е  Мышелов,
бросив пояс с мечом на пол у постели и встав на  нее  одним  коленом,  уже
готов был накинуться на Хисвет, но в этот миг Фрикс поставила  между  ними
на груботканую простыню  большой  серебряный  поднос,  на  котором  стояли
графинчики со сладким вином, хрустальные кубки и тарелочки со сластями.
     Не обращая внимания на  это  препятствие,  Мышелов  протянул  руку  и
сорвал фиолетовую  шелковую  маску  с  лица  девушки.  Рука  в  фиолетовой
перчатке выхватила у него эту маску, однако не надела ее назад, и  Мышелов
увидел худощавое треугольное личико Хисвет: щеки девушки пылали,  глаза  с
красноватой радужкой  блестели,  однако  пухлые  губы  улыбались,  обнажая
длинные жемчужные верхние резцы, а с головы  спускались  две  длинные,  до
пояса косы с вплетенной, как у Фрикс, в серебристо-белокурые волосы нитью,
только более тонкой и серебряной, а не медной.
     - Нет, - смеясь, проговорила она, - я вижу, ты слишком  уж  уверен  в
себе, и мне придется защищаться. - Спустив руку  с  кровати,  она  достала
откуда-то длинный и узкий кинжал с позолоченной рукояткой. Игриво  помахав
им перед носом у Мышелова, девушка заявила: - А теперь попробуй из  кубков
и тарелочек, что стоят перед  тобой,  дорогой  гость,  но  вот  с  прочими
лакомствами будь поосторожней.
     Мышелов послушно налил вина себе и Хисвет. Уголком глаза он  заметил,
что Фрикс, бесшумно двигаясь в  своем  шелковом  платье,  завернула  белые
сапоги и перчатки Грига в его белый плащ и капюшон и положила  сверток  на
табурет, стоявший подле высокой картины с мужчиной  и  леопардицей,  после
чего сделала аккуратный сверток из остальной одежды Мышелова,  в  основном
его собственной, и  положила  его  на  табурет  рядом  с  первым.  "Весьма
деловитая и дальновидная служанка, - подумал Мышелов, - и к тому же  очень
преданная своей госпоже, даже слишком преданная".  Мышелову  хотелось  бы,
чтобы она поскорее удалилась и оставила его наедине с Хисвет.
     Но та, судя по  всему,  делать  этого  не  собиралась,  а  Хисвет  не
отсылала девушку прочь, поэтому Мышелов без дальнейших  проволочек  затеял
легкую любовную игру ловил затянутые в фиолетовый шелк пальцы  левой  руки
Хисвет, когда девушка протягивала их за очередным лакомством, и дергал  за
оборки и рюши ее фиолетового платья, как бы намекая на серьезные  различия
в степени их обнаженности  и  предлагая  устранить  их,  сняв  один-другой
предмет ее туалета. Хисвет же проворно тыкала кинжалом в  его  неугомонную
руку, словно желая пригвоздить ее к подносу или постели, так что  Мышелову
то и дело приходилось ее отдергивать. Это была забавная игра, танец руки и
острого как бритва кинжала - по  крайней  мере,  она  показалась  Мышелову
забавной,  особенно  после  того,  как  он  осушил  два  кубка   огненного
бесцветного вина, - так что на вопрос Хисвет, каким  образом  он  попал  в
крысиное царство, он весело поведал ей историю с черным зельем Шильбы и  о
том, как принял поначалу его действие за  дурацкую  шутку  волшебника,  но
теперь  благословляет  этот  драгоценнейший  подарок,  -  словом.  Мышелов
повернул все дело так, чтобы казалось, будто единственной его  целью  было
очутиться здесь, на постели рядом с Хисвет.
     В заключение  он  поинтересовался,  быстро  раздвинув  пальцы,  чтобы
очередной удар кинжала пришелся между ними.
     - А как ты и милая Фрикс догадались, что это был не Григ, а я?
     - Очень просто, любезный искатель приключений, - ответила  та.  -  Мы
заехали за моим отцом на Совет, поскольку ему, Фрикс  и  мне  сегодня  еще
предстоит важная поездка. Мы издали услышали, как ты говоришь, и  я  сразу
узнала твой голос, несмотря на то, что ты так искусно шепелявил.  А  потом
мы пошли за тобой следом.
     - Вот теперь я могу надеяться, что ты и впрямь нежно меня любишь, раз
дала себе труд так хорошо меня изучить,  -  страстно  прощебетал  Мышелов,
отдергивая руку от очередного коварного удара. - Но  скажи,  божественная,
как получилось, что ты,  Фрикс  и  твой  отец  способны  жить  в  крысином
царстве, да еще пользуетесь здесь такой властью?
     Несколько томно Хисвет указала концом кинжала на туалетный  столик  с
черными и белыми флаконами и проговорила:
     - Моя  семья  уже  бессчетное  количество  веков  пользуется  тем  же
снадобьем, что и Шильба, и, кроме того, снадобьем  белого  цвета,  которое
позволяет нам мгновенно вырастать до человеческих размеров. За эти века мы
скрестились  с  крысами,  в  результате  чего  появились  как  божественно
прекрасные монстры вроде меня, так и уродливые чудовища, по  крайней  мере
по людским меркам. Последние никогда не выходят из-под земли, а вот такие,
как я,  наслаждаются  жизнью  в  обоих  мирах.  В  результате  скрещивания
появилось  также  множество  крыс  с  человеческими   руками   и   мозгом.
Цивилизацию  среди  крыс  распространили  в  основном  мы,  мы  и   станем
верховными вождями и даже божествами, когда крысы покорят людей.
     Рассказ о скрещивании и монстрах озадачил  Мышелова  и  заставил  его
призадуматься, несмотря даже на то, что Хисвет с каждым мигом все  сильнее
приковывала его к себе своими чарами. Он припомнил предположение  Льюкина,
которое тот сделал на борту "Каракатицы" относительно того, что  у  Хисвет
под платьем скрывается тело крысы, и стал гадать - со страхом, но и не без
любопытства, - как же все-таки выглядит ее стройное тело. Есть, к примеру,
у нее хвост или нет? Но в общем и целом он не сомневался: ему придется  по
душе все, что бы он ни обнаружил под фиолетовым платьем девушки, поскольку
его страсть к дочери зерноторговца уже превзошла все мыслимые пределы.
     Внешне, однако, Мышелов  ничем  не  выдал  своих  мыслей,  а  как  бы
невзначай спросил:
     - Значит, твой отец - лорд Незаметный, и вы  вместе  с  ним  и  Фрикс
регулярно путешествуете из большого мира в маленький и обратно?
     - Покажи ему, милая Фрикс, - лениво велела Хисвет, прикрывая изящными
пальчиками зевак, как будто ей уже наскучила игра в кинжал и ладонь.
     Фрикс начала продвигаться к стене, пока ее  черноволосая  головка  со
сверкающими медной  нитью  косами  -  капюшон  она  откинула  назад  -  не
оказалась между клетками с малой гадюкой и самого злющего  из  скорпионов.
Темные глаза девушки были, словно  у  сомнамбулы,  устремлены  в  какую-то
бесконечно далекую точку. Скорпион ткнул сквозь прутья своим влажным белым
жалом в крысином дюйме от ее уха, раздвоенный язык гадюки дрожал  у  самой
ее щеки, с зубов, которыми она пыталась перекусить серебряный прут клетки,
капал маслянистый яд прямо ей на плечо, но Фрикс, казалось,  ничего  этого
не замечала. Проведя пальцами правой руки по ряду  медальонов,  украшавших
сосуд со светящимся слизнем позади нее, она не глядя нажала на два из них.
     Картина, изображавшая девушку с крокодилом, быстро  поднялась  вверх,
открыв подножие крутой темной лестницы.
     - Она ведет прямо в наш с отцом дом, - пояснила Хисвет.
     Картина опустилась. Фрикс  нажала  на  два  других  медальона,  и  за
поднявшейся картиной  с  мужчиной  и  леопардицей  обнаружилась  такая  же
лестница.
     - А эта ведет к золотой норе, которая сообщается  с  личными  покоями
ланкмарского сюзерена, в данном случае - Глипкерио Кистомерсеса, - сказала
Хисвет,  когда  вторая  картина  скользнула  на  место.  -   Как   видишь,
возлюбленный, наша власть простирается повсюду.
     С этими словами Хисвет подняла кинжал и  приставила  острие  к  горлу
Мышелова. Несколько мгновений Мышелов сидел неподвижно, потом взял  лезвие
двумя пальцами и отвел его в сторону. После этого он так же осторожно взял
косу Хисвет - девушка не сопротивлялась - и стал медленно выплетать тонкую
серебряную нить из еще более тонких серебристо-белокурых волос.
     Фрикс, словно статуя, продолжала стоять между зубами гадюки  и  жалом
скорпиона и всматриваться в потусторонний мир.
     - А Фрикс тоже из  вашего  племени?  В  ней  тоже  известным  образом
сочетаются  лучшие  крысиные   и   человеческие   качества?   -   спокойно
поинтересовался Мышелов, продолжая заниматься своим делом, которое, как он
полагал, быть может, и не слишком скоро, но в конце  концов  позволит  ему
осуществить свое сердечное желание.
     Хисвет томно покачала головой и отложила кинжал в сторону.
     - Фрикс моя любимейшая рабыня, почти сестра, но в ней течет  не  наша
кровь. Она и в самом деле самая дорогая рабыня во всем  Невоне,  поскольку
является  принцессой,  а  сейчас,  возможно,  и  королевой  своей  страны.
Путешествуя из одного мира в другой, она потерпела здесь  кораблекрушение,
и ее одолели демоны, а отец ее спас на том условии, что она будет  служить
мне вечно.
     И тут Фрикс наконец заговорила, однако двигались  при  этом  лишь  ее
губы и язык, а сама она даже не взглянула на Мышелова и Хисвет.
     - Или, любезнейшая госпожа, пока я, рискуя собственной жизнью, трижды
не спасу вас от неминуемой гибели. Один раз это  уже  произошло  на  борту
"Каракатицы", когда вас чуть было не сожрал дракон.
     - Ты никогда не оставишь меня,  дорогая  Фрикс,  -  уверенно  заявила
Хисвет.
     - Я нежно вас люблю и верно вам служу, - отвечала Фрикс.  -  Но  ведь
все имеет свой конец, о благословенная барышня.
     - Тогда меня станет  защищать  Серый  Мышелов  и  ты  мне  больше  не
понадобишься,  -  приподнимаясь  на  локте,  чуть  раздраженно  отозвалась
Хисвет. - А теперь оставь нас, Фрикс, мне нужно поговорить с ним наедине.
     С веселой улыбкой Фрикс вышла  из  пространства  между  смертоносными
клетками, сделала короткий реверанс, надела свою желтую маску  и  скрылась
за одной из дверей, задернутой тонкой серебристой занавеской.
     Все  еще  опираясь  на  локоть,  Хисвет  повернула  к  Мышелову  свое
прекрасное узкое лицо. Он нетерпеливо простер к ней руки, но она сжала его
неугомонные ладони в своих холодных пальцах и, лаская их и глядя ему прямо
в глаза, спросила, вернее, сказала почти утвердительно:
     - Ты ведь будешь любить меня вечно, раз  отправился  за  мной  в  эти
темные, страшные и запутанные подземелья крысиного царства?
     - Конечно буду,  о  царица  бесконечных  услад,  -  пылко  воскликнул
Мышелов, вконец ополоумевший  от  желания  и  верящий  в  сказанное  всеми
фибрами своей души - или почти всеми.
     - Тогда, я думаю, тебя нужно освободить вот от этого,  -  проговорила
Хисвет и положила обе ладони ему на висок. - Теперь, когда я безоговорочно
верю тебе, это будет оскорблять меня самое и мою красоту.
     И, заставив Мышелова ощутить лишь легкий  укол,  она  ловко  выдавила
ногтями у него из-под кожи серебряную стрелку -  так  женщина  выдавливает
черный  или  белый  угорь  на  лице  своего  возлюбленного.  Затем  Хисвет
протянула Мышелову ладонь с лежащей на ней сверкающей стрелкой. Мышелов же
ничего нового не  почувствовал.  Он  продолжал  восторгаться  Хисвет,  как
божеством, а тот факт, что прежде он  веровал  в  какое-либо  божество  не
дольше нескольких мгновений, совершенно его не смущал,  по  крайней  мере,
пока Хисвет не прикоснулась холодной рукой  к  его  телу.  Ее  красноватые
глаза были уже не туманно-томными, а сверкающими. Мышелов  хотел  было  ее
обнять, но она отстранилась и очень по-деловому сказала:
     - Нет-нет, еще рано! Прежде нам нужно кое-что обдумать, радость  моя,
ведь ты можешь оказать мне кое-какие услуги,  которые  не  под  силу  даже
Фрикс. Для начала, ты должен убить моего отца - он вечно ставит мне  палки
в колеса и мешает мне невообразимо, - а после его  смерти  я  смогу  стать
императрицей,  а  ты  -  моим   возлюбленным   принцем-консортом.   Нашему
могуществу не будет предела. Сегодня ночью - Ланкмар! Завтра - весь Невон!
Потом... покорение других вселенных, лежащих за пределами космических вод!
Порабощение ангелов и демонов, неба и ада! Поначалу было бы неплохо,  если
бы ты выдал себя за моего отца, как проделал  это  с  Григом,  и  проделал
весьма умело, могу это подтвердить, миленький. По части  обмана  ты  очень
похож на меня, дорогой. Затем... - Увидев что-то в лице  Мышелова,  Хисвет
осеклась. - Ты ведь будешь подчиняться мне во всем, не так ли? -  даже  не
спросила, а резко заявила она.
     - Ну... - начал Мышелов.
     Серебряная занавеска вздулась до потолка, и в спальню влетела Фрикс в
развевающемся плаще и  капюшоне,  бесшумно  скользя  по  полу  в  шелковых
туфельках.
     - Маски! Скорее! - крикнула она. -  Берегитесь!  -  С  этими  словами
Фрикс поспешно схватила бледно-фиолетовое покрывало и прикрыла Хисвет в ее
фиолетовом  платье  и  обнаженного  Мышелова.  -  Ваш  отец  идет  сюда  с
вооруженными стражниками, госпожа!
     После этого, мгновенно встав на колени у изголовья со стороны  Хисвет
и склонив голову в желтой маске, служанка изобразила полнейшую покорность.
     Едва белая  и  фиолетовая  маски  заняли  свои  места,  а  серебряная
занавеска опустилась, как кто-то резко отдернул ее в  сторону.  В  комнату
влетели Хисвин и  Скви,  оба  без  масок,  за  ними  три  крысы-копейщика.
Несмотря на сидевших в клетках громадных животных, Мышелов  никак  не  мог
отделаться от впечатления, будто все крысы были ростом футов пять, а то  и
выше.
     Хисвин оглядел спальню, и лицо его побагровело.
     - Чудовище! - возопил он, обращаясь к Хисвет. -  Бесстыдный  разврат!
Распутничать с моим коллегой!
     - Не нужно истерик, папочка, - проговорила Хисвет и лаконично шепнула
Мышелову: - Убей его сейчас. Со Скви и остальными я улажу.
     Шаря рукой под покрывалом в поисках Скальпеля и  повернув  в  сторону
Хисвина  свою  белую  маску,  украшенную   бриллиантами,   Мышелов   мягко
проговорил:
     - Ушпокойшя, шоветник. Ражве моя вина в том,  что  твоя  божештвенная
дочь, Хишвин, выбрала меня иж вшех крыш и людей? Или это ее  вина?  Любовь
не жнает правил.
     - Ты поплатишься за это своей головой, Григ, -  проскрежетал  Хисвин,
приближаясь к постели.
     - Папочка, ты  стал  пуританином  и  маразматиком,  -  строго,  почти
чопорно  проговорила  Хисвет,  -  раз  не  можешь   подавить   старческого
раздражения в ночь твоей великой битвы. С тобой все  ясно.  Твое  место  в
Совете должна занять я. Не правда ли, Скви? Папочка,  я  полагаю,  что  ты
страшно ревнуешь к Григу, потому что хотел бы сам оказаться на его месте.
     - О пакостница, которая была моей дочерью!  -  возопил  Хисвин  и,  с
юношеским проворством выхватив из-за пояса стилет, нанес удар, метя Хисвет
в шею, между фиолетовой маской и  покрывалом,  но  Фрикс,  бросившись,  не
вставая с колен, вперед, подставила левую ладонь, словно отбивала ею мяч.
     Острый, как игла,  кинжал,  вонзившись  ей  в  руку  по  самую  узкую
рукоять, вырвался из пальцев Хисвина.
     Стоя на одном колене и вытянув левую ладонь, из которой торчал стилет
и капала кровь, Фрикс повернулась к Хисвину и, сделав другой изящный жест,
сказала ясным и обезоруживающим тоном:
     - Ради всех нас,  умерь  свой  гнев,  о  дорогой  отец  моей  дорогой
госпожи. Чтобы все это уладить, нужен спокойный  рассудок.  Вы  не  должны
ссориться в эту ночь из ночей.
     Хисвин побледнел и  попятился,  явно  устрашенный  сверхъестественным
самообладанием Фрикс, от которого и впрямь легко могло бросить в дрожь  не
только человека, но даже крысу.
     Ладонь Мышелова тем временем сомкнулась  на  рукоятке  Скальпеля.  Он
приготовился выскочить  из  постели  и  броситься  назад  в  покои  Грига,
прихватив по пути сверток с одеждой. В какой-то момент в течение последних
двадцати или около того ударов сердца его великая и бессмертная  любовь  к
Хисвет тихонько приказала долго жить и уже начинала пованивать.
     Но в этот миг  фиолетовые  шторы  резко  раздвинулись,  и  из  двери,
выбранной Мышеловом в  качестве  пути  отступления,  выскочил,  размахивая
мечом и  кинжалом,  Грист  в  своем  златотканом  черном  наряде.  За  ним
следовали три крысы-стражника в  зеленых  мундирах,  каждая  с  обнаженным
мечом в лапе. Мышелов узнал кинжал, который Грист держал в  руках,  -  это
был Кошачий Коготь.
     Пробежав за изголовье кровати, Фрикс снова оказалась  между  клетками
со скорпионом и гадюкой; стилет, словно длинная булавка, все еще торчал  у
нее из ладони. Мышелов услышал ее торопливый шепот:
     - Интрига закручивается. Изо всех дверей  входят  вооруженные  крысы.
Близится развязка.
     Грист внезапно остановился и звонко прокричал Скви и Хисвину:
     - Расчлененные останки советника  Грига  найдены  у  решетки  сточной
системы  пятого  этажа!  Человеческий  шпион   выдает   себя   за   Грига,
переодевшись в его одежду!
     "В данный момент  это  не  соответствует  действительности,  если  не
считать маски", - подумал Мышелов и сделал последнюю попытку:
     - Глупошти! Это чиштое бежумие! Я Григ!  А  предательшки  убита  была
другая белая крыша!
     Подняв Кошачий Коготь и не спуская глаз с Мышелова, Грист продолжал:
     - Я обнаружил этот явно человеческий кинжал  в  покоях  Грига.  Шпион
здесь.
     - Убейте его прямо в  постели!  -  хрипло  скомандовал  Скви,  однако
Мышелов, в общем-то  предвидя  неизбежное,  был  к  этому  готов  и  занял
оборонительную  позицию:  отбросив  белую  маску,  он   стоял   совершенно
обнаженный, держа в правой руке длинный и грозно сверкавший Скальпель, а в
левой вместо кинжала - сложенные вдвое пояс и ножны.
     С жутким хохотом Грист бросился на него,  размахивая  мечом,  а  Скви
выхватил свой клинок и  перескочил  через  изножье  кровати,  наступив  по
дороге на покрывало, под которым хрустнуло стоявшее на подносе стекло.
     Захватив своим мечом Скальпель, Грист отвел  оба  клинка  в  сторону,
сделал шаг вперед и нанес удар Кошачьим  Когтем.  Отбив  свой  собственный
кинжал сложенным вдвое поясом, Мышелов со всей силы заехал плечом Григу  в
грудь, так что тот врезался в двух крыс-стражников в зеленом и сшиб  их  с
ног.
     Почти одновременно с этим Мышелову пришлось резко выбросить Скальпель
вверх, чтобы отбить меч Скви, который чуть было не воткнулся ему в  горло.
Затем, быстро развернувшись, Мышелов вступил с ним в бой, снова отбил  меч
противника и сделал молниеносный выпад. Крыса в белом уже отступала  вдоль
изножья кровати, за изголовьем которой Хисвет, сдернув маску, критически и
несколько мрачно наблюдала за баталией,  однако  клинок  Мышелова  все  же
успел поранить Скви правую кисть.
     В этот миг третий стражник в зеленом,  гигант  ростом  футов  семь  -
разумеется, крысиных, - которому пришлось пригнуться, когда  он  входил  в
дверь, сделал мощный, хотя и не слишком быстрый выпад. Между тем Грист уже
поднимался с пола, а Скви отбросил кинжал и перекинул свой меч в  здоровую
руку.
     Мышелов парировал выпад гиганта, который, еще немного,  и  угодил  бы
ему прямо в грудь, и нанес ответный удар. Гигант успел его отбить,  однако
Мышелов чуть опустил кончик Скальпеля и из-под клинка  противника  пронзил
его прямо в сердце.
     Челюсть гиганта отвисла, обнажая могучие резцы. Глаза его подернулись
беловатой пленкой. Даже его шерсть, казалось, потускнела. Он уронил оружие
и, уже мертвый, на какой-то миг  застыл  в  вертикальном  положении.  Этим
мигом и воспользовался Мышелов: чуть  присев  на  правой  ноге,  он  резко
выбросил вперед левую. Его каблук угодил гиганту в грудину, сбросил его со
Скальпеля, и стражник с грохотом рухнул на Гриста и обеих крыс в зеленом.
     Одна из крыс-копейщиков, подняв свое оружие, уже хотела было кинуться
на Мышелова, но Скви громко скомандовал:
     - Не атаковать в одиночку! Его надо окружить!
     Остальные начали спешно перестраивать свои боевые порядки, но за  эту
короткую паузу Фрикс успела открыть дверцу серебряной  скорпионьей  клетки
и,  не  обращая  внимания  на  проткнутую  кинжалом  руку,  вытряхнуть  ее
страшного обитателя прямо к изножью кровати,  где  тот,  огромный,  словно
упитанная кошка, стал медленно  кружиться,  клацая  зубами  и  клешнями  и
угрожающе подняв жало.