на юг, отклоняясь немного  к  востоку,  подальше  от  смертоносного  края.
Последние оставшиеся козы, в основном самки с козлятами,  дикими  скачками
неслись следом. Мышелов, поднимая руку к солнцу, словно для  удара  мечом,
разъяренно воскликнул:
     - Видишь, вон там, где лучи искривляются над стадом! Это тот же самый
летун, который только что промчался мимо нас и которого мы видели  прошлой
ночью среди снегопада - летун, который заставил стадо броситься  вскачь  и
чьи наездники направили его против нас! О, черт  бы  набрал  двух  лживых,
призрачных потаскушек, заманивших нас к гибели среди коз,  воняющих  хуже,
чем храмовая оргия в Городе Вампиров!
     - Мне показалось, что смех  был  гораздо  более  низким,  -  возразил
Фафхрд. - Это были не девушки.
     - Значит у них есть сводник с басовитым голосом - это что,  поднимает
их в твоих глазах?  Или  в  твоих  больших,  развесистых,  как  лопухи,  и
пораженных любовью ушах? - сердито вопросил Мышелов.
     Барабанный топот копыт несущегося стада затих вдали еще быстрее,  чем
приблизился,  и  во  вновь  наступившей  тишине  друзья  услышали   теперь
счастливое, наполовину заглушенное рычание. Хрисса, спрыгнувшая  с  валуна
вслед удаляющемуся стаду, сбила с  ног  жирного  козленка  и  терзала  его
окровавленную белую шею.
     - А! Я уже чувствую запах вареного  мяса!  -  закричал  с  широченной
улыбкой Мышелов, озабоченность которого меньше чем за миг переметнулась на
другой объект. -  Умница,  Хрисса!  Фафхрд,  если  то,  что  виднеется  на
востоке, это деревца, и кусты, и трава - а это  должны  быть  именно  они,
потому что иначе чем же питаются эти козы? - то там,  без  сомнения,  есть
хворост - а вообще, там может быть даже мята! - и мы могли бы...
     - Ты съешь это мясо на обед  сырым  или  не  будешь  есть  вообще!  -
свирепо провозгласил Фафхрд. - Мы что, должны опять рисковать попасть  под
копыта несущемуся стаду? Или дать этому хихикающему летуну шанс  напустить
на нас несколько снежных львов - а их наверняка тут хватает, ибо где козы,
там и львы. Мы что,  собираемся  преподнести  Кранарху  и  Гнарфи  вершину
Звездной Пристани на усыпанной бриллиантами серебряной тарелочке? Я имею в
виду, если это чертово затишье будет продолжаться и дальше, и они окажутся
прилежными и сильными  скалолазами,  а  не  толстопузыми  лежебоками,  как
некоторые, которых я хорошо знаю!
     Итак, после всего лишь одной  или  двух  жалоб  со  стороны  Мышелова
друзья быстро выпустили из козленка кровь, выпотрошили и освежевали его, а
часть окорока завернули и уложили в мешок - на  ужин.  Хрисса  выпила  еще
немного крови и съела половину печенки, а затем последовала за Мышеловом и
Фафхрдом, которые направились на север, по направлению к снежному  гребню.
Оба друга жевали тонко нарезанные и поперченные полоски  сырой  козлятины,
однако шли быстро и время  от  времени  настороженно  оглядывались,  чтобы
снова не оказаться на пути бегущего стада.
     Мышелов ожидал, что, глядя на восток вдоль северной  стены  Обелиска,
он сможет наконец увидеть, что находится за  восточным  краем  обрыва,  но
этому помешал первый же большой подъем снежной седловины.
     Однако вид, открывшийся на север, был ужасающе величественным.  Белый
Водопад, находящийся теперь в доброй половине  лиги  и  почти  вертикально
внизу, продолжал таинственно низвергаться в пропасть, мерцая даже в тени.
     Гребень, по которому путники должны  были  идти,  сначала  поднимался
вверх ярдов на двадцать, затем плавно  опускался  и  переходил  в  длинную
снежную седловину, расположенную ярдах в двадцати под ними, а потом  снова
медленно поднимался и сливался с  Южной  Косой,  по  которой,  как  друзья
теперь ясно видели, струились и катились лавины.
     Теперь можно было легко увидеть, как северо-восточный  ветер,  дующий
почти постоянно в обход Лестницы, нагромоздил гигантские  снежные  сугробы
между  более  высокой  Звездной  Пристанью  и  Обелиском  -  однако   было
невозможно узнать, лежит ли скалистый переход между двумя горами только  в
нескольких ярдах или в целой четверти лиги под снегом.
     - Мы должны снова обвязаться веревкой, -  провозгласил  Фафхрд.  -  Я
пойду первым и буду вырубать ступеньки вдоль западного склона.
     - Зачем нам ступеньки при таком безветрии? -  спросил  Мышелов.  -  И
зачем нам идти по западному склону? Ты просто не хочешь, чтобы  я  увидел,
что лежит на востоке, правда? Поверхность гребня достаточно широка,  чтобы
по ней могли проехать рядом две повозки.
     - Вершина гребня, находящегося  на  пути  ветра,  почти  вне  всякого
сомнения нависает на востоке над пустотой и может легко сорваться вниз,  -
объяснил Фафхрд. - Послушай, Мышелов, кто знает больше о льдах  и  снегах,
ты или я?
     - Я однажды пересек вместе с тобой Кости Древних, - возразил Мышелов,
пожав плечами. - Насколько я помню, там был снег.
     - Пф, по сравнению с этим то  была  просто  пудра,  рассыпавшаяся  из
дамской пудреницы. Нет, Мышелов, на этом участке пути мое слово - закон.
     - Очень хорошо, - согласился Мышелов.
     Итак, они  привязались  веревкой  довольно  близко  друг  к  другу  в
следующем порядке: Фафхрд, Мышелов, Хрисса, - и без  лишней  суеты  Фафхрд
надел  перчатки,  привязал  топор  ремешком  к  своему  запястью  и  начал
прорубать ступени вдоль края снежного подъема.
     Это было довольно медленным делом, потому что под слоем напорошенного
мягкого снега был старый, слежавшийся, и для каждой  ступеньки  Северянину
приходилось наносить по меньшей мере два  удара  -  сначала  горизонтально
наотмашь, чтобы сделать ступеньку, затем сверху вниз, чтобы расчистить ее.
И по  мере  того,  как  склон  становился  более  крутым,  Фафхрд  вырубал
ступеньки чуть ближе друг к другу. Эти опоры были не слишком большими  для
громадных башмаков Северянина, но более менее надежными.
     Вскоре гребень и Обелиск Поларис скрыли от друзей солнце. Стало очень
холодно. Мышелов зашнуровал тунику и стянул капюшон вокруг лица, а  Хрисса
между короткими прыжками со ступеньки на ступеньку исполняла что-то  вроде
небольшой кошачьей джиги, чтобы ее лапы в пинетках  не  замерзли.  Мышелов
напомнил себе, что нужно напихать в эти башмачки немного  овечьей  шерсти,
когда он будет смазывать ей  лапы  бальзамом.  Его  скалолазный  шест  был
теперь сдвинут до конца и привязан к запястью.
     Путники прошли подъем и оказались около начала снежной седловины,  но
Фафхрд не стал прорубать путь по направлению к ней. Ступеньки, которые  он
теперь делал, спускались вниз под  более  острым  углом,  чем  прогибалась
седловина, хотя склон, по которому друзья шли, становился очень крутым.
     - Фафхрд, -  запротестовал  Мышелов,  -  мы  направляемся  к  вершине
Звездной Пристани, а не к Белому Водопаду.
     - Ты сказала "Очень хорошо", - возразил Фафхрд  между  ударами.  -  И
кроме того, кто здесь работает?
     Его топор зазвенел, впиваясь в лед.
     - Послушай, Фафхрд, - сказал Мышелов, - вон там две горные козы бегут
К Звездной Пристани по верху седловины. Нет, три.
     - Мы, что, должны доверять козам? Спроси себя, зачем их туда послали.
     И снова зазвенел топор.
     Солнце, передвигаясь по небу на юг, вновь оказалось в поле зрения,  и
три движущиеся тени темными полосами  легли  далеко  вперед.  Бледно-серый
снег  стал  сверкающе-белым.  Мышелов  снял  капюшон,   подставив   голову
золотистым лучам. На  какое-то  время  наслаждение  ощущать  их  тепло  на
макушке помогало ему держать рот закрытым, но затем склон стал  еще  более
крутым, а Фафхрд безжалостно продолжал рубить ступеньки вниз.
     - Я смутно припоминаю, что нашей целью  было  подняться  на  Звездную
Пристань, но с моей памятью, должно быть, что-то не в порядке,  -  заметил
Мышелов. - Фафхрд, я верю тебе, будто  мы  должны  держаться  подальше  от
верха гребня, но неужели нам надо держаться так далеко?  И  ведь  все  три
козы проскакали по гребню.
     И опять единственным ответом Фафхрда было:
     - Ты сказал: "Очень хорошо".
     И на этот раз в его голосе послышалось некое подобие рычания.
     Мышелов пожал плечами. Теперь он постоянно  помогал  себе  шестом,  а
Хрисса изучающе замирала перед каждым прыжком.
     Их тени тянулись теперь впереди не более,  чем  на  бросок  копья,  а
горячее солнце начало растапливать поверхность снега, посылая вниз струйки
ледяной  воды,  от  которых  намокали   перчатки   и   опоры   становились
ненадежными.
     И все-таки Фафхрд продолжал рубить ступеньки вниз.  Теперь  Северянин
начал спускаться еще круче, добавляя постукиванием топора маленькую выемку
для рук над каждой ступенькой - и эти выемки были очень кстати!
     - Фафхрд, - мечтательно сказал Мышелов, - возможно, некий дух  снегов
нашептал тебе на ухо секрет левитации, так что  с  этой  прекрасной  точки
опоры ты можешь нырнуть, выровняться и затем взмыть по спирали  к  вершине
Звездной Пристани. В таком случае, мне бы хотелось, чтобы ты научил меня и
Хриссу, как можно вырастить крылья за одно мгновение.
     - Ш-ш-ш! - тихо, но резко заговорил Фафхрд в этот же самый миг.  -  У
меня предчувствие. Что-то надвигается. Обопрись на шест и оглянись назад.
     Мышелов глубоко воткнул пику в снег и огляделся. Одновременно  Хрисса
спрыгнула с предыдущей ступеньки на ту, где стоял  Мышелов,  приземлившись
наполовину на его ботинок и прижимаясь к его  колену  -  однако  это  было
проделано так искусно, что Мышелов удержался на месте.
     - Я ничего не вижу, - сообщил Мышелов, глядя почти прямо  на  солнце.
Затем его слова внезапно стали набегать друг на друга:
     - Снова лучи искривляются, словно от вращающегося фонаря! Вспышки  на
льду рябят и колышутся! Это снова тот летун! Держитесь!
     Раздался шуршащий звук, громче, чем когда бы то ни  было  раньше;  он
быстро усиливался, затем путников накрыла гигантская волна воздуха, словно
от огромного тела, быстро пронесшегося всего в нескольких пядях от друзей.
Эта волна взметнула одежду, мех  Хриссы  и  заставила  приятелей  неистово
вцепиться в снег, хотя Фафхрд успел широко размахнуться и рубануть топором
по воздуху. Хрисса зарычала. Фафхрд чуть было не нырнул  вперед  со  своей
ступеньки вслед за ударом.
     -  Клянусь,  я  достал  его!  -  рявкнул  Северянин,   восстанавливая
равновесие. - Мой топор коснулся чего-то помимо воздуха.
     - Кретин с куриными мозгами! -  закричал  Мышелов.  -  Твои  царапины
разозлят его, и он вернется.
     Серый перестал цепляться за углубление, вырубленное в  снегу,  оперся
на свою пику и начал всматриваться в пронизанный солнечными лучами  воздух
над головой, ища в нем рябь.
     - Больше  похоже  на  то,  что  я  его  спугнул,  -  объявил  Фафхрд,
проделывая то же самое. Шуршащий  звук  затих  и  больше  не  возвращался;
воздух успокоился, и на крутом склоне стало очень  тихо;  не  слышно  было
даже падения капель.
     Повернувшись со вздохом облегчения  назад  к  стене.  Мышелов  ощутил
вместо нее пустоту. Он застыл, как мертвый. Двигались  только  его  глаза.
Осторожно скосив их. Серый увидел, что, начиная с  линии,  находящейся  на
уровне его колен,  и  дальше  вверх  весь  снежный  гребень  исчез  -  вся
седловина и часть  подъема  по  обе  стороны  от  нее  -  словно  какой-то
гигантский бог нагнулся, пока Мышелов стоял спиной к снежной стене, и унес
эту часть окружающего пейзажа.
     Мышелов, у которого внезапно закружилась голова, крепко  уцепился  за
пику. Он стоял теперь на вершине вновь созданной седловины. Вдали, ниже ее
ободранного   свежим   изломом   белого   восточного   склона,    бесшумно
соскользнувший огромный  снежный  карниз  падал  все  быстрее  и  быстрее,
по-прежнему в виде одной глыбы размером с холм.
     Позади Мышелова вырубленные Фафхрдом ступеньки поднимались  к  новому
краю седловины и затем исчезали.
     - Видишь, мне только-только удалось  прорубить  ступеньки  достаточно
далеко вниз, - проворчал Фафхрд. - Я неправильно рассчитал.
     Падающий карниз исчез из вида глубоко внизу, так что Мышелов и Фафхрд
смогли наконец увидеть  то,  что  лежало  к  востоку  от  Гряды  Гигантов:
уходящее  вдаль  пространство  темной  зелени,  которая  могла   бы   быть
верхушками деревьев, если не считать  того,  что  отсюда  даже  гигантские
деревья показались бы более тонкими, чем стебельки травы  -  пространство,
которое находилось еще дальше внизу, чем Холодная  Пустошь.  Позади  этой,
покрытой зеленым ковром впадины,  словно  призрак,  поднималась  еще  одна
горная гряда.
     - Я слышал легенды о Долине Великого Разлома, - пробормотал Фафхрд. -
Чаша солнечного света, окруженная горами, теплое дно которой лежит на лигу
ниже, чем Холодная Пустошь.
     Друзья пожирали глазами открывающийся внизу вид.
     - Смотри, - сказал Мышелов, - как деревья  поднимаются  по  восточной
стороне Обелиска почти до его вершины.  Теперь  появление  горных  коз  не
кажется таким странным.
     Однако они так и не смогли увидеть восточную стену звездной Пристани.
     - Пошли! - скомандовал Фафхрд. - Если  мы  будем  медлить,  невидимый
летун с рыкающим смехом может набраться мужества и вернуться, несмотря  на
отметину, сделанную моим топором.
     И не тратя больше слов Северянин решительно  начал  рубить  ступеньки
дальше... и все еще немного вниз.
     Хрисса продолжала заглядывать через край  гребня,  почти  положив  на
него бородатый подбородок; ее ноздри подергивались, словно она чувствовала
слабый запах мяса,  поднимающийся  тонкими,  как  паутинка,  струйками  от
находящейся в нескольких лигах от нее темной зелени; однако когда  веревка
на сбруе натянулась, кошка последовала за Фафхрдом и Мышеловом.
     Опасности теперь встречались все чаще.  Мышелову  и  Фафхрду  удалось
добраться до темных скал Лестницы только после  того,  как  они  прорубили
себе путь вдоль почти вертикальной стены льда, скрытой в  мерцающем  мраке
под узкой аркой снежного водопада, низвергающегося с обледеневшего  уступа
- возможно, это была миниатюрная версия Белого Водопада  -  юбки  Звездной
Пристани.
     Когда Мышелов и Фафхрд - окоченевшие от холода и едва  осмеливающиеся
верить, что все уже позади, - ступили наконец на  широкий  темный  карниз,
они увидели на снегу вокруг себя сумятицу окровавленных козьих следов.
     Без  всякого  предупреждения  длинный  снежный  вал,  лежащий   между
уступом, на котором стояли приятели, и следующим,  ведущим  вверх,  поднял
свою ближнюю белую  оконечность  на  дюжину  футов  над  землей,  ужасающе
зашипел и оказался гигантской змеей с головой  размером  с  лосиную.  Змея
была покрыта косматым белоснежным  мехом;  ее  огромные  фиолетовые  глаза
сверкали, как у бешеной лошади, разинутые  челюсти  открывали  похожие  на
акульи резцы и два огромных клыка, из которых  исторгался,  разбрызгиваясь
мельчайшими капельками, бледный гной.
     Мохнатая змея качнулась пару раз из стороны в сторону, не зная,  кого
выбрать - ближайшего к ней высокого человека со сверкающим топором в руках
или того, что стоял подальше, поменьше ростом и с толстой  черной  палкой.
Во время этой паузы Хрисса, которая тоже начала рычать и шипеть, метнулась
мимо Мышелова по спускающемуся вниз склону, и мохнатая змея  бросилась  на
этого нового и наиболее активного противника.
     Фафхрда обожгло порывом горячего едкого дыхания, и пар, стелющийся от
ближайшего змеиного клыка, окутал его левый локоть.
     Внимание Мышелова было  приковано  к  окруженному  клочковатым  мехом
фиолетовому глазу величиной с кулак.
     Хрисса  заглянула  в   разинутую   темно-красную   глотку   чудовища,
окаймленную ножами цвета слоновой кости, с которых стекала слюна, и  двумя
источающими гной клыками.
     Затем челюсти змеи с лязгом захлопнулись, во за  мгновение  до  этого
Хрисса отскочила назад еще быстрее, чем прыгнула вперед.
     Мышелов вонзил острый конец своего скалолазного  шеста  в  сверкающий
фиолетовый глаз.
     Фафхрд схватил топор обеими руками, размахнулся и рубанул по мохнатой
шее чуть позади похожего  на  лошадиный  черепа;  оттуда  хлынула  красная
кровь, и там, где она соприкоснулась со снегом, поднялся пар.
     Затем трое скалолазов  начали  карабкаться  вверх,  в  то  время  как
чудовище корчилось в конвульсиях, сотрясающих скалы, заливая кровью и снег
и свой белоснежный мех.
     Отойдя на безопасное,  как  друзья  надеялись,  расстояние  от  змеи,
скалолазы наблюдали за тем, как чудовище  умирает;  однако  они  постоянно
оглядывались при этом в поисках подобных же  существ  или  других  опасных
зверей.
     Фафхрд сказал:
     - Пресмыкающееся с горячей кровью; змея, покрытая мехом -  это  ни  в
какие ворота не  лезет.  Мой  отец  никогда  не  рассказывал  о  таких.  Я
сомневаюсь, чтобы он когда-либо их встречал.
     Мышелов ответил:
     - Держу пари,  что  они  находят  себе  добычу  на  восточном  склоне
Звездной Пристани, а сюда приходят только для того, чтобы устроить  логово
или вывести потомство. Возможно, невидимый летун пригнал тех  трех  горных
коз по снежной седловине, чтобы выманить эту змею.
     Голос Мышелова стал задумчивым:
     - А может быть, внутри Звездной Пристани существует тайный, неведомый
мир?
     Фафхрд потряс головой, словно для того, чтобы очистить ее от подобных
видений, завлекающих в западню воображение.
     - Наш путь лежит наверх, - сказал он. - Нам лучше  миновать  норы  до
наступления ночи. Положи мне в воду кусок меда, - добавил  он,  развязывая
горлышко меха с водой и,  повернувшись  лицом  к  горе,  стал  внимательно
разглядывать Лестницу.
     От своего основания Лестница  казалась  темным  узким  треугольником,
поднимающимся к голубому  небу  между  снежными,  вечно  струящимися  вниз
Косами. В самом низу были карнизы, на которых стояли двое друзей;  сначала
подниматься по этим карнизам было легко, но потом они  быстро  становились
более крутыми и более узкими. Дальше  шел  почти  гладкий  участок  стены,
прочерченный то тут, то там тенями и рябью, намекающими  на  существование
отдельных отрезков, где был  возможен  подъем,  однако  ни  один  из  этих
отрезков не соединялся с другими.  Затем  шла  другая  полоса  карнизов  -
гнезда. Потом участок, еще более гладкий, чем первый. И наконец, еще  одна
полоса карнизов, более узких и более коротких - Лик - и над ними всеми то,
что казалось  тонким  штрихом,  проведенным  белой  тушью:  край  лишенной
вымпелов снежной шапки Звездной пристани.
     Нащупывая  в  мешке  горшочек  с  медом,  Мышелов,  прищурив   глаза,
скользнул взглядом вдоль Лестницы, и тут  же  к  нему  вернулась  вся  его
усталость, и у него снова заболело все, что болело раньше. Никогда.  Серый
был в этом уверен, он не видел такого огромного расстояния,  втиснутого  в
столь малое пространство путем размещения по вертикали. Было похоже на то,
что боги построили лестницу, дабы достичь неба,  и,  воспользовавшись  ей,
разрушили большинство ступеней. Однако Мышелов стиснул зубы и приготовился
следовать за Фафхрдом.


     Весь предыдущий подъем начал  казаться  простым,  как  в  книжке,  по
сравнению с тем, что пришлось преодолевать теперь, - один выматывающий шаг
за другим - весь долгий летний день.  Если  Обелиск  Поларис  был  строгим
школьным  учителем,  Звездная  Пристань   являлась   безумной   королевой,
неутомимой в подготовке потрясений и сюрпризов,  непредсказуемой  в  своих
диких капризах.
     Уступы  Нор  состояли  из  камня,  который  иногда  обламывался   при
прикосновении, и были  покрыты  грудами  осколков  и  щебня.  К  тому  же,
скалолазы познакомились с каменными лавинами  Звездной  Пристани,  которые
обрушивали на них ливень посвистывающих в воздухе и разлетающихся в брызги
на скалах булыжников. В таких случаях друзьям приходилось прижиматься  как
можно ближе к стене, и  Фафхрд  очень  жалел,  что  оставил  свой  шлем  в
пирамиде. Хрисса вначале рычала каждый раз, когда летящий камень  стукался
о скал