темными,  короткими,  разделенными  на  прямой  пробор
серебряным зубчатым гребнем. Они подплыли достаточно близко для того,  чтобы
можно было  рассмотреть  нежно  пульсирующие  жилки  на  их  шеях,  которые,
изгибаясь, переходили в покатые, покрытые мелкой чешуей  плечи;  а  ниже  их
тела представляли собой соединение соперничающих между  собой  несовместимых
частей, так что мужчина не смог бы  по-настоящему  насладиться  подобной  не
раздвоенной в должном месте женщиной (хотя  любая  пара  змей,  слившихся  в
любовном объятии, доказывает обратное). Наяды подплыли еще ближе, их  томные
глаза широко раскрылись,  всматриваясь  в  хрустальную  преграду,  и  теперь
Мышелов и Фафхрд узнали двух морских королев, с которыми  они  повстречались
несколько лет назад, нырнув в море с борта "Черного Казначея".
   То, что увидели их широко раскрытые  рыбьи  глаза,  явно  не  понравилось
наядам, потому  что  они  скривились  и,  резко  хлестнув  длинными  рыбьими
хвостами, уплыли от хрустальной стены в зеленоватую водяную глубину, и  вода
замутилась сильнее,  и  наконец  сквозь  туманное  облако  стало  невозможно
что-либо рассмотреть.
   Повернувшись к Мышелову, Фафхрд спросил, вздернув брови:
   - Ты ведь  упомянул  о  других  рыбках  в  море?  Мышелов,  на  мгновение
нахмурившись, шагнул в сторону выхода.  Следуя  за  ним,  Фафхрд  озадаченно
бормотал:
   - Ты сказал, это может быть тайный храм, дружище. Но если это так, где же
привратники, священнослужители и посетители, кроме нас с тобой?
   - Это больше похоже на музей.., тут показывают сцены прошлой  жизни.  Или
на рыбий садок, или на устричную ферму, - бросил через плечо его товарищ.
   - Я еще подумал, - продолжил Фафхрд, ускоряя шаг, - что  тут  слишком  уж
много всего, чтобы уместиться на заднем дворе "Серебряного Угря". Что это за
сооружение?..
   Мышелов уже перешагнул через порог. Фафхрд не стал отставать от него.

***

   В Страбоге Кос рыкнул:
   - Эти мошенники слишком легковесно ко всему  отнеслись!  Ох,  разрази  их
гром! Мог поспешил сказать:
   - Не тревожься, друг мой, мы их еще поприжмем. Они пока  что  имели  дело
лишь с призраками. Мы медленно проведем их по всем ступеням пытки, пока  они
не начнут молить нас о милосердии, ползая на коленях. От  этого  мы  получим
куда большее удовольствие.
   - Потише, вы оба! - энергично  прикрикнул  Иссек,  взмахивая  перегнутыми
руками. - Я подыскиваю еще одну подходящую пару девиц!
   Эти слова  и  резкая  жестикуляция,  а  также  увлеченность  и  несколько
напряженный вид троицы свидетельствовали о  том,  что  эти  боги,  усевшиеся
тесным кружком, занимаются чем-то интересным. И вот уже стали собираться  со
всех сторон другие  небожители  -  большие  и  маленькие,  причудливые  и  с
классической  внешностью,  уродливые  и  прекрасные,  чтобы  понаблюдать  за
событиями и высказать свое мнение. Страна Богов действительно  перенаселена,
словно какие-нибудь трущобы, - и  все  потому,  что  человек  всегда  упорно
жаждет разнообразия. И там, среди страдающих  от  тесноты  богов,  постоянно
ходят слухи о других  (выкиньте  из  головы  такие  мысли!),  высших  богах,
возможно невидимых, которые предаются наслаждениям в куда  более  просторном
обиталище на другом (о горе!), более высоком уровне бытия и которые  (полная
чертовщина!) даже слышат чужие мысли, -  но  это  всего  лишь  слухи.  Иссек
восторженно воскликнул:
   - Вот, вот, сцена готова! Теперь надо найти следующую парочку прелестниц.
Кос и Мог, помогите мне. Примите же в деле законное участие!

***

   Серый Мышелов и Фафхрд вдруг поняли, что непонятным образом перенесены  в
загадочную область Квармалла, где им довелось пережить одно из  их  наиболее
фантастических приключений. Ведь следующее  помещение  походило  на  пещеру,
выдолбленную в твердой скале, -  но  чьи-то  руки  придали  ей  вид  обычной
комнаты. За столом, заваленным  пергаментами  и  свитками,  чернильницами  и
перьями, сидели две веселые, симпатичные рабыни, которых  друзья  спасли  от
страданий и скуки пещерного мира:  стройная  Ививис,  гибкая,  как  змея,  и
легкая на подъем соблазнительно  пухленькая  Фриска.  Мужчины  почувствовали
облегчение и радость, как если бы они вернулись домой, к знакомым и  любимым
людям.
   Потом они обнаружили, что в комнате есть окна, в которые внезапно брызнул
солнечный свет (как если бы уплыло темное облачко), и  что  стены  вовсе  не
выдолблены в скальном граните, а  выложены  из  каменных  блоков  и  что  на
девушках надеты вовсе не жалкие лохмотья  рабынь,  а  дорогие  и  элегантные
платья, а их лица преисполнены важности и самоуверенности.
   Ививис глянула на Мышелова вопросительно и с неодобрением.
   - Что ты здесь делаешь, вымысел моего рабского прошлого? Верно,  ты  спас
меня от грязи Квармалла. Но за это я заплатила тебе  своим  телом.  Все  это
кончилось в Товилисе, где мы расстались.  Мы  в  расчете,  дорогой  Мышелов,
клянусь Могом, в расчете! (Она и сама не поняла, почему с ее губ слетела эта
божба.).
   И точно так же Фриска, посмотрев на Фафхрда, сказала:
   -  Это  и  к  тебе  относится,  дерзкий  варвар.  Ты  ведь   убил   моего
возлюбленного Ховиса, ты помнишь,  -  так  же,  как  Мышелов  убил  Клевиса,
возлюбленного Ививис. Мы больше не простодушные рабыни, забавы  для  мужчин,
мы опытные секретари и казначеи Гильдии Свободных Женщин Товилиса. Мы больше
никогда не занимаемся любовью вопреки своему желанию  -  а  нынче  я  такого
желания не испытываю! А теперь именем Коса и Иссека приказываю тебе убраться
отсюда! (Она точно  так  же,  как  Ививис,  хотела  бы  понять,  почему  она
упомянула именно этих богов, которых вовсе не почитала.).
   Такой резкий отпор жестоко поразил двух  героев,  так  что  они  даже  не
решились как-то выразить протест - словом, жестом, любезностью...  Их  языки
словно окаменели, их сердца и  половые  органы  окатило  холодом,  они  даже
съежились - друзья поспешно вышли из  этой  комнаты  через  открытую  дверь,
которую увидели перед собой..,  и  очутились  в  огромном  зале,  сверкающем
голубоватым льдом, или же похожим на  лед  камнем,  мерцающим,  холодным,  -
поэтому огонь, танцующий в большом  очаге,  показался  им  весьма  желанным.
Перед очагом был расстелен ковер, казавшийся на диво мягким и пушистым, а на
нем были расставлены в беспорядке баночки с притираниями, маленькие  флаконы
духов (заявлявшие о  себе  выразительным  запахом)  и  прочие  косметические
штучки. Более того, на заманчиво мягком ворсе ковра виднелись два  отпечатка
лежащих тел, а примерно в локте над ними витали в воздухе две  живые  маски,
тонкие, как шелк или бумага, или даже еще тоньше, - маски, имеющие очертания
симпатичных девичьих лиц, и первая маска  была  розовато-лилового  цвета,  а
вторая - бирюзового.
   Кто-нибудь другой мог счесть это чудом, но  Мышелов  и  Фафхрд  сразу  же
узнали Кейайру и Хирриви, невидимых ледяных принцесс,  с  одной  из  которых
каждый из них как-то провел  долгую-предолгую  ночь  на  Звездной  Пристани,
одной из высочайшие горных вершин на севере Невона, и друзья знали, что  две
эти жизнерадостные девушки любили поваляться голышом перед очагом, намазывая
друг друга разноцветными целебными мазями.
   Потом бирюзовая маска вдруг взмыла в воздух, оказавшись между Фафхрдом  и
очагом, так что оранжевые отблески пляшущего огня  высветили  отверстия  для
глаз и губ, и эти ныне жестокие губы произнесли, обращаясь к Фафхрду:
   - В какой ледяной постели ты ныне спишь, неотесанный любовник одной ночи,
что твоя скрипучая душа влетела в междумирье, чтобы изумить меня? Как-нибудь
поднимись снова на Звездную  Пристань  в  своем  истинном  теле  и  попробуй
добиться меня. Возможно,  я  и  отнесусь  к  тебе  благосклонно.  А  сейчас,
призрак, исчезни!
   Розовато-лиловая  маска   последовала   примеру   бирюзовой,   насмешливо
заговорив с Мышеловом, и ее голос зазвучал так же язвительно и  категорично,
и отсветы огня так же плясали в отверстиях маски:
   - И ты тоже убирайся, жалкое видение!  Именем  Кхахкта,  владыки  Черного
Льда, и Гары Голубого, и Коса Зеленого - приказываю, уйди! Ветры, гоните их!
   Фафхрд и Мышелов были оскорблены этим новым  отказом  даже  сильнее,  чем
прежними. Их души содрогнулись от предположения, что  они  и  в  самом  деле
призраки, а говорящие маски - реальность.  Тем  не  менее  им  следовало  бы
набраться храбрости и попытаться ответить на дерзкий вызов,  если  бы  после
приказа Кейайры они не были  унесены  мощным  порывом  ветра  в  абсолютную,
непроницаемую тьму, а потом брошены в некое освещенное пространство.  За  их
спинами громко хлопнула дверь.
   С немалым облегчением они увидели, что не  видят  перед  собой  очередную
пару девушек (это было бы уж и вовсе невыносимо), а находятся в другой части
коридора, освещенного ярко горящими факелами, воткнутыми в бронзовые  крепко
стиснутые птичьи лапы, в свернувшиеся кольцами  щупальца  кальмаров  либо  в
сжатые крабьи клешни. Радуясь передышке, друзья глубоко вздохнули.
   Потом Фафхрд нахмурился и сказал:
   - Попомни мои слова, Мышелов, за всем этим кроется чья-то магия. Или  это
рука богов. Мышелов с горечью ответил:
   - Если это какой-то бог, у него очень длинные руки, если учесть, какой он
выбрал путь для того, чтобы повергнуть нас в прах.
   Мысли Фафхрда изменили направление,  что  выразилось  в  изменении  формы
морщин на его лбу.
   - Мышелов, я никогда не пищал, - заявил он. - Хирриви сказала, я пищу.
   - Ну, это просто фигура речи, я думаю, - постарался утешить его побратим.
- Но, черт побери, каким жалким  я  себя  чувствовал,  как  будто  я  вообще
перестал быть мужчиной, а вот это - не  более  чем  палка  от  метлы!  -  он
показал на свой меч Скальпель, висевший на поясе, и кивнул  на  вложенный  в
ножны Серый Прутик Фафхрда.
   - Может быть, мы спим... - с сомнением пробормотал Фафхрд.
   - Ну, если мы спим, так давай продолжим это занятие, - сказал Мышелов  и,
ободряюще хлопнув друга по плечу, двинулся  по  коридору.  Но,  несмотря  на
бодрые слова и энергичный шаг, оба мужчины чувствовали себя так,  как  будто
они все глубже и глубже погружаются в пучины ночного  кошмара,  втягивавшего
их в себя.
   Они миновали поворот.  Справа,  -  на  несколько  ярдов  в  длину,  стена
превратилась в ряд тонких темных колонн, расположенных на разном  расстоянии
друг от друга, а между ними - темные тонкие копья, а чуть дальше - вытянутый
алтарь,  на  который  падал  мягкий  свет,  делая   видимыми   распростертую
обнаженную женщину и рядом с ней - жрицу в пурпурной тоге, державшую в одной
руке обнаженный кинжал, в другой - большую серебряную чашу; жрица пела.
   Фафхрд прошептал:
   - Мышелов! Я знаю жертву, это куртизанка Лессния,  с  ней  я  имел  дело,
когда служил Иссеку несколько лет назад.
   - А вторая - это Илала, жрица одноименной богини, с ней я вел дела, когда
был в отряде Пульга-вымогателя, - прошептал в ответ Мышелов.
   Фафхрд возразил:
   - Но мы не могли дойти до храма Илалы, хотя все  это  и  напоминает  его.
Между ним и "Угрем" - половина Ланкмара!
   Но Мышелов вспомнил слышанные им рассказы о тайных ходах  под  Ланкмаром,
соединявших разные территории, - путь по  этим  туннелям  был  якобы  короче
самого короткого пути по поверхности.
   Илала повернулась к ним,  взметнув  подол  фиолетовой  тоги,  и  сказала,
подняв брови:
   - Потише, там! Вы совершаете  святотатство,  вмешиваясь  в  святейший  из
ритуалов,  посвященный  величайшей  из  богинь.  Нечестивые  злоумышленники,
удалитесь!
   В это время Лессния приподнялась на локте и окинула  друзей  высокомерным
взглядом. Затем она снова легла и уставилась  в  потолок,  а  Илала  окунула
кинжал в чашу и обрызгала вином (или что уж там содержал в  себе  серебряный
сосуд) нагое тело Лесснии, обращаясь с лезвием так, как  если  бы  это  было
кропило. Она окропила лежавшую трижды - грудь, живот и  колени,  -  а  потом
снова принялась распевать литанию, и Лессния вторила  ей  (а  может,  просто
похрапывала), а Мышелов и Фафхрд вернулись в освещенный факелами коридор.
   Но у них не оказалось времени, чтобы поразмышлять над странными встречами
и над странной геометрией их ночного кошмара, потому что  теперь  уже  слева
перед ними открылась некая баснословно богато обставленная, большая,  тускло
освещенная комната, в которой они узнали приемный зал главы Гильдии Воров  в
Доме Вора, - а он находился в противоположном по  отношению  к  храму  Илалы
конце  Ланкмара.  Передняя  часть  зала  была  сплошь  заполнена   фигурами,
стоявшими на коленях спиной  к  побратимам,  -  все  эти  люди  благоговейно
смотрели в сторону покрытого богатой скатертью эбонитово-черного  стола,  за
которым стояла царственно высокая и красивая рыжеволосая женщина, убранная в
одни лишь драгоценности, а  рядом  с  ней,  чуть  сзади,  находилась  вторая
женщина - коротко подстриженная, в черной тунике служанки.
   - Это Ивлис, такая же прекрасная, как в далеком прошлом, - та самая,  для
которой  я  украл  у  Омфала  лучшие  из  его  драгоценностей,  -  в  полном
ошеломлении прошептал Мышелов.
   - А рядом с ней Фрег, ее горничная, и она выглядит ничуть  не  старше,  -
хриплым шепотом откликнулся Фафхрд в каком-то сонном оцепенении.
   - Но что она делает здесь, в Доме Вора? - удивленно произнес Мышелов, и в
его шепоте прозвучала горячность. - Ведь женщинам запрещен вход сюда, женщин
здесь презирают! Все выглядит так, будто именно она -  глава  Гильдии..,  ее
повелительница.., магистр.., богиня, которой поклоняются... Неужели  Гильдия
Воров перевернулась вверх дном?
   Ивлис   глянула   на   них   поверх   голов   своих    коленопреклоненных
последователей. Ее зеленые глаза сузились.  Она  небрежно  подняла  руку  и,
коснувшись губ, дважды едва заметно качнула  пальцем  в  сторону,  показывая
Мышелову, что он должен потихоньку удалиться в указанном  направлении  и  не
возвращаться.
   С медленной холодной улыбкой Фрег в точности повторила ее жест, обращаясь
к Фафхрду, но у  нее  это  вышло  куда  более  грубо,  что  естественно  для
прислуги. Двое мужчин  повиновались  и  удалились,  но  при  этом  постоянно
оглядывались,  так  что  для  них  оказалось  полной  неожиданностью,  почти
пугающей, когда они обнаружили, что вошли не  глядя  в  комнату,  отделанную
редкими породами дерева со сложной резьбой, с  дверью  прямо  перед  ними  и
дверями по обе стороны, и у двери, ближней к Мышелову, стояла едва достигшая
брачного возраста девушка с недобрыми глазами и влажными черными волосами, в
свободном зеленом халате из махровой ткани;  а  возле  ближайшей  к  Фафхрду
двери стояли две стройные блондинки с двусмысленными улыбками на  губах;  на
них были широкие черные  тоги  с  капюшонами  -  одежда  монахинь  Ланкмара.
Угодившие в ночной кошмар побратимы поняли, что находятся в том самом летнем
доме герцога Даниуса, где они наслаждались самой  первой  и  самой  глубокой
любовью, - в доме, возрожденном магией  из  пепла,  в  который  обратил  его
наставник Шильба, и  святотатственно  обставленном  всеми  теми  изысканными
безделушками, которые маг Нингобль вышвырнул из  дома  своим  волшебством  и
рассеял на все четыре стороны; и  что  представшие  перед  ними  три  ночные
красотки - это Ививисс  Овартоморис,  племянница  Карстака  Овартомориса,  а
также Фралек и Фро, неотличимые друг от друга близнецы, дочери  сумасшедшего
герцога, - те самые дети тьмы, к  которым  побратимы,  обезумев,  бросились,
окончательно утратив  надежду  повидать  хотя  бы  призраки  своих  истинных
возлюбленных в  Царстве  Теней.  В  мыслях  Фафхрда  бешено  прокручивалось:
"Фралек и Фро, и Фрег, Фриска.., и Фрикс - что за  чары  на  меня  наведены,
почему именно Фр"?", а в голове  Мышелова  точно  так  же  прыгало:  "Ивлис,
Ивмисс, Ививис (здесь и вовсе два Ив".., и в  имени  Хисвет"  есть  обе  эти
буквы).., кто они, эти девушки-охранницы?.."
   (Рядом с Полюсом Жизни боги Мог, Иссек и Кос трудились  на  пределе  сил,
выкрикивая  все  новые  имена  девушек,  пригодных  для  издевательств   над
отступниками. Толпа богов-зрителей вокруг них стала еще плотнее.).
   А затем Мышелов, содрогнувшись, подумал о том, что среди всех этих  девиц
"Ив" нет самой главной,  нежной  Иврианы,  навеки  оставшейся  во  владениях
Смерти. И Фафхрд тоже содрогнулся. А рожденные кошмаром девы обступили их  с
флангов, надув губы в презрительных гримасах, - и побратимы вдруг  незаметно
для себя перенеслись в шатер из винного шелка,  и  за  откинутым  полотнищем
входа они увидели плоские черные равнины Царства Теней.
   Прекрасная (хотя и с серовато-синим лицом) Влана  щедро  плюнула  в  лицо
Фафхрду, сказав:
   - Я ведь обещала тебе, что сделаю это, если ты вернешься.
   Но нежная Ивриана лишь посмотрела на Мышелова и не произнесла ни звука.
   А потом друзья вновь вернулись  в  освещенный  факелами  коридор,  скорее
подгоняемые кем-то, чем по доброй воле, и  Мышелов  позавидовал  посмертному
плевку, сползавшему  вниз  по  щеке  Фафхрда.  А  вокруг,  словно  призраки,
мелькали, не задерживаясь, девушки  -  Мара  времен  юности  Фафхрда,  Атья,
поклонявшаяся Тье, волоокая Гренлет,  Ахура  из  Селеции  и  многие,  многие
другие - пока друзья не впали в  полное  отчаяние,  какое  наступает  только
тогда, когда теряешь не одну-двух любимых, а всех до единой.  Само  по  себе
такое несчастье может довести человека до гибели.
   Потом вдруг одна из мелькавших  перед  ними  сцен  стала  приближаться  и
увеличиваться, помедлив несколько мгновений: Алекс Пиклок, в алой  тунике  и
покрытой  рубинами  золотой  тиаре  -  одеянии  первосвященника  Востока,  и
преклонившая перед ней колени  Лилиблэк  -  любовница  Мышелова  времен  его
преступного прошлого, одетая как  духовное  лицо  и  бормочущая:  "Языческий
гнев,  культуры  распад...",  а  первосвященник-трансвестит  провозгласил  в
ответ:
   "Все мужчины - враги..."
   Фафхрд и Мышелов едва не упали  на  колени,  чтобы  взмолиться  неведомым
богам о прекращении этой пытки. Но почему-то друзья этого не сделали  и  тут
же очутились на  Грошовой  улице,  там,  где  она  пересекается  с  Цеховой,
повернули к обшарпанной двери, за которой скрылись две женщины  -  их  спины
показались друзьям очень знакомыми, - и начали подниматься по узкой лестнице
с безумно крутыми длинными пролетами.
   В Страбоге Мог откинулся назад, переводя дыхание и говоря:
   - Вот! Это конец.
   Иссек тоже откинулся назад  и  вытянулся  (насколько  это  позволяли  ему
изогнутые под прямым углом лодыжки и запястья), заметив:
   - Ох, люди не слишком одобряют наши методы.., а уж как  тяжко  наблюдать,
как прокладываются пути Судьбы!
   После этих слов боги-зрители начали потихоньку расходиться.
   Но Кос, предельно сосредоточенный на том, чтобы завершить  начатое,  даже
не замечал боли в толстых бедрах, возникшей от слишком  долгого  сидения  со
скрещенными ногами; он воскликнул:
   - Не останавливайтесь! Это отличная парочка, одна из этих девиц  -  Немия
Сумрачная, а другая - Глаза Ото, женщина неопределенных моральных устоев и в
придачу скупщица краденого - в общем, то, что надо!
   Иссек устало рассмеялся и сказал:
   - Довольно, дорогой Кос. Этих  двоих  я  вычеркнул  из  списка  с  самого
начала. Они - заклятые враги наших мужичков, они надули  героев  на  немалую
сумму, это тебе скажет почти любой из здешних богов.  Так  что  наши  герои,
вместо того чтобы добиваться этих красоток (хотя, конечно, их в любом случае
отошьют), скорее предпочтут провалиться в ад.
   А Мог, зевнув, добавил:
   - Разве ты еще не понял, дорогой Кос, что мы проиграли?
   Тогда и Кос, поведя  плечами,  попытался  выпрямить  затекшие  ноги  -  и
выругался от боли.
   В это время Глаза Ого  и  Немия  Сумрачная  добрались  наконец  до  верха
бесконечной лестницы, с усталым видом вошли в свое жилище  и  с  отвращением
оглядели  его.  (Это  и  в  самом  деле  было  преотвратное