м  редким.  Тогда  она  приказала  Миккиду  держать  голову  и   плечи
пострадавшего (что он и сделал, схватив того прямо за редеющие рыжие пряди),
а сама растянулась на нем, изо всех сил сжимая его  бока  обеими  руками,  и
принялась делать искусственное дыхание, отнимая губы от его губ  только  для
того, чтобы со всей силы стиснуть могучую грудную клетку.
   Когда пульс великана стал более уверенным, Сиф приказала перенести его  в
палатку и велела  Рилл  присмотреть  за  ним.  Затем  принялась  допрашивать
Миккиду:
   - Ты все время входил и выходил из туннеля, так что  должен  был  почуять
газ.
   - Я и почуял, госпожа, и сказал Скору об этом, но он так увлекся работой,
что не обратил внимания на мои слова, - отвечал тот.
   - Он прав, хотя и неблагоразумен, - весело заметила она. - Если мы  хотим
помочь капитану, надо продолжать копать любой ценой. Однако нужно придумать,
как подавать в яму воздух. И сделать это быстро.
   - Да, госпожа, - протянул Миккиду с сомнением. - Но как?
   - Я, кажется, придумала. Прошлой осенью ты с капитанами ходил на Смертную
Пустошь охотиться на снежных змей, помнишь?
   - Конечно, госпожа, - был ответ. - Еще две недели спустя мы снимали шкуры
со змей, сушили и выделывали их.
   - Насколько я помню, всего получилось что-то  около  сорока  превосходных
шкур, - продолжала она.
   - Если быть точным, сорок семь. Все они  лежат  в  казарме,  переложенные
гвоздикой и камфарой, дожидаются, когда кто-нибудь из капитанов отправится в
торговый рейс. В Ланкмаре за них дадут целое состояние.
   - Так я и думала, - кивнула Сиф. - Собачья упряжка еще здесь.  Поезжай  и
привези шкуры сюда. Все. Он смотрел на нее в глубоком изумлении.
   - Ты что, не понимаешь - каждая из этих шкур представляет  собой  девяти-
или десятикубитовую трубу из прочной змеиной кожи шириной в руку?
   - Да, госпожа, но... - начал он. Тень сомнения по-прежнему  омрачала  его
лицо.
   - Пошли, я еду с тобой, - широко улыбаясь, она вскочила со своего места у
огня. - Я соберу шкуры, а ты приглядишь за погрузкой больших мехов из кузни,
их тоже нужно доставить сюда.
   - Госпожа, я, кажется, понял, что ты задумала, - просиял Миккиду.
   - И я тоже! - пробасил восхищенный Скаллик, внимательно  прислушивавшийся
к их разговору.
   - Вот и хорошо! - обратилась к нему Сиф. - Тогда можешь присмотреть здесь
за делами в мое отсутствие.  -  И  она  стянула  кольцо  Фафхрда  со  своего
большого пальца и передала его Скаллику.

Глава 21

   Чтобы  напиться,  Пшаури  пришлось  разбить  ледяную  корку,  сковывавшую
поверхность Последнего Источника по дороге к Черному Огню.
   Напившись, он сделал шаг назад и, в качестве благодарности, сплясал такую
бешеную джигу, которой никто никогда в его исполнении не видел. Он был очень
скрытным молодым человеком.
   Его танец закончился медленным  вращением  вокруг  своей  оси,  во  время
которого  Пшаури  обозрел  холодную  мертвую  белизну,   простирающуюся   на
несколько миль во все  стороны.  Дым  Черного  Огня  султаном  поднимался  в
молочное небо. Путник устремил свой взгляд на юго-запад, он смотрел  куда-то
высоко в небо,  точно  ожидал  появления  крылатых  или  невероятно  высоких
преследователей оттуда.
   Он  стоял  на  границе  между  пустошью  и   покрытой   коркой   лавы   и
вулканического пепла мертвой землей, но сейчас этого не было видно, так  как
недавно выпавший снег уничтожил все различия.
   Он расстегнул пуговицу сумки, висевшей у него на поясе пониже живота,  и,
памятуя о ее  драгоценном  грузе,  со  всеми  возможными  предосторожностями
вытянул оттуда бутылку,  данную  ему  Афрейт.  Она  была  заполнена  сладким
красным   вином   до   половины.   Пшаури   выпил,   сделав   предварительно
приветственный жест в сторону дымового султана на  горизонте,  затем  окунул
посудину в источник и, снова заткнув ее пробкой, вернул в сумку. После этого
он застегнул  сумку  и  еще  некоторое  время  стоял,  ощупывая  ее,  словно
беременная женщина, ожидающая первого шевеления ребенка в своей утробе.
   Затем  он  сплясал  еще  одну  джигу,  содержавшую   намек   на   угрозу,
направленную против юго-юго-запада, и, развернувшись, зашагал на север.

Глава 22

   Пальчики проснулась в доме Сиф, в той самой постели, которую она занимала
и позапрошлой ночью, чувствуя себя свежей и отдохнувшей. Близился вечер. Она
выскользнула из-под одеяла, стараясь не разбудить посапывавшую  рядом  Гейл,
надела один из лежавших в ногах кровати банных халатов, и пошла в кухню, где
Афрейт, в таком же одеянии, стояла у входной двери и смотрела наружу  сквозь
забранное роговыми пластинами окошко. Крючки для одежды на стене  у  входной
двери были пусты, кроме двух: на них висела одежда, по размеру  явно  больше
той, что на Афрейт, - пояс с металлическими украшениями и ножны с кинжалом и
топориком. Внизу стояли сапоги.
   - Я собираюсь в парную, - сказала женщина. - Хочешь со мной?
   - С благодарностью, госпожа, -  ответила  девочка,  -  Ты  осыпаешь  меня
благодеяниями, за которые я никогда не смогу отплатить.
   - В этом преимущество моего положения, - отозвалась Афрейт. - А ты можешь
рассказать мне про Илтхмар и Товилийс: мне  никогда  не  приходилось  бывать
там. - Лукавая усмешка мелькнула в ее фиолетовых глазах. - Заодно  и  спинку
мне потрешь.
   Она повесила свой халат на один из  крючков  и  повела  девочку  в  узкую
комнатку, которую целиком занимала  некое  подобие  деревянной  лестницы  из
четырех ступеней.  Рядом  стояли  два  ведра:  одно  с  водой,  другое  -  с
раскаленными докрасна булыжниками. Проходя мимо них,  девочка  почувствовала
их жар на своих лодыжках и коленях. Четыре небольших окошка  скупо  освещали
помещение.  Вооружившись  ковшом  на  длинной  ручке,  Афрейт  плеснула   на
раскаленные камни водой. Раздалось отчаянное шипение, и  их  окутало  облако
пара. Афрейт уселась на третьей  ступеньке,  Пальчики  последовала  за  ней.
Заметив в глазах девочки тревогу, Афрейт решила ее подбодрить:
   - Что, сердечко зашлось немного? Не бойся, дыши глубже. Сядь пониже,  там
не так жарко.
   - Здесь и в самом деле жарковато, - согласилась Пальчики,  но  спускаться
не стала.
   - Ну а теперь расскажи мне про грязный Илтхмар и его  поганого  крысиного
бога, - попросила Афрейт. - Как его изображают?
   - В виде человека, но с крысиной головой и длинным хвостом. Служители его
культа обычно надевают маски, изображающие крысиные головы, и держат в руках
длинные  тонкие  хлысты,  напоминающие  хвосты  громадных  крыс.  Они  могут
выполнять обряды как одетыми, так и обнаженными, в зависимости от ритуала.
   - Каковы же, по мнению почитателей этого культа, отношения между  крысами
и людьми? - поинтересовалась Афрейт.
   - В прежние времена, когда крысы еще строили свои города на  поверхности,
они завоевали и поработили расу гигантов. Нас,  госпожа,  людей.  Однако  те
сопротивлялись и поднимали многочисленные  мятежи  и  восстания,  с  большой
жестокостью крысами подавлявшиеся. Потом крысы, чья культура становилась все
более совершенной и утонченной, перенесли свои города под землю,  чтобы  там
без помех продолжать  развивать  свою  цивилизацию.  Но  тайную  власть  над
слугами-рабами они сохранили и по сей день. - Голос девочки стал задумчивым.
Пальцы ее левой руки машинально  скользили  взад  и  вперед  по  краю  белой
морской  раковины,  вставленной  в  дерево  для  сбора  пота;  стекающего  с
парящихся.    Подле    раковины    виднелась    дыра,    явно    проточенная
червем-бурильщиком. По ширине отверстие точно совпадало с пальцами  девочки.
Та продолжала:
   - Есть тайная магия, ведомая только  дважды  посвященным  (мы  с  матерью
таковыми не были), при помощи которой сами крысы и их союзники могут  менять
свой размер от крысиного до человеческого  и  обратно.  Крысиные  пророки  и
наиболее близкие союзники  среди  людей  считаются  у  них  святыми.  Совсем
недавно были канонизированы святой Хисвин Ланкмарский  и  его  дочь,  святая
Хисвет. Нижний Ланкмар почитается крупнейшим городом крыс,  хотя  в  Верхнем
Ланкмаре, в отличие от Илтхмара, культ крысы находится под запретом.
   Афрейт передала девочке жесткую щетку и подставила спину, над которой  та
тотчас принялась усердно трудиться. Затем спросила:
   - Доводилось ли тебе видеть изображения этой святой в Илтхмаре?
   - Да, госпожа, в припортовом храме есть ее  небольшая  часовенка,  и  там
можно увидеть изображающую ее деревянную статую. (Крысы  ведь  были  первыми
мореходами, обучившими людей этому искусству.)  Она  изображена  обнаженной,
волосы  заплетены  в  косу  в  ее  рост  длиной,  и  у  нее  восемь  грудей,
расположенных попарно: две там же, что и у обычной женщины, еще две  -  там,
где заканчиваются ребра, две следующие - по обе стороны пупка,  и  последняя
пара - прямо возле лобка, над паховыми складками.
   - Надо  же,  какое  обилие  прелестей!  Прямо  не  знаешь,  смеяться  или
завидовать, - усмехнулась Афрейт.
   - Ее культ очень популярен, госпожа, - почти обиженным  тоном  произнесла
девочка, продолжая тереть ей спину. - Говорят, что она повелевает демонами и
что будто бы Фриксифракс, королева Арилии, однажды была у нее в услужении.
   Афрейт рассмеялась:
   - По правде говоря, дитя мое, я бы сочла твою историю  выдумкой  из  тех,
что  рассказывают  нам,  островитянам,  заезжие  путешественники   с   целью
подурачить нас и позабавиться над нашей неосведомленностью, не совпадай  она
так детально с рассказом Фафхрда о его и Мышелова величайшем  подвиге  (хотя
послушать его, так им числа нет). Он тоже говорил о  вооруженном  прорыве  и
вторжении крыс в Ланкмар, и в его истории  тоже  фигурировал  некто  Хисвин,
торговец зерном,  и  его  скандально  знаменитая  дочка  Хисвет  -  оба  они
впоследствии оказались пособниками крыс.
   - Благодарю тебя, госпожа, за то, что ты хотя бы частично мне  веришь,  -
слегка заносчиво ответила  Пальчики.  -  Возможно,  меня  и  саму  в  чем-то
обманули, но я тебя не обманываю.
   Афрейт с улыбкой повернулась к ней.
   - Хватит дуться и  строить  из  себя  гордячку,  -  весело  отчитала  она
девочку. - Дай-ка лучше мне щетку, я тебе спинку потру.
   Девочка повиновалась  и  повернулась  лицом  к  двум  забранным  роговыми
пластинами окошкам, сквозь которые Просачивался холодный  свет  не  успевшей
еще пойти на убыль луны. Афрейт провела щеткой  по  куску  зеленого  мыла  и
принялась за дело, приговаривая:
   - Так вот, когда в Ланкмаре происходила эта  человеко-крысиная  возня  (а
было это добрых лет десять тому назад, ты тогда была еще совсем  ребенком  в
Товилийсе), Серому Мышелову пришлось  изображать  неземную  страсть  к  этой
потаскушке Хисвет (по крайней мере так говорил  Фафхрд),  чтобы  проследить,
как она меняет обличье и размер, чтобы  пробраться  из  Ланкмара  Нижнего  в
Ланкмар Верхний и наоборот. Настоящей же его любовью была в то  время  Рита,
рабыня с королевской кухни, - по крайней мере, именно с ней он  после  всего
этого  и  остался.  А  Фафхрд  в  то  время  водил  компанию  с  Кришкрой  -
воительницей-, вампиром, ходячим скелетом (это и в самом деле так, ибо плоть
вампиров невидима, так что видим лишь скелет). По правде  говоря,  иногда  я
сомневаюсь, стоит ли верить хотя бы половине того, что он рассказывает, -  а
уж Мышелову я не верю и подавно, он и сам не скрывает, что любит приврать.
   - Я слышала, что вампиры  едят  людей,  -  заметила  Пальчики,  ежась  от
энергичного массажа Афрейт. - А еще я слышала, что в  Ланкмаре  была  другая
крысиная война, уже позже. Фриска рассказала мне об этом уже в Илтхмаре,  мы
как раз перебрались туда из Товилийса. Она предупреждала меня,  чтобы  я  не
верила тому, что станут говорить нам жрецы Крысы.
   - Фриска? - спросила Афрейт, перестав скрести.
   - Так звали мою мать в Квармалле, где она была рабыней до своего побега в
Товилийс, где я и родилась. Потом она пользовалась и другими именами, и, мне
кажется, я не говорила, что ее так зовут.
   - Понятно, - отвечала Афрейт отсутствующим тоном, точно внезапно впала  в
глубокую задумчивость.
   - Ты перестала тереть мне спину, - заметила девочка.
   - Достаточно, - отозвалась женщина. - И так уже вся красная.  Скажи  мне,
девочка, твоя мать, Фриска, в одиночку бежала из Квармалла?
   - Нет, госпожа, с ней была ее подруга Ививис, которую я привыкла называть
тетей, когда  мы  жили  в  Товилийсе,  -  охотно  объясняла  девочка,  вновь
повернувшись  лицом  к  двери,  очертания  которой  вновь  стали   видны   в
рассеивающемся пару. - Их вывезли  из  Квармалла  два  странствующих  воина,
которые покинули службу у Квармаля  и  его  двух  сыновей.  Квармалл  -  это
пещерный город, госпожа, глубокий, темный и таинственный, найти оттуда  путь
наверх нелегко. Беглецов обычно возвращают назад, или они  умирают  странной
смертью.  В  портовых  городах,  что  окружают  Внутреннее  море,   Квармалл
считается такой же легендой, как и Льдистый.
   - А что стало с теми воинами, любовниками Ививис и твоей матери,  которые
помогли им спастись? - задала вопрос Афрейт.
   - Ививис поссорилась со своим и, прибыв в Товилийс,  вступила  в  Гильдию
Свободных Женщин. А моя мать была на сносях и потому  предпочла  остаться  с
ней. Ее любовник  (мой  отец)  оставил  ей  денег  и  пообещал  когда-нибудь
вернуться, но, разумеется, так и не вернулся.
   Раздалась  настоящая  дробь  частых  ударов,  дверь  открылась  и   снова
закрылась, и на пороге, вглядываясь в облака пара, появилась Гейл.
   - Дядя Фафхрд уже вернулся с неба? - последовал вопрос. - Почему вы  меня
не разбудили? Это ведь его вещи висят на крючке снаружи!
   - Пока нет, но кое-какие известия о нем мы получили, - отвечала ее тетка.
- Когда вы двое уснули, Мэй принесла мне пояс Фафхрда - он висел  на  кусте,
точно прямо с неба свалился. Так она и  сказала,  хотя  вашего  рассказа  не
слышала. Я отправила ее вместе с другими на поиски, и  сама  тоже  вышла,  и
вскоре мы нашли его сапоги  (один  валялся  на  крыше),  кинжал  и  топор  -
последний расколол надвое флюгер на крыше городского совета и застрял там.
   - Он их сбросил, чтобы облегчить корабль, когда поднимался над туманом, -
сделала свое умозаключение Гейл.
   - Твоя версия ничем не хуже других, - заметила Афрейт, передавая  девочке
ковш. - Поддай парку, - велела она. - Одного ковша хватит.
   Девочка сделала, что ей было ведено. Вновь раздалось шипение, хотя  и  не
столь яростное, как раньше, и теплый пар окутал купальщиц.
   - Я  думаю,  он  вернется  с  вечерним  туманом,  -  высказала  еще  одно
предположение девочка. - Дядя Мышелов беспокоит меня куда больше.
   - Раскопки продолжаются, и еще кое-что нашли - заостренный серебряный тик
(мелкую ланкмарскую монетку), Серый Мышелов обычно носит несколько  таких  в
кармане. Сиф рассказала мне об этом, когда утром приходила сюда  помыться  и
переодеться. Вы еще спали. Там была какая-то сложность с вентиляцией, но она
с этим справилась.
   - Они найдут его, - заверила ее Гейл.
   - Я разделяю ваши надежды относительно обоих капитанов, -  присоединилась
к ней Пальчики, возвращаясь к формальному тону.
   - С Фафхрдом все будет в порядке, - уверенно заявила  Гейл.  -  Я  думаю,
туман нужен ему, как вода поплавку, - он  поддерживает  его  в  воздухе.  По
крайней мере первое время, пока он не  начнет  грести  сам.  А  туман  опять
поднимется на заре. Тогда он и спустится.
   - Гейл считает,  что  ее  дядюшке  все  по  плечу,  -  объяснила  Афрейт,
энергично растирая ей спину. - Он ее кумир.
   - Ну конечно, - воинственно возвысила голос девочка. - А поскольку он мой
дядя, то, когда я вырасту, между  нами  не  будет  ничего  такого,  что  все
испортит.
   - Настоящий герой имеет много любовниц:  проституток,  невинных  девушек,
принцесс, - заметила Пальчики серьезно и мудро, тоном знающей жизнь женщины.
- Так говорила мне моя мать.
   - Фриска? - переспросила Афрейт.
   - Фриска, - подтвердила девочка.  Тут  ей  в  голову  пришел  комплимент,
удачно подчеркивавший ее житейскую мудрость, которой она весьма гордилась. -
Должна сказать, госпожа, что я восхищена хладнокровием и полным  отсутствием
ревности по поводу  прежних  привязанностей  твоего  возлюбленного.  А  ведь
капитан Фафхрд - истинный герой; я сразу поняла  это,  когда  он  решительно
начал раскапывать своего друга и заставил нас всех помогать ему. А когда  он
поднялся в воздух, чтобы помочь капитану Мышелову, я еще больше  утвердилась
в своем мнении о нем.
   - А я не так уж  уверена  в  своем  прежнем  безразличии  к  его  прежним
любовницам, кто бы они ни были, - произнесла Афрейт, подозрительно оглядывая
девочку. - Хотя, конечно, послушать Фафхрда (да и Мышелова тоже), любовниц у
них было - не перечесть, и не только среди тех,  кого  ты  назвала;  были  и
по-настоящему  незаурядные  -  вампир  Крешкра,  например,   или   невидимая
обитательница снежных вершин принцесса Хирриви, а у Мышелова -  восьмигрудая
Хисвет; короче, в их постелях перебывали все - начиная с  болотных  духов  и
русалок и кончая демонами. Но, думается мне, мы с Сиф им  не  уступим  -  не
числом, так умением. Мы  и  сами  с  богами  спали  или,  по  крайней  мере,
заботились о том, чтобы им было кого взять к себе в постель,  -  поправилась
она несколько смущенно, вспомнив, с кем говорит.
   Слушая тетку, Гейл заволновалась. Пальчики успокаивающим жестом  положила
ей руку на плечо и сказала:
   - Вот видишь, малышка, насколько лучше, когда твой кумир всего лишь  твой
дядя, а не любовник?
   Афрейт не удержалась от искушения подколоть девочку:
   - Не слишком ли ты  увлеклась  ролью  старой  мудрой  тетушки?  -  затем,
вспомнив несчастную судьбу девочки, посерьезнела и добавила:
   - Я забыла.., понимаешь, о чем я.
   Пальчики серьезно кивнула, но тут же взвизгнула - это Гейл дернула ее  за
волосы сзади.
   - Не знаю, как там насчет дяди  Фафхрда,  -  с  очаровательной  гримаской
произнесла островитянка, - но ты нужна мне в качестве подруги, а не тетушки,
это-то я знаю наверняка!
   - Ну все, хватит  рассуждать  про  героев  и  демонов,  пора  озаботиться
судьбой двух вполне конкретных людей, - объявила, улучив момент,  Афрейт.  -
Вставайте, я вас ополосну.
   С этими словами она взяла ведро  с  водой  и,  щедро  окатив  ею  сначала
светлую, потом рыжую головки, выплеснула остатки на себя.

Глава 23

   Возвращаясь к началу этого мрачного дня, мы видим Фафхрда,  спешащего  на
восток освещая себе путь лампой.  Он  шел  через  замерзший  Большой  Луг  в
сторону укрытой туманом, как одеялом. Соленой Гавани, за  которой  восточный
край неба уже окрасился в бледные цвета зари. Голова его была странно пуста,
а ноги сами несли его вперед, и это озадачивало  и  настораживало  его.  Три
чувства, перемешавшись, возобладали в нем - тревога за  попавшего  в  жуткую
переделку Мышелова, желание стряхнуть с себя груз ответственности и безумная
надежда  на  то,  что  проблема  как-нибудь  разрешится  сама  собой.  Чтобы
отвлечься, Фафхрд поднес коричневый кувшин с бренди ко рту,  зубами  вытащил
пробку, выплюнул ее куда-то в сторону и сделал три здоровых глотка, едва  не
опорожнивших посудину. Внутри у него все загорелось.
   Затем, уступив невесть откуда взявшемуся импульсивному  желанию  -  может
быть, причиной тому было бренди, - он поднял голову  и  вгляделся  в  чистое
небо поверх тумана.
   И - о, чудо! - первый яркий луч  восходящего  солнца,  озаривший  бледный
небосвод, открыл его  взору  небольшую  флотилию  приближающихся  к  острову
облаков. Зрение его внезапно стало ясным  и  острым,  как  в  юности,  и  он
отчетливо увидел, что среднее из этих жемчужно-серых облаков было  вовсе  не
облако, а большая изящная барка с высоко поднятой кормой, увлекаемая  вперед
единственным  прозрачным  парусом,  -  судя  по  всему,  это   действительно
приближался волшебный флот сказочной Арилии,  только  теперь  она  перестала
быть сказкой.
   И тут