Мышелов подумал было, не хочет  ли  Гваэй  разбудить  старца  грохотом,  с
которым она разобьется. Но тут Гваэй пристально  взглянул  на  летящую  по
воздуху чашу, и она пугающим образом набрала скорость. Это было  так,  как
если бы он подбросил мяч, а затем ударил по  нему  битой.  Чаша  метнулась
вперед, словно снаряд, выпущенный вдаль из мощной  катапульты,  раздробила
череп старца и забрызгала мозгами  кресло  и  Мышелова.  Гваэй  рассмеялся
немного высоковатым смехом и беспечно воскликнул:
     - Я должен сдержать свое возбуждение! Я должен! Я  должен!  Внезапное
выздоровление от двух дюжин смертей - или двадцати трех и Капели из Носа -
это не повод для того, чтобы философ потерял  над  собой  контроль.  О,  я
словно пьян!
     Ививис внезапно закричала:
     - Комната плывет! Я вижу серебряных рыбок!
     Мышелов и  сам  теперь  почувствовал  головокружение  и  увидел,  как
фосфоресцирующая зеленая ладонь тянется из-под арки к Гваэю  -  и  за  ней
вытягивается тонкая рука, которая удлиняется до нескольких ярдов.  Мышелов
как следует проморгался, и  рука  исчезла  -  но  теперь  повсюду  плавали
пурпурные испарения.
     Мышелов посмотрел на Гваэя и увидел, что  тот,  с  угрюмым  взглядом,
сильно шмыгает носом, раз, и другой, хотя не видно было, чтобы новые капли
образовывались на кончике носа.


     Фафхрд стоял на три шага позади Хасьярла, который в своем мешковатом,
с высоким воротником халате из  бурой,  как  земля,  ткани  был  похож  на
обезьяну.
     Справа от Хасьярла  по  толстому,  широкому,  скользящему  на  катках
кожаному  ремню  трусили  рысцой  три  раба  чудовищного  вида:  огромные,
вывернутые внутрь  ступни;  толстые,  как  у  слона,  ноги:  широкая,  как
кузнечные мехи,  грудь;  руки  карликов  и  крошечные  головы  с  широкими
зубастыми ртами и ноздрями, которые  были  больше,  чем  глаза  и  уши,  -
существа, созданные для тяжкого бега и  ни  для  чего  больше.  Движущийся
ремень,  перекрутившись  на   полоборота,   исчезал   внутри   вертикально
поставленного, сложенного из камней  цилиндра  ярдов  пяти  в  диаметре  и
появлялся  под  тем  местом,  где  входил,  но  двигаясь  уже  в  обратном
направлении, чтобы пройти под катками и завершить петлю. Изнутри  цилиндра
доносилось глухое поскрипывание огромного деревянного вентилятора, который
вращался с помощью этого ремня  и  нагнетал  поддерживающий  жизнь  воздух
вниз, в Нижние Уровни.
     Слева от Хасьярла в цилиндре была небольшая дверца на  высоте  головы
Фафхрда. К этой двери по четырем узким  каменным  ступенькам  поднималась,
один за другим, колонна унылых гномов с большими головами. Каждый гном нес
на плече темный мешок и, дойдя  до  дверцы,  развязывал  его  и  опустошал
содержимое в гудящую шахту, очень тщательно вытряхивая его внутрь, а потом
складывал  мешок  и  спрыгивал  наземь,  чтобы  освободить  место  другому
носильщику.
     Хасьярл бросил косой взгляд через плечо на Фафхрда.
     - Букет для Гваэя! - закричал он. - Я развеял по дующему  вниз  ветру
баснословное богатство: порошок опийного мака, измельченные в пыль лотос и
мандрагору, раскрошенную коноплю. Миллион приятных  непристойных  снов,  и
все для Гваэя! Это одержит над ним победу тремя способами: он проспит весь
день и пропустит похороны моего  отца,  и  тогда  Квармалл  мой  по  праву
единственного  присутствовавшего  и  без  всякого  кровопролития,  которое
омрачило бы обряды; его волшебники уснут,  и  мои  чары,  несущие  заразу,
прорвутся к нему и сразят его вонючей студенистой  смертью;  его  владения
уснут, каждый раб и каждый проклятый паж, так что мы  завоюем  их,  просто
вступив в Нижние Уровни после того, как будет покончено с похоронами.  Эй,
вы там, быстрее!
     И, выхватив у надсмотрщика длинную плетку, Хасьярл начал хлестать  ей
по сплющенным конусообразным головам шагающих по ремню рабов, обжигать  ей
их широкие спины. Их рысь перешла в тяжеловесный галоп, вентилятор загудел
на более высоких нотах, и Фафхрд ждал, что он вот-вот услышит, как лопасти
с треском разлетятся; а, быть может, увидит, как лопнет ремень  или  катки
слетят со своих осей.
     Гном, стоящий  у  окошка  шахты,  воспользовался  тем,  что  внимание
Хасьярла было направлено  в  другую  сторону,  для  того  чтобы  выхватить
щепотку растертых трав из своего мешка, поднести к носу и, украдкой бросив
на Хасьярла полный  экстаза  взгляд,  втянуть  понюшку  в  ноздри.  Однако
Хасьярл увидел  это  и  жестоко  отхлестал  его  по  ногам.  Гном  покорно
опустошил свой мешок и вытряс его, слегка  подпрыгивая  от  боли.  Тем  не
менее он, казалось, не был  особенно  усмирен  или  встревожен  полученной
поркой, потому что Фафхрд заметил, что,  выходя  из  комнаты,  он  натянул
пустой мешок себе на голову и побрел дальше, глубоко вдыхая воздух  сквозь
ткань.
     Хасьярл продолжал щелкать плеткой и кричать:
     - Быстрей, я сказал! Дурманящий ураган для Гваэя!
     Офицер Носим вбежал в комнату и метнулся к своему хозяину.
     - Девушка Фриска бежала! - выкрикнул он. - Палачи говорят,  что  этот
твой воитель пришел с твоей печатью, сказал, что ты велел освободить ее, -
и похитил! Все это произошло четверть дня назад.
     - Стража! - завопил Хасьярл. -  Схватить  Северянина!  Обезоружить  и
связать предателя!
     Но Фафхрда уже и след простыл.


     Мышелов, в сопровождении Ививис, Гваэя и колоритной  толпы  внушенных
дурманом галлюцинаций, шатаясь, ввалился в помещение, очень похожее на то,
из которого только что исчез Фафхрд. Здесь огромная  цилиндрическая  шахта
заканчивалась,  изгибаясь  горизонтально  под  прямым  углом.  Вентилятор,
который закачивал вниз  воздух  и  выпускал  его,  чтобы  освежить  Нижние
Уровни, был вертикально установлен в устье шахты, и видно было, как он там
вращается.
     Рядом с этим устьем висела большая клетка с белыми птицами:  все  они
лежали на полу кверху лапками. Помимо этого явного свидетельства, на  полу
помещения было распростерто тело надсмотрщика, тоже побежденного одуряющим
вихрем Хасьярла.
     И наоборот, три раба с ногами-столбами, бегущие тяжеловесной рысью по
своему ремню, казалось, вообще ничего не  почувствовали.  По-видимому,  их
крошечные мозги  и  чудовищные  тела  были  вне  досягаемости  для  любого
дурмана, если только он не применялся в летальной дозе.
     Гваэй подковылял к ним, ударил каждого по лицу и скомандовал: "Стой".
После этого он сам свалился на пол.
     Гудение вентилятора затихло, и, когда он остановился, стали отчетливо
видны его семь деревянных лопастей (хотя для Мышелова они  перемежались  с
чешуйчатыми  галлюцинациями);  слышалось  только  медленное,  затрудненное
дыхание рабов.
     Распростертый по полу Гваэй таинственно улыбнулся им,  пьяным  жестом
поднял руку и воскликнул:
     - Повернитесь! Кругом!
     Рабы-бегуны медленно повернулись, сделав для этого  дюжину  крошечных
шагов, пока все трое не оказались лицом к противоположному концу ремня.
     - Бегом! - быстро скомандовал Гваэй.  Они  медленно  повиновались,  и
вентилятор неспешно загудел снова, но  теперь  он  гнал  воздух  вверх  по
шахте, навстречу устремленному вниз потоку Хасьярла.
     Гваэй и Ививис какое-то время оставались  лежать  на  полу,  пока  их
сознание не  Начало  проясняться  и  последние  галлюцинации  не  исчезли.
Мышелову казалось, что эти видения  втягиваются  в  шахту  сквозь  лопасти
вентилятора:  туманная  орда  синих  и  пурпурных  призраков,  вооруженных
прозрачными копьями  с  зазубренными  наконечниками  и  похожими  на  пилы
абордажными саблями.
     Потом Гваэй, улыбаясь глазами в крайнем возбуждении, сказал  мягко  и
все еще немного задыхаясь:
     - Мои волшебники... не были одурманены... я думаю. Иначе я бы  сейчас
умирал... Две дюжины смертей, насылаемые Хасьярлом.  Еще  минутку...  и  я
пошлю рабов на другой конец  Уровня...  чтобы  пустить  в  другую  сторону
вытяжной вентилятор. С его помощью мы получим свежий  воздух.  И  поставлю
еще рабов на этот ремень - может, мне  удастся  отогнать  назад,  к  моему
брату, посланные им кошмары. Потом омоюсь и обряжусь для огненных  похорон
моего отца и поднимусь, чтобы неприятно поразить  моего  братца  Хасьярла.
Ививис, как только сможешь ходить, разбуди рабынь,  которые  меня  купают.
Прикажи им все подготовить.
     Он протянул руку над полом и крепко схватил Мышелова за локоть.
     -  Ты,  Серый,  -  прошептал  он,  -  приготовь  к  работе  эти  свои
могущественные руны, которые  поразят  колдунов  Хасьярла.  Собери  нужные
ингредиенты, прочти свои демонические молитвы - но сначала  посоветуйся  с
моими двенадцатью архимагами... если ты сможешь  поднять  двенадцатого  из
его темного ада. Как только труп Квормала запылает в огне,  я  пошлю  тебе
приказ произнести это смертоносное заклинание.
     Он помедлил, и его глаза засверкали в темноте колдовским блеском.
     - Пришло время для колдовства и мечей!
     Послышалось тихое  царапание  -  одна  из  белых  птиц,  пошатываясь,
вставала на ноги на дне клетки. Она издала чириканье, которое было  похоже
скорее на икоту.


     Всю эту ночь напролет весь Квармалл не  спал.  В  комнату  Управления
Главной Башни вбежал маг, крича:
     - Лорд Флиндах! У надсмотрщиков за умами есть не вызывающие  сомнений
сведения о том, что два брата развязали войну друг против  друга.  Хасьярл
посылает вниз по воздуховодам дурманящую пыль, а Гваэй гонит ее обратно.
     Мастер Магов поднял обезображенное  бородавками  и  пурпурным  пятном
лицо от стола, за Которым он сидел, окруженный небольшой толпой, ожидающей
приказаний.
     - Они уже пролили кровь? - сбросил он.
     - Нет еще.
     - Хорошо. Не сводите с них волшебных глаз.
     Потом, строго глядя из-под капюшона по очереди на каждого, к кому  он
обращался, Мастер Магов отдал другие приказания.
     Двум магам, одетым как его помощники: "Немедленно пойдите к  Хасьярлу
и Гваэю. Напомните им о похоронах и оставайтесь с ними до  тех  пор,  пока
они и их свита не окажутся на погребальном дворе".
     Одному из евнухов: "Поторопись к своему  хозяину  Брилле.  Узнай,  не
требуются ли ему какие-то дополнительные материалы или помощь в сооружении
погребального костра. Помощники будут отправлены к  нему  немедленно  и  в
любом количестве".
     Капитану пращников:  "Удвой  стражу  на  стенах.  Сам  делай  обходы.
Наступающим утром Квармалл должен быть особо надежно  закрыт  для  внешних
врагов и для тех, кто захочет бежать из него".
     Богато одетой женщине средних лет: "В  гарем  Квормала.  Пригляди  за
тем, чтобы его наложницы были идеально убраны, причесаны и накрашены,  как
будто их владыка собирается посетить их на рассвете. Успокой их  опасения.
Пошли ко мне илтхмарку Кевиссу".


     В Зале Волшебства властитель Хасьярл с помощью  рабов  облачался  для
похорон, не забывая в то же  время  направлять  людей,  разыскивающих  его
вероломного воителя Фафхрда; наставлять надсмотрщиков воздуховодов в  том,
какие предосторожности  они  должны  предпринять  на  случай,  если  Гваэй
попытается вернуть опийную пыль и, возможно, даже с процентами; и  поучать
своих волшебников, какие именно заклинания им следует использовать  против
Гваэя, как только тело Квормала будет поглощено огнем.
     В Зале Призраков Фафхрд с Фриской пировали теми  припасами  и  вином,
что он принес с  собой.  Северянин  рассказывал  ей  о  том,  как  впал  в
немилость у Хасьярла и  обдумывал  планы,  как  бежать  вместе  с  ней  из
владений Квармалла.
     В Гваэевом Зале Волшебства Серый  Мышелов  совещался  по  очереди  со
всеми одиннадцатью костлявыми волшебниками в белых  набедренных  повязках,
не рассказывая им ничего  о  заклинании  Шильбы,  но  получая  от  каждого
твердые заверения в том, что тот является магом Первого Ранга.
     В парилке  купальни  властелин  Гваэй  восстанавливал  свою  плоть  и
способности, потрясенные  болезнетворными  заклинаниями  и  дурманом.  Его
рабыни под присмотром Ививис принесли душистые масла и эликсиры и,  следуя
томным, но четким  указаниям  принца,  терли  и  намыливали  его.  Изящные
фигурки, полускрытые и посеребренные клубами пара,  двигались  и  замирали
как в полном истомы балете.


     Огромный  погребальный  костер  был  наконец  сооружен,  и  у  Бриллы
вырвался вздох облегчения и удовлетворения от сознания хорошо  исполненной
работы. Он расслабленно опустил свое толстое, массивное тело на скамейку у
стены и заговорил с одним из своих помощников высоким женственным голосом:
     - За такой короткий срок, и в такое время; но  нужно  отдавать  богам
то, что им следует, ни один человек не может обмануть свои звезды.  Однако
я чувствую стыд при мысли о том, что  Квормала  будет  сопровождать  такая
убогая свита: всего полдюжины ланкмарок, одна илтхмарка и три минголки - к
тому же одна из них с изъяном. Я всегда говорил, что ему  следует  держать
лучший  гарем.  Однако  рабы-мужчины  в  прекрасной  форме  и,   возможно,
возместят недостатки остальных. О, дорогу  моему  владыке  будет  освещать
прекрасное пламя!
     Брилла горестно покачал головой и, сморкаясь, смахнул ресницами слезы
со своих поросячьих глазок; он был одним из  тех  немногих,  кто  искренне
сожалел о смерти Квормала.
     Место Бриллы как начальника евнухов было синекурой и, кроме  того,  с
тех пор, как он помнил себя, он всегда обожал Квормала.  Когда-то  Брилла,
тогда еще маленький, пухленький  мальчик,  был  спасен  от  издевательства
группы более взрослых и более сильных рабов, которые отпустили его,  когда
Квормал  просто  прошел  мимо.  Именно  этот  незначительный  случай,   не
замеченный или давно забытый Квормалом, породил почти звериную преданность
Бриллы.
     Теперь только боги могли знать, что таит в себе будущее. Сегодня тело
Квормала будет сожжено, а что слоится потом, об этом лучше не  размышлять,
даже в самых потаенных мыслях. Брилла еще раз взглянул на дело рук  своих,
на погребальный костер. Сооружение этого костра всего  за  шесть  коротких
часов, даже несмотря на толпы находящихся  в  распоряжении  Бриллы  рабов,
потребовало от евнуха колоссального напряжения  всех  сил.  Теперь  костер
возвышался в центре двора, превосходя своими размерами даже арку  огромных
ворот, имеющую в высоту три человеческих роста. Он был  построен  в  форме
усеченной на половине высоты пирамиды с  квадратным  основанием;  а  легко
воспламеняющиеся поленья, из которых  она  была  сложена,  были  полностью
скрыты под темными тканями.
     От земли через весь широкий двор к верхнему ряду поленьев шли  четыре
пандуса - по одному с каждой стороны; а  на  вершине  пирамиды  находилась
солидных размеров квадратная  платформа.  Именно  здесь  будут  поставлены
носилки с телом Квормала, и здесь же будут принесены погребальные  жертвы.
Только рабам надлежащего возраста и таланта будет  позволено  сопровождать
своего владыку в его дальнем путешествии по ту сторону звезд.
     Брилла одобрил то, что он увидел, и,  потирая  руки,  с  любопытством
огляделся по сторонам. Только  в  таких  случаях,  как  этот,  можно  было
осознать все необъятное величие  Квармалла,  и  такие  случаи  были  очень
редкими; возможно, всего лишь  раз  в  жизни  человеку  доводилось  видеть
подобное событие. Насколько доставал взгляд Бриллы, вдоль стен двора  были
выстроены, ряд за рядом, небольшие группы рабов, а также  его  собственная
группа евнухов и плотников. Здесь были мастера из Верхних Уровней,  каждый
из которых искусно работал по металлу и по дереву; здесь были крестьяне  с
полей и виноградников, коричневые от солнца  и  согнутые  тяжелым  трудом;
здесь были рабы с Нижних Уровней, моргающие от  непривычно  яркого  света,
бледные, со  странно  деформированными  фигурами;  и  все  остальные,  кто
трудился в чреве Квармалла, по группе представителей с каждого Уровня.
     Многолюдность этого собрания, казалось,  опровергала  разнесшиеся  на
заре тревожные слухи  о  тайной  войне,  начавшейся  прошлой  ночью  между
Уровнями. Брилла почувствовал себя успокоенным.
     Наиболее важными и лучше всех размещенными гостями  были  два  отряда
оруженосцев Хасьярла и Гваэя - по  одному  слева  и  справа  от  пирамиды.
Отсутствовали только волшебники обоих принцев - как  заметил  с  внезапным
острым беспокойством Брилла, не решившись, однако, задуматься, почему.
     Высоко над всей  этой  массой  разнородных  людей,  на  возвышающихся
стенах замка, застыли  вечно  безмолвные,  вечно  бдительные  стражи;  они
спокойно стояли на своих постах, держа пращи наготове. Никогда  еще  никто
не штурмовал стены Квармалла, и никогда еще ни один раб,  попавший  в  эти
тщательно охраняемые стены, не вышел за их пределы живым.
     С  места,  где  стоял  Брилла,  можно  было  прекрасно   видеть   все
происходящее. Справа от него из стены, окружающей двор, выступал балкон, с
которого Хасьярл и Гваэй будут наблюдать за тем, как горит тело  их  отца;
слева подобным  же  образом  выступала  платформа,  откуда  Флиндах  будет
руководить выполнением ритуалов. Брилла сидел почти рядом с дверью, сквозь
которую будет вынесено подготовленное  и  освобожденное  от  внутренностей
тело Квормала для последнего огненного очищения. Евнух вытер пот со  своих
дряблых щек полой нижней  туники  и  спросил  себя,  сколько  еще  пройдет
времени, прежде чем все начнется. Солнце уже должно было быть недалеко  от
вершины стены, и с его первыми лучами начнутся обряды.
     В тот самый момент, как он  задавал  себе  этот  вопрос,  послышалось
мощное, приглушенное гудение огромного гонга. Все начали  вытягивать  шеи;
множество тел задвигалось, толкая друг друга; потом гомон стих.  На  левом
балконе появилась фигура Флиндаха.
     Мастер Магов был облачен в Капюшон  Смерти  и  в  одежды  из  тяжелой
узорчатой парчи темных, тусклых тонов. На его поясе сверкал Золотой Символ
Власти с расположенными по кругу в виде веера лезвиями; до тех  пор,  пока
Трон Квармалла будет свободен, Флиндах как  Верховный  управляющий  должен
будет свято хранить этот Символ.
     Флиндах поднял руки к той точке,  где  через  мгновение  должно  было
появиться  солнце,  и  начал  произносить  Приветственный  Гимн;  пока  он
нараспев читал его, первые золотистые лучи ударили в глаза тех, кто  стоял
по  другую  сторону  двора.  Снова  приглушенное  гудение,   от   которого
вибрировали самые кости у тех,  кто  стоял  ближе  к  нему  -  и  напротив
Флиндаха, на другом балконе, появились Хасьярл и Гваэй.  Оба  были  убраны
одинаково,  за  исключением  диадем  и  скипетров.  На  лбу  Хасьярла  был
серебряный, с сапфирами,  обруч,  а  в  руке  он  держал  скипетр  Верхних
Уровней,   завершенный   сжатым   кулаком;   на   Гваэе   была    диадема,
инкрустированная рубинами, а его скипетр был украшен червем, пригвожденным
кинжалом. В остальном оба были одеты  одинаково  в  церемониальные  мантии
темно-красного цвета,  подпоясанные  широкими  черными  кожаными  поясами;
оружия у них не было, никакие другие украшения тоже не были дозволены.
     Пока  братья  усаживались  на  поставленных  для  них  на  возвышении
стульях, Флиндах повернулся к той двери, которая была рядом с  Бриллой,  и
начал петь. Его  звучному  голосу  ответил  скрытый  где-то  хор,  и  эхом
отозвались некоторые  группы  людей  во  дворе.  В  третий  раз  прозвучал
чудовищный гонг и, когда затихло эхо, появились носилки с телом  Квормала.
Их несли шесть ланкмарских рабынь, а сзади шли  минголки;  этот  маленький
отряд был всем, что  осталось  от  множества  наложниц,  разделявших  ложе
Квормала.
     Но где, спросил себя Брилла с  внезапно  сильно  забившимся  сердцем,
илтхмарка Кевисса, фаворитка старого владыки? Брилла  сам  распорядился  о
том, в каком порядке будут идти девушки. Она не могла...
     Носилки  медленно  двигались  между  рядов   распростертых   тел   по
направлению к костру. Тело Квормала было закреплено в сидячем положении  и
покачивалос