людать  дистанцию
между  собой  и  партером  и  на  всякий  случай  держа  открытыми  пути   к
отступлению. С момента гибели своих первых  возлюбленных  Фафхрд  и  Мышелов
искали  любовных  утех  только  у  битых  жизнью,  хотя  и   не   утративших
привлекательности девушек-рабынь, юных  бродяжек  и  демонических  принцесс,
которых легко встретить и еще легче потерять. Альковные радости  никогда  не
были целью их приключений - скорее их побочным результатом. Оба героя хорошо
чувствовали разницу между прошлыми скороспелыми  романами  и  отношениями  с
женщинами Льдистого острова: последние связывали  их  достаточно  серьезными
обязательствами. Романы Афрейт и Сиф были столь же преходящи: их  партнерами
были твердолобые и не склонные к романтике обитатели Льдистого, уже в юности
демонстрировавшие незаурядный здравый смысл и  полное  отсутствие  фантазии;
либо разного рода морские скитальцы, появляющиеся и исчезающие со  скоростью
ветра или, точнее, урагана.
   Тем не менее дела  обеих  пар  на  любовном  фронте  складывались  весьма
успешно. И по правде сказать, Фафхрда и Мышелова это радовало  даже  больше,
чем они готовы были признать. Каждый из  них  начал  понемногу  уставать  от
бесконечных поисков приключений;  в  особенности  утомило  их  последнее,  в
котором, в отличие от  их  прежних  одиноких  вылазок,  они  вынуждены  были
нанимать людей и командовать ими,  а  следовательно,  нести  ответственность
большую, чем обычно. Естественно, что после  таких  трудов  они  чувствовали
себя вправе вкусить отдыха и тихих радостей  домашнего  очага,  позабыть  на
время об ударах коварной судьбы, а также о ее дарах и  искушениях,  которыми
она заманивает наиболее непоседливых на путь  приключений  и  опасностей.  А
если уж говорить совсем начистоту, то обе женщины также были весьма близки к
тому, чтобы признаться себе в подобных чувствах.
   Так они и сидели одним  тихим  весенним  вечером  за  столом  в  таверне,
потягивали горький эль, обсуждали дела  и  заботы  дня  минувшего,  делились
планами на день  грядущий,  вспоминали  сражения  с  минголами  и  осторожно
расспрашивали друг друга о тех временах, когда  они  еще  не  были  знакомы;
каждый из них втайне наслаждался мыслью о том, что теперь у него - или у нее
- было двое или даже трое друзей, на которых можно  положиться,  а  не  один
товарищ того же пола, как это было раньше.
   За дружеской беседой Фафхрд и поведал об их с Мышеловом  фантазии,  будто
они половинки или даже более  мелкие  фрагменты,  осколки,  некоего  жившего
ранее существа, прославленного либо героическими деяниями,  либо,  напротив,
злодейскими поступками, чем и объясняется сходство их мыслей.
   - Как странно, - удивилась Сиф. - И мы с Афрейт по той же  самой  причине
считаем  себя  духовными  половинками  королевы-ведуньи  Скелдир,  правившей
Льдистым в незапамятные времена, когда гордые башни Симоргии возвышались еще
над морскими волнами. Раз  за  разом  приходилось  Скелдир  отражать  набеги
симоргийцев, жаждавших присоединить наш остров к  своей  империи,  и  всегда
победа оставалась за ней. Как же звали вашего героя - или великого злодея? -
если вам так больше по нраву.
   - Сие мне неведомо, госпожа, ибо он, может статься, жил еще в те времена,
когда люди, подобно животным, не ведали магии имен. Его узнавали по  боевому
кличу - всякий раз, вступая в сражение, он издавал короткий хриплый  кашель,
подобный львиному рыку.
   - Еще одно удивительное сходство! - воскликнула Сиф. -  Королева  Скелдир
имела обыкновение встречать угрозу резким отрывистым смехом,  в  особенности
если это была опасность, при виде которой бледнели и отступали даже  бывалые
воины.
   - Я называю нашего звероподобного предка Гузорио, - вмешался  Мышелов.  -
Не знаю, что думает Фафхрд. Великий Гузорио Ворчун.
   - Судя по твоим словам, он и впрямь  похож  на  животное,  -  вступила  в
беседу Афрейт. - Скажи мне, случалось ли тебе хоть раз видеть этого  Гузорио
хотя бы во сне или в видении или  слышать  отголоски  его  древнего  боевого
клича в ночи?
   Но  Мышелов,  словно  не  слыша  обращенных  к  нему  слов,   внимательно
разглядывал выщербленную поверхность стола, низко склонив над ней голову.
   - Нет, госпожа моя, не случалось, - ответил Фафхрд за своего  впавшего  в
задумчивость товарища. - По крайней мере я не видел. Нам нагадала  это  одна
колдунья или гадалка, так  что  скорее  всего  это  лишь  плод  воображения.
Доводилось ли вам слышать смех или видеть облик чародейки-воительницы?
   - Нет, не доводилось, - вынуждена была признать Афрейт.  -  Хотя  хроники
нашего острова хранят множество упоминаний о ней.
   Но не успела она закончить  свою  речь,  как  взгляд  Фафхрда  устремился
куда-то за ее спину.  Оглянувшись,  она  не  увидела  ничего,  кроме  мрака,
сгущавшегося в широко распахнутом дверном проеме.
   Сиф поднялась на ноги:
   - Так, значит, ужинаем у Афрейт через полчаса? Мужчины рассеяно  кивнули.
Фафхрд, продолжая смотреть мимо  Афрейт,  склонил  голову  вправо;  женщина,
снисходительно улыбаясь, тоже отвела от него взгляд.
   Мышелов откинулся назад и еще ниже  опустил  голову,  внимательно  изучая
ножки стола.
   Фафхрд заметил:
   - В это время года звезда Астарион уходит  за  горизонт  почти  сразу  же
после заката. -Совсем невозможно за ней наблюдать.
   - Сохрани меня бог тягаться с вечерней звездой, - забавляясь,  произнесла
Афрейт и встала. - Пойдем, сестра.
   Мышелов оторвал взгляд от ползущего по ножке стола таракана только тогда,
когда тот достиг наконец пола. Насекомое припадало на один бок,  так  как  у
него не хватало лапки. Затем они с Фафхрдом допили  эль  и  пошли  по  узкой
улице вслед за своими подругами.  На  протяжении  всего  пути  один  из  них
заглядывал в придорожные  канавы,  не  пропуская  ни  одной,  точно  надеясь
отыскать там сокровище, а другой не сводил глаз со  звезд,  подмигивавших  в
ночном небе, вспоминая  знакомые  названия  и  высчитывая  расположение  тех
светил, что не были ему известны.

Глава 5

   Положив начало своей затее, Шильба и Нингобль вернулись в  свои  обители:
одного ждала пещера в пустыне, другого - островок в самом сердце непролазной
Топи. Между тем буря в магическом пространстве начала  ослабевать,  что  оба
волшебника сочли за доброе предзнаменование. Три божка довольно  ухмылялись,
взбодрившись процессом  изготовления  проклятий.  Всеми  позабытый  закоулок
Небес, служивший им обиталищем, уже не казался Иссеку  таким  холодным,  Кос
перестал ворчать, что здешняя жара  лишает  его  воли,  а  мысли  коварного,
словно паук, Мога приняли совершенно иное, куда более приятное, чем  обычно,
направление.
   Зерно упало на плодородную почву и со  временем  могло  бы  дать  хороший
урожай, однако некоторые боги, равно как и некоторые чародеи, никак не могут
держать язык за зубами,  и  вскоре  известие  о  предполагаемом  возвращении
Фафхрда и Мышелова в Ланкмар, передаваясь от жреца к повитухе и от  повитухи
к  нищенке,  достигло  ушей  тех  сильных  мира  сего,  которые   радовались
исчезновению двух героев и вовсе не жаждали  их  нового  появления  в  своих
владениях. А ведь всякому  известно,  что  сильные  мира  сего  более  всего
дорожат своим покоем и потому готовы  перевернуть  небо  и  землю,  лишь  бы
отвести от себя угрозу малейшего беспокойства.
   Так и случилось, что Пулы  Артонакс,  скупой  и  несговорчивый  верховный
правитель Ланкмара, ненавидевший любых героев  вообще,  а  подобных  Фафхрду
светловолосых великанов в особенности, и Гамомель, прижимистый и беспощадный
магистр Гильдии Воров, не выносивший Мышелова, в котором он  видел  опасного
конкурента, с одной стороны, и как человека, переманившего к себе на  службу
двенадцать   самых   многообещающих   подмастерьев   Цеха,   -   с   другой,
посоветовались и поручили Ордену Наемных Убийц,  элите  Братства  Душегубов,
навсегда задержать ненавистных Двоих на  Льдистом  острове,  прежде  чем  те
успеют навострить лыжи в сторону Ланкмара. А поскольку Арт-Пульг и  Гамомель
были самыми ужасными крохоборами и скупердяями, каких только  видывал  свет,
то они торговались с Орденом, пока не сбили цену до самых  нижних  пределов,
да еще и объявили три четверти всей возможной добычи, обнаруженной  убийцами
в карманах их жертв или в непосредственной близости от них,  своей  законной
долей.
   Ордер на убийство был оформлен; все свободные на тот момент члены  Ордена
собрались, чтобы тянуть жребий, после чего состоялась  тайная  торжественная
церемония, в которой помимо двоих избранных участие принимали только Великий
Магистр и Летописец Ордена. Те, на кого пал жребий, лишались  отныне  знаков
отличия, любых занятий и  званий  и  вплоть  до  исполнения  порученного  им
задания должны были именоваться Смерть Фафхрда и Смерть Мышелова.

Глава 6

   Назавтра, когда новой луне исполнился лишь  один  день  отроду  и  прилив
продолжал оставаться  таким  же  низким,  как  и  прежде,  ремонт  "Морского
Ястреба" шел своим чередом. Во время перерыва -  а  это  было  уже  довольно
позднее  утро  -   Фафхрд   отошел   в   сторонку   и   начал   разглядывать
северо-восточную часть неба.  Взгляд  его  блуждал,  как  у  безумца.  Через
некоторое время к нему подошел Скор и тоже уставился наверх.  Он  ничего  не
видел в серо-голубом небе, но по опыту  знал,  что  у  его  капитана  зрение
необычайно острое.
   - Что там, орлы? - спросил он тихонько.
   Фафхрд устремил на  него  задумчивый  взор,  затем  улыбнулся,  встряхнул
головой и заявил:
   - Я пытался вспомнить, какие звезды видны здесь ночью.
   - Звезды? - недоуменно наморщил лоб Скор.
   - Да, - подтвердил Фафхрд. - Как ты думаешь, куда прячутся днем звезды?
   - Уходят, - ответил Скор, просияв. - На заре  они  уходят,  а  с  закатом
возвращаются. Их огни гаснут - как костры зимнего  лагеря!  Там,  где  живут
звезды, наверняка очень холодно, холоднее, чем  на  вершинах  гор.  Конечно,
пока не выйдет солнце и не согреет все вокруг.
   Фафхрд отрицательно покачал головой:
   - Звезды маршируют по небу в том же неизменном порядке день за днем,  год
за годом, век за веком, наверное. Они не бросаются врассыпную с приходом дня
и не  прячутся,  словно  звери,  в  норах  и  логовах,  но  продолжают  свой
размеренный марш даже при свете солнца - под покровом дня,  если  можно  так
выразиться.
   - Звезды светят днем? - переспросил Скор, изо всех  сил  стараясь  скрыть
свое замешательство. Потом он понял, к чему клонит Фафхрд,  -  или  подумал,
что понял, - и в его взоре проглянуло удивление. Он знал,  что  его  капитан
был отличным полководцем, который никогда не  вступал  в  бой,  не  разведав
предварительно всех подробностей расположения сил противника, в  особенности
там, где можно было легко спрятать  целую  армию,  например  в  лесу  или  в
морском тумане Теперь капитан применял то же правило  к  звездам,  следя  за
каждым  их  движением,  словно  они  были  передовыми   отрядами   минголов,
движущимися на Льдистом.
   Но что за странность - ассоциация врагов  со  звездами!  Капитан,  видно,
что-то задумал. А может, у него и в самом деле  были  там  враги.  До  Скора
доходили слухи, будто Фафхрд однажды был любовником самой королевы воздуха.

Глава 7

   В тот вечер на северо-западной окраине Соленой Гавани, в  потемневшем  от
времени кирпичном доме с низко нахлобученной крышей, Сиф и Серый Мышелов  не
спеша укладывались спать. Пока женщина прихорашивалась  у  зеркала.  Мышелов
сел на край кровати, поставил на стоявший рядом низкий  ночной  столик  свой
кисет и принялся вытаскивать из него разные удивительные предметы, аккуратно
размещая их  один  подле  другого.  Необычность  его  коллекции  состояла  в
глубокой заурядности всех входивших в нее вещей.
   Сиф, которая хорошо видела в зеркале его медленные, размеренные движения,
заинтересовалась и, прихватив плоскую черную коробочку, пересекла комнату  и
устроилась рядом с ним на краешке постели.
   На столике уже  лежали:  зубчатое  деревянное  колесико  с  сареенмарский
доллар размером - у  него  не  хватало  двух  зубчиков,  перо  зяблика,  три
одинаковых гладких камешка, обрывок  задубевшей  от  грязи  синей  шерстяной
ткани, погнутый железный гвоздь, лесной орех  и  черный  выщербленный  диск,
который, видно, был когда-то ланкмарским тиком или восточным полупенсовиком.
   Окинув  предметы  беглым  взглядом,  Сиф  вопросительно   посмотрела   на
Мышелова.
   Он заговорил:
   - Едва наступил вечер, я прямо из казарм направился сюда, и по дороге  со
мной случилась странная вещь. Зарево заката еще окаймляло горизонт, а в небе
уже стоял полный невыразимой чистоты и  изящества,  точно  призрак  невинной
девушки, молодой месяц. Он был прямо  над  крышей  твоего  дома,  как  будто
служил знаком твоего присутствия здесь. Но, несмотря на эту  красоту,  я  не
мог оторвать взгляда от обочин дороги и придорожной канавы. Там я все это  и
нашел. Удивительный набор для скромного северного порта. Можно подумать, что
все это собрано по меньшей мере в Илтхмаре... - Он покачал головой.
   - Но зачем же нужно было подбирать это все? - спросила Сиф. Про себя  она
подумала: "Как старьевщик какой". Он пожал плечами.
   - Не знаю. Наверное, подумал, что пригодятся, - добавил  он  с  некоторым
сомнением. Женщина произнесла:
   - Все это напоминает всякую всячину, при помощи которой колдуны  насылают
порчу и накладывают заклятия. Он вновь пожал плечами и сообщил:
   - Они вовсе не то, чем кажутся. Например, вот этот... - Он указал на один
из серых камешков. - Это не галька, как  два  других,  это  свинец,  которым
стреляли из пращи, может быть даже я.
   Задетый  пальцем,  камешек  скатился  со  стола  и  ударился  об  пол   с
приглушенным,  но  достаточно  убедительным  стуком,  доказывающим  верность
последнего наблюдения.
   Нагнувшись за камешком,  Мышелов  замер,  не  в  силах  отвести  глаз  от
устилавшего  пол  мраморного  порошка,  черного  с  красными  и  золотистыми
крапинками. Когда его взгляд переместился на ступню сидевшей рядом  Сиф,  он
обхватил ладонями ее ногу, положил к себе на колено и  принялся  внимательно
рассматривать.
   - Необычайно симметричный пятипалый обломок коралла из морских глубин,  -
вынес он свой вердикт, после чего склонился и запечатлел поцелуй у основания
большого нальца, просунув кончик языка между ним и его соседом.
   - Какой-то угорь крутится возле моего рифа, - промурлыкала она.
   Прижавшись щекой к ее лодыжке, он устремил взор вдоль ее ноги. Ее  ночное
одеяние из тонкого коричневатого льна держалось на завязках между бедер.
   - У тебя волосы точно такого цвета, как крошка на полу. Она ответила:
   - Неужели ты думаешь, что я не учла  этого,  когда  выбирала  камень  для
крошки? Или забыла добавить туда золотистых блесток? Вот тебе подарочек. - И
плоская черная коробочка, которую она держала в руках, скользнула  вдоль  ее
обнаженного бедра к колену.
   Он взял ее в руки, открыл и выпрямился,  чтобы  как  следует  рассмотреть
содержимое.
   Внутри, на черной  подкладке,  легким  прозрачным  облачком  лежал  рыбий
пузырь.
   Сиф произнесла:
   - Этой ночью мы будем любить друг друга глубоко, но не настолько глубоко,
чтобы завести дочку или сыночка. Мышелов ответил:
   - Я видел такие штуки из тончайшей промасленной кожи.
   - Вряд ли такие же надежные, как этот, - возразила она.
   - Да уж, на Льдистом и тут без рыбы не обошлось. Уж не начальник ли порта
Гронигер додумался? Этому скупердяю, поди, не то что денег, а и спермы своей
жалко, - проворчал, качая головой, Мышелов.
   Он наклонился и поднял другую ее ногу себе на колени. Поприветствовав  ее
таким же манером, что и  первую,  он  прижался  щеками  к  ее  щиколоткам  и
заглянул в щель между ногами.
   - Этой ночью я намерен долго и  неторопливо  исследовать  каждый  участок
твоего тела, ничего не пропуская,  в  точности  как  по  дороге  сюда  нынче
вечером, - прорычал он в предвкушении.
   Она согласно кивнула, удивляясь, уж не унаследовал ли Мышелов этот рык от
своего загадочного предка  Гузорио,  но  потом  решила,  что  для  этого  он
недостаточно грозен.

Глава 8

   Сидя на носу корабля, направляющегося с грузом зерна  из  Ланкмара  через
все Внутреннее море в Землю Восьми Городов, Смерть Фафхрда, высокий и тощий,
как пугало, обратился к своему спутнику:
   - Мне это воплощение и нравится, и  не  нравится.  Пока  что  путешествие
приятное, и говорить нечего, но к концу  будет  холодно,  как  у  старухи  в
п...е, хотя и лето. Арт-Пульг - скупой хозяин, да и  невезучий  к  тому  же.
Достань-ка мне яблочко из мешка.
   Смерть Серого Мышелова, вечно улыбающийся и гибкий, как хорек, ответил:
   - Гамомель не щедрее, да и не удачливее.  Но  работать  ва  него  все  же
выгодно. Я еще не освоился с этим обличьем, да и вкусов  его  не  знаю.  Сам
выбирай себе яблоко.

Глава 9

   Неделю спустя Фафхрд ужинал у Афрейт в ее  выкрашенном  светло-фиолетовой
краской доме на северной окраине Соленой Гавани. Вечер был  не  по-весеннему
теплым и благоуханным; яркий молодой месяц уже стоял высоко в  небе,  звезды
казались каплями вина, упавшими из лунной чаши, которую  воздевшая  ее  рука
богини опускала теперь к вечно  жаждущим  устам  заката.  Завершив  трапезу,
Афрейт м Фафхрд решили пройтись через Большой Луг  к  Эльвенсхольму,  узкому
каменному шпилю в два полета стрелы высотой, вспоровшему ровную гладь  полей
примерно в лиге к западу от города.
   - Смотри, - указал на изящный силуэт скалы Фафхрд, -  она  наклонилась  к
Тарджу (на небе Ланкмара это  было  самое  северное  созвездие),  как  будто
гранитная стрела, которую боги нацелили прямо в небо.
   -  Сегодня  ночью  они,  похоже,  зажгли  все  огни  в  своих   подземных
мастерских, так что от их жара цветы  и  травы  запахли,  как  летом.  Давай
немного  отдохнем,  -  отозвалась  Афрейт  и,  коснувшись   плеча   Фафхрда,
опустилась на травянистый дерн. И в самом деле, хотя еще не кончилась весна,
а в воздухе уже пахло разнотравьем середины лета.
   Окинув взглядом горизонт в поисках восходящих или покидающих его небесных
скитальцев, Фафхрд устроился справа  от  нее.  Откуда-то  сзади,  то  ли  из
города, то ли с моря, донесся призывный звук горна.
   - Ночные рыбаки рыбу подманивают, - высказал предположение Фафхрд.
   - Прошлой ночью мне снился сон, - откликнулась Афрейт, - будто я гуляю  в
лесу, как вдруг из моря выбирается чудовище и идет за мной. Я вижу, как  его
чешуйчатая мокрая кожа светится в темноте. Но мне не страшно, и  тогда  этот
зверь начинает понемногу превращаться в человека. Мне  кажется,  оно  хотело
меня не напугать, а предостеречь.
   Когда она умолкла, последовал вопрос:
   - Какого пола оно было?
   - Женского, конечно, - без запинки ответила она и тут же засомневалась:
   - То есть я так думаю. А может, у него вообще пола не было? В самом деле,
почему же я не подождала, пока оно поравняется со мной, почему сама не пошла
ему навстречу? Наверное, я чувствовала, что стоит  мне  повернуться  к  нему
лицом, как оно тут же вновь обернется животным, бессловесной тварью.
   - Мне тоже снился  удивительный  сон  прошлой  ночью,  и  чем-то  он  был
невероятно похож на твой, - проговорил Фафхрд. - Или я грезил при свете дня?
В последнее время со мной и такое тоже случается. - С этими  словами  он  во
весь  рост  вытянулся  на  упругой  молодой  травке,  чтобы   лучше   видеть
закрученные тугой спиралью  семь  звезд  Тарджа.  -  Мне  снилось,  будто  я
нахожусь в огромном замке. Там миллион темных комнат, и я  брожу  по  ним  в
поисках Гузорио (хотя мы с Мышеловом и придумали его, иногда  он  словно  бы
становится реальным), потому что во сне - может  быть,  внутри  того  сна  я
видел другой сон - кто-то сказал мне, что он хочет о чем-то рассказать.
   Афрейт повернулась на живот и склонилась над ним" внимательно глядя ему в
глаза, пока он говорил. Светлые волнистые воло