ай своего хозяина, любыми  средствами,  -  одобрительно
кивнул я. - Я подожду. Потому что он тоже должен дать мне ответ.
     Он снова позвал, но ответа не было.
     Он бросился было наутек,  но  я  был  готов  и  произнес  призывающее
заклинание высшего уровня. Лес вокруг полны рассыпался в прах, прежде  чем
он успел достичь первых деревьев, и этот прах исчез,  унесенный  ураганным
ветром, который прилетел оттуда, где должна бы царить полная неподвижность
и  тишина.  Ветер  вихрем  окружил  поляну,  красный  и   серый,   возведя
непроницаемую стену со всех сторон, уходящую  в  бесконечность  наверху  и
внизу. Мы стали единственными обитателями круглого острова в ночи, всего в
сотню метров в диаметре, и его края медленно и неумолимо сжимались.
     - Он не придет, - холодно произнес я, - и тебе отсюда не уйти. Он  не
в силах тебе помочь. Никто здесь тебе не поможет. Здесь  властвует  высшая
магия, и не оскорбляй ее, профан, своими жалкими попытками противоборства.
Знаешь ли ты, что лежит за стеной смерча? Хаос! И я отдам тебя Хаосу, если
ты не расскажешь мне все. И о Джулии, и о своем хозяине, и о том,  как  ты
осмелился перенести меня сюда.
     Он испуганно отшатнулся в сторону от границы Хаоса и повернулся лицом
ко мне.
     - Верни меня в мой дом, и я все расскажу тебе, - попросил он.
     Я покачал головой.
     - Убей меня, и ты никогда не узнаешь правду.
     Я пожал плечами.
     - Что ж,  ты  выбрал.  Ты  все  равно  расскажешь,  чтобы  остановить
мучения, а потом я брошу тебя Хаосу.
     Я шагнул к нему.
     - Погоди!
     Он поднял руку.
     - Подари мне жизнь за то, что я тебе расскажу.
     - Я не торгуюсь, - ответил я. - Говори.
     Смерч выл и рычал вокруг нас, и наш островок сокращался.  Сквозь  рев
ветра доносились какие-то голоса, бормотавшие непонятные  слова,  мелькали
смутные, вызывающие ужас силуэты.  Мелман  отшатнулся,  видя  перед  собой
крошащийся край реальности.
     - Хорошо, - прокричал он. - Да. Джулия пришла ко мне, как мне  это  и
обещали, и я кое-чему научил ее. Не тому, что я стал бы преподносить всего
год назад, а кое-чему  из  нового  знания,  которым  я  сам  овладел  лишь
недавно. Так мне тоже было приказано сделать.
     - Кто приказал? Назови его имя!
     Он поморщился.
     - Он не был настолько глуп, чтобы сказать мне свое имя. Ведь тогда  я
мог бы попытаться обрести над ним власть. Как  и  ты,  он  не  человек,  а
существо из какой-то другой реальности.
     - Это он дал тебе картину с Деревом?
     Он кивнул.
     - Да. И он на  самом  деле  переносил  меня  в  каждый  сефирет.  Там
существует магия. Там я и обрел силу.
     - А Карты? Их тоже нарисовал он и дал тебе, чтобы ты передал Джулии?
     - Я ничего не знаю ни о каких Картах, - ответил он.
     - Вот этих! - воскликнул я.
     Я извлек Карты из-под плаща, рассыпал  их  веером,  словно  фокусник,
приблизился к нему, сунул ему их в лицо, позволил как следует  рассмотреть
и  убрал  прежде,  чем  он  смог  заподозрить,  что  Карты   предоставляют
возможность побега.
     - Раньше я их никогда не видел, - ответил он.
     Граница неустанной эрозии нашего островка  в  море  хаоса  продолжала
приближаться к нам. Мы отодвинулись поближе к центру.
     - Это ты послал существо, убившее Джулию?
     Он энергично затряс головой.
     - Это не я. Я знал, что она должна умереть, потому что он сказал, что
ее смерть приведет тебя к нему. Он мне еще сказал, что ее убьет  зверь  из
Петцаха... но я сам никогда не видел этого зверя  и  не  причастен  к  его
вызову.
     - А зачем ему было нужно, чтобы  ты  со  мной  встретился?  Зачем  ты
перенес меня сюда?
     Он дико захохотал.
     - Зачем? Конечно же, чтобы убить тебя. Он сказал, что если я  принесу
твою жизнь в жертву в этом месте, то обрету твою власть. Он сказал, что ты
Мерлин, сын Ада и Хаоса, и что я стану  величайшим  магом  из  всех,  если
смогу заколоть тебя.
     Теперь наш мир имел в лучшем случае сотню футов в диаметре, и степень
его сокращения увеличивалось с каждой минутой.
     - Так ли это? - неожиданно спросил он. - Добыл бы я власть,  если  бы
смог?
     - Власть, как деньги, - ответил я. - Обычно добыть ее можно, если  ты
имеешь в достаточной мере способности, и это единственная вещь,  какую  ты
желаешь в жизни. Но добыл ли ты бы ее? Не думаю.
     - Я говорю о смысле жизни, ты ведь понимаешь?
     Я покачал головой.
     - Только дурак  верит,  что  у  жизни  есть  единственный  смысл.  Но
довольно! Опиши мне своего хозяина.
     - Я его никогда не видел.
     - Как?
     - То есть я встречался с ним, но не знаю, как он  выглядит  на  самом
деле. Он всегда был одет в темный плащ с капюшоном и перчатки. Я  даже  не
знаю, какого цвета у него кожа.
     - А как вы с ним встретились?
     - Однажды он возник прямо в моей мастерской. Я обернулся,  а  он  тал
уже стоял. Он предложил мне знания и силу и  сказал,  что  службу  ему  он
многому меня научит.
     - А откуда ты узнал, что он это может?
     - Он взял меня с собой в путешествия по мирам.
     - Понятно.
     Остров  нашего  существования  сузился  теперь  до  размеров  большой
комнаты.
     Голоса вихря становились то насмешливыми,  то  доброжелательными,  то
пугали, то печалились, то злились,  окружавшие  нас  обрывки  видений  все
время сменялись. Земля тряслась уже без остановки, а  свет  оставался  все
таким же красным, зловещим. Мне очень хотелось убить Мелмана прямо здесь и
сейчас, но ведь это не он погубил Джулию...
     - Твой хозяин сказал тебе, почему он хотел убить меня? - спросил я.
     Он провел языком по пересохшим губам и обернулся, со страхом глядя на
надвигающийся Хаос.
     - Он сказал, что ты его враг. Но почему - он никогда не объяснял.  Он
сказал, что  все  должно  случиться  сегодня,  что  он  хочет,  чтобы  это
случилось сегодня.
     - Почему сегодня?
     Он коротко усмехнулся.
     - Предполагаю, что потому что сегодня Вальпургиева  ночь,  -  ответил
он. - Хотя он ничего и никогда об этом не говорил.
     - И это все? Он никогда не упоминал, откуда он? - спросил я.
     - Однажды он упоминал место,  называемое  Средоточье  Четырех  Миров,
упомянул так, словно это имело для него очень большое значение.
     - И ты никогда не заподозрил, что он просто использует тебя?
     Мелман усмехнулся.
     - Конечно я понимал, что он использует меня. Мы  все  так  или  иначе
кого-нибудь используем. Так уж устроен мир. Но за это он платил знаниями и
властью, которую давал мне. И мне кажется, что его обещание еще может быть
выполнено.
     Он внезапно словно увидел что-то за моим плечом. Это, наверное, самый
древний трюк в мире, но я все-таки обернулся.
     Там никого не было. Я немедленно снова повернулся лицом к нему.
     В руке сверкнул черный кинжал, который он, видимо, прятал  в  рукаве.
Он бросился на меня, делая выпад и в то же время бормоча новое заклинание.
     Я отступил на шаг взмахнул плащом. Он кое-как выпутался  из  складок,
отпрыгнул в сторону, развернулся и снова бросился на меня.
     Теперь он, присев, как видно, намеревался добраться  до  меня  снизу.
Его губы продолжали шевелиться. Я ударил ногой по руке, сжимавшей  кинжал,
но он успел ее отдернуть. Тогда я поймал вьющийся плащ  за  левый  край  и
обмотал тканью руку.
     Когда он нанес новый удар, я блокировал выпад и поймал его за  плечо,
сжав бицепс. Полуприсев, я потащил его вперед на себя,  ухватив  за  левое
бедро правой рукой, потом  выпрямился,  подняв  его  высоко  в  воздух,  и
отшвырнул прочь.
     Когда я по инерции развернул корпус, то увидел вдруг, что я наделал.
     Полностью сосредоточив свое внимание на противнике, я потерял из вида
быстро  сближающиеся  границы  всеуничтожающего   ветра.   Граница   Хаоса
оказалась гораздо ближе, чем я ожидал, и у Мелмана осталось  времени  лишь
на самое краткое из проклятий, прежде чем смерть унесла его туда,  где  он
уже никогда не сможет кого-либо проклинать.
     Мне оставалось лишь выругаться напоследок. Наверняка у Мелмана  можно
было бы выудить еще какие-нибудь дополнительные сведения.
     Я покачал головой, стоя  в  центре  все  продолжающегося  сокращаться
мира.
     День  еще  не  кончился,  а  уже  стал  днем  моей   самой   памятной
Вальпургиевой ночи.



                                    4

     Обратный путь был долгим. По пути я переменил костюм.
     Выход из моего лабиринта привел меня, как оказалось, на узкую  улочку
- щель между двумя грязными кирпичными стенами.
     Все еще шел дождь, и день приближался к  вечеру.  На  другой  стороне
улицы, на краю светового озера, отбрасываемого единственной целой  уличной
лампой на столбе, я увидел свою машину.
     На секунду я с тоской подумал  о  сухой  одежде  в  багажнике,  потом
направился снова к дому с вывеской "Склады Брута".
     В окне первого этажа горел тусклый  свет,  бросая  слабый  отсвет  на
входную дверь, которая без этого оставалась бы совершенно неосвещенной.  Я
начал медленно подниматься по ступеням, совершенно  промокший  и  умеренно
настороженный.
     Дверь квартиры Мелмана была не заперта, я повернул ручку и вошел.
     Включив свет, я запер за собой дверь.
     Быстро пройдя по комнатам,  я  убедился,  что  квартира  покинута.  Я
переоделся, воспользовавшись платяным шкафом Мелмана. Его брюки  оказались
мне немного велики в поясе и по длине. Карты, чтобы  они  не  промокли,  я
положил в нагрудный карман.
     Вторая ступень.
     Я начал систематический обыск  квартиры.  Несколько  минут  спустя  я
наткнулся на его оккультный дневник, который  хранился  в  запертом  ящике
ночного столика. Он был такой же неряшливый, как и  вся  эта  квартира,  с
неправильно написанными или вычеркнутыми словами,  с  пятнами  от  пива  и
кофе.
     В нем я обнаружил массу соответствующих сведений вперемежку с  личным
материалом - сны, медитация и так далее. Я стал листать  дневник,  пытаясь
отыскать место, где описывалась бы встреча Мелмана с хозяином.
     Я наконец-то нашел это место и внимательно просмотрел. Описание этого
события занимало  довольно  много  страниц  и  состояло,  в  основном,  из
необычных восторгов по поводу функционирования Дерева. Я уже  почти  решил
отложить эту тетрадь до лучших времен, как вдруг, пробегая  уже  последние
страницы, наткнулся на стихотворение. Манера  напомнила  мне  Суинберна  -
чересчур много иллюзий, рваный ритм, но дело было не в этом. В  глаза  мне
бросилась строчка:

                    "Бесконечные отражения Эмбера,
                     тронутые его предательским пятном..."

     Здесь тоже было многовато аллитераций, но для меня важнее  всего  был
смысл. Содержание строки пробудило  во  мне  уснувшее  на  какое-то  время
чувство  уязвимости  и  заставило  действовать  поспешнее.  Внезапно   мне
нестерпимо захотелось побыстрее убраться отсюда и как можно дальше,  чтобы
спокойно обдумать сложившееся положение.
     Больше в комнате ничего неожиданного не обнаружилось. Я  собрал  кучу
старых газет, в избытке валявшихся повсюду, отнес их в ванну и там поджег,
открыв окно наружу для притока свежего воздуха. Потом я посетил  святилище
Мелмана, притащил в ванную картину с Деревом  Жизни  и  скормил  ее  огню.
Потом я выключил в ванной свет и прикрыл дверь.
     Да, пожалуй, критик, искусствовед из меня не получился бы.
     Я направился к книжным полкам, где  возвышались  пачки  разнообразных
бумаг и начал их просматривать. Я разобрал уже вторую пачку  до  половины,
когда эту деятельность прервал внезапный телефонный звонок.
     Мир вокруг меня, казалось, застыл, а мои мысли понеслись вскачь.
     Ну, конечно, сегодня день, когда, как предполагалось,  я  должен  был
добраться до квартиры Мелмана и погибнуть здесь.
     Вполне приемлемыми казались шансы, что если  это  произошло,  то  уже
завершилось к данному моменту.
     Поэтому мог звонить сам П., чтобы узнать, можно ли уже отправлять мой
некролог друзьям и родственникам.
     Я обернулся и отыскал взглядом телефон, который стоял  под  стеной  в
спальне. И тут же понял, что мне нужно снять трубку.
     Пока я шел к телефону, он позвонил два или три раза -  от  двенадцати
до восемнадцати секунд. За этот срок мне нужно было  решить,  каким  будет
мой ответ.
     Шутка, оскорбление или угроза?
     Или... попробовать выдать себя за Мелмана?
     А вдруг что-то получится? Благоразумие диктовало  последний  вариант,
дававший не меньшее удовлетворение, чем другие, и в  случае  удачи  я  мог
узнать очень многое.
     Пожалуй  стоит  попробовать.  Я   решил   ограничиться   односложными
ответами, прикинувшись раненым, задыхающимся и теряющим сознание. Я поднял
трубку, приготовившись услышать хотя бы голос П. и определить, знаю  ли  я
его.
     - Да?
     - Ну? Готово? - послышалось из трубки.
     Черт побери! Это была  женщина.  Значит,  я  неправильно  использовал
местоимение, неправильно предполагал пол, неверно ставил вопрос.  Один  из
двух - это совсем неплохо, а?
     Я невнятно простонал в ответ.
     - Да... - Что случилось?
     - Я ранен, - промычал я. - это серьезно?
     -  Кажется...  не  знаю...  У  меня  что-то...  Здесь...   Лучше   бы
посмотреть...
     - Что такое? Это он тебя?
     - Да... мне трудно говорить... голова кружится... приходи...
     Я уронил трубку на  рычаг  и  самодовольно  улыбнулся.  Сыграно  было
весьма неплохо и, похоже, что я ее убедил.
     Я прошел в гостиную, сел в то же самое кресло, которое занимал не так
давно, подвинул поближе  столик  с  большой  пепельницей  и  потянулся  за
любимой трубкой; время немного отдохнуть и поразмыслить.
     Но  несколько  секунд   спустя   я   почувствовал   знакомый,   почти
электрический зуд.
     Долю мгновения спустя я был уже на ногах, схватил пепельницу - окурки
полетели в разные стороны,  как  пули  -  проклиная  в  который  раз  свою
собственную тупость.
     Одновременно, лихорадочно вертел головой во  все  стороны,  оглядывая
комнату.
     Вот она! Рядом с фортепиано у красной драпировки, принимает форму...
     Я подождал, пока смутный силуэт полностью оформился, и изо  всех  сил
швырнул пепельницу.
     Мгновение спустя она уже стояла там - высокая, со  светло-каштановыми
волосами,  темноглазая,  сжимая  в  руке  что-то   вроде   автоматического
пистолета тридцать восьмого калибра.
     Пепельница ударила ее в живот, и она со стоном сложилась пополам.
     В тот же миг  я  выдернул  пистолет  из  ее  рук  и  отбросил  его  в
противоположный угол комнаты.
     Потом я схватил ее за  оба  запястья,  сжал  и  швырнул  в  ближайшее
кресло, не выпуская ее рук. В левой руке она еще держала Карту.  Это  было
изображение гостиной Мелмана, и сделана Карта была в том же стиле,  что  и
Дерево Жизни, и Карты в моем кармане.
     - Кто ты? - рявкнул я.
     - Ясра, - процедила она в ответ. - А ты - мертвец.
     Она  широко  раскрыла  рот,  и  голова  ее  упала  к  моей  руке.   Я
почувствовал влажное прикосновение ее губ к коже моего  предплечья.  Левая
моя рука продолжала прижимать ее кисть к подлокотнику кресла. В  следующую
секунду я почувствовал в этом месте мучительную боль.
     Это не был укус, словно огненный коготь вошел  в  этом  месте  в  мою
плоть.
     Я отпустил ее запястье и отдернул руку.  Движения  мои  были  странно
медленными и слабыми. В руке появилось ледяное покалывание,  а  потом  это
ощущение стало подниматься вверх. Рука бессильно повисла, и вдруг я вообще
перестал ее чувствовать, словно она  исчезла.  Ясра  легко  высвободилась,
улыбнулась мне, слегка тронула мою грудь кончиками пальцев и толкнула.
     Я  упал  на  спину.  Я  ощущал  смехотворную  слабость   и   не   мог
контролировать свои движения.
     Когда я упал, то боли от падения  не  почувствовал.  Чтобы  повернуть
голову  и  посмотреть  на  Ясру,  требовалось  неимоверное  усилие.   Ясра
поднялась с кресла.
     Отдыхай, - сказала она с  мрачной  улыбкой.  -  А  когда  проснешься,
остаток твоего краткого существования будет очень болезненным.
     Она исчезла из  поля  моего  зрения,  и  несколько  секунд  спустя  я
услышал, как она поднимает трубку телефона.
     Я был уверен, что она звонит П., и я верил тому, что она сказала.  По
крайней мере, я встречусь с загадочным художником.
     Художником! Я пошевелил пальцами правой руки. Они еще слушались меня,
хотя и очень медленно и с неимоверным трудом. Напрягая до предела  волю  и
свой локомоторный аппарат, я попытался поднять свою руку к груди.
     Результатом было медленное, толчками, но все же движение. К  счастью,
я упал на левый бок, и моя спина маскировала эту активность.
     Рука моя дрожала, но двигалась, казалось, все медленнее, пока наконец
не добралась  до  нагрудного  кармана.  Потом  прошли  века,  пока  пальцы
нащупывали край картонного прямоугольника. В конце  концов  одна  из  Карт
поддалась, и мне удалось согнуть руку так, чтобы увидеть Карту.  Голова  к
этому моменту начала сильно  кружиться,  глаза  стала  застилать  какая-то
дымка. Я не был уверен, что смогу совершить  переход.  Откуда-то  издалека
доносился голос Ясры. Она с кем-то разговаривала, но я не мог разобрать ни
одного слова.
     Все силы, что у меня еще оставались, я сосредоточил на Карте.
     Это было изображение Сфинкса на грубой скальной полке. Я потянулся  к
нему, но безрезультатно. Мое сознание было словно обложено  ватой,  а  сил
оставалось, пожалуй, только на одну попытку.
     Внезапно, я как  будто  почувствовал  прохладу,  а  Сфинкс,  кажется,
шевельнулся.  Я  почувствовал,  что  падаю   вперед,   в   черную   волну,
взметнувшуюся и поглотившую меня.
     И в этой наступившей черноте все кончилось.
     Приходил я в себя долго.
     Сознание по капле  все-таки  возвращалось,  но  руки  и  ноги  словно
налились свинцом,  а  зрение  оставалось  затуманенным.  Жало  Леди  Ясры,
похоже, отравило меня нейротропным ядом. Я попробовал  согнуть  пальцы  на
руках и ногах, но не смог с уверенностью  сказать,  удалось  ли  мне  это.
Тогда я постарался углубить и участить дыхание. Это мне удалось.
     Через некоторое время до меня донесся звук, похожий на  рев.  Немного
времени спустя он заметно утих, и я вдруг сообразил, что это ревет у  меня
в ушах моя собственная кровь, бегущая по жилам.
     Еще через некоторое время  я  почувствовал  биение  сердца,  а  потом
начало проясняться и зрение. Свет и тень,  смутные  формы  превратились  в
песок и скалу. Мне стало немного холодно в некоторых местах.
     Потом меня охватила дрожь, несколько минут я трясся, как в лихорадке,
потом дрожь прошла, и я понял, что могу двигаться.
     Но я по-прежнему испытывал ужасную слабость, поэтому шевелиться  пока
не стал.
     Я лежал и слушал - разнообразные  звуки  -  шорохи,  шуршание  -  они
доносились откуда-то сверху и спереди.
     Вскоре я стал ощущать своеобразный запах.
     - Послушайте, вы уже проснулись?
     Это было сказано примерно там, откуда до меня доносились звуки.
     Я  решил,  что  еще  не  вполне  готов,  чтобы  квалифицировать  свое
состояние, поэтому ничего не ответил.
     Я ждал, пока мои конечности станут более живыми и послушными.
     Нет, в самом деле, если бы вы могли дать мне знать, что слышите меня,
- послышался тот же голос. - Я очень хочу поскорее начать.
     Любопытство наконец пересилило рассудительность, и я поднял голову.
     А! Так я и знал!
     На серо-голубой скальной полке передо мной сидел Сфинкс, тоже голубой
- тело льва, большие, прижатые к телу  крылья  с  перьями,  бесполое  лицо
обращенное ко мне. Он облизнулся, показав мне при этом весьма впечатляющий
набор клыков, резцов и коренных зубов.
     - Что именно вы хотите начать? - спросил я.
     Я медленно перешел в сидячее положение и  сделал  несколько  глубоких
вздохов.
     - Ну как же! Отгадывание загадок, - ответил Сфинкс. - То, что у  меня
лучше всего получается.
     - Давайте отло