ние будет спадать. Что-то похожее на медленную,  тихую
музыку поддерживало меня, пока я тащился вперед, поворачивал, тащился. Она
протекла вместе со мной сквозь Последнюю Вуаль, и  как  только  я  миновал
среднюю точку финального шага, она чем-то напомнила "Караван".
     Мы стояли там, в центре, молчаливые, тяжело дышащие. В  том,  чего  я
достиг, я не был уверен. Но я чувствовал, что в итоге я лучше узнал  отца.
Полосы тумана по-прежнему дрейфовали через Лабиринт, через долину.
     - Я чувствую себя... сильнее, - признался  Люк.  -  Да,  я  помогу  в
охране этого места. Кажется, это хороший способ убить немного времени.
     - Кстати, Люк, какое послание ты нес? - спросил я.
     -  О,  следовало  сказать,  чтобы  ты  быстро  свалил  из  Дворов,  -
откликнулся он, - вся эта хренотень становится опасной.
     - Опасную часть я уже знаю, - сказал я. - Но есть еще что-то,  что  я
должен сделать.
     Он пожал плечами.
     - Ну, вот тебе и послание, - сказал он. - Нет ни одного по-настоящему
безопасного места.
     - В этом проблем пока не будет, - сказал Корвин. -  Ни  одна  из  Сил
точно не знает, как подобраться  к  этой  точке  или  что  с  ней  делать.
Эмберскому Лабиринту слабо  пожрать  его,  а  Логрус  не  знает,  как  его
уничтожить.
     - Звучит лихо.
     - Вероятно, придет время, когда они попробуют навалиться на него.
     - А пока мы подождем и посмотрим.  О'кей.  Если  придет  какая-нибудь
тварь, что это может быть?
     - Вероятно, призраки - как и наши -  ищущие,  как  бы  узнать  о  нем
побольше, протестировать его. Толк от твоего клинка есть?
     - Со  всей  безграничной  скромностью  -  да.  К  тому  же,  если  не
достаточно этого, я изучал Искусства.
     - Здесь лучше сработает сталь, хотя они истекают огнем, не кровью.  А
теперь, если желаете, можно  использовать  Лабиринт,  чтобы  переправиться
наружу. Я присоединюсь через пару  минут,  чтобы  показать,  где  заначено
оружие и прочие припасы. Мне бы хотелось предпринять небольшое путешествие
и ненадолго оставить тебя на дежурстве.
     - Железно, - сказал Люк. - А как ты, Мерль?
     - Мне надо вернуться назад во Дворы. У меня официальный ангажемент на
ленч с мамочкой, а затем хорошо бы посетить похороны Савалла.
     - Скорее всего, он не сможет забросить  тебя  прямиком  во  Дворы,  -
сказал Корвин. - Это до дури близко от Логруса. Но ты что-нибудь сотворишь
или наоборот. Как там Дара?
     - Много времени прошло  с  тех  пор,  как  я  видел  ее  дольше,  чем
несколько мгновений, - ответил  я.  -  Она  все  так  же  безапелляционна,
высокомерна и сверхзаботлива, когда  натыкается  на  меня.  У  меня  такое
впечатление, что, скорее всего, она тоже вовлечена в местное  политическое
интриги, равно как  в  тонкости  тесных  родственных  отношений  Дворов  и
Эмбера.
     Люк на мгновение закрыл глаза и исчез. Увидел я его уже  возле  Полли
Джексон. Он открыл дверцу, скользнул на  сиденье,  наклонился  и  покрутил
что-то внутри. Еще чуть-чуть  погодя  я  смог  расслышать  далекое  радио,
исторгающее музыку.
     - Похоже, что так, - сказал Корвин. -  Представляешь,  я  никогда  не
понимал ее. Она пришла ко мне из ниоткуда в странное время моей жизни, она
лгала мне, мы стали любовниками, она прошла Лабиринт в Эмбере  и  исчезла.
Это было похоже на страшный сон. Абсолютно очевидно, что она  использовала
меня. Долго я полагал - лишь для того, чтобы получить знание  Лабиринта  и
доступ к  нему.  Но  не  так  давно  у  меня  возникла  куча  времени  для
размышлений, и я больше не уверен, что это было основной причиной.
     - О-о? - сказал я. - А что тогда?
     - Ты, - отозвался он. - Все чаще и чаще я прихожу к  мысли,  что  она
хотела понести сына или дочь Эмбера.
     Я почувствовал, что холодею. Мог ли  факт  моего  существования  быть
просчитан  настолько?  И  не  было  никакой   привязанности?   И   я   был
преднамеренно задуман для служения какой-то особой  цели?  Мне  совсем  не
нравились такие намерения. Я чувствовал  себя  на  месте  Колеса-Призрака,
тщательно выстроенного продукта моего воображения и разума,  сотворенного,
чтобы  протестировать  идеи  дизайнерских   структур,   с   которыми   мог
столкнуться только житель Эмбера. И все же  он  называл  меня  "папа".  Он
действительно  заботился  обо  мне.  Я  начал  ощущать  к   нему   смутную
иррациональную привязанность. Было ли это оттого, что мы более схожи,  чем
я воспринимал сознательно?..
     - Почему? - спросил я. - Почему ей было так важно, чтобы родился я?
     -  Могу  напомнить  лишь  последние  слова,  которыми  она  завершила
прохождение Лабиринта, обернувшись демоном. "Эмбер, - сказала она, - будет
разрушен". Затем она исчезла.
     Теперь меня затрясло. Такие завязки настолько выбивали из седла,  что
я хотел заплакать, уснуть или напиться. Все что угодно - лишь бы  получить
передышку на мгновение.
     - Думаешь, мое существование может быть частью долгосрочного плана по
уничтожению Эмбера? - спросил я.
     - Может быть, - сказал он. - Но я могу ошибаться, малыш. Я могу очень
сильно ошибаться, и в таком случае приношу свои извинения за то,  что  так
достал тебя. С другой стороны, я мог ошибаться и в том, что дал тебе знать
о возможных объяснениях.
     Я массировал себе виски, лоб, глаза.
     - Что мне делать? - сказал я потом. - Я не хочу  помогать  разрушению
Эмбера.
     Он прижал меня к себе и сказал:
     - Неважно, что ты такое, и неважно, что с  тобой  сделали,  рано  или
поздно перед тобой будет некий выбор. Ты нечто большее,  чем  сумма  своих
частей, Мерлин. Неважно, что привело к твоему рождению, а твою жизнь  -  к
тому, что сейчас. У тебя есть глаза и мозги и шкала ценностей. Не позволяй
никому вешать тебе лапшу на уши, даже если это  буду  я.  И  когда  придет
время - если оно придет - сделай этот выбор сам, дьявол тебя задери. Тогда
все, что произошло раньше, не будет важным.
     Его слова, простые, как  им  и  полагалось  быть,  вытащили  меня  из
темного угла в моей душе, куда я спрятался.
     - Спасибо, - сказал я.
     Он кивнул. Затем:
     - Поскольку твой первый порыв может усилить  конфронтацию,  -  сказал
он, - я бы посоветовал этого не делать. Не достигнешь  ничего,  кроме  как
уведомишь ее о своих подозрениях. Было бы умнее сыграть  более  тщательную
игру и посмотреть, что тебе станет известно.
     Я вздохнул.
     - Ты прав, конечно, - сказал я. - Ты пришел за мной не столько, чтобы
помочь в побеге, сколько сказать мне это?
     Корвин улыбнулся.
     - Просто беспокоюсь о важном, - сказал он. - Еще встретимся.
     А затем он исчез.
     Внезапно я увидел его уже возле машины, разговаривающим  с  Люком.  Я
наблюдал, как он  показывал  Люку,  где  запасена  экипировка.  Интересно,
который там сейчас час, во Дворах. Они  оба  помахали  мне.  Затем  Корвин
обменялся с Люком рукопожатием, повернулся и ушел в туман. Я  слышал,  как
радио играло "Лили Марлен".
     Я сфокусировал разум  на  переброске  из  центра  Лабиринта  к  Путям
Всевидящих. Возник мгновенный водоворот тьмы. Когда темнота осела,  я  все
еще стоял в центре Лабиринта. Я попробовал опять, на  этот  раз  с  замком
Сухэя. Снова он отказался прокомпостировать мой билет.
     - И куда ты можешь меня послать? - наконец спросил я.
     Еще один вихрь, но на этот раз яркий. Он  доставил  меня  к  высокому
белокаменному мысу под черным небом  возле  черного  моря.  Два  полукруга
бледного пламени заключали мое положение в скобки. О'кей, так жить  можно.
Я находился в Огненных Вратах, развилке путей в Отражениях возле Дворов.
     Я стоял лицом к океану и считал. Когда дошел до пятнадцатой  мигающей
башни слева от меня, направился к ней.
     Вышел я перед упавшей башней под розовым небом. По пути  к  ней  меня
снесло в стеклянную пещеру, где текла зеленая река. Я  шагал  вдоль  реки,
пока не нашел переходной камень,  который  доставил  меня  к  тропе  через
осенний лес. Ей я следовал почти с милю, пока не почувствовал  присутствие
пути у корней вечнозеленого дерева. Он привел меня на склон  горы,  откуда
исходили еще три пути, и две дымные нити вели меня на тропу ленча с мамой.
Согласно небу, у меня не было времени переодеться.
     Я задержался возле перекрестка, чтобы стряхнуть с себя пыль, привести
в порядок одеяние, причесать волосы. Прихорашиваясь, я задумался, кто  мог
получить мой вызов, когда я пытался добраться к Люку через  Козырь  -  сам
Люк, его призрак, оба?  Могут  ли  призраки  получать  Козырной  вызов?  Я
обнаружил, что заинтересован в том, что же творится сейчас в Эмбере.  И  я
подумал о Корал и Найде...
     Черт.
     Мне хотелось быть где-нибудь еще. Мне хотелось  быть  далеко  отсюда.
Предупреждение Лабиринта, брошенное через Люка, было ясно и понято. Корвин
дал мне слишком много тем для  размышлений,  а  у  меня  не  было  времени
сортировать их по полочкам. Я не хотел быть втянутым в то, что происходило
там, во Дворах. Мне не нравилось и то, что здесь замешана моя мать.  Я  не
имел должных чувств для посещения похорон. К тому  же  я  чувствовал  себя
как-то очень непроинформированным. По-моему, если кто-то что-то  хотел  от
меня - что-то очень важное, - им по  меньшей  мере  надо  выкроить  время,
чтобы объяснить ситуацию и  попросить  меня  о  сотрудничестве.  Если  это
родственники - есть большая вероятность, что я пойду с  ними.  Куда  проще
сотрудничать со мной,  чем  плести  интриги,  пытаясь  контролировать  мои
действия. Мне хотелось быть подальше от тех, кто контролировал  меня,  так
же, как и от игр, в которые они играют.
     Я мог повернуться и уйти в Отражения, вероятно, затеряться там. Я мог
бы направиться в Эмбер, рассказать Рэндому  все,  что  я  знал,  все,  что
подозревал, и он бы защитил меня от  Дворов.  Я  мог  бы  возвратиться  на
Отражение Земля, возникнуть новой  личностью,  вернуться  к  компьютерному
дизайну...
     Тогда, конечно, я никогда бы не узнал, что происходит  сейчас  и  что
произошло раньше. Что касается настоящего места нахождения моего отца... я
был способен добраться до него из Дворов, как ниоткуда еще. В этом смысле,
он находился совсем рядом. И никого больше не было, чтобы помочь ему.
     Я пошел вперед и повернул направо. Проделал путь к лиловеющему  небу.
Я буду вовремя.
     Итак, я вновь вошел в Пути  Всевидящих.  Я  вышел  из  красно-желтого
росчерка звездного света, нарисованного у ворот переднего двора высоко  на
стене, спустился по Невидимой Лестнице и долгое время смотрел в гигантскую
центральную бездну, с ее панорамой черного  буйства  за  пределами  Обода.
Падающая звезда прожгла себе тропинку  по  лиловому  небу.  Я  отвернулся,
направляясь к обитой медью двери и низкому Лабиринту Искусств за ней.
     Я помнил множество случаев, когда ребенком терялся в этом  лабиринте.
Дом Всевидящих веками собирал произведения искусств, и коллекция была  так
обширна, что здесь было несколько путей, на  которые  лабиринт  распадался
внутри самого себя; чтобы перевести стрелки и прогнать  следующий  оборот,
пути огромной  спиралью  через  туннели  смыкались  в  точку,  что  сильно
смахивала на старую железнодорожную станцию. Однажды я потерялся  и  через
несколько дней был в конце концов найден плачущим перед  коллекцией  синих
туфель, приколоченных к доске. Теперь я шел по Лабиринту  медленно,  глядя
на старые уродливые творения, на  какие-то  новые.  Там  же  затесались  и
поразительно красивые вещи, такие, как громадная ваза,  которая  выглядела
так, словно была  вырезана  из  единой  глыбы  огненного  опала,  и  набор
странных поминальных дощечек  из  дальнего  Отражения,  чье  назначение  и
способ действия никто в семье припомнить бы не смог.  Я  не  стал  срезать
угол по галерее, а остановился и вновь осмотрел и то,  и  другое:  дощечки
мне чертовски нравились.
     Подойдя к огненной вазе и взглянув на нее, я продудел старую мелодию,
которой меня научил Грайлл. Мне показалось, что я услышал тихий шорох, но,
взглянув в ту и  другую  сторону  по  коридору,  не  обнаружил  поблизости
кого-нибудь еще. Едва ощутимые изгибы вазы требовали прикосновения. Я  мог
бы вспомнить, как в детстве меня  всякий  раз  ловили  на  этом  и  строго
выговаривали. Я медленно протянул вперед левую руку, положил ее  на  вазу.
Поверхность была теплее, чем я мог бы предположить. Я скользнул ладонью по
изгибу. Ваза казалась замерзшим пламенем.
     -  Привет,  -  пробормотал  я,  вспоминая  приключение,  которое   мы
разделили с ней. - Это было так давно...
     - Мерлин? - раздался тихий голос.
     Я тут же отдернул руку. Казалось, ваза заговорила.
     - Да, - сказал я затем. - Да.
     Вновь шелестящий звук, и в кремовой нише огня шевельнулась тень.
     - Ссс, - сказала тень, разрастаясь.
     - Глайт? - спросил я.
     - Да-аа.
     - Не может быть. Ты была мертва все годы.
     - Не мертва. Ссспала.
     - Я не видел тебя с тех пор, как перестал быть малышом. Тебе  нанесли
увечье. Ты исчезла. Я думал, ты умерла.
     - Я ссспала. Ссспала, чтобы исссцелиться.  Ссспала,  чтобы  зссабыть.
Ссспала, чтобы возродитьссся.
     Я протянул руку. Мохнатая змея подняла голову выше, вытянулась, упала
мне на предплечье, забралась на плечо, свернулась.
     - Ты выбрала для сна элегантное помещение.
     - Я зсснала,  что  кувшшшин  любим  тебе.  Я  зсснала,  есссли  ждать
доссстаточно  долго,  ты  придешшшь   вновь,   оссстановишшшьссся,   чтобы
насссладиться им. И я узсснаю и поднимусссь бы во всссем  блессске,  чтобы
приветссствовать тебя. Ух ты, ты выроссс!
     - А ты выглядишь по-прежнему. Чуть потоньше, наверное...
     Я ласково щелкнул ее по голове.
     - Хорошо знать, что ты все еще  с  нами,  добрый  семейный  дух.  Ты,
Грайлл и Кегма сделали мое детство лучше, чем оно могло бы быть.
     Она высоко подняла голову, ударила носом мне в щеку.
     - Мою холодную кровь сссогревает то, что я вновь вижшшу  тебя,  милый
мальчик. Ты долго путешессствовал?
     - О да. Очень.
     - Однажшшды ночью нам ссследует поесссть мышей и лечь  возссле  огня.
Ты сссогреешь мне блюдцссе молока и рассскажешь о сссвоих приключениях ссс
тех пор, как оссставил  Пути  Вссевидящщщих.  Мы  отыщем  пару  мозссговых
косссточек для Грайлла, есссли он всссе еще зссдесссь...
     - Кажется, он прислуживает дяде Сухэю. А что с Бегмой?
     - Я не зсснаю, это было ссстоль давно.
     Я прижал ее покрепче к себе, чтобы согреть.
     -  Спасибо,  ты   ждала   меня   здесь   в   великой   дреме,   чтобы
поприветствовать...
     - Это большшше, чем дружессская вссстреча, приветссствие.
     - Больше? Что тогда, Глайт? Что это?
     - Кое-что показссать. Иди туда.
     Она указала головой. Я двинулся в направлении, которое она отметила -
путем, которым я так или иначе пошел бы, туда, где коридоры расширялись. Я
мог ощущать ее шевеление на моей руке с едва слышным шкворчанием,  которое
она иногда издавала.
     Внезапно Глайт застыла, а голова ее поднялась, слегка покачиваясь.
     - Что такое? - спросил я.
     -  Мы-ышши,  -  сказала  она.  -  Мы-ышши  рядом.  Я  должшшна  пойти
поохотитьссся... после того, как покажшшу тебе... одну вещь. Зссавтрак...
     - Если тебе надо пообедать, я подожду.
     - Нет, Мерлин. Ты не должшшен опозссдать, что бы... ни  привело  тебя
сссюда.  В  возссдухе  есссть   нечшшто   зссначшшительное.   Позссжшше...
пиршшессство... грызсуны...
     Мы вошли в широкую и высокую часть галереи, освещенную небом.  Четыре
больших фрагмента металлической скульптуры - в основном бронзовых и медных
- были асимметрично расставлены вокруг нас.
     - Дальшшше, - сказала Глайт. - Не сссюда.
     Я повернул направо на  следующем  углу  и  нырнул  вперед.  Скоро  мы
подошли к другой выставке - она демонстрировала металлический лес.
     - Тишшше теперь. Не спешшши, милый демоненок.
     Я приостановился и исследовал  деревья,  яркие,  темные,  сверкающие,
тусклые. Железо, алюминий, латунь - это впечатляло. Этой выставки  тут  не
было, когда в последний раз многие  годы  назад  я  проходил  этим  путем.
Естественно, в этом нет  ничего  странного.  Были  изменения  и  в  других
районах, через которые я проходил.
     - Теперь. Зссдесь. Поверни. Вернисссь.
     Я двинулся в лес.
     - Возссьми правее. Высссокое дерево.
     Я приостановился, когда подошел к изогнутому стволу  самого  высокого
дерева справа от меня.
     - Это?
     - Да-а-а. Преодолей его... вверх... пожшшалуйссста.
     - Ты имеешь в виду залезть?
     - Да-а-а.
     - Ладно.
     Есть в стилизованном дереве одно достоинство - или, по крайней  мере,
в  этом  стилизованном  дереве  -  то,  что  дерево  извивается  спиралью,
разбухает и перекручивается таким лихим манером, что обеспечивает  хорошие
поручни и уступы для ног, хоть по виду конструкции  этого  не  скажешь.  Я
ухватился,  подтянулся,  нашел   место   для   ноги,   снова   подтянулся,
оттолкнулся.
     Выше. Еще выше. Когда я был, наверное, футах в десяти  над  полом,  я
задержался.
     - Эй, что мне делать теперь, раз уж я здесь? - спросил я.
     - Залесссть повышшше.
     - Зачем?
     - Ссскоро. Ссскоро. Ты узнаешшшь.
     Я затащил себя еще на фут выше и вдруг ощутил. Это было не  то  чтобы
потряхивание, а скорее некое напряжение.  Так  бывало  и  раньше,  иногда,
когда меня волокло в какое-нибудь рисковое место.
     - Здесь путь наверх, - сказал я.
     -  Да-а-а.  Я  сссвернулассь  вокруг  ветки  сссинего  дерева,  когда
массстер отражжжений открыл его. Его убили впоссследствии.
     - Он должен вести к чему-то очень важному.
     - Предполагаю. Я не сссудья... человечессских дел.
     - Ты проходила туда?
     - Да-а-а.
     - Значит там безопасно?
     - Да-а-а.
     - Хорошо.
     Я забрался повыше, преодолевая силу пути, пока не установил обе  ноги
на один уровень. Тогда я  расслабился  в  объятиях  пути  и  позволил  ему
затянуть меня.
     Я вытянул обе руки на тот случай, если посадочная  площадка  окажется
неровной.  Нет,  не  оказалась.  Пол  был  выложен  прекрасными   черными,
серебряными, серыми и белыми плитками.  Справа  был  геометрический  узор,
слева - изображение Преисподней Хаоса. Несколько мгновений мои глаза  были
устремлены вниз.
     - Мой бог! - сказал я.
     - Я права? Это важшшно? - сказала Глайт.
     - Это важно, - отозвался я.



                                    6

     По всей часовне стояли свечи, многие ростом с меня и почти  в  обхват
толщиной. Некоторые были серебряными, некоторые - серыми, несколько белых,
несколько черных.  Они  стояли  на  разной  высоте  в  хитром  порядке  на
скамейках, выступах, узлах орнамента на полу. Тем не менее, основной  свет
давали не они. Освещение шло откуда-то сверху, и я даже  предположил,  что
это дневное небо. Но когда я глянул вверх, чтобы прикинуть высоту свода, я
увидел, что свет изливается из большой бело-голубой сферы,  заключенной  в
темную металлическую сеть.
     Я сделал шаг вперед. Огонек ближайшей свечи мигнул.
     Я обратился лицом к каменному алтарю, который заполнял нишу  напротив
меня. Перед ним по обе стороны горели  две  черных  свечи,  а  поменьше  -
серебряные - на нем. Мгновение я просто рассматривал алтарь.
     - Похошшш на тебя, - заметила Глайт.
     - Я думал, твои глаза не видят двумерных изображений.
     - Я долгое время жила в музссее. Зссачем прятать сссвой  портрет  так
сссекретно?
     Я двинулся вперед, взгляд - на картину.
     - Это не я, - сказал я. - Это мой отец, Корвин из Эмбера.
     Серебряная роза стояла в вазе перед портретом. Была она настоящей или
творением искусства или магии, я сказать не мог.
     А перед розой лежала Грейсвандир, на несколько дюймов  вытащенная  из
ножен. Я почувствовал, что  меч  настоящий,  что  вариант,  который  носил
отцовский призрак Лабиринта, был всего лишь реконструкцией.
     Я протянул руку, поднял меч, вынул из ножен.
     Когда  я  взял  его,  замахну