олова моя кивала в такт. Я попытался как
можно отчетливее представить то место, куда собирался сегодня отправиться,
- цвет и фактуру песка, чуть заметный запах  соли  в  воздухе,  облака  на
небе...
     Затем я уснул и увидел сон, не имеющий ни малейшего отношения к тому,
о чем я думал.
     Мне приснилось, что я вижу огромное колесо рулетки, на  котором  были
мы все: мои братья, мои сестры, я сам и другие люди, которых  я  знаю  или
когда-то знал, и что каждый из  нас  подпрыгивал  в  отведенной  для  него
лунке.  Все  мы  требовали,  чтобы   колесо   немедленно   остановили,   и
вскрикивали, опускаясь сверху вниз.  Колесо  начало  замедлять  свой  бег,
поднимая меня все выше и выше, и я увидел белобрысого паренька.  Он  висел
передо мной головой вниз, грозя и умоляя, но голос его почти не был слышен
в общей какофонии звуков. Лицо мальчишки потемнело,  исказилось,  налилось
кровью так, что стало страшно, и я рубанул  по  веревке,  которой  он  был
привязан за лодыжку, глядя, как его тело падает и исчезает из виду. Колесо
почти остановилось, и я увидел Лорен. Она отчаянно жестикулировала,  звала
меня, выкрикивала мое имя. Я наклонился и  увидел  ее  ясно-ясно.  Во  мне
проснулось желание обладать этой женщиной, помочь ей как можно скорее.  Но
колесо продолжало вращаться, и она скрылась.
     - Корвин!
     Я решил не обращать внимания на ее крики. Когда я окажусь наверху, то
постараюсь заклинить эту проклятую штуковину, даже если падение грозит мне
гибелью. Я приготовился к прыжку. Еще немного...
     - Корвин!
     На какое-то мгновение рулетка потеряла свои очертания, и  ее  колесо,
мелькавшее  у  меня  перед  глазами,  превратилось  в  мельничное.  Голос,
звучавший у меня в ушах, растворился в шуме воды.
     Я несколько раз моргнул  и  пригладил  волосы.  На  землю  посыпались
одуванчики, а за моей спиной кто-то захихикал.
     Я быстро повернул голову.
     Она стояла в  дюжине  шагов  от  меня  -  высокая  стройная  девушка,
черноглазая, с коротко подстриженными каштановыми  волосами.  Она  была  в
куртке для фехтования, в правой руке держала рапиру, а в  левой  -  маску.
Незнакомка смотрела на меня и смеялась. У  нее  были  ровные  белые  зубы,
довольно крупные, и веснушки на маленьком носу и  высоких  скулах.  В  ней
чувствовалась   жизненная   сила,   которая   привлекает    больше,    чем
женственность. В особенности такого умудренного опытом старца, как я.
     - En garde, Корвин! - сказала она, отсалютовав.
     - Какого дьявола! Кто ты такая? - спросил я и неожиданно увидел,  что
рядом со мной лежит такой же фехтовальный костюм, как у нее.
     - Я не скажу ни слова, пока не закончится наш  поединок,  -  ответила
она, надев маску и становясь в позицию.
     Я нехотя поднялся на ноги. Мне было ясно, что проще удовлетворить  ее
просьбу, чем спорить. Пусть позабавится.  Меня  лишь  тревожило,  что  она
знает мое имя; и чем больше я на нее смотрел, тем больше ее лицо  казалось
мне знакомым.
     - Будь по-твоему, - сказал я, натянул  жилет,  поднял  рапиру,  надел
маску и сделал несколько шагов вперед.
     Она пошла навстречу, и наше рапиры скрестились. Я позволил ей  начать
атаку.
     Она  сделала  вид,  что  собирается  нанести  прямой  удар,  а  потом
неожиданно нанесла его. Неплохо! Ответ мой был в два раза быстрее, но  она
парировала.  Я  начал  медленно  отступать,  выманивая  ее  на  себя.  Она
засмеялась и кинулась в атаку. Фехтовала она просто  великолепно  и,  зная
это,  старалась  показать  все,  на  что  была  способна.  Мне  совсем  не
понравилось, когда ей дважды чуть не удалось пробить мою  защиту  одним  и
тем же ударом, а когда на третий раз я встретил ее рапиру батманом  снизу,
она не по-женски (хоть и  не  грубо)  выругалась,  как  бы  признавая  мое
превосходство, и тут же вновь атаковала. Я никогда не  любил  фехтовать  с
женщинами, независимо от их  мастерства,  но  сейчас  понял,  что  получаю
огромное удовольствие. Ее изящество, грациозность и агрессивный стиль  боя
сказали мне много о характере этой  девушки.  Сначала  я  думал,  что  мне
удастся быстро измотать ее, заставить признать себя побежденной,  а  потом
как следует расспросить. Сейчас  же  я  понял,  что  не  хочу  заканчивать
поединка.
     По-видимому, она не знала, что такое усталость, и это  тоже  наводило
на размышления. Я потерял счет времени,  передвигаясь  взад  и  вперед  по
берегу ручья. Сталь звенела.
     В конце концов она  опустила  рапиру,  сделала  шаг  назад,  стукнула
каблучками сапог, соединив ноги, и отсалютовала недрогнувшей рукой.
     - Спасибо. - Дышала они все-таки тяжело.
     Я отсалютовал в ответ,  снял  маску,  расстегнул  застежки  жилета  и
совсем не заметил, как она подошла ко мне и неожиданно чмокнула в щеку. Ей
даже не пришлось становиться на цыпочки. Не давая мне опомниться,  девушка
взяла меня за руку и повела за собой.
     - Я принесла корзинку для пикника, - сообщила она.
     - Прекрасно. Я голоден, как волк. И любопытен, как...
     - Я отвечу на любой твой вопрос, - весело заявила она.
     - В таком случае, как тебя зовут?
     - Дара. Мне дали это имя в честь моей бабушки. - Она бросила на  меня
многозначительный взгляд, словно я должен был понимать, о чем идет речь, и
не желая ее разочаровывать, я кивнул.
     - Дара, - повторил я. - Скажи, почему ты решила, что я - Корвин?
     - Но ведь ты - Корвин! Я тебя сразу узнала!
     - Откуда?
     - Вот она где! - девушка отпустила мою руку,  наклонилась  и  подняла
корзинку, стоявшую на выступающих корнях деревьев. - Надеюсь, муравьи туда
не забрались. - Она подошла  ближе  к  берегу,  выбрала  место  в  тени  и
расстелила на земле полотенце.
     Я повесил фехтовальный костюм на ближайший куст.
     - Как ты умудрилась притащить на себе столько вещей? - спросил я.
     - Моя лошадь привязана за поворотом ручья. - Она  мотнула  головой  и
принялась распаковывать корзинку.
     - Почему?
     - Я хотела подойти к тебе незаметно. Если б ты  услышал  стук  копыт,
сразу бы проснулся.
     - Логично.
     Она  сделала  вид,  что  глубоко  задумалась,  но  не   выдержала   и
захихикала.
     - А в первый раз ты меня не заметил. Я...
     - В первый раз? - переспросил я. Ей  ведь  очень  хотелось,  чтобы  я
задал этот вопрос.
     - Да. Я чуть было на тебя не наехала. Ты  так  сладко  спал!  Я  тебя
сразу узнала и вернулась домой за корзинкой для  пикника  и  фехтовальными
костюмами.
     - Понятно.
     - А теперь садись к столу. И открой бутылку с вином, если не трудно.
     Она поставила бутылку рядом со мной, развернула  большую  салфетку  и
достала два хрустальных бокала.
     -  Это  -  любимые  бокалы  Бенедикта,  -  заметил  я,  усаживаясь  и
откупоривая бутылку.
     - Да. Наливай осторожнее. Чокаться не будем.
     - Согласен.
     Я наполнил бокалы, и она тут же произнесла тост:
     - За встречу друзей!
     - Каких друзей?
     - Нас с тобой.
     - Мы никогда не встречались.
     - Не будь занудой, - сказала она и выпила.
     - Что ж, за встречу друзей!
     Потом мы дружно  принялись  за  еду.  Она  так  упоенно  играла  роль
загадочной женщины, что мне невольно захотелось ей подыграть.
     - Где же мы все-таки встречались? - задумчиво спросил я. - При  дворе
великого царя? Или в гареме...
     - Или в Эмбере, - ответила она. - Ты...
     - В Эмбере?! - я вовремя вспомнил, что держу любимый бокал Бенедикта,
и выразил обуревавшие меня чувства голосом. - Скажи мне, кто ты?
     - Ты был таким красивым, уверенным  в  себе,  тобой  восхищались  все
девушки. А я стояла в сторонке, серенькая, маленькая мышка, и  поклонялась
тебе издали. Серенькая, маленькая, невзрачная Дара, гадкий утенок -  спешу
заметить, превратившийся в белого лебедя, - влюбленная по уши, с  разбитым
сердцем...
     - И с... - я сказал непристойность, а девушка рассмеялась.
     - Разве мы не там познакомились? - невинно спросила она.
     - Нет. - Я взял бутерброд с говядиной. - Кажется,  впервые  я  увидел
тебя в публичном доме. У меня болела спина, я был в стельку пьян...
     - Ты  не  забыл,  любимый!  -  вскричала  она.  -  Но  там  я  только
подрабатывала. Днем приходилось объезжать диких лошадей, чтобы не  умереть
с голоду.
     - Сдаюсь, - сказал я и налил себе полный бокал вина.
     Больше всего меня раздражало, что эта девушка действительно  казалась
мне знакомой. Но ведь и по поведению, и по внешнему виду  ей  нельзя  было
дать больше семнадцати. Мы не могли встречаться.
     - Фехтовать тебя научил Бенедикт? - спросил я.
     - Да.
     - Кто он тебе?
     - Конечно, любовник. Он одарил меня  мехами,  осыпал  бриллиантами  и
между делом научил фехтовать. - Она вновь засмеялась.
     Я продолжал изучать ее лицо.
     Да, это было возможно...
     - Печально мне, - сказал я.
     - Почему?
     - Бенедикт не дал мне пирожок.
     - Пирожок?
     - За сообразительность. А сейчас - поздно. Ведь ты его дочка, верно?
     Она покраснела.
     - Нет. Но ты почти угадал.
     - Внучка?
     - Э-э-э... Не совсем.
     - Прости, не понимаю.
     - Он любит, когда я называю его дедушкой. На самом деле Бенедикт  мой
прадед, отец моей бабушки.
     - Вот оно что. А с кем ты живешь в поместье, когда Бенедикт уезжает?
     - Одна.
     - Где же твои мать и бабушка?
     - Они погибли.
     - То есть как?
     - Умерли насильственной смертью. Из убили, когда Бенедикт находился в
Эмбере, и с тех пор он ни разу там не был. Я думаю, он не хочет  оставлять
меня без присмотра, хоть и понимает, что в обиду я себя не  дам.  Ты  тоже
мог в этом убедиться.
     Я  кивнул.  Теперь  мне  было  ясно,  почему  Бенедикт  решил   стать
протектором Авалона. Он не мог жить с Дарой в Эмбере. Более  того,  он  не
имел права говорить о ее существовании никому  из  нас,  включая  меня,  -
слишком  велика  была  вероятность,  что  его  начнут   шантажировать.   А
следовательно...
     - Я думаю, Бенедикт, уезжая, запретил тебе появляться в  поместье,  -
сказал я. - Он будет недоволен, что ты не послушалась.
     - Ты такой же, как он! Я уже не ребенок!
     - Разве я сказал, что ты ребенок? Но ведь  Бенедикт  уверен,  что  ты
живешь там, куда он тебя отвез. Верно?
     Она ничего не  ответила,  и  наша  трапеза  продолжалась  в  неловком
молчании. Я решил переменить тему разговора.
     - И все-таки, откуда ты меня знаешь?
     Она дожевала бутерброд, выпила глоток вина и усмехнулась.
     - Я видел твой портрет.
     - Какой портрет?
     - На гадальной карте. Когда я была маленькой, мы с дедом часто играли
в карты. Я знаю всех своих родственников - тебя, Эрика, мужчин со шпагами,
женщин в красивых платьях. Поэтом у...
     - У тебя есть своя колода?
     - Нет. - Она тяжело вздохнула. - Дед не разрешает мне трогать  карты,
хотя у него много колод.
     - Вот как? А где они лежат?
     Она  посмотрела  на  меня,  прищурившись.  Черт  побери!  Неужели   я
разучился блефовать?
     - Одну колоду он всегда носит с собой.  Где  остальные,  я  не  знаю.
Зачем тебе? Если ты захочешь увидеть  портреты  своих  братьев  и  сестер,
разве он тебе откажет?
     - Вряд ли обращусь к нему с такой просьбой, - сказал  я.  -  Ты  хоть
понимаешь истинное значение карт?
     - Мне никогда не разрешали долго на них смотреть. Я догадываюсь,  что
карты нарисовали с определенной целью, но не  знаю  с  какой.  Скажи,  они
действительно имеют особое значение?
     - Да.
     - Так я и думала. Дед над ними прямо трясется. А  у  тебя  есть  своя
колода?
     - Да. Но я дал ее взаймы.
     - Понятно. А сейчас она тебе понадобилась для дел зловещих и покрытых
мраком тайны.
     Я пожал плечами.
     - А сейчас она мне понадобилась для дел обыденных и скучных.
     - Для каких это?
     Я покачал головой.
     - Если Бенедикт не объяснил тебе, как пользоваться картами,  не  жди,
что я открою их секрет.
     Она надула губы.
     - Ты его просто боишься.
     - Я очень уважаю Бенедикта и люблю, как брата.
     Она засмеялась.
     - Разве он владеет шпагой лучше, чем ты?
     Я отвернулся. Должно быть, Дара  только  что  вернулась  домой  и  не
слышала последних известий. Все горожане знали, что Бенедикт лишился руки.
Но я не стану тем человеком, который первый сообщит ей эту новость.
     - Понимай, как знаешь, - ответил я. - Кстати, где  ты  живешь,  когда
Бенедикт уезжает по делам?
     - В небольшой деревушке высоко в горах. Дед часто оставляет  меня  со
своими друзьями - семьей Текисов. Ты не знаешь, кто такие Текисы?
     - Нет.
     - У этой деревушки нет  названия,  поэтому  я  так  и  называю  ее  -
деревушка. И люди в ней живут какие-то странные. Они как бы... Молятся  на
нас. Смотрят на меня как на святую и  ничего  не  говорят,  даже  когда  я
спрашиваю. Путь до деревушки близкий, но небо там чужое, горы чужие -  все
чужое! - а вернуться домой невозможно.  Я  много  раз  пыталась  удрать  и
терялась в горах. А потом меня находил дед и сразу идти становилось  легко
и я узнавала знакомые места. Текисы исполняют все  его  приказания,  ловят
каждое слово, будто он господь бог.
     - Для них он бог.
     - Но ты сказал, что не знаешь Текисов.
     - Да, но я знаю Бенедикта.
     - Скажи в чем тут дело? Почему дед никогда и нигде не заблудится, а я
вечно не могу найти дороги?
     Я покачал головой.
     - Это ты скажи, как тебе удалось вернуться на этот раз.
     Дара допила вино, протянула мне пустой бокал. Она сидела не шевелясь,
склонив голову на правое плечо, нахмурив брови.  Ее  отсутствующий  взгляд
был устремлен вдаль.
     - Сама не знаю, - она машинально поднесла бокал  к  губам  и  сделала
глоток. Затем взяла в левую руку нож и начала рассеяно вертеть его.  -  Не
пойму, как это получилось. Я была злая. Злая, как черт. Он опять  отправил
меня в деревушку, как нашкодившую девчонку. Я сказала, что пойду на  войну
и буду драться с ним бок о бок, но он усадил меня на коня и отвез в  горы.
Я не знаю, какой дорогой мы ехали, а ведь я родилась и выросла в Авалоне и
мне знакомы здесь каждая тропинка, каждый кустик. Я изъездила сотни лиг во
всех направлениях, а тут и оглянуться не успела, как оказалась у  Текисов.
В последний раз я была у них несколько лет назад и  сейчас,  став  старше,
поклялась, что вернусь домой самостоятельно.
     Все так же машинально она стала ковырять землю ножом.
     -  Я  дождалась  полуночи  и  попыталась  определить  направление  по
звездам. У меня возникло ощущение, что я сплю наяву. Звезды были  другими.
Я не увидела ни одного знакомого созвездия. Тогда я вернулась в  дом.  Мне
было немного страшно, и я не знала, что  делать.  Весь  следующий  день  я
приставала к Текисам с вопросами, а когда они  перестали  отвечать,  стала
расспрашивать деревенских жителей. Это было похоже на дурной сон. Либо они
были непроходимо глупы, либо не хотели  ничего  говорить,  либо  намеренно
меня обманывали. Они просто не понимали, о чем идет речь  и  куда  я  хочу
попасть. В эту ночь  я  опять  вышла  посмотреть  на  звезды,  думая,  что
ошиблась. Ошибки не было.
     Дара разгладила землю ножом, начала чертить какие-то линии. Казалось,
она не замечает, что делает.
     - В течение нескольких дней я пыталась найти дорогу домой. Сначала  я
решила, что вернусь по следам лошадей. Но следы исчезли. Тогда  я  сделала
единственное, что пришло мне в голову: каждое утро уезжала в  каком-нибудь
направлении, а к полудню возвращалась в деревушку. Я вновь изъездила сотни
лиг, но так и не увидела ни одного знакомого места.  Это  сводило  меня  с
ума. Я стала плохо  спать  ночами,  но  мое  решение  вернуться  в  Авалон
оставалось непреклонным. Дед должен был понять, что только маленькие  дети
послушно стоят в углу и ждут, когда  их  простят.  Я  же  вышла  из  этого
возраста.
     Прошла неделя. Я стала спать еще хуже, меня  замучили  кошмары.  Тебе
когда-нибудь снилось, что ты бежишь и никуда не можешь  прибежать?  Именно
такие ощущения я и испытывала, но  только  снилась  мне  горящая  паутина.
Правда, это была не паутина, без паука, и она не горела. Я  все  ходила  и
ходила вокруг паутины и внутри нее, но одновременно не двигалась, а стояла
на месте. Я понимаю,  что  говорю  глупости,  но  мне  не  передать  своих
ощущений словами. И мне хотелось идти по этой паутине, не  останавливаясь.
Утром я просыпалась  разбитой,  как  будто  всю  ночь  занималась  тяжелым
физическим трудом. Кошмары эти снились мне много дней подряд  и  с  каждым
разом становились все реальнее.
     Сегодня я проснулась рано, отчетливо помня  свой  сон,  и  неожиданно
поняла, что смогу вернуться домой. В какой-то полудреме я оседлала коня  и
поскакала не останавливаясь и не обращая  внимания  на  дорогу.  Я  думала
только об Авалоне - местность становилась все более знакомой, и неожиданно
я оказалась  там,  где  хотела.  Деревушка,  Текисы,  чужие  звезды,  горы
исчезли, как дым. Я бы не смогла сейчас вернуться. Разве это  не  странно?
Ты можешь объяснить, что со мной произошло?
     Я поднялся, обошел полотенце с  остатками  завтрака  и  сел  рядом  с
дарой.
     - Ты помнишь, как выглядела горящая паутина, которая не была паутиной
и не горела? - спросил я.
     - Примерно помню.
     - Дай мне нож.
     Она протянула его рукояткой вперед,  и  я  принялся  менять  рисунок,
который она машинально  чертила  на  земле.  Одни  линии  я  стер,  другие
продолжил и, закончив  работу,  отложил  нож  в  сторону  и  посмотрел  на
девушку. Долгое время она молчала, затем произнесла тихим голосом:
     - Да, это она. Но откуда ты знаешь? Как ты узнал мой сон?
     - Все, что ты видела, - ответил я, - заключено в твоих генах.  Как  и
почему - я не знаю. Но твой сон доказывает, что ты - истинная дочь Эмбера.
Ты вернулась домой, путешествуя  по  отражениям.  Приснился  тебе  Великий
Лабиринт  Эмбера.  Пользуясь  его  силами,  те,  у  кого  в  жилах   течет
королевская кровь, получают власть над отражениями. Ты понимаешь, о чем  я
говорю?
     - Очень смутно. А по правде говоря, ничего не понимаю. Я слышала, как
дед проклинал отражения, но никогда не задумывалась, что он имеет в виду.
     - Тогда ты не можешь знать, где находится Эмбер.
     -  Да.  На  этот  вопрос  дед  всегда  отвечал  уклончиво.  Он  много
рассказывал о великом городе и о нашей семье, но я даже не знаю,  в  каком
направлении идти, чтобы попасть в Эмбер.
     - В любом, - ответил я. - Это не играет роли. Нужно только...
     - Да, конечно! - воскликнула она, не дав  мне  договорить.  -  Совсем
забыла, но Бранд говорил то же самое. Я думала, он шутит.
     - Бранд! Он здесь?
     - Очень давно. Бранд часто  навещал  нас,  когда  я  была  маленькой.
Помню, я  тогда  влюбилась  в  него  без  памяти  и  надоедала  ему  самым
бессовестным образом. Он знал множество забавных историй, учил меня разным
играм...
     - Когда ты видела его в последний раз?
     - Лет восемь-девять назад.
     - Кроме Бранда, ты знаешь каких-нибудь родственников?
     - Конечно. Совсем недавно у нас гостили Джулиан и Жерар.
     Мне стало не по себе. Слишком уж о многом умолчал Бенедикт. Лучше  бы
он солгал; тогда, по крайней мере, было бы на что злиться. Но на мою беду,
Бенедикт был слишком честен. Да, придется мне попотеть, когда я отправлюсь
за камушками. Затем надо будет провернуть еще  одно  дельце...  Времени  у
меня осталось меньше, чем я думал. Проклятье!
     - А раньше ты была с ними знакома?
     - Нет. - Она тяжело вздохнула. - Дед запретил мне говорить, что я его
правнучка. И отказался объяснить почему. Надоело!
     - Можешь не сомневаться, у него были на то веские причины.
     - Понимаю. И все равно обидно, ведь я всю жизнь мечтала познакомиться
со своими родственниками. А ты знаешь, почему он не позволил  мне  сказать
правду?
     - Для Эмбера настали тяжелые времена. Обстановка сейчас неспокойная и
вряд ли улучшится в ближайшее время. Если