оружие.  Я  отправлю
вас в лагерь. Вам придется рассказать обо всем необычном, что вы видели на
востоке.
     - Но мы не видели ничего необычного!
     - Неважно. В любом случае вас накормят. Хотя сильно  сомневаюсь,  что
протектор захочет воспользоваться вашими услугами.  Война  закончилась.  А
сейчас - сдайте оружие.
     Повинуясь его приказу, из-за деревьев вышли двое солдат. Мы отдали им
шпаги, взяли лошадей под уздцы и пошли вниз по склону холма.
     - Стойте! - внезапно воскликнул тот, кто нас допрашивал. Я повернулся
и вопросительно посмотрел на него. - Как вас зовут?
     - Кори.
     - Не двигайтесь! - он подошел ко мне вплотную и стал  вглядываться  в
мое лицо. Секунд через десять я не выдержал.
     - А в чем, собственно, дело?
     Вместо ответа он стал рыться в кошельке, пристегнутом к поясу, достал
пригоршню монет и поднес их к глазам.
     - Черт! Слишком темно! Жаль, нельзя посветить!
     - Зачем? - спросил я.
     - Ваше лицо показалось мне знакомым, и я только сейчас вспомнил,  где
его видел. На старых монетах. Они все еще имеют хождение. Он нахмурился  и
повернулся к одному из лучников. - Правда, похож?
     - Да, - согласился тот. - Похож, и даже очень.
     - А ты не помнишь, кем он был?
     - Откуда мне помнить? Одним из бывших, должно быть. Меня тогда  и  на
свете-то не было.
     - И я не помню. Впрочем, неважно. Идите, Кори, - вновь  обратился  он
ко мне.  -  Отвечайте  на  все  вопросы  честно,  и  с  вами  поступят  по
справедливости.
     Спускаясь с холма, я почему-то представил себе что он смотрит  мне  в
спину и чешет в затылке.
     Солдаты   которых   выделили   нам   в   провожатые   оказались    не
разговорчивыми. Меня это устраивало.
     Шли мы очень медленно, и я  вспомнил  рассказ  паренька  о  сражении,
которое неизвестно кто выиграл. Я достиг цели,  попал  в  Авалон,  вернее,
аналог Авалона. Теперь, чтобы совершить задуманное,  мне  необходимо  было
действовать, исходя из обстоятельств.
     В  лагере  приятно  пахло  дымом,  жареным  мясом,  лошадиным  потом,
промасленной  упряжью.  Отовсюду  доносились  разговоры,  бряцало  оружие,
горели костры. Люди ели, пили, играли, развлекались  и  смотрели,  как  мы
проходим мимо, направляясь к трем маленьким палаткам, стоящим  одна  подле
другой.
     Мы остановились у первой из них, и сопровождавший нас солдат о чем-то
спросил часового, совершавшего обход. Тот  отрицательно  покачал  головой.
Они  разговаривали  несколько  минут,  а  затем   наш   солдат   вернулся,
перекинулся парой фраз со своим товарищем и подошел ко мне.
     - Протектор собрал всех офицеров на военный совет, - сказал он. -  Мы
сейчас стреножим ваших лошадей и отведем их  на  пастбище.  Заберите  свои
вещи. Вам придется подождать нашего капитана.
     Мы сняли седельные сумки и вытерли лошадей насухо. Хромой пастух взял
чемпиона и огнедышащего (коня Ганелона) под уздцы и повел их в  табун.  Мы
уселись на сумки. Кто-то принес нам горячего чаю и одолжил у меня  немного
табаку. Наши стражники отошли в сторонку и расположились на отдых.
     Я наблюдал за входом в самую  большую  палатку,  стоявшую  в  центре.
Прихлебывал чай и думал о маленьком ночном кафе на Rue de Char et  Pain  в
Брюсселе на отражении Земля, где я так долго жил. Достав  необходимый  мне
ювелирный порошок, я поеду  в  Брюссель  и  заключу  сделку  с  торговцами
оружием. Мой заказ будет очень сложным, и сдерут за него три шкуры, потому
что военному заводу придется строить новые поточные линии. По собственному
опыту я знал, что заказать оружие мог и помимо "Интерармко".  На  все  про
все у меня уйдет три месяца. Я стал обдумывать  детали,  и  время  потекло
незаметно.
     Часа через полтора в большой палатке зашевелились тени.  Затем  полог
распахнулся, и люди стали  выходить  на  улицу,  оглядываясь  и  оживленно
беседуя. Двое задержались на пороге. Я услышал их голоса, но не  разобрал,
о чем идет речь. Ясно было только, что командир, оставшийся в палатке дает
им последние инструкции. Он даже подошел к выходу, что-то  объясняя,  и  я
успел разглядеть, что он был худ и очень высок.
     Наши солдаты все еще сидели в сторонке; один из  них  указал  мне  на
офицера, стоявшего справа, как на капитана, который должен нас  допросить.
Я все еще пытался получше рассмотреть командира, но сквозь спины офицеров,
естественно, ничего не увидел.
     Затем он вышел из палатки.
     Сначала я подумал, что это - игра света и тени... Но нет!  Он  сделал
шаг вперед, и я вздрогнул. У него не было правой руки  от  локтя  и  ниже.
Окровавленные бинты говорили о том, что руку он потерял совсем недавно.
     Левая его рука неожиданно рубанула воздух, и я почувствовал,  что  во
мне оживают давно забытые воспоминания. У человека, на которого я  смотрел
были прямые каштановые волосы, сильный волевой подбородок...
     Ветерок раздул полы его плаща, и я увидел желтую рубашку и коричневые
брюки. Неестественно быстрым  движением  левой  руки  человек  запахнулся,
прикрывая обрубок.
     Я резко встал, и голова его мгновенно повернулась в мою сторону.
     Глаза наши встретились, и оба мы замерли, глядя друг на друга.
     Затем он оттолкнул изумленных офицеров и пошел ко мне. Я услышал, как
Ганелон хмыкнул и быстро поднялся на ноги.
     Человек остановился в нескольких шагах от меня,  и  его  карие  глаза
блеснули. Он редко улыбался, но на этот раз позволил себе  слабое  подобие
улыбки.
     - Пойдем со мной, - сказал он и, повернувшись, направился в  палатку.
Мы пошли следом, оставив седельные сумки на земле.
     Он  отпустил  взглядом  двух  офицеров,  остановился  перед   входом,
пропустил нас вперед и закрыл за собой полог. Я увидел  походную  постель,
маленький стол, скамейки, сундучок. На столе горела масляная лампа, лежали
карты местности, стояли бутылка  вина  и  несколько  кружек.  На  сундучке
горела еще одна лампа.
     Человек сжал мне руку и вновь улыбнулся.
     - Корвин, - сказал он. - Все еще живой.
     - Бенедикт. - Я улыбнулся в ответ. - И тоже не мертвый. Сколько  воды
утекло!
     - Да. Кто твой друг?
     - Его зовут Ганелон.
     - Ганелон, - повторил Бенедикт, кивая, а  затем  подошел  к  столу  и
налил три кружки вина. - Твое здоровье, брат!
     - Твое здоровье!
     Мы выпили.
     -  Садитесь,  -  сказал  он,  указывая  на  ближайшую   скамейку.   -
Приветствую вас в Авалоне.
     - Спасибо... Протектор.
     Он поморщился.
     - Этот  титул  заслужен.  Интересно,  мог  ли  прежний  их  правитель
похвастаться тем же самым?
     - Поверь мне, мог. Но только в другом Авалоне.
     Бенедикт пожал плечами.
     - Естественно. И хватит об этом! Где ты был? Что делал? Зачем пришел?
Расскажи о себе. Мы так давно не виделись.
     Я кивнул.
     На мое несчастье фамильный  этикет  (не  говоря  о  расстановке  сил)
требовал, чтобы я первым ответил на все его вопросы. Он был старше меня, и
я вмешался - пусть по  незнанию  -  в  сферу  его  деятельности.  Не  могу
сказать, что мне не хотелось быть  почтительным:  Бенедикт  был  одним  из
немногих, кто мне нравился и кого я уважал. Но  мы  действительно  слишком
давно не виделись, и мне не терпелось расспросить его, чтобы выведать  все
интересующие меня подробности.
     К тому же я не знал, как вести разговор. Мне  было  неизвестно,  кому
Бенедикт симпатизирует, на чьей стороне находится. Я не понимал, почему он
не живет в Эмбере, и  боялся  оказаться  в  неловком  положении,  сморозив
какую-нибудь глупость. Разговаривая с ним,  мне  придется  быть  предельно
осторожным, пока я не выясню, что к чему.
     - Не знаешь, с чего начать? -  спросил  он,  внимательно  изучая  мое
лицо. - Мне безразлично, под каким соусом ты себя подашь.
     - Не в этом дело. Мне трудно... А, ладно. Начну с самого начала. -  Я
сделал глоток вина. - Так проще,  хотя  все,  что  со  мной  произошло,  я
вспомнил сравнительно недавно.
     - Прошло всего несколько лет после битвы с Лунными Всадниками Генеша,
когда ты отбыл в неизвестном направлении, а у нас с  Эриком  уже  возникла
первая крупная ссора, - начал я свой рассказ. - Сам понимаешь, спор шел  о
наследстве. Отец, как  всегда,  грозил,  что  отречется  от  престола,  но
отказывался  назвать  своего  преемника.  Естественно,  все  мы  только  и
говорили о том, кто из нас является законнорожденным, а кто нет.  Конечно,
и ты, и Эрик старше меня, но в то время, как Файла, наша  с  Эриком  мать,
стала женой Оберона после смерти Климнеи, она...
     - Хватит! - вскричал Бенедикт, ударив по столу кулаком с такой силой,
что деревянная доска треснула. Лампа подпрыгнула,  но  каким-то  чудом  не
перевернулась. Полог немедленно откинулся, и в палатку  заглянул  насмерть
перепуганный стражник. Бенедикт бросил  на  него  один  только  взгляд,  и
стражника как ветром сдуло. - Я не желаю слушать, кто из нас ублюдок.  Это
нечистоплотно. Вечные склоки в нашей семье явились  одной  из  причин,  по
которой я скрылся и живу здесь. Пожалуйста, продолжай, но  без  ссылок  на
родословную.
     - Гм-мм... Да, - сказал я, слегка ошарашенный.  -  Итак,  как  я  уже
говорил, мы с Эриком крупно поссорились. И  дело  не  ограничилось  одними
словами.
     - Дуэль?
     - О, мы не стали соблюдать формальностей. Просто пришли к выводу, что
мы друг другу мешаем, и одновременно выхватили шпаги из ножен. Дрались  мы
долго, и в конце концов  Эрику  удалось  одержать  верх.  Забегая  вперед,
должен тебе сказать, что все это я вспомнил не далее как пять лет назад.
     Бенедикт кивнул, словно знал, о чем идет речь.
     - Я могу только предполагать, что произошло после того, как я потерял
сознание, - продолжал я. -  Эрик  не  стал  меня  убивать.  Очнулся  я  на
отражении Земля в  городе  Лондоне.  Повсюду  свирепствовала  чума,  и  я,
естественно, заразился, а выздоровев, потерял представление о том,  кто  я
такой и где я нахожусь. У меня начисто отшибло  память.  Я  жил  на  земле
много  веков,  воевал,  учился  в  университетах,  говорил  с   мудрецами,
консультировался с выдающимися врачами, но так и не нашел ключа  к  своему
прошлому. Мне было совершенно очевидно, что я не похож на других людей,  и
я совершал героические усилия, чтобы этот факт не стал общеизвестен.  Меня
бесило, что я могу добиться всего, чего захочу,  кроме  одного  -  вернуть
себе память.
     Шли годы, чувство ностальгии овладевало мною все сильнее  и  сильнее.
Затем в результате автомобильной  катастрофы  я  получил  шок,  и  у  меня
появились отрывочные воспоминания о прошлой жизни. Это произошло  примерно
пять лет назад. Ирония судьбы: у меня есть веские основания  предполагать,
что аварию подстроил Эрик. И с самого начала моей  ссылки  флора  жила  на
земле, не выпуская меня из виду.
     Вернемся к  нашему  поединку.  Эрик,  должно  быть,  удержал  руку  в
последний момент, не желая, чтобы его обвинили в братоубийстве.  Затем  он
бросил меня на отражении земля, не сомневаясь, что я  там  погибну.  Таким
образом, он всегда мог сказать, что мы поссорились и что в порыве гнева  я
решил уйти из Эмбера по каким-то своим делам. В тот день  мы  охотились  в
Арденском лесу.
     - Мне это кажется странным, - заметил Бенедикт. - Ваши  отношения  ни
для кого не были тайной, и вдруг вы отправляетесь на охоту вдвоем.
     Я сделал глоток вина и улыбнулся.
     - Может, я упрощаю. Наверно, мне  тоже  хотелось  остаться  с  Эриком
наедине.
     - Понятно, значит, не исключено, что роли ваши могли поменяться.
     - Трудно сказать. Мне кажется,  лично  я  никогда  не  зашел  бы  так
далеко. Но ведь я говорю, исходя из своего сегодняшнего  опыта.  А  тогда?
Может, и я поступил бы  так  же,  как  он.  Утверждать  не  могу,  но  это
возможно.
     Бенедикт вновь кивнул,  и  я  почувствовал,  что  его  гнев  сменился
изумлением.
     - Как ты понимаешь, я не собираюсь оправдываться или объяснять мотивы
своих  поступков,  -  продолжал  я.  -  Если  мои  догадки  верны,   Эрик,
разочарованный тем, что я остался жив, решил не выпускать  меня  из  виду.
Эту миссию он возложил на флору. Затем, насколько я понял, отец отрекся он
престола и исчез, а вопрос о преемнике так и остался открытым...
     - Черта с два! - воскликнул Бенедикт. - Никакого отречения  не  было.
Однажды вечером Оберон ушел  к  себе  в  спальню,  а  наутро  его  там  не
оказалось. Записки он не оставил. Постель была застлана, и судя по  всему,
в ней никто не спал. Сначала нас это не  тревожило.  Все  думали,  что  он
путешествует по отражениям,  быть  может,  в  поисках  очередной  невесты.
Прошло много времени, прежде чем заподозрили  неладное  и  решили  считать
таинственное исчезновение отца новой формой отречения от престола.
     - Я этого не знал, - сказал я. -  Твои  источники  информации  точнее
моих.
     Он промолчал, и это меня насторожило.  Было  очевидно,  что  Бенедикт
поддерживает связь с Эмбером. Вдруг он стал сторонником Эрика?
     - Ты давно был в Эмбере? - рискнул спросить я.
     - Лет двадцать назад. Но я поддерживаю связь.
     Вот как? Члены нашей семьи, с которыми я разговаривал, не знали  (или
делали вид, что не знают) о судьбе Бенедикта. И он должен понять, что  его
слова я не могу воспринимать иначе,  как  предостережение...  Или  угрозу?
Мысли мои понеслись вскачь. Рэндом  утверждал,  что  ничего  не  слышал  о
Бенедикте, Бранд исчез. Я знал, что он жив,  находится  в  плену  и  лишен
возможности общаться с кем бы то ни было.  Флора  не  могла  быть  связной
Бенедикта, потому что до недавнего времени находилась на отражении  земля.
Льювилла жила в Рембе, Дейдра тоже, и, насколько я помнил, в Эмбере ее  на
очень-то жаловали. Фиона? Джулиан говорил, что она где-то на  юге,  но  не
знал, где именно.
     Оставались Эрик, Джулиан, Жерар, и Каин. Исключим Эрика.  Он  никогда
не рассказал бы Бенедикту об  исчезновении  отца  в  невыгодном  для  себя
свете. Скорее это мог сделать Джулиан, который, хоть и поддерживал  Эрика,
метил занять куда более высокое положение. Каин тоже не был лишен амбиций.
Один только Жерар всегда производил на меня впечатление человека,  который
больше думает о судьбе Эмбера, чем о власти.  Жерар  не  благоговел  перед
Эриком и согласился помочь мне и  Блейзу,  когда  мы  собрались  захватить
трон.  Да,  именно  Жерар,  заботясь  о  благополучии   государства,   мог
информировать Бенедикта обо всех событиях в Эмбере.
     Итак, Джулиан, Каин, Жерар.  Джулиан  меня  ненавидел,  Каину  я  был
безразличен, а с Жераром нас связывали  общие  воспоминания  времен  нашей
юности. Так кто же? Вопрос первостепенной важности  от  которого  зависела
моя судьба, и Бенедикт мне не ответит на него до тех пор, пока  не  узнает
моих планов. Сказав, что поддерживает связь с Эмбером, он ясно дал понять,
что, во-первых, может в любую минуту со мной  расправиться,  а  во-вторых,
что ему обеспечена защита в случае опасности. И он сказал об этом в  самом
начале разговора, даже не успев меня выслушать. Возможно, лишившись  руки,
Бенедикт стал осмотрительнее, ведь я никогда  не  давал  ему  поводов  для
недовольства. Значит, мне тоже придется быть предельно  осторожным.  Жаль,
конечно, ведь мы были братьями и не виделись целую вечность - в буквальном
смысле слова.
     - Получается, все мы действовали преждевременно, - заметил  я,  вертя
кружку с вином в руках.
     - Не все, - сказал он.
     Я почувствовал, что краснею.
     - Извини.
     Он коротко кивнул.
     - Я тебя слушаю.
     - Что ж, видимо, Эрик посчитал, что трон пустует слишком долго, и для
начала решил избавиться от беспомощного, но опасного соперника.  Однако  я
остался жив, хоть Эрик и подстроил ту самую  автомобильную  катастрофу,  о
которой я тебе говорил.
     - Откуда ты знаешь? Или это опять догадки?
     - Флора практически созналась, что он имел непосредственное отношение
к аварии.
     - Любопытно. Что было дальше?
     - Травма черепа помогла мне куда лучше, чем Зигмунд Фрейд, к которому
я когда-то обращался. Я начал смутно  вспоминать  прошлое,  в  особенности
после встречи с Флорой. Мне удалось убедить ее, что  память  вернулась  ко
мне полностью.  И  Флора  разоткровенничалась...  Затем  появился  Рэндом,
спасаясь от погони, и я...
     - Спасаясь от погони? Кто за ним гнался? Что случилось?
     - Какие-то странные существа с одного из отражений. Я не знаю, в  чем
там дело.
     - Любопытно, - повторил Бенедикт, и я согласно кивнул.
     Будучи узником, я часто вспоминал громил, ворвавшихся  в  дом  флоры.
Мне было непонятно, зачем Рэндом убегал  от  них  и  почему  обратился  за
помощью именно ко мне. С  момента  нашей  встречи  нам  постоянно  грозила
какая-нибудь опасность. К тому же я был занят  своими  мыслями,  а  он  не
объяснил, с какой целью пришел на отражение земля. Тогда это не показалось
мне странным, а потом события развивались слишком стремительно - вплоть до
того момента, как меня посадили в камеру. Бенедикт  был  прав.  Любопытная
история. И над ней стоило серьезно поразмыслить.
     - Мне удалось обмануть Рэндома, - продолжал я, - он  поверил,  что  я
хочу захватить трон, в то время как мне нужно было  только  одно:  вернуть
память. Мы отправились в Эмбер, но волею судеб очутились в Рембе. По  пути
я рассказал Рэндому все без утайки и он посоветовал мне  пройти  Лабиринт.
Как только мне представилась  эта  возможность,  я  ее  воспользовался,  а
оказавшись  в  центре  Лабиринта  и  став  прежним  Корвином,   немедленно
переместился в Эмбер.
     Бенедикт улыбнулся.
     - Бедный Рэндом, - сказал он.
     - Да, несладко ему  пришлось.  По  приговору  Мойры,  он  должен  был
жениться на слепой девушке по имени Виала и остался в Рембе ровно на  год.
Рэндом согласился, и позже я узнал, что он сдержал слово. Кстати,  Дейдра,
которая спаслась бегством из Эмбера, тоже осталась в Рембе.
     Я допил вино, и  Бенедикт,  увидев,  что  бутылка  пуста,  достал  из
сундука. Новую. Вино было лучше прежнего - должно быть, из личных запасов.
     - Оказавшись во дворце, я пробрался в библиотеку, и обзавелся колодой
карт. Я добился того, чего хотел. Затем в комнату неожиданно вошел Эрик, а
спустя несколько минут мы уже бились на шпагах. Я ранил  его  и  наверняка
убил бы, если б не подоспела стража. Я бежал, связался  с  Блейзом,  и  он
переманил меня на свое отражение. Остальное ты наверняка знаешь от  своего
человека. Мы с Блейзом стали союзниками, объявили Эрику войну и  проиграли
сражение. Блейз упал с вершины Колвира, но я успел кинуть ему колоду карт,
и он ее поймал. Насколько я понял, тело его не было обнаружено. Я не знаю,
погиб он или нет.
     - И я не знаю, - сказал Бенедикт.
     - Таким образом я попал в плен, и меня  заставили  присутствовать  на
коронации Эрика. Я короновал себя раньше, чем этот ублюдок,  -  извини,  я
выругался без всякой задней мысли. Затем он приказал выжечь  мне  глаза  и
бросить в самое мрачное подземелье Эмбера.
     - Да, - сказал Бенедикт. - Это я слышал. Как тебя ослепили?
     -  Раскалили  железный  прут  и...  -  я  невольно  вздрогнул  и  еле
удержался, чтобы не закрыть глаза рукой. - Слава богу, я потерял  сознание
и ничего не помню.
     - Но глазные яблоки были выжжены?
     - Да.
     - Сколько времени заняла регенерация?
     - Прошло около четырех лет, прежде чем я начал видеть,  и  только  на
днях зрение вернулось ко мне полностью. В общей сложность получается  пять
лет.
     Он облегченно вздохнул и улыбнулся.
     - Хорошо. Ты дал мне надежду. Многие из нас теряли части тела, но  не
столь значительные, как руки и глаза.
     - Что правда, то правда, - согласился  я.  -  Я  давно  потерял  счет
пальцам и ушным раковинам, которые регенерировали у  членов  нашей  семьи.
Думаю, что рука тоже отрастет, дай срок.  Хорошо  еще,  что  ты  одинаково
владеешь обеими руками.
     Бенедикт улыбнулся. Он то  улыбался,  то  мрачнел,  прихлебывая  вино
маленькими глото