в  самое
короткое время.
     Я услышал внизу шум.
     Я бросился к краю и  посмотрел  вниз.  Звезда  все  еще  брыкалась  и
истекала кровью, и при виде этого у меня сердце разрывалось. Но  это  было
не единственное огорчительное зрелище.
     Внизу был Бранд. Он поднял арбалет и  снова  начал  готовить  его.  Я
огляделся вокруг в поисках другого камня, но под рукой ничего не  было,  а
потом я заметил один, подальше сзади, в направлении, с которого я  прибыл.
Я поспешил к нему, снова бросив меч в ножны, и поднял его. Он был размером
с арбуз. Я вернулся с ним к краю и поискал глазами Бранда.  Его  нигде  не
было видно.
     Я вдруг почувствовал себя очень  открытым.  Он  мог  переместиться  в
любую удобную точку и целиться в меня в эту минуту.  Я  рухнул  на  землю,
упав на свой камень. Миг спустя я услышал, как стрела  ударила  справа  от
меня. За этим звуком последовал смешок Бранда.
     Я снова встал, зная, что ему потребуется некоторое время, чтобы снова
взвести свое оружие. Посмотрев в  направлении  смеха,  я  увидел  его,  на
карнизе, по другую сторону прохода от  меня  -  примерно  на  пять  метров
повыше, чем я, и примерно в двадцати метрах от меня.
     - Сожалею насчет коня, - сказал он.  -  Я  целился  в  тебя.  Но  эти
проклятые ветры...
     К этому времени я заметил нишу и  направился  к  ней,  взяв  с  собой
камень в качестве щита. Из этой клинообразной трещины я  смотрел,  как  он
вставляет стрелу.
     - Трудный выстрел, -  сказал  он,  поднимая  оружие.  -  Вызов  моему
искусству снайпера. Но, разумеется,  стоящий  усилий.  У  меня  еще  много
стрел.
     Он засмеялся, прицелился и выстрелил.
     Я нагнулся пониже, держа перед собой камень,  но  стрела  ударила  на
полметра вправо.
     - Я в некотором роде догадался, что может случиться,  -  заметил  он,
снова готовя свое оружие. - Надо было, однако, изучить ветры.
     Я огляделся кругом, ища камни помельче, чтобы можно было  как  прежде
использовать их в качестве боеприпасов. Поблизости никаких не было.  Тогда
я подумал о Камне. Предполагалось, что он будет действовать, спасая меня в
присутствии непосредственной опасности. Но у меня было странное  ощущение,
что для этого требовалась близость и что Бранд знал это  и  воспользовался
этим явлением. И все же не мог бы я еще что-нибудь с  ним  сделать,  чтобы
помешать Бранду. Он казался слишком далеким для фокуса с параличом,  но  я
его однажды побил, управляя погодой. Я гадал, насколько далеко была гроза.
Я потянулся к ней. Я увидел, что для установления условий необходимых  для
того, чтобы притянуть на него молнию, потребуются минуты,  которыми  я  не
обладал. Но ветры - это другое дело. Я  потянулся  за  ними,  почувствовал
их...
     Бранд был почти готов  снова  выстрелить.  В  проходе  начал  визжать
ветер.
     Не знаю, где приземлилась его следующая стрела. Но  нигде  поблизости
от меня. Он снова принялся готовить оружие. Я начал устанавливать  факторы
для удара молнией...
     Когда он приготовился и снова поднял оружие, я опять поднял ветры.  Я
увидел, как он целится, как он  сделал  вдох  и  задержал  его.  Затем  он
опустил арбалет и пристально посмотрел на меня.
     - Мне только что пришло в голову. У тебя этот ветер  в  кармане,  так
ведь? Это нечестно, Корвин, - он огляделся кругом. -  По  идее,  я  должен
найти опору, где это не будет иметь значения... Ага!
     Я продолжал работать, устанавливая факторы,  чтобы  спалить  его,  но
условия еще не были готовы. Я  посмотрел  на  небо,  в  эту  красно-черную
полоску, над нами сформировалось что-то вроде тучи.  Скоро.  Но  пока  еще
нет...
     Бранд снова растаял и исчез. Я лихорадочно искал его повсюду.
     Затем он оказался передо мной. Он перебрался на мою сторону  прохода.
Он стоял метрах в десяти к югу от меня, с ветром в спину. Я знал,  что  не
смогу вовремя спалить его. Я подумывал, не бросить  ли  свой  камень.  Он,
вероятно, пригнется, а я выброшу свой щит. С другой стороны...
     Он поднял оружие к плечу.
     - Увертку! - крикнул у меня в  уме  мой  собственный  голос,  пока  я
продолжал возиться с небесами.
     - Прежде, чем ты выстрелишь, Бранд, скажи мне одну вещь. Ладно?
     Он поколебался, затем опустил оружие на несколько дюймов.
     - Какую?
     - Ты правду мне говорил о том, что случилось - с  отцом,  Лабиринтом,
приходом Хаоса?
     Он откинул голову и рассмеялся серией коротких, лающих смешков.
     - Корвин, - заявил он затем, - даже сказать не могу, как мне  приятно
видеть, что ты умрешь не зная чего-то, что для тебя так много значит.
     Он снова рассмеялся и начал поднимать оружие.  Я  как  раз  двинулся,
чтобы швырнуть свой камень и броситься на него.  Но  ни  один  из  нас  не
завершил обоих действий.
     Над  головой  раздался  громкий  пронзительный  крик  и  кусок  неба,
казалось, отделился и  упал  на  голову  Бранда.  Он  завизжал  и  выронил
арбалет. Он поднял руки оторвать напавшую на  него  вещь.  Красная  птица,
рожденная от моей крови и от отцовской руки, вернулась защитить меня.
     Я бросил камень и двинулся на него, выхватывая  на  ходу  меч.  Бранд
ударил птицу и она улетела прочь, набирая высоту, кружа над ним для нового
броска. Он поднял обе руки, прикрывая лицо и голову, но не раньше,  чем  я
увидел вытекавшую из его левой глазницы кровь.
     Он снова начал  таять,  даже  когда  я  бросился  к  нему.  Но  птица
опустилась, как бомба, и ее когти снова ударили Бранда  по  голове.  Затем
птица тоже стала таять. Бранд тянул руку к своей красной нападающей, и был
дран ей, когда они оба исчезли.
     Когда я добрался до места действия, единственное, что  осталось,  это
брошенный арбалет, и я вдребезги разбил его сапогом.
     "Еще нет, еще не конец,  черт  побери!  Сколько  еще  ты  будешь  мне
досаждать, брат? Как далеко я должен буду  зайти,  чтобы  довести  это  до
конца между нами?"
     Я спустился обратно на тропу. Звезда еще не умерла, и  я  должен  был
закончить работу. Иногда я думаю, что занимаюсь не тем делом.



                                    7

     Чаша белых конфет.
     Пройдя перевал, я рассматривал лежащую передо мной долину. По крайней
мере, я предполагал, что это была долина. Я не мог увидеть ничего  под  ее
покровом из облака тумана. В небе одна из  красных  искр,  превращалась  в
желтую. Другая в зеленую. Это меня немного приободрило, так как небо  вело
себя схожим образом, когда я навестил край всего - напротив Двора Хаоса.
     Я нацепил на себя свой вьюк и начал спускаться по тропе. Когда я шел,
ветры ослабли. Вдали я расслышал громыхание грозы,  от  которой  бежал.  Я
гадал, куда делся Бранд? У меня было такое ощущение, что  я  его  какое-то
время не увижу.
     На пути вниз, когда туман только-только  начал  подползать  и  виться
вокруг меня, я  заметил  древнее  дерево  и  срубил  себе  посох.  Дерево,
казалось, пронзительно вскрикнуло, когда я отсек его сук.
     - Черт тебя побери! - раздалось из него что-то похожее на голос. - Ты
разумное? Я сожалею.
     - Я потратило долгое время на выращивание  этой  ветви.  Полагаю,  ты
собираешься ее сжечь?
     - Нет. Мне нужен посох. Впереди у меня долгий путь.
     - Через эту долину?
     -  Совершенно  верно.  -  Подойди  ближе,   чтобы   я   лучше   могло
почувствовать твое присутствие. На тебе есть что-то пылающее.
     Я сделал шаг вперед.
     - Оберон! - воскликнуло оно. - Я знаю этот Камень!
     - Не Оберон, - поправил я. - Я его сын. Камень я ношу, однако, по его
поручению.
     - Тогда возьми мою конечность и получи с  ней  мое  благословение.  Я
укрывало твоего отца в течение долгого  времени.  Видишь  ли,  он  посадил
меня.
     - В самом деле? Сажать дерево - одно из немногих дел, за  которыми  я
не видел отца.
     - Я необыкновенное дерево. Он посадил меня здесь отмечать границу.
     - Какого рода?
     - Я - конец Хаоса и Порядка, в зависимости от точки зрения. Я отмечаю
разделение. За мной другие правила.
     - Какие правила?
     -  Кто  может  сказать?  Не  я.  Я  только  растущая  башня  разумной
древесины. Мой посох, однако, может  помочь  тебе.  Посаженный,  он  может
расцвесть при самом страшном климате. Но  потом,  опять  же,  может  и  не
расцвесть. Кто может сказать? Неси его, сын  Оберона,  в  место,  куда  ты
держишь путь. Я чувствую приближение грозы. Прощай.
     - Прощай, - сказал я. - Благодарю тебя.
     Я повернулся  и  пошел  дальше  вниз  по  тропе  в  густеющий  туман.
Розоватость выкачивалась из него, пока я шел. Я покачал головой, подумав о
дереве, но его посох оказался полезным следующие несколько сот метров, где
идти было особенно тяжело. Затем все немного прояснилось. Скалы, застойный
пруд,  несколько  унылых  деревьев,  увешанных  веревками  из  мха,  запах
разложения... Я поспешил дальше. С одного  из  дальних  деревьев  за  мной
следила темная птица.
     Она взлетела, когда я посмотрел на нее,  и  поспешно  махая  крыльями
направилась ко мне. Недавние события оставили меня немного робеющими перед
птицами, и я отступил, когда она закружилась над моей  головой.  Но  затем
она, забив крыльями, остановилась на тропе передо  мной,  склонила  голову
набок и обозрела меня левым глазом.
     - Да, - объявила она затем. - Ты тот.
     - Какой тот? - поинтересовался я.
     - Тот, кого я буду сопровождать. Ты  ведь  не  возражаешь,  чтобы  за
тобой следовала птица дурного знака, Корвин?
     Тут она хохотнула и исполнила небольшой танец.
     - Так вот, сразу, я просто не вижу, как я могу помешать тебе.  Откуда
ты знаешь мое имя?
     - Я ждала тебя с начала времени, Корвин.
     - Должно быть, было немного утомительно?
     - В этом месте совсем не так уж и долго.  Время  -  то,  чем  ты  его
делаешь.
     Я пошел  дальше.  Я  прошел  мимо  птицы  и  продолжал  идти.  Спустя
несколько минут она пронеслась мимо меня и приземлилась на скале справа от
меня.
     - Меня зовут Хуги, - заявил он. - Я вижу,  ты  несешь  кусок  старого
Игга.
     - Игга?
     - Скучного старого дерева, которое ждет у входа  в  это  место  и  не
дозволяет никому отдыхать на его ветках. Держу пари,  он  орал,  когда  ты
оттяпал это, - тут он издал трезвон смеха.
     - Он вел себя очень достойно.
     - Держу пари. Но, впрочем, у него не было большого выбора, коль скоро
ты это сделал. Много толку будет тебе от нее.
     - Она отлично помогает мне, - я слегка махнул ей в его направлении.
     Он порхнул прочь от меня.
     - Эй! Это не смешно!
     Я рассмеялся.
     - А я подумал, что смешно.
     И пошел дальше.
     Долгое время я пролагал себе  дорогу  по  болотистой  местности.  При
случае порыв ветра расчищал поблизости путь. Тогда я проводил его, или  же
туманы бы снова сместились туда.  Иногда  я,  казалось,  слышал  случайный
обрывок музыки - не могу сказать,  с  какого  направления  -  медленной  и
довольно величавой, производимой инструментом со стальными струнами.
     Когда я упорно двигался своим путем, меня окликнули откуда-то слева:
     - Чужеземец. Остановись и посмотри на меня!
     Я осторожно остановился, но не мог ни черта разглядеть в этом тумане.
     - Здравствуйте, - сказал я. - Где вы?
     Как раз тут на миг туман разорвался и я рассмотрел огромную голову, с
глазами на одном уровне с моими. Они принадлежали тому, что казалось телом
великана, по плечи погрузившегося в болото.  Голова  была  лысая,  кожа  -
бледная, как молоко, с каменистой структурой в  ней.  Темные  глаза  из-за
контраста, вероятно, казались даже темней, чем они были на самом деле.
     - Понятно, - сказал  я  тогда.  -  Вы  немного  застряли.  Вы  можете
освободить свои руки?
     - Если сильно напрягусь, - был ответ.
     - Ну, позвольте мне, достойнейший, подыскать  что-нибудь  устойчивое,
за что вы могли бы  ухватиться.  И  вас  там  должна  быть  очень  хорошая
досягаемость.
     - Нет, в этом нет необходимости.
     - Разве вы не хотите выбраться? Я думал, поэтому вы и окликнули меня?
     Я подошел  поближе  и  пригляделся,  потому  что  туман  снова  начал
смещаться.
     - Ладно, - сказал я. - Я видел вас.
     - Чувствуете ли вы, какое у меня бедственное положение?
     - Не особенно, если вы поможете себе сами или примете помощь.
     - Что толку будет мне, если я освобожусь?
     - Это ваш вопрос, вы и отвечайте на него.
     Я повернулся, чтобы уйти.
     - Подождите! Куда вы путь держите?
     - На юг, чтобы сыграть в пьесе-моралите.
     Как раз тут из тумана вылетел Хуги и приземлился на  макушке  головы.
Он клюнул ее и рассмеялся.
     Не теряй зря времени, Корвин, здесь  находится  намного  меньше,  чем
видно глазу, - посоветовал он.
     Губы великана изобразили мое имя, затем он спросил:
     - Он в самом деле тот?
     - Это он, сомнений нет, - ответил Хуги.
     - Слушай, Корвин,  -  сказал  утонувший  великан.  -  Ты  собираешься
попытаться остановить Хаос, не так ли?
     - Да.
     - Не делай этого. Дело того не стоит. Я хочу, чтобы все кончилось.  Я
хочу освободиться от этого состояния.
     - Я уже предлагал тебе помочь выбраться. Ты отказался.
     - Не такого освобождения. Конца всем трудам.
     - Это сделать легко, - заверил я его. - Только нагни голову и  сделай
глубокий вдох.
     - Я желаю не только своего личного устранения, но и конца  всей  этой
дурацкой игры.
     -  Я  считаю,  что  имеется  несколько  других  людей,  которые  сами
предпочли бы принять решение по этому вопросу.
     - Пусть все кончится и для них тоже. Придет время, когда они окажутся
в моем положении и почувствуют то же самое.
     - Тогда они будут обладать тем же выбором. Счастливо оставаться.
     Я повернулся и пошел себе дальше.
     - Ты тоже окажешься! - крикнул он мне вслед.
     Когда я маршировал вперед, Хуги догнал меня  и  сел  на  конец  моего
посоха.
     - Удобно сидеть на ветке старого Игга теперь, когда  он  не  может...
Ай! - Хуги взмыл в воздух и закружил.
     - Обжег мне ногу! Как он это сделал? - спросил он.
     Я рассмеялся.
     - Понятия не имею.
     @Он попорхал несколько минут, а затем уселся мне на правое плечо.
     - Лады, если я отдохну здесь?
     - Валяй.
     - Спасибо, - он устроился поудобнее. - Голова, знаешь, в  самом  деле
психически безнадежный случай.
     Я пожал плечами, а он развел крыльями для равновесия.
     - Он что-то нащупывает, - продолжал он. - Но рассуждает  неправильно,
считая мир ответственным за свои собственные слабости.
     - Нет. Он даже не нащупывает выход из болота, - не согласился я.
     - Я имею в виду философски.
     - Ах, из этого болота. Тем хуже.
     - Вся проблема заключается в "Я", это и его связи  с  миром  с  одной
стороны, и Абсолютом с другой.
     - О? Неужели?
     - Да, понимаешь, нас высидели и мы дрейфуем по  поверхности  событий.
Иногда мы чувствуем, что  мы  действительно  влияем  на  положение  и  это
вызывает удвоение усилий. Это - большая ошибка,  потому  что  это  создает
желание и наращивает ложное эго,  когда  должно  быть  достаточно  простое
существование "Я". Это приводит к новым желаниям, к новым усилиям,  и  вот
ты тут в западне.
     - В болоте?
     - Так сказать. Нужно твердо акцентировать свое внимание на Абсолюте и
научиться игнорировать миражи, иллюзии, ложное чувство, которые обособляют
человека, как ложный остров сознания.
     - У меня было однажды ложное самоотождествление. Оно  сильно  помогло
мне стать абсолютом, которым я являюсь теперь - собой.
     - Нет. Это тоже - ложное.
     - Тогда тот, что может  существовать  завтра,  поблагодарит  меня  за
него, как я благодарю того, другого.
     - Ты упускаешь суть. Тот ты тоже будешь ложным.
     - почему?
     -  Потому  что  он  по-прежнему  будет  полон   желаний   и   усилий,
обособляющих тебя от Абсолюта.
     - Что же в этом плохого?
     - Ты останешься один в мире чужаков, в мире феноменов.
     - Мне нравится быть одному. Я очень привязан к себе. И  феномены  мне
тоже нравятся.
     - и все же, Абсолют всегда будет присутствовать, зовя  тебя,  вызывая
твое беспокойство.
     - Хорошо, значит незачем спешить. Ну, да, я понимаю, что ты имеешь  в
виду. Он принимает форму идеалов. У каждого есть несколько таких. Если  ты
говоришь, что надо стремиться к ним, я с тобой полностью согласен.
     - Нет - они - искажение Абсолюта, и то, о чем ты говоришь, есть новые
усилия.
     - Все правильно.
     - Я вижу, что тебе еще многому надо разучиться.
     - если ты говоришь о моем вульгарном инстинкте к выживанию, то забудь
об этом.
     Тропа вела  вверх,  и  теперь  мы  вышли  на  гладкое  ровное  место,
кажущееся почти вымощенным, хотя и усыпанном песком. Музыка стала громче и
продолжала становиться все слышней, когда я продвигался  вперед.  Затем  я
увидел сквозь туман медленно и ритмично  движущиеся  смутные  фигуры.  Мне
потребовалось несколько минут, чтобы сообразить,  что  они  танцевали  под
музыку.
     Я продолжал идти, пока не смог рассмотреть фигуры - кажущиеся людьми,
красивые мужчины и женщины, одетые  в  сельские  наряды  -  ступавшие  под
медленные такты невидимых музыкантов. Танец, исполняемый ими, был  сложным
и прелестным, и я остановился немного полюбоваться им.
     - По какому случаю? - спросил я  Хуги.  -  Вечеринка  здесь,  посреди
нигде?
     - Они танцуют, - объяснил он, - чтобы отпраздновать твое прохождение.
Они не смертные, а духи Времени. Они начали  это  дурацкое  представление,
когда ты вступил в долину.
     - Духи?
     - Да. Следи.
     Он покинул мое плечо, пролетел над ними и  испражнился.  Шмат  прошел
сквозь несколько танцоров, словно они были голограммами,  не  запачкав  ни
расшитого рукава, ни шелковой рубашки, не заставив ни одну из  улыбающихся
фигур сбиться с такта. Тогда Хуги несколько раз каркнул и полетел  обратно
ко мне.
     - Едва ли это было необходимо,  -  попенял  я  ему.  -  Это  красивое
представление.
     - Декадентство, - заявил он. - И тебе едва  ли  следует  воспринимать
это как комплимент, потому что они предвкушают твою  неудачу.  Они  только
желают попасть на финальное торжество, прежде чем спектакль окончится.
     Я все равно некоторое время посмотрел его, опершись  на  свой  посох,
отдыхая. Описываемая танцорами фигура медленно  смещалась,  пока  одна  из
женщин - рыжая красавица - не оказалась очень близко  от  меня.  Но  глаза
всех танцующих ни разу не встретились с моими. Все было так, словно  я  не
присутствовал. Но эта женщина совершенно  точным  жестом  бросила  что-то,
приземлившееся у моих ног.
     Я нагнулся  и  обнаружил,  что  предмет  этот  материален.  Я  держал
серебряную розу - свою собственную эмблему. Я выпрямился и прикрепил ее  к
вороту своего плаща. Хуги посмотрел в другую сторону и ничего не сказал. У
меня не было шляпы, чтобы  снять  ее,  но  я  поклонился  этой  леди.  Мне
почудилось легкое подергивание в ее  правом  глазу,  когда  я  повернулся,
чтобы уйти.
     Почва потеряла свою  гладкость,  когда  я  шел,  и  музыка,  наконец,
растаяла. Тропа стала труднее и, когда б  не  рассеивались  туманы,  видны
были скалы или только горные вершины. Я черпал силы из Камня, иначе  бы  я
свалился, и заметил, что  длительность  такого  подкрепления  теперь  была
короче.  Через  некоторое  время  я  остановился,  проголодавшись,  съесть
остатки моих припасов.
     Хуги стоял поблизости на земле и смотрел как я ем.
     - Признаться, я в определенной, небольшой, степени, восхищаюсь  твоей
настойчивостью, - сказал он. - И даже  тем,  что  ты  подразумевал,  когда
говорил об идеалах. Но только  этим.  Ранее  мы  говорили  о  бесплодности
желаний и стараний.
     - Ты говорил. Это не главная забота в моей жизни.
     - А зря.
     - Я прожил долгую жизнь,  Хуги.  Ты  оскорбляешь  меня,  предполагая,
будто я никогда не обдумывал эти примечания  к  философии  второкурсников.
Тот факт, что ты  находишь  согласованность  действите