е?
     - Угу. Ринальдо Первый.
     - Черт подери! Клянусь, мамочка счастлива.
     - Я полагаю.
     - Как-то неловко быть в двух экземплярах. Ты, кажется, знаком с таким
феноменом. Как Лабиринт управляется с этим?
     - Вы, парни, не можете "пробыть долго". Как я понимаю, чем ближе ты к
Лабиринту, тем ты - сильнее. И возможно, защитить тебя на таком расстоянии
будет стоить многих ведер сока. Вот, выпей еще.
     - Да, конечно.
     Люк высосал половину содержимого и протянул чашу обратно.
     - Так что там с драгоценными жидкостями тела? - спросил он.
     - Кровь Эмбера, по-видимому,  оказывает  поддерживающее  действие  на
призраков Лабиринта.
     - Ты имеешь в виду, что я в каком-то смысле вампир?
     - Полагаю - да,  тебя  можно  рассматривать  и  так,  в  определенном
смысле.
     -  Не  сказал  бы,  что  мне  это  нравится...  и   с   такой   узкой
специализацией.
     - Но, вероятно, есть некоторые препятствия. И все в свое время. Давай
стабилизируемся, прежде чем начнем искать приемлемую точку зрения.
     - Хорошо. У тебя есть пленные слушатели. Деваться мне некуда.
     Снаружи раздался грохот - словно прокатился камень, -  сопровождаемый
слабым щелкающим звуком.
     Люк повернул голову.
     - Не думаю, что это был ветер, - заявил он.
     - Сделай  последний  глоток,  -  сказал  я,  отодвигаясь  от  чаши  и
нашаривая носовой платок. - Он должен поддержать тебя.
     Он опрокинул залпом, пока я перевязывал себе  запястье.  Люк  завязал
платок за меня.
     - Давай-ка валить отсюда, - сказал я. - У меня дурные предчувствия.
     - А по мне так - порядок, - отозвался он, как раз в тот момент, когда
в дверном проеме появилась фигура.
     Освещена она была сзади, черты лица терялись в тени.
     - Ты никуда не пойдешь, призрак  Лабиринта,  -  донесся  полузнакомый
голос.
     Я заказал спикарту освещение ватт на сто пятьдесят.
     Это был Борель, демонстрирующий зубы на недружественный лад.
     - Из тебя выйдет хорошая свечка, эмберит, - обратился он к Люку.
     - Ошибаешься, Борель, - сказал я, поднимая спикарт.
     Внезапно между нами проплыл Знак Логруса.
     - Борель? Мастер меча? - заинтересовался Люк.
     - Он самый, - откликнулся я.
     - Вот дерьмо! - сказал Люк.



                                    5

     Я попытался прозондировать фронт двумя самыми смертельными  энергиями
спикарта, но Логрусова образина перехватила их и отбросила прочь.
     - Я спасал его не затем, чтобы ты его так просто уволок его, - сказал
я, и тотчас что-то похожее на знак Лабиринта - но не так чтобы один в один
- бликнуло в реальность поблизости.
     Знак Логруса скользнул влево. Новая тварь - чем бы она там ни была  -
не отставала; они молча  прошествовали  сквозь  стену.  Прокатился  раскат
грома, тряхнувший все здание. Даже Борель, который потянулся  за  клинком,
замер на полпути, затем повел рукой, чтобы ухватиться за  дверь.  Пока  он
копался, за его спиной появилась другая фигура, и знакомый голос обратился
к нему:
     - Пожалуйста, извините меня. Вы загородили мне дорогу.
     - Корвин! - закричал я. - Папа!
     Борель повернул голову.
     - Корвин? Принц Эмбера? - сказал он.
     - Ну да, - пришел ответ, - хотя боюсь, что не имею удовольствия...
     - Я Борель, Герцог  Птенцов  Дракона,  Мастер  Оружия  Путей  Птенцов
Дракона.
     -  Вы  говорите  с  обилием  заглавных  букв,  сэр,  я  рад  с   вами
познакомиться, - сказал Корвин. - Теперь, если вы не возражаете,  я  хотел
бы пройти, чтобы увидеть своего сына.
     Рука Бореля в повороте  потянулась  к  рукоятке  клинка.  Я  уж  было
двинулся вперед, и Люк - тоже, но позади Бореля случилось некое движение -
кажется, пинок, срубивший ему дыхание и сложивший вдвое. Затем  сзади  ему
на загривок опустился кулак, и Борель рухнул.
     - Пошли, - позвал Корвин, махнув рукой. - По-моему, нам отсюда  лучше
свалить.
     Мы с Люком вышли,  перешагнув  через  павшего  Мастера  Оружия  Путей
Птенцов Дракона. Земля снаружи почернела, словно от  недавнего  пожара,  и
налетел легкий дождь. Вдалеке темнели человеческие фигуры,  двигающиеся  к
нам.
     - Не знаю, может ли сила, что притащила меня сюда, вытащить  обратно,
- сказал Корвин, оглядываясь. - Она может быть занята чем-нибудь другим.
     Прошло несколько мгновений, затем:
     - Похоже, занята, - сказал он. - О'кей, твоя очередь. Как нам сделать
ноги?
     - Вот так, - сказал я, поворачиваясь и припуская бегом.
     Они последовали за мной по  тропам,  которые  привели  меня  сюда.  Я
оглянулся и увидел шесть темных фигур, преследовавших нас.
     Я помчал вверх по холму, мимо могильных плит и  монументов,  в  конце
концов добравшись до места у  старой  каменной  стены.  Где-то  за  нашими
спинами раздались крики. Игнорируя их,  я  подтащил  спутников  к  себе  и
взлетел с импровизированным  двустишием  на  губах,  которое  обрисовывало
ситуацию и мое желание в куда более скверной форме, чем чеканный  стих.  И
все же чары не осыпались, и брошенный булыжник прошел мимо меня, поскольку
мы уже шли сквозь землю.
     Мы вышли из круга фейери,  вылупившись,  словно  грибы,  и  я  погнал
спутников трусцой к песчаному пляжу через поле.  Когда  мы  вывалились  на
пляж, я услышал еще один крик. Мы прошли  сквозь  валун  и  спустились  по
каменистой тропе к виселице. Свернув с тропы налево, я побежал.
     - Назад! - осадил Корвин. - Я что-то чувствую. Вон там!
     Он сошел с тропы направо и побежал к подножию небольшого холма. Мы  с
Люком последовали за ним. Сзади донесся шум прорыва наших  преследователей
с пути у валуна.
     Впереди, меж двух деревьев, я увидел  нечто  мерцающее.  Кажется,  мы
направлялись к нему. Когда мы подобрались ближе, очертания стали четче,  и
я сообразил, что это смахивает на реплику Лабиринта, которую я видел  там,
в мавзолее.
     Когда мы подлетели, папа, не  сбивая  размашистого  шага,  устремился
прямо в эту хреновину. И исчез. Позади вознесся еще один  вопль.  Люк  был
следующим в очереди на сверкающий экран, а я наступал ему на пятки.
     Теперь мы бежали сквозь прямой, пылающий туннель жемчужного цвета,  и
когда я глянул назад, то увидел, как он захлопывается прямо за мной.
     - Они не смогут пройти следом, -  крикнул  Корвин.  -  Тот  вход  уже
закрыт.
     - Так почему мы бежим? - спросил я.
     - Мы еще не в безопасности, - отозвался он. -  Мы  прорубаемся  через
владения Логруса. Если нас зацепят, могут быть неприятности.
     Мы рысью мчались по странному туннели, и:
     - Мы бежим сквозь Отражения? - спросил я.
     - Да.
     - Тогда, кажется, чем дальше мы уйдем, тем лучше...
     Все это дело хорошенько тряхнуло, и мне пришлось опереться на  стену,
чтобы не провалиться.
     - Оп-па, - сказал Люк.
     - Да, - подтвердил я, когда туннель стал  распадаться.  От  стен,  от
пола отодрались громадные куски. За теми прорехами не было  ничего,  кроме
мрака. Мы  продолжали  идти,  перепрыгивая  провалы.  Затем  что-то  вновь
ударило, беззвучно, полностью сотрясая весь туннель - вокруг  нас,  позади
нас, впереди нас.
     Мы падали.
     Ну, мы  не  то  чтобы  падали.  Это  больше  походило  на  парение  в
сумеречном тумане. Под ногами, кажется, ничего  не  было,  да  и  в  любом
другом направлении  -  тоже.  Ощущение  свободного  падения,  и  ничем  не
измеримого движения.
     - Проклятье! - услышал я голос Корвина.
     Мы парили, падали, плыли - чем бы это ни было - какое-то время, и:
     - Так близко, - услышал я его бормотание.
     - Вон там что-то есть, - внезапно возвестил Люк, указывая направо.
     Там серело большое расплывчатое нечто. Я стек сознанием в  спикарт  и
прощупал  в  указанном  направлении.  Чем  бы  оно  ни  было,   оно   было
неодушевленным, и я скомандовал спице, которая трогала нечто,  сопроводить
нас.
     Я  не  чувствовал  движения,  но  штука  распухла,  обрела   знакомые
очертания,  начала  выказывать   красноватый   цвет   поверхности.   Когда
показались ребра, я уже знал наверняка.
     - Выглядит как та Полли Джексон, что была у тебя, - заметил Люк. - На
ней даже снег остался.
     Да, это был мой  бело-красный  "шеви"  57-го  года,  вот  к  чему  мы
приближались, здесь в Лимбо.
     - Это реконструкция. Ее вытащили из моей памяти, - сказал  я  ему.  -
Вероятно, поэтому она живая, ведь я  так  часто  разглядывал  ее.  А  еще,
кажется, сейчас нам очень кстати.
     Я потянулся за ручкой дверцы. Мы подгребли со  стороны  водительского
сиденья. Я ухватился и нажал на кнопку. Она, конечно, была не застопорена.
Спутники коснулись колымаги и  переползли  на  другую  сторону.  Я  открыл
дверь, скользнул за руль, закрыл дверь. Затем влезли Люк и Корвин.  Ключи,
как я и ожидал, были в замке зажигания.
     Когда все очутились на  борту,  я  попытался  завести  машину.  Мотор
заработал сразу.  Я  посмотрел  поверх  яркого  капота  в  ничто.  Включил
передние фары, но это не помогло.
     - Что теперь? - спросил Люк.
     Сняв ручной тормоз, я врубил первую скорость и выжал сцепление. Когда
я дал газ, показалось, что завращались колеса. Спустя несколько  мгновений
я врубил вторую. Чуть спустя перешел на третью.
     Было это движение хоть чуточку реальным или - всего лишь плодом моего
воображения?
     Я поддал газу. Туманный горизонт  далеко  впереди  вроде  как  слегка
просветлел, хотя  я  предположил,  что  это  могло  быть  просто  эффектом
уставшего зрения. На  баранку  машина  не  реагировала  никак.  Я  сильнее
надавил на акселератор.
     Люк вдруг протянул руку и включил радио....
     - Опасные дорожные условия,  -  сообщил  голос  диктора.  -  Так  что
сбросьте скорость до минимума.
     Затем сразу же последовал Уинтон Марсалис, играющий "Караван".
     Получив такое душевное послание, я сбросил газ. Это вызвало  знакомое
ощущение легкого движения, словно мы скользили по льду.
     Явно чувствовалось движение вперед, и там впереди, кажется,  случился
просвет. Также почудилось, что мы  обрели  некоторый  вес  и  чуть  больше
вдавились в сиденье.
     Мгновением позже ощущение реальной поверхности под автомобилем  стало
более внятным. Мне стало интересно, что случится, если я крутану  баранку.
Но решил не пробовать.
     Звук из-под  шин  стал  совсем  хрустяще-гравиевым.  С  обеих  сторон
возникли смутные очертания, усиливающие ощущение движения  и  направления,
пока мы тащились мимо. Далеко впереди мир действительно становился ярче.
     Я еще больше сбавил ход: стало казаться, что  мы  едем  по  настоящей
дороге, с чрезвычайно плохой видимостью. Вскоре  фары,  вроде  как  начали
приносить какую-то пользу, как  только  они  высветили  проползающие  мимо
фигуры, придавая им мгновенный вид деревьев и прибрежных насыпей, кустов и
скал. Зеркало заднего вида продолжало отражать ничто.
     - Прямо как в старые времена, - сказал  Люк.  -  Собрался  за  пиццей
неласковым вечером.
     - Ага, - согласился я.
     - Надеюсь, у другого  меня  есть  кто-нибудь,  открывший  пиццерию  в
Кашере. Можно ли там оттянуться, не знаешь?
     - Счас проеду и проверю, если тот славный он, конечно, удосужился.
     - Как ты думаешь, когда вся эта зараза снимет меня с довольствия?
     - Не знаю, Люк.
     - Я веду к тому, что не могу вечно пить твою  кровь.  И  что  с  тем,
другим мной?
     - По-моему, я могу предложить работу, которая разрешит твои проблемы,
- сказал ему Корвин. - Хотя бы на некоторое время.
     Деревья теперь стали явно деревьями, туман - настоящим туманом - чуть
клубящимся окрест. Капли влаги стали оседать на ветровом стекле.
     - Что вы имеете в виду? - спросил Люк.
     - Минутку.
     В тумане появились разрывы, сквозь них проглядывал реальный ландшафт.
Я вдруг сообразил, что то, где мы едем - не настоящее дорожное покрытие, а
просто клок почвы под лихим уклоном. Я еще больше сбросил скорость,  чтобы
приноровиться.
     К тому  времени  львиная  часть  дымки  рассосалась  или  развеялась,
обнажив огромное дерево. Земля у подножия его мерцала. Знакомые повадки  у
этой вольной живописи...
     - Это зона твоего Лабиринта, верно? - спросил я, как только наш  путь
стал еще чище. - Фиона как-то приводила меня сюда.
     - Да, - донесся ответ.
     - А его облик... Эту чепуху я видел в борьбе со Знаком  Логруса  там,
на кладбище... та же штука, что притащила нас в туннель.
     - Да.
     - Тогда... он тоже разумен. Как Лабиринт, как Логрус...
     - Верно. Припаркуйся вон там, на прогалине у дерева.
     Я крутанул баранку и направил машину к  ровному  участку,  указанному
отцом. Туман все еще клубился окрест, но не везде, на удалении, и не такой
тяжелый и всепоглощающий, как на тропе,  которой  мы  следовали.  Очевидно
стояли сумерки, судя по угрюмости тумана, но асимметричное пламя Лабиринта
освещало наш чашеобразный мир за границами сумеречной тусклости.
     Пока мы выбирались из машины, Корвин сказал Люку:
     - Призраку Лабиринта не "пробыть долго".
     - Так я и понял, - отозвался Люк. - Вы  подскажете  пару  трюков  для
кое-кого в затруднительном положении?
     - Я знаю их все, сэр. Приходится знать, как говорят.
     - О-о?
     - Папа?.. - спросил я. - Ты имеешь в виду...
     - Да, - отозвался он. - Я не знаю, где может  находиться  мой  первый
вариант.
     - Это с тобой я встречался тогда? И это ты  недавно  присутствовал  в
Эмбере?
     - Да.
     - Я... понятно. И все-таки ты  кажешься  не  таким,  как  те  прочие,
которых я встречал.
     Он протянул руку и сжал мне плечо.
     - А я не такой и есть, - сказал Корвин и взглянул на  Лабиринт.  -  Я
нарисовал эту штуку, - продолжил он чуть спустя, - и я - единственный, кто
прошел его. Следовательно, я - единственный  призрак,  которого  он  может
вызвать.  И  кажется,  он  уделяет  мне  нечто  большее,   нежели   просто
утилитарное внимание. Мы можем общаться, и, кажется, он охотно отстегивает
энергию для обеспечения моего постоя. Я понимаю так: и те призраки, что от
Лабиринта, и те, что от Логруса, по природе куда более эфемерны.
     - Я это знаю по опыту, - сказал я....
     - Кроме той, которой ты очень помог, за что я тебе благодарен. Теперь
она под моей защитой, настолько, насколько это необходимо.
     Он отпустил мое плечо.
     - Мне не представили твоего друга как полагается, - сказал он затем.
     - Извини. Это от слабости, - сказал я. - Люк, я бы хотел  познакомить
тебя с моим отцом, Корвином из Эмбера. Сэр, Люк, собственно, известен  как
Ринальдо, сын вашего брата Бранда.
     На миг глаза Корвина расширились, потом сузились, пока он  протягивал
руку, изучая лицо Люка.
     - Недурно встретиться с другом сына, да еще и родственником, - сказал
он.
     - Так же рад познакомиться с вами, сэр.
     - А меня-то интересовало, что это такое в тебе знакомое.
     - Врежьте по этому знакомому, если вас это  волнует.  И  закончим  на
этом.
     Папа рассмеялся.
     - Где вы встретились, ребята?
     - В школе, - отозвался Люк. - В Беркли.
     - Где же еще могла бы сойтись парочка наших? Ну, не в  Эмбере  же,  -
сказал он, резко разворачиваясь, чтобы лицом к  лицу  оказаться  со  своим
Лабиринтом. - Вашу историю я еще заполучу. А сейчас идем со мной.  Я  хочу
представить вас.
     Он направился к сияющему орнаменту, а мы пошли следом. Мимо  проплыло
несколько жгутов тумана. Кроме наших шагов, вокруг не было ни звука.
     Когда мы подошли к краю  Лабиринта,  то  остановились  и  внимательно
осмотрели его. Это был  изящный  рисунок,  слишком  большой,  чтобы  сразу
охватить его взглядом; и казалось, что в его контуре пульсировала мощь.
     - Привет, - сказал Корвин. - Я хочу, чтобы  ты  познакомился  с  моим
сыном и моим племянником, Мерлином и Ринальдо... хотя с  Мерлином  ты  уже
встречался раньше. У Ринальдо проблемы.
     Последовало долгое молчание. Затем призрак отца сказал:
     - Да, верно.
     Спустя какое-то время:
     - Ты так думаешь?
     И:
     - О'кей. Я скажу им.
     Корвин потянулся, вздохнул, сделал несколько шагов от края Лабиринта.
Затем обнял нас обоих за плечи.
     - Народ, - сказал он, - нечто вроде ответа я получил. Но это  значит,
что, по разным причинам, нам всем сейчас придется пойти и  прогуляться  по
этому Лабиринту.
     - Я играю, - сказал Люк. - А что за причины?
     - Он намерен усыновить тебя, - сказал Корвин, -  и  поддерживать  так
же, как и меня. Хотя за это придется  платить.  Наступают  времена,  когда
потребуется, чтобы его  охраняли  круглосуточно.  Мы  можем  сменять  друг
друга.
     - Звучит здорово, - сказал Люк. - Этот уголок выглядит так мирно. А я
совсем не хочу возвращаться в Кашеру и предпринимать попытки  к  свержению
самого себя.
     - О'кей. Поведу я, а ты держись за мое плечо на случай, если придется
сдерживать какую-нибудь дурацкую трахомудию. Мерлин, ты идешь последним  и
цепляешься за Люка по той же причине. Порядок?
     - Вполне, - сказал я. - Идем.
     Он отпустил нас и двинулся к месту, откуда начинались линии  рисунка.
Мы пошли следом, и рука Люка была  на  плече  Корвина,  когда  тот  сделал
первый шаг. Вскоре мы все были на Лабиринте, сражаясь  в  знакомой  битве.
Даже когда взлетели искры, это казалось легче, чем прогулки по Лабиринту в
прошлом - возможно потому, что путь прокладывал кто-то другой.
     Очертания авеню с древними каштанами наполняли  мой  разум,  пока  мы
тащились по Лабиринту и  отвоевывали  путь  через  Первую  Вуаль.  К  тому
времени искры вокруг поднимались все выше, и я чувствовал силы  Лабиринта,
бьющиеся около меня, пронизывающие меня, мое тело и разум. Я вспоминал дни
в школе, величайшие свои усилия  на  атлетическом  поприще.  Сопротивление
продолжало расти, и мы увязли в  нем.  Движение  ног  требовало  огромного
усилия, и я сообразил, что - почему-то - усилие  было  более  важным,  чем
передвижение. Я ощутил волосы, встающие дыбом, когда странный поток прошел
через все мое тело. Все же не было ни одурманивающего действия Логруса как
в тот момент, когда я сторговывался с ним, ни ощущения противника, которое
я чувствовал на Лабиринте Эмбера. Все  было  так,  будто  бы  я  пересекал
буераки своего разума, или не моего, но дружески  ко  мне  расположенного.
Было некое ощущение - почти подбадривание -  пока  я  сражался  с  кривой,
выполняя поворот. Сопротивление было столь же сильным, искры взлетали  так
же высоко, как и у других возле этой точки, но все же я  каким-то  образом
знал, что этот Лабиринт держит меня совсем  по-иному.  Мы  пробивали  себе
путь вдоль линий. Мы пытались, мы пылали... Проникновение во Вторую  Вуаль
было медленным, как упражнение в выносливости и воле. После этого наш путь
на чуть-чуть стал полегче, и образы всей моей жизни пришли, чтобы напугать
и утешить меня.
     Идем. Один, два... Три. Я почувствовал, что если  смогу  сделать  еще
десяток шагов,  у  меня  будет  шанс  победить.  Четыре...  Я  был  орошен
испариной. Пять. Сопротивление было ужасным. Чтобы просто передвинуть ногу
на дюйм вперед, требовалась энергия бега на сто метров.  Легкие  работали,
словно меха. Шесть. Искры добрались  до  лица,  цепляли  глаза,  полностью
окутывали меня. Я чувствовал себя расщепленным в бессмертное синее пламя и
чувствовал, что должен прожечь путь сквозь  мраморный  блок.  Я  горел,  я
пылал, а камень оставался неизменным. Так я мог провести  целую  вечность.
И, наверное, провел. Семь. Образы исчезли. Память иссякла.  Даже  личность
взяла отпуск. Я был ободран до каркаса чистой воли. Я был действием, сутью
борьбы с сопротивлением. Восемь... Я больше  не  чувствовал  своего  тела.
Время стало чуждым  понятием.  Борьба  уже  не  была  борьбой,  но  формой
элементарного движения, рядом с которым движение ледников - просто спринт.
Девять. Теперь я был только движением... бесконечно малым, постоянным...
     Десять.
     Явилось облегчение. Вновь станет труднее ближе к центру, но  в  целом
остаток пути напряже