го  вступил  в  Лабиринт  точно  со  стороны  зачерненного  участка.
Углубившись в него на  пять-шесть  метров  и  оказавшись  поперек  силовых
линий, он попался неподалеку одной из Вуалей, как насекомое на липучку. Он
громко заржал, когда вокруг него взвились искры, и его грива  поднялась  и
встала дыбом.
     Небо прямо над головой немедленно начало чернеть. Но собираться стало
не облако водных паров. Появилась совершенно круглая формация,  красная  в
центре, желтая ближе к краям, вращавшаяся по часовой стрелке.
     До наших ушей  вдруг  донесся  звук,  похожий  на  бой  единственного
колокола, за которым последовал рев трещотки.
     Яго продолжал рваться, сперва высвободив  правую  ногу,  затем  вновь
запутав ее, когда освободил левую, издавая все время дикое ржание. искры к
тому времени поднялись ему до холки, и он стряхивал  их  с  холки  и  шеи,
словно капли  дождя,  а  вся  его  фигура  испускала  мягкое,  маслянистое
свечение.
     Громкость рева усилилась, и в сердце красной штуки над  нами,  начали
мелькать маленькие молнии. В этот миг мое внимание привлек бряцающий звук,
и, посмотрев вниз, я  обнаружил,  что  пурпурный  грифон  прополз  мимо  и
двинулся, чтобы расположиться между нами и шумным красным феноменом.
     Он пригнулся,  словно  гаргуйля,  отвернувшись  от  нас  и  глядя  на
спектакль.
     Именно тогда Яго и освободил две передние ноги и  встал  на  дыбы.  К
тому времени в нем было что-то нематериальное, наряду  с  его  яркостью  и
омываемой искрами нечеткостью его контуров. Может, он и ржал в тот миг, но
все прочие звуки были поглощены беспрестанным ревом сверху.
     С шумливой фигуры сверху  спустилась  воронка  -  яркая,  сверкающая,
поющая и теперь необыкновенно быстрая. Она  коснулась  вставшего  на  дыбы
коня, и на мгновение  его  контуры  до  крайности  расширились,  становясь
пропорционально этому эффекту все тоньше и тоньше, а затем  он  исчез.  На
короткий  промежуток  времени  воронка  оставалась   неподвижной,   словно
совершенно сбалансированный волчок, а затем звук начал слабеть.
     Хоботок медленно поднялся до  определенной  точки,  но  на  небольшое
расстояние - наверное, в рост человека - над Лабиринтом. Затем он втянулся
вверх столь же быстро, как и опустился.
     Вой прекратился,  рев  начал  стихать.  Миниатюрные  молнии  в  кругу
поблекли.
     Вся фигура начала бледнеть и замедлять движение. Миг спустя она  была
лишь кусочком тьмы, еще миг - и она исчезла.
     Насколько я мог видеть, нигде не осталось никаких следов Яго.
     - Не спрашивай меня, - сказал я, когда Рэндом повернулся ко мне. -  Я
тоже ничего не знаю.
     Он  кивнул,  а  затем  обратил  свое  внимание  к  нашему  пурпурному
спутнику, который как раз забряцал цепью.
     - А что вот насчет этого, Чарли? - спросил он, играя шпагой.
     - У меня возникло такое чувство,  что  он  пытался  защитить  нас,  -
произнес я, сделав шаг вперед. - Прикрой меня, я хочу кое-что попробовать.
     - Ты уверен, что сможешь двигаться достаточно быстро?  -  осведомился
он. - С этим боком...
     - Не беспокойся, - бросил я чуть веселей, чем было необходимо.
     Я продолжал идти. Он был прав насчет моего левого бока, где  рана  от
охотничьего ножа  все  еще  тупо  побаливала  и,  кажется,  замедляла  мои
движения. Но Грейсвандир по-прежнему был у меня в правой руке, и  это  был
один из тех случаев, когда мое  доверие  своим  инстинктам  превышало  все
прочее. Я полагался в прошлом на это ощущение, и  с  хорошим  результатом.
Бывают времена, когда такой риск кажется просто необходимым.
     Рэндом переместился вперед и направо.
     Я повернулся боком и протянул левую руку так же, как протянули бы вы,
знакомясь  с  чужой  собакой.  Наш  геральдический  спутник  выпрямился  и
повернулся.
     Он снова оказался с нами лицом к лицу  и  изучал  Ганелона  слева  от
меня.  Затем  он  рассмотрел  мою  руку.  Он  опустил  голову  и  повторил
клевательное движение, очень тихо  каркнул  -  слабый  булькающий  звук  -
поднял голову и медленно вытянул ее  вперед.  Он  вильнул  своим  огромным
хвостом, коснулся клювом моих пальцев, а затем повторил  представление.  Я
осторожно  положил  ладонь  ему  на  голову.  Виляние  усилилось,   голова
оставалась неподвижной. Я мягко почесал  ему  шею,  и  тогда  он  медленно
повернул голову, словно наслаждаясь этим. Я убрал руку и отступил на шаг.
     - По-моему, мы - друзья, - тихо прошептал я. -  Теперь  попробуй  ты,
Рэндом.
     - Шутишь?
     - Я уверен, что опасности нет. Попробуй.
     - А что ты сделаешь, если окажется, что ты не прав?
     - Извинюсь.
     - Великолепно!
     Он подошел и подал руку. Зверь остался дружелюбным.
     - Ладно, - промолвил Рэндом,  спустя  некоторое  время.  Он  все  еще
гладил ему шею. - И что же мы доказали?
     - Что он сторожевой пес.
     - Что же он сторожит?
     - Очевидно, Лабиринт.
     - Тогда, на первый взгляд, - заметил, отходя, Рэндом, - я бы  сказал,
что его работа оставляет желать лучшего.
     Он показал на темный участок.
     - Что вполне понятно, если он также дружелюбен со всеми, кто  не  ест
овес и не ржет.
     - Я полагаю, что он очень  разборчив.  Возможно  также,  что  он  был
поставлен здесь для того или после того, как  были  нанесены  повреждения,
для защиты от дальнейших подобных действий.
     - И кто же его поставил?
     - Сам хотел бы знать. Явно кто-то из наших.
     -  Ты  можешь  получше  испытать  свою  теорию,   позволив   Ганелону
приблизиться к нему.
     Ганелон не шевельнулся.
     - У вас может быть семейный запах, - проговорил, наконец, он, - и  он
благоволит только эмберитам. Так  что,  спасибо,  я  воздержусь  от  этого
действия.
     - Ладно, это не так  уж  важно,  твои  догадки  пока  верны.  как  ты
толкуешь эти события?
     - Из двух фракций, боровшихся за  трон,  -  заметил  он,  -  та,  что
состояла из Бранда, Фионы и Блейза, как ты говорил,  лучше  знает  природу
сил, действующих вокруг Эмбера. Бранд не сообщил тебе деталей - если ты не
опустил каких-нибудь происшествий, о которых он мог рассказать, -  но,  по
моим догадкам, именно  это  повреждение  Лабиринта  и  представляет  собой
средство, благодаря которому их союзники получили доступ в наши  владения.
Один или несколько их и причинили  эти  повреждения,  обеспечившие  темный
путь. Если этот сторожевой пес откликается на фамильный запах или какое-то
другое средство опознания, каким обладаете все вы, то он действительно мог
быть здесь все время и не счел подобающим выступить против вредителей.
     - Возможно, - согласился Рэндом.  -  Есть  какие-нибудь  идеи  насчет
того, как это удалось совершить?
     - Наверное, - ответил он. - Я дам вам возможность увидеть  это,  если
вы согласны.
     - Что для этого требуется?
     - Идите сюда.
     Он повернулся и направился к краю Лабиринта.
     Я последовал за ним. Рэндом сделал то  же  самое.  Сторожевой  грифон
крался рядом со мной.
     Ганелон повернулся и протянул руку.
     - Корвин, можно мне побеспокоить тебя относительно кинжала, который я
добыл?
     - Бери.
     Я вытащил его из-за пояса и передал ему.
     - Повторяю, что для этого требуется? - вновь поинтересовался Рэндом.
     - Королевская кровь Эмбера, - ответил Ганелон.
     - Не уверен, что эта идея мне по душе, - буркнул Рэндом.
     - Все, что тебе требуется сделать, это уколоть им палец,  -  успокоил
его Ганелон.
     Он протянул кинжал.
     - И дать капле крови упасть на Лабиринт.
     - И что случится?
     - Давай попробуем и увидишь.
     Рэндом посмотрел на меня:
     - Что скажешь?
     - Действуй! Я заинтригован результатом.
     Он кивнул:
     - Ладно.
     Рэндом взял кинжал у Ганелона и кольнул  им  кончик  левого  мизинца.
Затем он сжал палец, держа его над Лабиринтом. Появилась крошечная красная
бусинка, постепенно увеличившись в размерах, она задрожала и упала.
     Сразу же с места,  где  она  коснулась  поверхности,  взвился  дымок,
сопровождаемый слабым потрескиванием.
     - Будь я проклят! - воскликнул явно заинтригованный Рэндом.
     Возникло крошечное  пятнышко,  постепенно  расползшееся  до  размеров
полудоллара.
     - Видите, - показал Ганелон, - вот как это было сделано.
     Пятнышко было и в самом деле миниатюрным  подобием  массивной  кляксы
подальше и правее от нас. Сторожевой грифон издал слабый визг и  отступил,
быстро поворачивая голову от одного из нас к другому.
     - Легче, парень, легче, - проронил я.
     Я протянул руку и снова успокоил его.
     - Но что могло вызвать такое большое... - начал было Рэндом, а  затем
медленно кивнул.
     - В самом деле, что? - вымолвил Ганелон. - Я не вижу никаких  следов,
отмечающих место, где был уничтожен твой конь.
     - Королевская  кровь  Эмбера,  -  высказался  Рэндом.  -  Ты  сегодня
просто-таки переполнен озарениями, не так ли?
     - Попросим Корвина рассказать тебе о Лорене, месте,  где  рос  черный
круг. Я всегда настороже к действию этих сил, хотя тогда я  знал  их  лишь
издали. Эти дела стали для меня ясней с каждой новой вещью, что я  узнавал
от вас. Да, теперь у меня бывают озарения, когда я  знаю  больше  об  этих
фокусах. Спроси Корвина, хорошая ли голова у его генерала.
     - Корвин, дай мне проколотую Карту, - попросил вместо этого Рэндом.
     Я вытащил ее из кармана и  разгладил.  Пятна  казались  теперь  более
зловещими.
     Меня также поразила еще одна вещь. Я не верил, что она была выполнена
Дворкиным, мудрецом, магом, художником  и  одно  время  наставником  детей
Оберона. До этого момента мне и в голову не приходило, что кто-то еще  мог
оказаться способен произвести что-то подобное.
     Хотя стиль этой Карты казался каким-то  знакомым,  это  была  не  его
работа. Где же я раньше видел этот обдуманный штрих, менее спонтанный, чем
у мастера, как будто каждое движение было очень продумано, прежде чем перо
коснулось бумаги?
     И еще было что-то не так в ней - качество идеализации иного  порядка,
чем у наших  собственных  Карт,  почти  такое,  словно  художник,  скорее,
работал по старой памяти, с мимолетных встреч или по описанию, чем с живой
натуры.
     - Дай Карту, Корвин, будь так любезен, - повторил Рэндом.
     Что-то в том, как он это сказал, заставило меня заколебаться. У  меня
появилось чувство, что он каким-то образом обошел меня  в  чем-то  важном,
чувство, которое мне совсем не понравилось.
     - Я здесь для тебя гладил эту старую  уродину  и  только  что  пролил
кровь ради общего дела, Корвин, а теперь дай ее мне.
     Я вручил ему Карту, и мое беспокойство усилилось, когда он держал  ее
перед собой в руке и хмурил брови. Почему это  я  вдруг  поглупел?  Может,
медленно торжествует ночь в Тир-на Ног-те?
     Почему?..
     Рэндом начал ругаться, выдав длинный ряд богохульств, непревзойденных
ничем встреченным мною ранее за мою долгую военную карьеру.
     - Что это? - удивился я. - Не понимаю.
     - Королевская кровь Эмбера, - ответил он, наконец. -  Понимаешь,  кто
бы ни сделал это, он прошел сперва Лабиринт. Потом они стояли там в центре
и вступили с ним в контакт  через  эту  Карту.  Когда  он  ответил  и  был
достигнут твердый контакт,  они  закололи  его.  Его  кровь  пролилась  на
Лабиринт, уничтожив его часть, как сделала здесь моя кровь.
     Он замолк, сделав несколько глубоких вздохов.
     - Это смахивает на ритуал, - заметил я.
     - Черт бы побрал ритуалы! - выругался он.  -  Черт  побери  их  всех!
Одному из них предстоит умереть, Корвин! Я собираюсь убить его... или ее.
     - Я все еще не...
     - Я - дурак, - сплюнул он, - раз не увидел этого сразу же. -  Смотри!
Посмотри внимательнее!
     Он сунул мне проколотую Карту.  Я  уставился  на  нее  и  по-прежнему
ничего не видел.
     - А теперь посмотри на меня! - приказал он.
     Я посмотрел, затем вновь взглянул на Карту и понял,  что  он  имел  в
виду.
     - Я никогда не был для него ничем, кроме шепота жизни в  темноте.  Но
они использовали для этого моего сына, - печально сказал он. - Это  должно
быть изображение Мартина.



                                    2

     Стоя рядом с нарушенным  узором  Лабиринта  и  глядя  на  изображение
человека, который мог быть, а мог и не быть  сыном  Рэндома,  который  мог
умереть, а мог и не умереть от ножевой раны, полученной  из  точки  внутри
Лабиринта, я повернулся и мысленно  сделал  гигантский  шаг  назад,  снова
мгновенно прокрутив в  памяти  события,  доведшие  меня  до  этого  пункта
особого откровения. В последнее время я узнал столько нового, что события,
происшедшие за  последние  пять  лет,  казалось,  образовывали  совершенно
отличную историю, чем в то время, когда я переживал их.
     Я даже имени своего не  знал,  когда  очнулся  в  "Гринвуде",  в  том
частном госпитале в штате Нью-Йорк, где я провел две совершенно вылетевшие
из памяти недели после автокатастрофы.
     Лишь недавно мне рассказали, что сама катастрофа была подстроена моим
братом Блейзом сразу же после моего побега из Портеровской  психолечебницы
в Олбани.
     Я услышал эту историю  от  своего  брата  Бранда,  который  в  первую
очередь  укатал  меня  в  Портеровскую  лечебницу  посредством  поддельных
свидетельств  психиатров.  В  Портеровской  лечебнице  я   на   протяжении
нескольких дней подвергался шокотерапии, с результатами двусмысленными, но
предположительно вызвавшими некоторое возвращение памяти. Очевидно, именно
это и напугало Блейза до того, что он совершил покушение на мою  жизнь  во
время побега, прострелив пару шин на повороте над озером. Это, несомненно,
кончилось бы моей смертью, не  будь  Бранд  лишь  на  шаг  позади  Блейза,
явившись защитить свой страховой вклад - меня. Он сказал,  что  сообщил  в
полицию, вытащил меня из озера и оказал первую  помощь,  пока  не  прибыла
подмога. Вскоре  после  этого  он  был  захвачен  в  плен  своими  бывшими
партнерами, Блейзом и нашей  сестрой  Фионой,  заточившими  его  в  хорошо
охраняемую башню в дальнем Отражении.
     Было две группы, строивших заговоры и контрзаговоры с целью захватить
трон, наступавших друг другу на пятки, дышавших друг  другу  в  затылок  и
делавших друг другу все прочее, что могло выйти на таком расстоянии.
     Наш брат Эрик при  поддержке  братьев  Джулиана  и  Каина  готовились
занять трон, долго остававшийся вакантным из-за  необъяснимого  отсутствия
нашего отца Оберона, то есть необъяснимого для Эрика,  Джулиана  и  Каина.
Для другой группы, состоящей из Блейза, Фионы  и,  первоначально,  Бранда,
оно не было необъяснимым, поскольку они-то и были ответственными за  него.
Они организовали возникновение такого положения дел, чтобы открыть  Блейзу
дорогу  к  трону.  Но  Бранд  совершил  тактическую  ошибку,   попытавшись
приобрести помощь Каина в их борьбе за трон, потому что  Каин  решил,  что
выиграет Больше, поддержав партию Эрика.
     Это оставило Бранда под пристальным наблюдением, но не  выдало  сразу
же, кто именно его партнеры. Примерно в то же время Блейз и  Фиона  решили
применить против Эрика своих тайных союзников.
     Бранд возражал против  этого,  страшась  могущества  этих  сил,  и  в
результате был отвергнут Блейзом и Фионой. Тогда, преследуемый  всеми,  он
попытался полностью опрокинуть  равновесие  сил,  совершив  путешествие  в
Отражение, на землю, где Эрик много веков назад оставил меня умирать.
     Лишь позже Эрик узнал, что я не умер, но  подвергся  полной  амнезии,
что было почти также неплохо, и, поставив сестру Флору наблюдать  за  моей
ссылкой, надеялся, что этим все и кончится. Бранд позже сказал мне, что он
поместил меня в Портеровскую лечебницу в  отчаянной  попытке  восстановить
мою память в качестве предварительного шага к моему возвращению в Эмбер.
     Пока Фиона и Блейз разделывались с Брандом, Эрик вступил в контакт  с
Флорой. Она устроила мой перевод из клиники, куда меня отправила  полиция,
в Гринвуд с инструкциями держать меня на наркотиках, в то время, как  Эрик
начал подготавливать свою коронацию на Эмбере.
     Вскоре после этого идиллическое существование нашего брата Рэндома  в
Тексорами было прервано, когда Бранд сумел отправить ему сообщение,  минуя
нормальные семейные каналы - то есть Карты - прося об  освобождении.  Пока
Рэндом, блаженно не участвовавший  в  борьбе  за  власть,  занимался  этим
делом, я  сумел  сам  освободиться  из  "Гринвуда"  все  еще  относительно
беспамятный. Приобретя адрес Флоры у  напуганного  директора  Гринвудского
госпиталя, я заявился к ней в дом в Винчестере,  применил  ловкий  блеф  и
поселился, как гость, у нее дома.
     Рэндом в то же время менее чем  преуспел  в  своей  попытке  выручить
Бранда. Убив змеевидного сторожа башни,  он  вынужден  был  бежать  от  ее
внутренних охранников, использовав  один  из  странных  движущихся  камней
этого Отражения. Однако охранники, крепкая шайка нелюдей, успешно  гналась
за ним через  Отражения  -  подвиг,  обычно  невозможный  для  большинства
неэмберитов.
     Тогда Рэндом бежал в Отражение Земли,  где  я  вел  Флору  по  тропам
взаимопонимания,  пытаясь  в  то  же  время  найти  надлежащую  дорогу   к
просвещению относительно собственного положения.
     После того, как он пересек континент, в ответ на мои  заверения,  что
будет под моей защитой, Рэндом явился в  дом  к  Флоре,  считая,  что  его
преследователи были моими  собственными  союзниками.  Когда  я  помог  ему
уничтожить их, он был озадачен, но не хотел  поднимать  вопрос,  покуда  я
казался  занятым  какими-то  личными  маневрами  в  направлении  к  трону.
Фактически он с легкостью попался на обман и препроводил  меня  обратно  к
Эмберу через Отражения.
     Эта авантюра оказалась в некоторых отношениях выгодной,  в  то  время
как  в  других  отношениях  намного  менее  удовлетворительной.  Когда  я,
наконец, открыл истинное состояние своих дел, Рэндом и наша сестра Дейдра,
встреченная нами по пути, проводила меня в зеркальное Отражение  Эмбера  в
море, в Рембу. Там я прошел  через  Отражение  Лабиринта  и  в  результате
восстановил почти весь объем своей памяти, решив  таким  образом  также  и
вопрос, был ли я настоящий Корвин или всего лишь одно из его Отражений. Из
Рембы я переправился в Эмбер,  применив  мощь  Лабиринта  для  мгновенного
возвращения домой.
     После неоконченной дуэли с Эриком я бежал  через  Карту  во  владения
своего любимого брата и несостоявшегося убийцы Блейза.
     Я объединился с Блейзом в нападении на  Эмбер,  плохо  организованном
деле, которое мы проиграли. Блейз исчез во  время  последней  схватки  при
обстоятельствах, на вид фатальных для него, но, чем  больше  я  узнавал  и
думал об этом, вероятно, не таких  уж  и  роковых.  Это  предоставило  мне
возможность стать пленником Эрика и невольным  участником  его  коронации,
после которой он меня ослепил и заточил в темницу. Несколько лет спустя  в
подземельях   Эмбера   произошла   регенерация   моего    зрения,    прямо
пропорциональная ухудшению состояния моего ума.
     Только  случайное  появление  старого  советника  отца,  Дворкина,  у
которого с психикой обстояло  еще  хуже,  чем  у  меня,  дало  возможность
побега.
     После этого я занялся восстановлением сил и твердо решил  быть  более
осмотрительным, когда в  следующий  раз  нападу  на  Эрика.  Я  шел  через
Отражения к старой земле, где я некогда царствовал - Авалону -  с  планами
приобрести  там  вещество,  о  котором  среди  эмберитов  знал   я   один,
единственный в своем роде химикалий, способный  подвергаться  детонации  в
Эмбере. По дороге я проходил через страну Лорену,  повстречав  там  своего
старого сосланного генерала Ганелона, или кого-то очень похожего на него.
     Я остался там  из-за  раненого  рыцаря,  девушки  и  местной  угрозы,
странно похожей на происходившее поблизости от самого Эмбера  -  растущего
черного круга, каким-то образом связанного с черной  дорогой,  по  к