о правнучке Бенедикта ничего  не
будут знать, ее никто не тронет. Он заботится о тебе, пытается оградить от
крупных неприятностей.
     Девушка презрительно фыркнула.
     - Я не нуждаюсь в его заботах! Я могу сама о себе позаботиться!
     - Да, фехтуешь ты неплохо. К  несчастью,  жизнь  -  штука  сложная  и
состоит не только из дуэлей по правилам.
     - Не надо меня учить! Я не маленькая! Но...
     - Никаких "Но"! На месте Бенедикта я поступил бы точно так же. Помимо
тебя, он защищает свои собственные интересы. Удивительно, что он  открылся
Бранду. Погоди, когда дед узнает, что мы знакомы, он до потолка подпрыгнет
от ярости!
     Она вздрогнула и изумленно на меня посмотрела.
     - Почему? Ты не причинишь нам вреда. Мы... Родственники...
     - Откуда ты знаешь, что я думаю, зачем пришел?  Какого  черта!  Может
быть, и ты, и твой дед сейчас находитесь в полной моей власти!
     - Ты... Шутишь... Это ведь шутка, правда?
     - На знаю. Если б я задумал что-нибудь нехорошее,  зачем  бы  я  стал
тебя предупреждать?
     - Да... Конечно.
     - Сейчас ты услышишь от меня то, что Бенедикт должен был сказать тебе
давным-давно.  Никогда  не  доверяй  родственникам.  Они  хуже   случайных
знакомых. По крайней мере, с первым встречным ты можешь чувствовать себя в
относительной безопасности.
     - Ты говоришь серьезно?
     - Да.
     - Но ведь ты - мой родственник. Значит, тебя я тоже должна бояться?
     Я улыбнулся.
     - Ну что ты! Я - образец добродетели; человек честный, благородный  и
очень добрый. Верь мне во всем.
     - Я  верю,  -  простодушно  сказала  она,  и  я  засмеялся.  -  Но  я
действительно тебе верю! Я знаю, ты не причинишь нам вреда!
     - Расскажи мне о Джулиане и Жераре. -  Я  переменил  тему  разговора,
испытывая некоторую неловкость. Впрочем, я всегда чувствую себя не в своей
тарелке, когда люди начинают слишком сильно  мне  доверять.  -  Зачем  они
пришли к Бенедикту?
     Она пытливо посмотрела на меня, словно пытаясь прочесть мои мысли,  и
после непродолжительного молчания сказала:
     - Ты прав, я слишком много болтаю.  Совсем  забыла  об  осторожности.
Теперь твоя очередь отвечать на вопросы.
     - Прекрасно! Скоро тебе ни один родственник не будет страшен! Что  ты
хочешь узнать?
     - Где находится деревушка? И Эмбер? Что между ними общего?  Почему  в
Эмбер можно попасть независимо от того, в каком направлении  ты  идешь?  О
каких отражениях ты говорил?
     Я поднялся на ноги, посмотрел на Дару сверху вниз и протянул ей руку.
Девушка робко взяла ее, встала и  испуганно  на  меня  посмотрела.  В  эту
минуту она выглядела совсем юной.
     - Куда ты...
     - Пойдем. - Я подвел ее к тому месту, где спал  и  повернул  лицом  к
мельничному колесу. Она попыталась  что-то  сказать,  но  я  остановил  ее
жестом. Смотри. Смотри и ни о чем не думай.
     Мы смотрели на шумящую пенящуюся  воду,  и  я  привел  свои  мысли  в
порядок. Затем взял девушку за локоть и повел в лес.
     Мы шли среди деревьев, и облака поплыли по небу, а  тени  удлинились.
Птичьи голоса зазвучали громче, от земли парило.  Листья  поменяли  форму,
листва стала гуще. Появилось желтое  солнце,  за  поворотом  дороги  росли
виноградные лозы. Птичьи голоса окончательно охрипли. Тропинка, посыпанная
галькой, поднималась в гору. Где-то далеко сзади слышался гул, от которого
дрожала земля. Мы вышли на открытое место под бирюзовым небом и  вспугнули
бурую ящерицу, гревшуюся на большом камне.
     - Куда это мы попали? -  спросила  Дара.  -  Никогда  не  была  здесь
раньше.
     Я ничего не ответил - слишком был занят тем, что менял отражения.
     Мы вновь очутились в  лесу,  на  сей  раз  тропическом,  стоявшем  на
высоком холме. Повсюду росли гигантские папоротники, птичий  гам  сменился
жужжаньем, шипеньем, тявканьем. Гул усилился, земля дрожала сильнее.  Дара
схватила меня за  руку.  Она  больше  не  задавала  вопросов  и  буквально
пожирала глазами окружающий пейзаж, стараясь ничего не упустить  из  виду.
Большие желтые цветы кивали головками, роняя капли росы с лепестков.  Жара
стояла такая, что мы взмокли от пота.
     Гул перешел в мощный рев, мы вышли из леса  и  остановились  на  краю
пропасти. Рев превратился в грохот, подобный раскатам грома.
     Он падал с высоты в тысячу футов - водопад, бивший по реке, как молот
по наковальне. Внизу кружили водовороты, вздымались брызги,  летела  пена.
На другом берегу, в полумиле, окутанное  туманной  дымкой  и  расцвеченное
радугой, похожее на остров, сплюснутый ударом титана, медленно  вращалось,
сверкая и переливаясь, гигантское  мельничное  колесо.  Огромные  птицы  с
распростертыми крыльями парили высоко в небе, напоминая кресты.
     Мы  стояли  довольно  долго,   глядя   на   величественную   картину,
открывшуюся нашему взору. Разговаривать было невозможно, и меня это вполне
устраивало.  Затем  Дара  оторвала  взгляд   от   мельничного   колеса   и
вопросительно на меня посмотрела. Я кивнул, повернулся и пошел  в  сторону
леса. Мы довольно быстро вернулись туда, откуда пришли.
     Возвращались мы той же дорогой, и пока  шли  Дара  не  произнесла  ни
слова. Вероятно, она поняла, что я - виновник происходящих вокруг перемен,
и не хотела мне мешать.
     Заговорила  она,  когда  мы  очутились  на  берегу  ручья,   напротив
маленького мельничного колеса, которое неспешно вращалось.
     - Значит, между деревушкой и тем местом, где мы были, нет разницы?
     - Да. И то и другое - отражения.
     - Эмбер тоже?
     - Нет. Эмбер отбрасывает отражения, которым нет числа. То место,  где
мы были, - отражение, деревушка - отражение,  и  сейчас  мы  находимся  на
отражении. Любой мир, который ты можешь  себе  представить,  существует  и
называется отражением.
     - ...И ты, и дедушка, и все остальные  ходят  по  этим  отражениям  и
выбирают то, которое понравится?
     - Да.
     - И мне удалось убежать из деревушки таким же образом?
     - Да.
     Она поняла все, что я сказал, - это у  нее  на  лице  было  написано.
Густые черные брови ее сдвинулись, тонкие ноздри раздулись.
     - Тогда... И я так могу... Ходить где угодно, делать что захочется!
     - Это в твоих силах.
     Она кинулась мне  на  шею,  расцеловала,  а  затем  закружилась,  как
девчонка, разметав волосы по изящной шее.
     - Значит, я могу все!
     - Возможности наши не безграничны, опасности...
     - Это жизнь! Скажи, как мне научиться управлять отражениями?
     - Ключ к пониманию - Великий  Лабиринт  Эмбера,  выложенный  огненным
узором на полу большой комнаты в подземельях дворца. Ты  должна  выдержать
испытание - дойти до  центра  Лабиринта  не  останавливаясь  и  никуда  не
сворачивая,  иначе  погибнешь.  Только  тогда  ты  получишь   власть   над
отражениями и сможешь сознательно управлять ими.
     Дара подбежала к полотенцу с  остатками  завтрака  и  склонилась  над
рисунком, который я начертил на земле.
     - Я должна попасть в Эмбер и  пройти  Лабиринт!  -  воскликнула  она,
когда я подошел и встал рядом с ней.
     - Безусловно. И рано или поздно Бенедикт тебе в этом поможет.
     - Сейчас! Немедленно! Почему он никогда ничего мне не говорил?
     - Потому что  ситуация  сложная,  и  ни  тебе,  ни  Бенедикту  нельзя
показываться в Эмбере. Слишком опасно. Придется подождать.
     - Это нечестно! - она резко повернулась и посмотрела мне в глаза.
     - Конечно, нечестно, - согласился я. - Такова жизнь. Я здесь  ни  при
чем.
     Последняя моя фраза прозвучала  не  совсем  искренне.  Неудивительно,
если учесть, что в сложившейся ситуации виноват был именно я.
     - Лучше бы ты ничего мне не говорил, раз уж мне не  суждено  получить
то, чего я хочу.
     - Ну-ну, не надо так мрачно. Положение в Эмбере нормализуется, причем
в ближайшее время.
     - А как я об этом узнаю?
     - Тебе скажет Бенедикт.
     - Как бы не так! Ты, кажется, мог убедиться, что он не считает нужным
просвещать меня!
     - А зачем? Чтобы ты лишний раз поволновалась? Ты только что  сказала,
что лучше бы я ничего тебе не  говорил.  Поверь,  Бенедикт  тебя  любит  и
заботится  о  твоем  благополучии.  Придет  время,  и  он  займется  твоим
воспитанием.
     - А если нет? Ты мне поможешь?
     - Сделаю все, что в моих силах.
     - А как мне тебя найти?
     Я улыбнулся. Я не искал себе выгод, начиная этот  разговор.  То,  что
дара решила мне довериться, получилось само собой. И совсем  необязательно
выкладывать ей все начистоту. Кое-что, правда, объяснить  придется,  чтобы
она была у меня в долгу. Позже Дара может мне пригодиться...
     - Портреты  на  картах,  -  сказал  я,  -  нарисованы  отнюдь  не  из
сентиментальных побуждений. С их помощью мы можем общаться друг с  другом.
Достань из колоды мою карту, сосредоточься, постарайся выкинуть все  мысли
из головы. Представь себе, что я стою перед тобой, и начинай  говорить.  Я
отвечу.
     - Когда я играла с картами, дед никогда не разрешал мне  смотреть  на
них подолгу.
     - Естественно.
     - А почему они обладают такими свойствами?
     - Знаешь что, об этом мы поговорим как-нибудь в другой раз. Но услуга
за услугу. Ты не забыла? Я рассказал тебе об Эмбере  и  отражениях,  я  ты
ответь мне на вопрос о Жераре и Джулиане.
     - Хорошо, - сказала она. - Однажды утром, пять-шесть  месяцев  назад,
дедушка подрезал деревья в саду - он всегда делает это  сам,  -  а  я  ему
помогала. Он стоял на стремянке, орудуя секатором, и внезапно  замер,  как
бы к чему-то прислушиваясь. Затем я услышала, как он  разговаривает  -  не
бормочет себе под нос, а именно разговаривает. Сначала я подумала, что  он
обратился ко мне с просьбой, а я не расслышала. Я спросила, в чем дело, но
он не обратил на меня внимания. Теперь  я  понимаю,  что  он  беседовал  с
человеком, который связался с ним по карте, скорее всего Джулианом.  Тогда
же мне было невдомек, почему  дед  бросил  все  дела  и  сказал,  что  ему
необходимо отлучиться на день-Другой.  Он  предупредил  меня,  что  в  его
отсутствие могут приехать Джулиан и Жерар, и что  я  должна  представиться
им, как осиротевшая дочь старого преданного слуги  Бенедикта,  которую  он
взял на воспитание. Дед  уехал,  ведя  на  поводу  двух  лошадей.  Он  был
вооружен до зубов.
     - Вернулся он глубокой ночью, вместе с  Жераром  и  Джулианом.  Жерар
находился в полубредовом состоянии, левая его нога была сломана, левый бок
- в синяках и царапинах. Джулиан тоже выглядел  изрядно  потрепанным.  Они
гостили у нас примерно месяц - меня поразило, как быстро Жерар выздоровел,
- а затем взяли двух лошадей и уехали. Больше я их не видела.
     - Они не говорили, что с ними случилось?
     - Сказали мимоходом, что попали в какую-то переделку. Со мной на  эту
тему не разговаривали.
     - Где это произошло? Не знаешь?
     - Не Черной Дороге. Я ясно слышала, как они несколько  раз  упоминали
Черную Дорогу.
     - Где она находится?
     - Понятия не имею.
     - Что о ней говорили?
     - Ничего особенного. Проклинали на все лады.
     Я взглянул на остатки нашего завтрака, увидел, что в бутылке осталось
вино, наклонился и наполнил бокалы.
     - За встречу друзей! - сказал я и улыбнулся.
     - За встречу друзей! - согласилась Дара.
     Мы выпили.
     Она принялась упаковывать корзинку, и я стал помогать ей, вспомнив  о
том, что время не ждет. Мне не терпелось отправиться в путь.
     - Когда можно с тобой связаться? - спросила Дара. - Долго мне ждать?
     - Не очень. Дай мне три месяца, и я тебе помогу.
     - Где ты будешь через три месяца?
     - Надеюсь, в Эмбере.
     - А к нам ты надолго приехал?
     -  На  несколько  дней.  Но  сегодня  мне  предстоит  отправиться  по
неотложным делам. Вернусь только завтра.
     - Жаль, что ты не можешь остаться.
     - Мне тоже жаль. Я бы с удовольствием остался,  в  особенности  после
того, как мы познакомились.
     Она покраснела и опустила голову, сделав вид, что корзинка  упакована
недостаточно тщательно. Я снял с куста фехтовальные костюмы.
     - Домой вернемся вместе? - спросила она.
     - Нет. Я - на конюшни. Мне надо ехать.
     - Все равно нам по пути. Моя лошадь привязана за поворотом ручья. - Я
кивнул и пошел вслед за ней по тропинке, огибающей берег. - Мне кажется, о
нашей встрече никто не должен знать, тем более дед, - сказала она.  -  Как
ты думаешь?
     - Умница.
     Журчание и клекот воды в ручейке, впадающем в реку, текущую  к  морю,
затихали, затихали и наконец затихли. Слышался лишь все ослабевающий скрип
мельничного колеса.



                                    6

     Как правило, принцип "Медленно, но  верно"  применим  на  все  случаи
жизни. Если же какой-нибудь процесс необходимо ускорить, действовать  надо
с крайней осторожностью.
     Итак, я ехал медленно, но верно и с  крайней  осторожностью.  Незачем
было понапрасну утомлять чемпиона. Резкие смены отражений плохо  действуют
даже на людей, а животные, которые никогда не лгут сами себе, переносят их
очень тяжело и могут взбеситься.
     Я пересек небольшой деревянный  мост  через  ручей.  Мне  нужно  было
добраться до реки, минуя город, а затем уже берегом доехать до моря. Стоял
полдень. Деревья покачивали  ветвями,  навевая  прохладу.  На  моем  поясе
висела Грейсвандир.
     Я держал путь на запад и вскоре очутился в холмистой местности. Я  не
стал управлять отражениями, пока не взобрался на  самый  высокий  холм,  с
которого как на ладони открывался вид на город, так похожий на мой Авалон.
Недоставало лишь нескольких серебряных башен, да река протекала под другим
углом. Из труб гостиниц и домов шел дым, легкий ветерок гнал его на север.
Люди - верхом, пешие, на телегах, в экипажах - двигались по узким улочкам,
заходили в лавки, отели, виллы и выходили из них; стайки птиц  опускались,
поднимались и щебетали рядом со стреноженными лошадьми;  яркие  плакаты  и
знамена полоскались по ветру; жара стояла такая, что воздух дрожал.
     Шум голосов, звяканье,  стуки,  скрипы  сливались  в  одно  невнятное
бормотание, но даже если б я был слепым, запахи  подсказали  бы  мне,  что
город близко.
     Я смотрел на него сверху вниз, и чувство тоски  овладевало  мною  при
воспоминании о давно позабытом отражении с тем  же  названием,  где  можно
было обрести покой и где я был счастлив.
     Впрочем, я прожил долгую жизнь и прекрасно понимал, что переживаниями
горю не поможешь, а сожалеть о том, что свершилось, глупо.
     Те сладостные дни миновали, и дело  с  концом,  а  сейчас  меня  ждал
Эмбер. Я дал лошади  шпоры  и  поскакал  на  юг,  твердо  зная,  что  буду
сражаться до победного конца. Я никогда не забуду тебя Эмбер.
     Солнце огненной точкой сверкало над моей головой, свистел ветер. Небо
пожелтело, стало похожим на огромную  знойную  пустыню,  раскинувшуюся  от
горизонта до  горизонта.  Холмы  превратились  в  невысокие  горы;  камни,
разбросанные  в  долине,  поражали   разнообразием   форм   и   расцветок.
Разыгралась песчаная буря,  и  я  замотал  лицо  шейным  платком.  Чемпион
заржал, зафыркал,  но  продолжал  мчаться  вперед.  Песок,  камни,  ветер,
оранжевое небо, стая облаков, летящая к солнцу...
     Тени удлинились, ветер стих,  тишина...  Лишь  стук  копыт  да  свист
неровного дыханья...
     Полумрак, солнце столкнулось с облаками... И стены  дня  тряслись  от
грома... Как ясно видно вдалеке... Голубая  прохлада,  воздух,  насыщенный
электричеством... И снова гром...
     Занавес  дождя  справа...   Стеклянный  занавес...   Синие  изломы  в
облаках...  Прохлада,  уверенная  поступь  коня  и  одноцветный  мир,  как
театр...
     Гром как набат, белые молнии, хлынул ливень... Двести  метров...  Сто
пятьдесят... Хватит!
     Бурлит,  кипит,  пенится  ливень...  Сырой  запах   земли...   Ржание
чемпиона... На галопе...
     Струйки воды текут, тонут в земле... Пятна  грязи  пускают  пузыри...
Ручейков становится все больше они плещут...
     Высокий холм впереди, и чемпион перепрыгивает лужицы  и  лужи,  мышцы
его напрягаются и опадают, копыта топчут полотно воды, выбивают  искры  из
камней, мы взбираемся на  холм  все  выше  и  выше,  и  плеск  волн  сзади
превращается в рев бурного потока...
     Все выше и выше, чтобы остановиться  и  выжать  полы  плаща...  Внизу
бушует серое море, и волны бьются о скалу, на которой мы стоим...
     А теперь в глубь страны, туда, где вечер, где поля засеяны  клевером;
а сзади - удаляющийся шум прибоя...
     В погоню за падающими звездами, а небо темнеет на востоке,  предвещая
ночь и безмолвие...
     Расчистить небо, чтоб ярче звезды, оставить тонкий ажур облачков.
     Красноглазые твари несутся,  воя,  по  нашему  следу...  Отражение...
Зеленоглазые... Отражение... Желтоглазые... Исчезли.
     Лишь черные пики скал в снежных  юбках  окружают  со  всех  сторон...
Замерзший снег, сухой, как пыль, летит в ночи  -  игрушка  ветра...  Снег,
похожий на порошок, на муку... Вспомнились итальянские Альпы,  катание  на
лыжах... Волны снега бьются о каменные утесы... Белый огонь  ночью...  Мои
ноги, закоченевшие  в  промокших  сапогах...  Чемпион  испуганно  фыркает,
осторожно переставляет ноги и мотает головой, словно не  верит  тому,  что
видит...
     За поворотом - другое отражение, покатый склон холма,  теплый  ветер,
тающий снег...
     Труден, извилист путь  к  теплу...  Тянулась  ночь,  и  шел  рассвет,
светлели звезды...
     Там, где час назад бился о  скалы  снег,  лежала  равнина  с  чахлыми
кустами. И вороны, пожирающие падаль, с криками протеста  взлетали,  когда
мы проезжали мимо...
     Чуть помедленнее, и равнина  покрылась  травой,  по  которой  волнами
прокатывался ветерок... Кашель охотящейся пантеры... Спасающаяся  бегством
тень, похожая на оленью... И вновь ярко светят звезды, а ноги мои  немного
согрелись...
     Чемпион захрапел, встал  на  дыбы  и  понес,  спасаясь  от  невидимой
опасности... Не скоро он успокоился, не скоро перестал дрожать...
     Сосульки месяца свисали с вершин деревьев...  Туман  фосфоресцировал,
поднимаясь от земли... Мотыльки кружили в белых пятнах света...
     Земля поднималась и опускалась, словно горы переминались  с  ноги  на
ногу... Звезды раздвоились... И две луны, как одна гантель... По равнине и
в воздухе мечутся странные тени...
     Земля потикала и остановилась, как часы, у которых кончился  завод...
Тихо... Спокойно... Звезды и луна соединились со своими душами...
     На запад, опушка леса... Туда, где течет река, а дорога  ведет  вдоль
берега к самому мор ю...
     Стук копыт, меняются отражения... Ночной воздух свеж  и  прохладен...
Сверкают башни  на  серых  стенах...  Сладко  дышится,  все  плывет  перед
глазами... Отражения...
     Мы словно кентавр, мой конь и я, со  взмокшим  от  пота  телом...  Мы
тяжело дышим, мы задыхаемся... И, как платком, покрыта шея тучей грозовою,
и страшен лик, коль мы победно раздуваем ноздри... Глотая землю...
     Весело смеемся, река близко, слева лес...
     Скачем  среди  деревьев...  Гладкие  стволы,  лианы,  капли   росы...
Паутина, озаренная лунным светом, в ней кто-то бьется...  Упругий  торф...
Светящийся мох на поваленных стволах...
     Поляна... Шепчет высокая трава...
     Вновь лес...
     Река совсем близко...
     Звуки... Звуки... Стеклянное звяканье воды...
     Ближе, еще ближе, совсем рядом... Небо изогнулось, подтянув брюхо,  и
деревья...  Чистый  свежий  воздух...  Вот  она  течет,  слева  от  нас...
Неспешно, неторопливо, мы приближаемся...
     Пить... Поплескаться на отмели, и чемпион, опустив голову,  пьет,  не
может оторваться, и пар вырывается из его ноздрей... Глубже  и  я  стою  в
сапогах по колено в воде... Она капает с волос, течет по спине и  рукам...
Чемпион поднимает голову и смотрит, как я смеюсь...
     Вниз по течению, медленному, спокойному...  Вдоль  берега  по  дороге
прямой, широкой...
     Лес стал гуще, затем поредел.