начит надо возвратить его  домой,
и пусть показывает.
     - Я надеялся, что ты скажешь это,  -  проронил  Рэндом.  -  Я  привык
доводить такие дела до конца.
     Я встал, взял бутылку, снова наполнил кубки, отхлебнул вина и закурил
еще одну сигарету.
     - Но перед тем, как мы займемся Брандом,  надо  решить,  как  получше
сообщить о смерти Каина. Да, кстати, где Флора?
     - В городе, наверно. Утром была тут. Я ее разыщу.
     - Сделай милость. Насколько я знаю, никто кроме нас и Флоры не  видел
этих типов,  а  она  познакомилась  с  ними,  когда  они  вломились  в  ее
вестчестерский дом. Надо, чтобы  она  была  под  рукой,  на  случай,  если
придется подтвердить, что это за мерзавцы. И мне необходимо кое о  чем  ее
расспросить.
     Рэндом допил вино и встал.
     - Ладно, сейчас займусь. Куда ее привести?
     - Ко мне. Если меня не будет, подождите.
     Он кивнул.
     Я встал вместе с ним и вышел в зал.
     - У тебя есть ключ от этой комнаты? - спросил я.
     - Вон, висит на крючке изнутри.
     - Возьми-ка его и запри комнату, чтобы никто сюда раньше  времени  не
сунулся.
     Рэндом запер дверь и  отдал  мне  ключ.  Я  проводил  его  до  первой
лестничной площадки и направился к себе.
     Из своего сейфа я вынул Камень Правосудия - рубиновый кулон, дававший
отцу и Эрику власть над погодой вокруг Эмбера. Перед смертью Эрик объяснил
мне, как настроить его на себя. Но до сих пор  у  меня  не  было  времени.
Сейчас его тоже не было, но беседуя с Рэндомом я решил, что  придется  его
найти. Я отыскал записки Дворкина под камнем у камина Эрика.  Об  этом  он
мне тоже сказал, умирая.  Но  мне  очень  хотелось  знать,  где  сам  Эрик
наткнулся на них, потому что они были  неполными.  Я  вытащил  заметки  из
сейфа и еще раз просмотрел их. Все совпадало со словами Эрика.
     Но кроме того, там  говорилось,  что  Камень  можно  использовать  не
только в метеорологических целях. Управление погодой было почти случайной,
хотя и впечатляющей демонстрацией комплекса  принципов,  которые  лежат  в
действии Карт, Лабиринта и физической целостности самого Эмбера, не говоря
уже о Тени. К сожалению, детали отсутствовали. Но чем  больше  я  напрягал
память, тем больше находил намеков на это. Отец  очень  редко  использовал
Камень, и хотя утверждал, что он служит для управления погодой, далеко  не
всегда после появления рубина, она менялась. Он часто брал Камень с собой,
отправляясь в свои странствия. Поэтому я вполне готов  был  поверить,  что
дело тут не только в погоде. Эрик, видимо, рассуждал также, но он не  смог
разнюхать, для чего еще служит рубин. Когда мы с Блейзом атаковали  Эмбер,
он воспользовался лишь известными силами Самоцвета. То же самое сделал  он
и на прошлой неделе, когда на город напали твари с Черной Дороги. В  обоих
случаях Камень хорошо послужил Эрику, хотя  этого  оказалось  недостаточно
для спасения его жизни. Посему я решил, что пора мне учиться  пользоваться
Самоцветом, и поскорее.  Любое,  даже  самое  незначительное  преимущество
может оказаться решающим. К тому же, все увидят, что я  ношу  Самоцвет,  а
это тоже не помешает. Особенно сейчас.
     Я снова спрятал записки  в  сейф,  положил  рубин  в  карман  и  стал
спускаться вниз по лестнице. Я проходил по  залам  и  как  всегда  у  меня
возникло такое чувство, будто я никогда не покидал их. Здесь мой дом,  то,
что я люблю больше всего. Теперь я был его защитником.  Я  даже  не  носил
корону,  но  все  его  проблемы  стали  моими.  Я  вернулся  домой,  чтобы
предъявить свои права на корону, вырвать ее из лап Эрика  и  покрыть  себя
славой. Чтобы царствовать. И вдруг все пошло через пень-колоду.  Вскоре  я
понял, что Эрик допустил ошибку. Если он и  в  самом  деле  расправился  с
отцом, то не имел права на корону. Если же нет, то он слишком поторопился.
В любом случае коронация еще более  раздула  его  и  без  того  непомерное
самомнение. Я жаждал власти и знал, что могу захватить ее. Но было  бы  не
менее безответственно сделать это сейчас, когда мои войска расквартированы
в Эмбере, когда меня  подозревают  в  убийстве  Каина,  когда  я  внезапно
распознал  признаки  фантастического  заговора,   когда   еще   оставалась
вероятность того, что  отец  жив.  Несколько  раз  мне  казалось,  что  мы
устанавливали контакт, и в одном из таких случаев,  много  лет  назад,  он
назвал меня своим наследником. Но в ход было пущено столько лжи и  обмана,
что я получил травму головы и слишком хорошо  знал,  чего  хочу.  В  мозгу
человека творятся престранные вещи. Я даже своему разуму и то не  доверял.
Может быть, все это мне привиделось. С тех пор много воды  утекло.  Такова
цена жизни в Эмбере, - подумал я, - даже себе не доверяешь. Интересно, что
сказал бы по этому поводу Фрейд? Правда, он не мог вылечить  мою  амнезию,
но кое-какие догадки насчет моего отца и наших с ним отношений были  очень
близки к истине, хотя в то время я этого не понимал. Жаль, что нельзя было
еще раз поговорить с ним.
     Я прошел через мраморную столовую  в  темный  узкий  коридор.  Кивнув
стражнику, я вернулся к двери, вышел на  платформу,  пересек  ее  и  начал
спуск. Бесконечная винтовая лестница, ведущая в  недра  Колвира.  Ступени.
Иногда - огни. За ними - тьма.
     Казалось, что на пол-пути все изменилось:  я  уже  действовал  не  по
собственной воле, меня вынуждала двигаться какая-то непонятная  сила.  Она
гнала меня, словно барана. Каждое движение вело к  следующему.  Когда  все
это началось? Может быть много лет  назад,  и  лишь  сейчас  я  заметил  и
осознал это? Может быть все мы жертвы, но никто не может сказать почему  и
до какой степени? Какая пища для патологических мыслей! Зигмунд, где ты? Я
всегда хотел стать королем больше всего на свете. Я и  сейчас  хочу  стать
королем. Но чем больше я узнаю, тем больше мне кажется, что я не более чем
королевская пешка в шахматной  партии  Эмбера.  До  меня  дошло,  что  это
чувство возникло у меня давно. Оно  росло  и  все  это  мне  абсолютно  не
нравилось. Но никому из живущих сейчас  и  живших  до  меня  не  удавалось
избежать ошибок, утешал я сам себя. Если моя интуиция не подвела меня,  то
с каждым звонком мой Павлов, тот, что экспериментировал со мной, все ближе
и ближе подходил к моим клыкам. Скоро, теперь уже скоро, я знал, что ждать
осталось недолго. Я подпущу его совсем близко. А  потом  уж  мне  придется
позаботится о том, чтобы ему не удалось уйти или снова возвратиться.
     Поворот, еще поворот, ниже и ниже, тут и там огни, мои  мысли  словно
нити в клубке, сматываются и разматываются, я ни в чем не  уверен.  Где-то
внизу металл скрежещет о камень. Ножны стражника. Он встает.  Колеблющийся
свет поднятого фонаря.
     - Лорд Корвин...
     - Здравствуй, Джерми.
     Спустившись на дно, я взял с полки фонарь, зажег  его,  повернулся  и
направился к туннелю, подталкивая перед собой тьму. Шаг за шагом.
     Наконец-то туннель. Вверх по нему  и  считать  боковые  проходы.  Мне
нужен седьмой. Эхо, тени. Плесень и пыль.
     Ну вот и проход. Повернуть. Теперь уже близко.
     Наконец-то огромная, темная, обитая металлическая дверь. Я отпер ее и
толкнул изо всех сил. Она скрипела, не поддавалась и наконец  распахнулась
внутрь.
     За дверью справа я поставил на пол фонарь, больше он  не  был  нужен:
сам Лабиринт давал достаточно света.
     Несколько секунд я разглядывал Лабиринт, сияющую массу кривых  линий,
проследить за которыми было невозможно. Вот он, огромный,  замурованный  в
блестящий, черный пол. Он дал мне власть над  Тенью,  он  почти  полностью
восстановил мою память. Он же в один миг уничтожит меня, если  я  попробую
пройти его не так, как надо. Поэтому я испытывал к Лабиринту благодарность
с  изрядной  толикой  страха.  Это  была  старая  таинственная   фамильная
реликвия, которая хранилась там, где ей и следовало быть. В подземелье.
     Я  подошел  к  углу,  где  начинался  узор,  собрал  в  комок   волю,
расслабился и ступил левой ногой в Лабиринт. Не останавливаясь,  я  шагнул
вперед и почувствовал, как пошел ток, голубые искры очертили  мои  сапоги.
Еще  шаг.  Теперь  я  услышал  явственное  потрескивание  и   почувствовал
сопротивление, пока еще легкое. Я быстро прошел первый вираж, стараясь как
можно быстрее дойти до Первой Вуали. Когда я добрался до нее,  мои  волосы
шевелились, а искры становились все длинней и ярче.
     Сопротивление усилилось. Каждый шаг давался трудней, чем  предыдущий.
Треск становился громче, ток сильнее. Мои волосы стали дыбом, искры так  и
летели с меня. Не отрываясь, я смотрел  на  огненную  линию  и  пробивался
дальше.
     Внезапно давление исчезло. Я пошатнулся, но  продолжал  путь.  Первая
Вуаль осталась позади и меня охватило чувство облегчения. Я вспомнил,  как
в последний раз проходил Лабиринт в подземном городе Ремба. После этого ко
мне стала возвращаться память. Да. Я шел дальше, искры снова стали больше,
токи возросли, все тело стало пощипывать.
     Вторая Вуаль... Углы...  здесь  требовалось  максимальное  напряжение
сил. Казалось, все твое существо переходило в  чистую  энергию.  Это  было
неистовое, беспомощное ощущение. В этот момент для  меня  не  существовало
ничего,  кроме  необходимости  пройти  Лабиринт.  Я  всегда   был   здесь,
пробиваясь вперед, никогда не покидал  его,  всегда  буду  в  нем,  вечная
борьба моей воли  против  сил  Лабиринта.  Время  исчезло.  Осталось  лишь
напряжение.
     Искры дошли мне до пояса. Я вошел в Большой Вираж и с  трудом  прошел
его. На каждом шагу  я  умирал  и  вновь  возрождался,  сгорая  в  пламени
творения, замерзая в холоде конца энтропии.
     Вираж кончился. Дальше, дальше.  Поворот.  Еще  три  виража,  прямая,
несколько дуг. Головокружение. Ощущения будто я исчезаю и снова  возникаю,
вибрируя между небытием и существованием. Поворот... поворот, поворот, еще
поворот... короткая, крутая дуга... прямая, ведущая к последней  Вуали.  К
этому времени я должно быть задыхался, с меня лил пот, но потом  я  ничего
не помнил. Я едва передвигал ноги, искры были уже по плечи.  Они  ослепили
меня, и я больше не видел Лабиринта, Шаг, еще шаг... вот она.  Я  протащил
правую ногу вперед. Вот как чувствовал себя Бенедикт, когда  черная  трава
опутала ему ноги! Перед тем, как я трахнул его по  затылку.  Я  чувствовал
себя так, будто меня с ног до  головы  обработали  дубинкой.  Левая  нога,
вперед... так медленно, что трудно было понять, движется ли она  на  самом
деле. Мои руки - голубые вспышки, ноги - огненные столбы.  Еще  шаг,  еще,
еще.
     Я чувствовал себя  медленно  оживающей  статуей,  тающим  снеговиком,
прогибающейся балкой... еще два шага... три... я двигался как обледенелый,
но управлял своими движениями. Времени у меня была  целая  вечность,  воля
моя была несгибаемой. Она поможет... если что.
     Вуаль осталась позади. За ней была короткая дуга. Три шага во тьму  и
спокойствие. Эти шаги оказались самыми трудными.
     Когда я вышел из Лабиринта, первая мысль была:  обеденный  перерыв  у
Иосифа! Вторая: опять прошел! И третья: все, это в последний раз!
     Я  позволил  себе  несколько  раз   глубоко   вздохнуть   и   немного
встряхнуться. Затем я вытащил из кармана Самоцвет, поднял его за цепочку и
поднес к глазам.
     Конечно, внутри он красный с дымчатым отливом, сияющий. Казалось, что
пока я находился в Лабиринте, Камень впитывал в себя свет и блеск.  Я  все
еще смотрел на него, повторяя про себя команды, сравнивая их с теми, что я
уже знал.
     Человек, который прошел Лабиринт и добрался  до  этого  места,  может
перенестись куда угодно. Нужно лишь мысленно представить себе это место. И
еще нужно очень хорошо  хотеть  этого  и  иметь  волю.  Если  все  пройдет
нормально... то я все же могу  угодить  в  коварный  капкан.  На  какой-то
момент мне стало страшно. Но Эрику  это  удалось.  Не  оказался  же  он  в
середине Самоцвета где-то в тени. Дворкин,  написавший  эти  заметки,  был
великим человеком, и я верил ему.
     Собравшись с мыслями, я еще  внимательнее  всмотрелся  вглубь  Камня.
Внутри него было искривленное отражение Лабиринта, окруженное огоньками  -
мигающими, крохотными язычками пламени, другими виражами и  тропинками.  Я
решился и сосредоточил волю.
     Краснота и замедленное движение. Словно я погружался в вязкий  океан.
Сначала очень медленно. Дрейф... во тьме, все красные огоньки  так  далеко
впереди... скорость  медленно  нарастала.  Далекие,  прерывистые  вспышки.
Кажется, еще быстрее. Ориентироваться не по чему. Я  был  точкой  сознания
неизвестных размеров. Я  чувствовал  движение,  видел  фигуру,  в  которой
двигался, теперь уже быстрее. Краснота почти исчезла, казалось, меня ничто
не окружало. Сопротивление исчезло, я несся все быстрее и быстрее. Все это
произошло в одно мгновение, и еще происходило в то же самое  мгновение.  Я
несся к  цели  с  огромной  скоростью.  Маленький,  кривой  Лабиринт  рос,
становился трехмерным отражением нашего Лабиринта. Он увеличивался у  меня
на глазах, освещенный  языками  разноцветного  пламени,  подобно  странной
галактике буйствующей в вечной ночи и в ореоле сияющей бледным огнем пыли,
с протуберанцами из бесчисленных точек. Лабиринт рос или я уменьшался,  он
приближался ко мне или я к нему, мы были близко, совсем рядом, он заполнил
собой все, сверху донизу, справа налево, и моя  скорость  все  возрастала.
Сияние захватило, ошеломило меня. Я увидел протуберанец и понял,  что  это
вход. Я был слишком близко к Лабиринту, фактически заблудился в нем и  уже
не мог различить его общую форму. Но то, что я видел -  изгибы,  мерцания,
переплетения - окружало меня со всех  сторон.  Мне  показалось,  что  трех
измерений не хватит, чтобы объяснить невероятную сложность простирающегося
Лабиринта. Я отбросил сравнение с галактикой, мой мозг  кинулся  в  другую
крайность. Я думал об субатомном гильбертовском пространстве с бесконечным
числом измерений. Но это была метафора,  вызванная  отчаянием.  По  правде
говоря, я просто ничего не  понимал.  А  кто  мог  понять?  Во  мне  росло
чувство,  то  ли  инстинктивное,  то  ли  возникшее  под  влиянием  нашего
Лабиринта, что я должен пройти и через это переплетение,  и  овладеть  той
новой властью, которую искал.
     Я не ошибся. На той же огромной скорости я влетел в Лабиринт  -  меня
вертело, несло по горящим проходам, я пролетел по  нематериальным  облакам
блеска и  света.  Я  не  ощущал  сопротивления,  как  в  нашем  Лабиринте.
Казалось, что первоначального импульса хватит, чтобы  пролететь  насквозь.
Вихревая  прогулка  по  Млечному  пути?  Утопленник,  которого  несет   по
коралловым каньонам? Воробей, страдающий бессонницей,  который  вечером  4
июля пролетает над парком? Такие смутные мысли пролетают у меня в  голове,
когда я вспоминаю об этом.
     Я влетаю, все, конец, вспышка ярко-красного  цвета,  и  я  смотрю  на
самого себя, стоящего у Лабиринта и держащего в руке  кулон  с  Камнем.  Я
смотрю на подвеску, Лабиринт внутри  нее,  внутри  меня,  я  внутри  него,
краснота отступает,  гаснет,  исчезает.  Потом  -  только  я,  подвеска  и
Лабиринт -  и  больше  ничего.  Связи  между  объективным  и  субъективным
восстановлены, только все на октаву  выше,  иначе  я  никак  не  могу  это
выразить. Потому что теперь я обладаю какой-то эмпатией! Я словно приобрел
еще одно чувство, еще один способ выражения. Странное и приятное ощущение.
     Горя желанием проверить себя, я снова собрался и  приказал  Лабиринту
перенести меня в другое место.
     Я стоял в круглой комнате на вершине самой высокой башни в Эмбере.  Я
пересек  ее  и  вышел  на  крохотный  балкончик.  Контраст  с  только  что
закончившимся путешествием был разителен.  Несколько  долгих  мгновений  я
стоял, не шевелясь, и смотрел.
     Море переливалось разными оттенками, часть неба была затянута тучами.
Приближался вечер. В тучах  мягкие,  яркие  тона  чередовались  с  резкими
тенями. Ветер дул с берега в море, и я не чувствовал запаха  соли.  Высоко
над водой черными точками парили птицы. Подо мной  расстилались  дворцовые
постройки и террасы города, простирающиеся во всем своем вечном  изяществе
до подножия Колвира. Крошечные люди толпились на улицах. Их движения  были
неразличимы. Я почувствовал себя очень одиноким.
     Я прикоснулся к Камню и приказал разразиться грозе.



                                    3

     Когда я вернулся к себе, Рэндом и Флора уже  поджидали  меня.  Рэндом
взглянул на камень, а потом на меня. Я кивнул.
     Повернувшись к Флоре, я слегка поклонился:
     - Сестренка, сколько лет, сколько зим!
     Было похоже, что Флора слегка напугана. Неплохо,  неплохо...  Но  она
улыбнулась и взялась за мою руку.
     - Братец, - промолвила она, - я вижу, ты сдержал свое слово.
     Волосы ее были  бледно-золотыми.  Флора  подрезала  их,  но  оставила
челку. Я никак не мог понять, нравится ли мне ее прическа или нет.  Волосы
у Флоры были просто чудесными. Голубые глаза и тонны тщеславия,  благодаря
чему она все видела  так,  как  ей  хотелось.  Иногда  казалось,  что  она
непроходимо глупа, но иногда я не знал, что и думать.
     - Извини, что я пялю на тебя глаза, но при наше последней  встрече  я
не успел толком тебя рассмотреть.
     - Я очень рада, что все уладилось. Все  это  было  так...  знаешь,  я
ничего не могла сделать.
     -  Знаю,  -  проронил  я,  вспоминая  ее  мелодичный  смех,   который
раздавался из темноты в одну из годовщин события. - Знаю.
     Я подошел к окну и распахнул его, понимая, что  дождь  в  комнату  не
попадет. Обожаю запах грозы.
     - Рэндом, ты ничего не узнал насчет почтальона? - спросил я.
     - Ничего особенного, но  порасспросил  кое-кого.  В  нужное  время  в
нужном месте никого не замечали.
     - Ясно. Спасибо. Увидимся попозже.
     - Ладно. Я весь вечер буду дома.
     Я кивнул, повернулся спиной к окну и перся на подоконник, наблюдая за
Флорой. Рэндом тихо притворил за собой дверь. С полминуты я слушал дождь.
     - Что ты собираешься делать? - наконец, спросила она.
     - С тобой? Делать?
     - Теперь ты в  состоянии  расплатиться  со  старыми  долгами.  Видимо
начнешь с меня?
     - Возможно. Но тут все взаимосвязано. И твой должок тоже.
     - Ты о чем?
     - Расскажи мне то, что мне необходимо знать, а  там  посмотрим.  Меня
называли прекрасным человеком.
     - Что же тебе надо?
     - Все, Флора. Начиная с того, каким образом ты оказалась пастушкой  в
этой Тени, Земле. Все, что относится  к  делу.  Что  было  оговорено,  что
подразумевалось. Все, без утайки.
     Она вздохнула.
     - С чего же начать... да... Дело было в Париже на празднике у некоего
мсье Фуке, года за три до начала якобинского террора...
     - Стоп! - прервал я. - Что ты там делала?
     -  Я  прожила  в  этой  зоне  Тени  примерно  пять  земных   лет.   Я
странствовала в поисках чего-нибудь новенького по  своему  вкусу.  В  этом
месте и в этом времени я оказалась также, как и любой из  нас.  Я  делала,
что хотела, по интуиции.
     - Странное совпадение.
     - Не особенно, если вспомнить,  какое  было  время  и  как  много  мы
путешествуем. Если хочешь, это был мой АвалоН, моя замена Эмберу, мой  дом
вдали от дома. Называй, как хочешь. И вот,  в  этот  октябрьский  вечер  я
оказалась на празднике. И вдруг появляешься  ты  с  маленькой  рыжеволосой
девушкой. Кажется, ее звали Жаклин.
     Эти слова вызвали из глубины моей памяти  воспоминания,  давным-давно
угасшие. Жаклин я помнил намного лучше, чем вечеринку у  Фоко,  но  смутно
вспоминал и праздник.
     - Продолжай.
     - Я уже сказала, что была на вечеринке. Ты прибыл позже.  Конечно,  я
сразу обратила внимание на тебя. Но если прожить достаточно долго и  много
путешествовать, время от времени встречаешь  людей,  как  две  капли  воды
похожих на старых знакомых. Именно  об  этом  я  и  подумала,  как  только
улеглось мое первое волнение.