нденцию на выравнивание, и вскоре я уловил далекие  отблески  Эмбера  на
вершине Колвира, искрящегося в полуденном свете.
     По мере того, как солнце передвигалось по небесам, движение на дороге
становилось все оживленнее. Пока я ехал, то продолжал составлять  планы  и
строить различные предположения, какие приходили на ум. Все то время  пока
дорога вползала на возвышенность и потом петляла еще несколько раз, Эмбер,
по большей части, оставался виден.
     Так и не  встретив  ни  одного  знакомого  по  пути,  я  добрался  до
Восточных ворот - части древних укреплений - ближе к вечеру. Поднявшись по
Восточной Лозе, я остановился у городского дома Бейля,  куда  однажды  был
приглашен на вечеринку. Я оставил Дыма у конюха позади дома на конюшне,  и
мне показалось, что оба были счастливы снова увидеть друг друга.  Затем  я
обошел дом, выйдя к парадному входу, и постучал. Слуга уведомил меня,  что
барона дома нет, и поэтому я назвался и передал ему  сообщение  от  Винты,
которое он обещал передать, когда вернется хозяин.
     Исполнив этот долг, я поднимался дальше  по  Восточной  Лозе  пешком.
Неподалеку от вершины, но еще не поднявшись на нее, я  почуял  запах  пищи
отменил решение подождать с едой, пока не вернусь во дворец. Я остановился
и огляделся вокруг в поисках места, откуда доносились ароматы. Это место я
обнаружил в боковой улочке  справа  от  меня,  где  дорога  расширялась  в
обширную площадку с фонтаном в  центре,  изображавшим  покрытого  чудесной
зеленой патиной медного дракона, который мочился, встав на задние лапы,  в
бассейн из розового  камня.  Дракон  стоял  мордой  к  расположившемуся  в
полуподвале ресторану  с  названием  "Яма",  и  с  десяток  столиков  были
вынесены на улицу, обнесены оградой из медных пик и растениями  в  горшках
по внутреннему периметру. Я пересек площадку. Миновав фонтан, я заметил  в
прозрачной  воде  большое  количество  экзотических   монет,   включая   и
четвертак, выпущенный к двухсотлетию США. Подойдя к огороженному  участку,
я зашел внутрь, пробрался между столиков и собирался уже  было  спуститься
по лестнице, когда услышал, как меня окликнули по имени:
     - Мерль! Сюда!
     Я оглянулся, но не увидел за четырьмя занятыми  столиками  никого  из
знакомых. Затем, когда мой взгляд прошелся по тому же маршруту еще раз,  я
сообразил, что говоривший был пожилой мужчина за угловым  столиком  справа
от меня.
     - Билл! - воскликнул я.
     - Билли Рот поднялся на ноги, скорее чтобы порисоваться, нежели  ради
какой-то там вежливости, как догадался я. Я не узнал его сразу, потому что
отрастил седую бороду и усы. К тому же, он был облачен в коричневые  брюки
с серебряными лампасами по наружным швам, исчезавшими в паре коричневых же
сапог. Кроме того, на нем была серебристая же рубашка с коричневым кантом,
а на стуле справа лежал черный  плащ.  А  поверх  плаща  покоился  широкий
черный пояс с висящим в ножнах мечом размерами чуть меньше среднего.
     - Ты совсем отуземился. И к тому же сбросил вес.
     - Верно, - подтвердил он. - И подумываю выйти на покой  и  поселиться
здесь. Жизнь тут меня устраивает.
     Мы уселись за столик.
     - Ты уже сделал заказ? - спросил я его.
     - Да. Но вижу, что официант появился на лестнице, - сказал он.
     - Давай, я догоню его.
     Что он и сделал, и вдобавок заказал на меня.
     - Ты говоришь на тари значительно лучше, - заметил я позже.
     - Много практиковался, - ответил он.
     - Чем ты занимался тут?
     - Плавал с Жераром. Побывал в Дейге и в одном из лагерей  Джулиана  в
Ардене.  Навестил  также  и  Рембу.  Интересное   местечко.   Брал   уроки
фехтования. А Дроппа показывал мне городские достопримечательности.
     - По всей вероятности, исключительно питейные заведения.
     - Ну,  не  только.  Фактически,  поэтому  я  здесь  и  нахожусь.  Ему
принадлежит половина доходов "Ямы", и мне  пришлось  пообещать  заказывать
здесь почаще. Заведение, однако, хорошее. Когда ты вернулся?
     - Только что, - ответил я, - и у меня приготовлена для тебя еще  одна
длинная история.
     - Хорошо. Твои истории обычно бывают причудливыми  и  запутанными,  -
вспомнил он. - Такие истории хорошо  слушать  накануне  прохладной  осени.
Давай, послушаем, о чем она.


     Рассказывал  я  все  время  обеда  и  долго  после  него.  На   улице
становилось неуютно из-за  холодка  заканчивающегося  дня,  и  поэтому  мы
направились во  дворец.  Наконец,  я  закончил  рассказывать  за  стаканом
горячего сидра перед камином в  одной  из  небольших  комнат  в  восточном
крыле.
     Билл покачал головой.
     - Умеешь же ты находить себе неприятности, - произнес он наконец. - У
меня есть один вопрос.
     - Какой?
     - Почему ты не доставил Люка в Эмбер?
     - Я уже объяснил тебе.
     - Ты привел  не  очень-то  вескую  причину.  Ради  каких-то  туманных
сведений, важных по его словам для Эмбера? И чтобы получить их,  тебе  еще
надо поработать на него?
     - Это все совсем не так.
     - Он же коммивояжер, Мерль, и сплавил тебе барахло. Вот что я об этом
думаю.
     - Ты неправ, Билл. Я его знаю.
     - С давних пор, - согласился Билл. -  Но  насколько  хорошо?  Мы  уже
говорили с тобой об этом. Все то,  чего  ты  не  знаешь  о  Люке,  намного
перевешивает то, что ты знаешь.
     - Он мог отправиться куда угодно, но явился ко мне.
     - Ты - часть его плана, Мерль. Он намерен достать Эмбер через тебя.
     - Не думаю, - усомнился я. - Это не в его привычках.
     - По-моему, он воспользуется всем, что подвернется  под  руку  -  или
всяким.
     - Я ему верю, - пожал плечами я. - А ты нет. Вот и все.
     - Полагаю, да, - согласился он. - Что ты теперь  собираешься  делать?
Ждать, что из всего этого выйдет?
     - У меня есть один план. - сказал я. - Одно лишь то, что я ему  верю,
не означает, что я не буду страховаться. Но у меня есть вопрос к тебе.
     - Да?
     - Если бы я доставил его сюда, и Рэндом решил, что факты недостаточно
ясны,  и  пожелал  бы  устроить  судебное  слушанье,  ты   согласился   бы
представлять интересы Люка?
     Глаза его расширились, а затем он улыбнулся.
     - Какого рода судебное слушанье? - спросил он. - Я не знал, что здесь
проводится что-либо подобное.
     - Как внук Оберона, - объяснил я, - он подпадает под действие  Закона
Королевского Двора. Глава правящего дома сейчас Рэндом. И только  от  него
зависит, забыть ли об этом деле, сразу же вынести приговор  или  назначить
слушанье  дела.  Как  я  понимаю,  такое  слушанье  может  быть  настолько
формальным или наоборот неофициальным, насколько захочет этого  Рэндом.  В
библиотеке есть книги на эту тему. Но обвиняемый всегда  имел  право  быть
представленным на суде, если он того хотел.
     - Конечно, я возьмусь за это дело, - сказал Билл. - Такой юридический
опыт, похоже, выпадает не слишком часто. Но,  может  показаться,  что  тут
конфликт интересов, - добавил он, - поскольку я работаю на Корону.
     Я допил сидр и поставил стакан на каменную полку. И зевнул.
     - А теперь мне надо идти, Билл...
     Он кивнул, а затем спросил:
     - Все это просто гипотетические построения, не так ли?
     - Конечно, - подтвердил я. - Дело может обернуться _м_о_и_м_ судебным
разбирательством. Спокойной ночи.
     Он окинул меня изучающим взглядом:
     - Э... эта подстраховка, о которой ты упоминал, - сказал он.  -  Она,
вероятно, связана с чем-то рискованным, не так ли?
     Я улыбнулся.
     - Полагаю, тебе никто ничем в этом помочь не может?
     - Ничем.
     - Ну, желаю удачи.
     - Спасибо.
     - Завтра увидимся?
     - Может быть, но послезавтра...


     Я прошел в свои покои и  завалился  спать.  Мне  нужно  было  немного
отдохнуть, прежде  чем  приступить  к  задуманному  делу.  Мне  ничего  не
снилось, по крайней мере, я не помню.
     Когда я проснулся, было еще темно. Я порадовался, что мой  внутренний
будильник еще действует.
     Было бы еще радостнее повернуться на другой бок и вернуться  ко  сну,
но я не мог позволить себе такой  роскоши.  Ожидающие  меня  сегодня  дела
будут испытанием на скоординированность. Соответственно я встал, умылся  и
надел свежую одежду.
     Затем я направился на кухню, где  приготовил  крепкий  чай,  тосты  и
яичницу-болтунью с красным и  зеленым  перцем  и  луком.  Ко  всему  этому
нашлось немного свежих  фруктов  от  "Смелтерса",  чего  я  уже  давно  не
пробовал.
     После этого я вышел через заднюю  дверь  и  прошел  в  сад.  Сад  был
темным, луна его не освещала, и было  сыро,  среди  деревьев  по  немногим
тропинкам стелились клочья тумана. Я зашагал по дорожке  на  северо-запад.
Вокруг было очень тихо. Я дал своим мыслям возможность немного развеяться.
День должен быть построен последовательно, и я хотел начать его,  утвердив
соответствующий образ мышления.
     Я шел, пока сад не закончился, пролез через дыру в колючей изгороди и
продолжал путь по извилистой тропинке, в которую превратилась моя дорожка.
Первые несколько минут она медленно шла на подъем, потом сделала внезапный
поворот и сразу же стала подниматься круче. На одном из очередных подъемов
я оглянулся, и  оценил  пейзаж  с  темным  силуэтом  дворца,  редкие  окна
которого были освещены. Рассеянные  высоко  над  головой  перистые  облака
выглядели экраном, затемняющим звездный свет.
     Достигнув вершины подъема, я сумел различить на востоке едва заметную
линию просветления, далеко за лесом, который только что оставил  сзади.  Я
поспешно миновал три массивные обелиска  и  начал  спускаться  в  северном
направлении. Тропинка, которой я шел, сначала  вела  меня  вниз,  довольно
полого, потом внезапно стала круче и повел на северо-восток, а потом более
полого вниз. Когда она снова свернула на северо-запад, снова возник крутой
участок, а за ним последовал еще один пологий, и я знал, что  дальше  идти
будет нетрудно. Высокое  плечо  Колвира  за  моей  спиной  загородило  все
замеченные мною ранее следы предрассветных сумерек, и  усыпанная  звездами
ночь раскинулась передо мной и надо мной, придавая двусмысленные очертания
всему, кроме ближайших валунов. И вес же, я приблизительно знал, куда иду,
так как однажды уже шел этим путем, хотя тогда я надолго не задерживался.
     Гребень остался примерно в двух  милях  позади,  и  я  замедлил  шаг,
приблизивших к нужному  району,  отыскивая  то,  что  мне  требовалось.  А
требовался мне большой, несколько напоминающий подкову откос,  и  когда  я
наконец обнаружил его и встал там, во  мне  поднялось  странное  ощущение.
Сознательно я не мог определить  всех  своих  неясных  чувств,  но  я  был
уверен, что когда-то уже чувствовал такое.
     Когда я залез в его полый центр, и стены поднялись по обоим сторонам,
словно в колодце, то оказался на тропе, которая повела меня дальше.  Тропа
вела меня вниз по склону, к тени от пары  деревьев,  а  затем  между  ними
туда,  где  находилось  невысокое  каменное  строение,   вокруг   которого
разрослись беспорядочно разбросанные кусты и трава.  Как  мне  показалось,
сюда когда-то доставили почву, чтобы лучше  росла  зелень,  но  потом  сад
подзабыли и забросили.
     Я уселся на одну из каменных ступеней перед строением и  стал  ждать,
когда посветлеет небо.  Это  была  гробница  моего  отца,  так  называемый
кенотаф, построенная давным-давно, когда все его считали  умершим.  Позже,
его порядком забавляла возможность навестить это место.  Теперь,  конечно,
ее статус мог опять измениться. Она могла вполне быть  настоящей.  Смягчит
ли это иронию судьбы, или усилит ее? Я не мог решить  однозначно.  Однако,
факт  ее  существования  волновал  меня,  и  даже  больше,   чем   я   мог
предположить. Пришел же я  сюда  не  для  того,  чтобы  поклониться  праху
предка. Я пришел сюда за покоем и тишиной, нужных мне,  как  чародею,  для
того, чтобы создать несколько заклинаний. Я явился сюда...
     Наверное, я экспериментировал. Я выбрал это место, потому  что  здесь
присутствовало  имя  Корвина,  настоящей  была  ли   эта   гробница,   или
ненастоящей, и посему она вызывала ощущение присутствия отца у  меня.  Мне
хотелось узнать его поближе, и, может быть,  ближе,  чем  сейчас  мне  уже
никогда не удастся подойти к нему. Я вдруг понял, почему  доверился  Люку.
Он был прав тогда, в Лесном Доме. Если бы я  узнал  о  смерти  Корвина,  и
увидел, что за нее можно возложить на кого-то вину, то я забросил  бы  все
остальное, чтобы отправиться предъявить счет и  получить  по  нему,  чтобы
рассчитаться и расписаться в получении долга кровью. Даже не знай я  Люка,
так как знал его, в его действиях угадывался я  сам,  и  судить  его  было
крайне неудобно.
     Проклятье. Почему мы должны изображать друг друга черт знает как?
     Я поднялся на ноги. Света теперь хватало, чтобы видеть, что я делаю.
     Я зашел в гробницу и приблизился к нише, где  стоял  пустой  каменный
саркофаг. Он  казался  идеальным  сейфом  для  хранения  ценностей,  но  я
заколебался, когда остановился перед ним, потому что у меня дрожали  руки.
Это было нелепо. Я знал, что его там нет, что это  просто  пустой  ящик  с
вырезанной на нем короткой надписью. И  все  же  прошло  несколько  минут,
прежде чем я смог заставить себя взяться за край крышки и поднять ее.
     Ну конечно пустой, как столь же частые сны, мечты и страхи. Я кинул в
саркофаг голубую пуговицу и снова опустил крышку. Какого черта! Если  Шару
хотел вернуть ее и мог найти ее здесь,  то  пускай  получает  уведомление,
что, играя в такие игры, он ходит по краю могилы.
     Я снова вышел наружу, оставив в склепе свои чувства. Время  начинать.
Мне еще нужно было разработать и опробовать уйму заклинаний, так как я  не
собирался деликатничать там, где дули дикие ветры.



                                    11

     Я стоял на пригорке над садом, восхищаясь видом расстилавшейся  внизу
осенней  листвы.  Ветер  играл  моим  плащом.  Дворец  купался  в   густом
полуденном  свете.  В  воздухе  стоял  холодок.  Стайка  опавших   листьев
пронеслась подобно леммингам, мимо, и улетела. трепеща, за край тропы.
     Однако, в  действительности,  я  остановился  не  ради  эстетического
удовлетворения от окружающих меня красот. Я задержался, блокируя  Козырной
контакт - второй  за  день.  Первый  произошел  ранее,  когда  я  создавал
заклинания. Я  счел,  что  это  либо  Рэндом,  раздраженный  тем,  что  по
возвращению в Эмбер, я не счел нужным ввести его в курс моих дел и планов,
либо Люк, уже выздоровевший жаждущий попросить моей помощи в  своей  акции
против Замка. Оба они пришли мне на ум, потому  что  именно  их  я  больше
всего желал избежать; ни тому, ни другому не  понравилось  бы,  то  что  я
затеял, хотя и по разным причинам.
     Зов растаял, пропал, и я спустился по тропе, миновал колючую изгородь
и вышел в сад. Я не хотел напрасно  использовать  заклинания  на  сокрытие
своего похождения, и поэтому выбрал  левую  тропу,  которая  провела  меня
через цепь увитых зеленью беседок, где меня было  меньше  всего  видно  из
окон. Я мог бы избежать этого, козырнувшись, но  имеющаяся  у  меня  Карта
всегда доставляет меня в  холл,  а  я  понятия  не  имел,  кто  может  там
оказаться.
     Конечно же, я направился в ту сторону...
     Я вернулся тем же путем, которым вышел, через кухню, обслужив по пути
сам себя бутербродом и стаканом молока. Затем я поднялся на один  марш  по
черной лестнице, потоптался немного и  сумел  добраться  до  своих  покоев
незамеченным. Там я пристегнул, оставленный  висеть  в  изголовье  кровати
пояс для оружия, проверил  меч,  отыскал  привезенный  с  собой  из  Хаоса
кинжальчик - подарок от ныряльщика в Бездну Ерквиста, которого  я  однажды
кое-кому представил, что дало ему покровительство (он был  поэтом  средней
руки), и повесил его с другого боку на  поясе.  Прикрепил  один  Козырь  в
левом рукаве, вымыл лицо и руки, а также почистил Зубы. Скоро,  однако,  у
меня не осталось ни одного повода, чтобы задержаться. Я должен был идти  и
делать то, чего страшился. Это было необходимо для остального моего плана.
Меня одолело неожиданное желание податься  на  шлюпке  в  море.  Вообще-то
сгодилось бы даже просто полежать на пляже...
     Вместо этого я покинул  свои  покои  и  направился  обратно  вниз  по
лестнице, возвращаясь тем же путем, каким пришел. Я двинулся на  запад  по
темному служебному коридору, прислушиваясь к  шагам  и  голосам,  отступив
однажды в чулан, чтобы дать пройти кому-то неузнанному. Что  угодно,  лишь
бы чуток оттянуть официальное  уведомление.  Наконец,  я  свернул  налево,
прошел несколько шагов и прождал большую часть минуты, прежде чем войти  в
главный коридор, проходящий вблизи большого  мраморного  банкетного  зала.
Никого не видно. Я махнул к ближайшему входу и осторожно заглянул  внутрь.
Отлично. В зале не накрыто. Как правило, там накрывали не каждый день,  но
я никак не мог узнать, намечается  ли  сегодня  какое-нибудь  мероприятие,
хотя в этот час обычно еще не обедали.
     Я вошел и вышел из него. С противоположной стороны начинался  длинный
узкий коридор, и где-то ближе к началу у двери или в конце,  обычно  стоял
на посту часовой. Все члены семьи имели доступ туда,  но  часовой  заносил
имя каждого в журнал. Однако, его начальник не  получит  об  этом  никаких
сведений, пока часовой не сменится с дежурства. К тому  времени  для  меня
это не будет иметь значения.
     Часовой  был  невысоким,  коренастым,  бородатым.   Увидев,   что   я
приближаюсь, он взял "на караул" топор,  стоящий  всего  несколько  секунд
назад прислоненным к стене.
     - Вольно. Занят? - спросил я.
     - По правде говоря, нет, сударь.
     - Мне надо вниз. Надеюсь, здесь найдется несколько  фонарей.  Я  знаю
эту лестницу не так хорошо, как остальные.
     - Несколько штук я проверил, когда  заступал  на  дежурство,  сударь.
Сейчас я вам зажгу.
     Можно с таким же успехом поберечь энергию, которая пойдет  на  первое
заклинание, решил я. Каждая мелочь может пригодиться...
     - Благодарю.
     Он открыл дверь, поднял последовательно три  стоявших  там  с  правой
стороны фонаря и выбрал второй. Затем он вынес его в коридор, где зажег от
массивной свечи на подставке посередине коридора.
     - Я пробуду там довольно долго, -  предупредил  я,  принимая  у  него
фонарь. - Вероятно, тебя сменят с дежурства, прежде чем я закончу.
     - Хорошо, сударь. Ступайте осторожнее.
     - Да уж, постараюсь...
     Длинная винтовая лестница описывала круг за кругом и по сторонам мало
что можно было разобрать, а внизу по центральному стволу  горели  свечи  и
факелы на подставках или фонари на крючьях, что приводило к акрофобии даже
в большей степени, нежели абсолютная темнота.  Только  эти  точечки  света
надо мной. Я не видел ни отдаленного дна, ни каких-либо стен. Одну руку  я
не отрывал от перил, а другой держал перед собой  фонарь.  Внизу  довольно
влажно. И к тому же, затхло. Не говоря уже об холодке...
     Я попытался считать ступеньки. И, как обычно, сбился со счета  где-то
на середине пути. В следующий раз...
     Мои мысли  вернулись  к  тому  отдаленному  дню,  когда  я  шел  этим
маршрутом в полной уверенности, что иду на смерть.  Тот  факт,  что  я  не
умер, сейчас как-то  мало  утешал.  Испытание  все  равно  вышло  тяжелым.
Ордалия. И по-прежнему имелась возможность, что  на  этот  раз  я  на  нем
засыплюсь, и изжарюсь или улетучусь струйкой дыма.
     Круг, еще круг. Вниз, вниз. Ночные мысли посреди белого дня...
     С другой стороны, я слышал, как Флора говорила, что по  второму  разу
идти легче. За несколько минут до этого  она  болтала  о  Лабиринте,  и  я
надеялся, что подразумевала она именно его.
     Великий Лабиринт Эмбера,  Символ  Порядка.  Соответствующий  по  мощи
Великому Логрусу Дворов, Знаку Хаоса. Напряжения между  ними,  кажется,  и
порождали все, имеющее значение. Свяжешься хоть  с  тем,  хоть  с  другим,