это короткое время, до его пробуждения, единственным пятном разума на этой
скале, у края Хаоса, глядеть назад  на  выживший  мир,  мир,  подвергшийся
чистке, мир, который выдержит...
     Мы можем не  успеть  на  похороны  отца,  его  уплывание  в  какое-то
безымянное место за пределами Двора. Печально,  но  у  меня  отсутствовали
силы двигаться. И все же я видел прохождение его похоронного кортежа, и  я
несу в себе многое от его жизни. Я сказал свое  прощай.  Он  понял  бы.  И
прощай, Эрик! После всего этого времени я говорю это, таким  вот  образом.
Проживи ты столь долго, вся вражда между нами  кончилась  бы.  Однажды  мы
могли бы стать друзьями, раз исчезли все причины для борьбы. Из  всех  нас
мы были похожи больше, чем любая другая пара в семье. Кроме,  в  некоторых
отношениях,  Дейдры  и  меня...  Но  слезы  на  этот  счет  были   пролиты
давным-давно. Прощай еще раз, однако, любимая  сестра,  ты  всегда  будешь
жить в моем сердце.
     И ты, Бранд... Со злостью смотрю я на память, безумный брат. Ты  чуть
не уничтожил нас. Ты почти опрокинул Эмбер с его  насиженного  насеста  на
груди Колвира.
     Ты разбил бы вдребезги все Отражения.  Ты  почти  сломал  Лабиринт  и
переделал вселенную по своему образу и подобию. Ты был безумным и злым,  и
ты так близко подошел к решению своих желаний, что я даже сейчас дрожу.  Я
рад, что ты сгинул, что стрела и бездна предъявили на тебя свои права, что
ты не омрачишь больше людских мест своим присутствием, не будешь гулять  в
сладком воздухе Эмбера. Я желал бы, чтоб ты умер раньше. Хватит! Для  меня
унизительно так размышлять. Будь мертвым и не тревожь больше моих мыслей.
     Я обращаюсь с вами, словно с колодой Карт, братья и сестры.  Обобщать
так вот - так же болезненно, как потакать  своим  слабостям,  но  вы-я-мы,
кажется, изменились, и прежде чем я снова двинусь в  путь,  мне  требуется
последний взгляд.
     Каин, я никогда не любил тебя, и все еще не доверяю тебе. Ты оскорбил
меня, предал меня, и даже пырнул меня. Забудем об этом.  Мне  не  нравятся
твои методы, хотя на сей раз я не  могу  осуждать  твою  лояльность.  Мир,
тогда. Пусть новое царствование начнется с мира между нами.
     Льювилла, ты обладаешь резервами характера, которые недавняя ситуация
не призвала тебя применить. За это я благодарен. Приятно иногда  выйти  из
конфликта, не подвергаясь испытанию.
     Блейз,  ты  для  меня  по-прежнему  фигура,  облаченная  в   свет   -
доблестный, с великолепной энергией,  и  безрассудный.  За  первое  -  мое
почтение, за второе - улыбка.  А  последнее,  кажется,  в  недавнее  время
поумерилось. Хорошо. Держись в будущем подальше  от  заговоров.  Они  тебе
плохо идут.
     Фиона, ты изменилась больше всех. Я должен  заменить  старое  чувство
новым, принцесса, так как мы впервые стали друзьями. Прими  мою  нежность,
колдунья, я в долгу перед тобой.
     Жерар, медлительный, верный брат, наверное, не все мы изменились.  Ты
стоял, как скала, и держался за то, во что верил. Да  будет  тебя  труднее
одурачить. Да не придется мне вновь никогда бороться  с  тобой.  Ступай  в
свое море и дыши чистым соленым воздухом.
     Джулиан, Джулиан, Джулиан... Неужели я никогда по-настоящему не  знал
тебя? Нет. Должно быть, великая  магия  Ардена  смягчило  во  время  моего
долгого  отсутствия  то  старое  тщеславие,  оставив  более   обоснованную
гордость и нечто, что я склонен назвать порядочностью - вещь,  само  собой
разумеется, отличная от милосердия, но добавление к твоему доспеху из черт
характера, которого я не стану умалять.
     И Бенедикт, видят боги, ты становишься мудрее, покуда время пролагает
себе путь к энтропии, и все же ты по-прежнему пренебрегаешь в своем знании
людей одиночного образцами вида. Наверное, я увижу тебя улыбающимся,  коль
скоро эта битва окончена. Отдохни, воин.
     Флора... Благотворительность, говорят, начинается у  себя  дома.  Ты,
кажется, сейчас не хуже, чем я знал  тебя  давным-давно.  Это  всего  лишь
сентиментальная мечта, смотреть на других и на тебя так, как это делаю  я,
суммируя баланс, высматривая кредит. Мы не враги теперь, никто из  нас,  и
это, должно быть, достаточно.
     А человек, облаченный в черно-серебряное, с серебряной розой при нем?
Он хотел бы думать, что он научился немного доверять,  что  он  смыл  свои
глаза в  каком-то  чистом  источнике,  что  он  отполировал  идеал-другой.
Неважно. Он может быть все еще нахальный любитель лезть не  в  свои  дела,
умелый, главным образом, во второстепенном искусстве выживания,  слепой  в
той же мере, каким знали его  тюрьмы,  к  более  тонким  оттенкам  иронии.
Неважно, пусть будет так. Да будет так. Я никогда не смогу быть безвольным
им.
     Кармен, не могли бы вы пойти со мной? Нет? Тогда прощай  и  ты  тоже,
принцесса Хаос. Это могло быть забавным.
     Небо снова поворачивается, и кто может сказать,  какие  деяния  может
озарить его разноцветный свет?
     Пасьянс был сдан и сыгран. Там, где было девять из нас, теперь семеро
и один  король.  И  все  же  с  нами  Мерлин  и  Мартин.  Новые  игроки  в
продолжающейся игре.
     Силы возвращаются ко мне, когда я гляжу на пепел и думаю об избранной
мною тропе. Путь вперед интригует меня от ада до аллилуйя. Я  вернул  свое
зрение, свою память, свою семью. И Корвин всегда будет  Корвином,  даже  в
День Страшного Суда.
     Мерлин теперь шевелится, и это  хорошо.  Время  трогаться.  Есть  еще
дела, которые надо делать.
     Последним актом Рэндома после разгрома  грозы,  было  объединение  со
мной, черпание сил из Камня, чтобы добраться до Жерара  через  его  Карту.
Они, Карты, снова холодные, и Отражения стали  сами  собой.  Эмбер  стоит.
Прошли годы с тех пор, когда мы покинули его, и могут минуть  еще,  прежде
чем я вернусь.  Другие,  может,  уже  отправились  по  Картам  домой,  как
отправился Рэндом, чтобы выполнять свои обязанности. Но  я  сейчас  должен
навестить Двор Хаоса, потому что я сказал себе, что  навещу,  потому  что,
может быть, я там понадоблюсь.
     Мы теперь с Мерлином подготовили наше снаряжение, и скоро он  вызовет
тоненькую дорогу. Когда в том месте  все  будет  кончено  и  когда  Мерлин
пройдет свой Лабиринт и отправится  предъявлять  права  на  свои  миры,  я
должен сделать свое дело.
     Я должен съездить в место, где я  посадил  конечность  старого  Игга,
навестить дерево, в которое она выросла. Я должен посмотреть, что стало  с
Лабиринтом, начертанным мной под воркование голубей на  Елисейских  Полях.
Если оно приведет меня в новую вселенную, как я теперь считаю и  будет,  я
должен отправиться туда, чтобы посмотреть, как я сработал.
     Дорога дрейфует перед нами, подымаясь к Двору Хаоса. Время пришло. Мы
садимся на коней и трогаем вперед.
     Мы скачем теперь через черноту по дороге, выглядевшей  словно  марля.
Вражеская Цитадель, покоренная страна, западня, родина предков...  Увидим.
Есть слабое мерцание с зубчатой стены и балкона.  Мы  можем  даже  вовремя
успеть на похороны. Я выпрямляю спину и высвобождаю меч. В скором  времени
мы будем там.
     Прощайте и здравствуйте, как всегда.




                             Роджер  ЖЕЛЯЗНЫ

                             ЗНАМЕНИЯ СУДЬБЫ




                                    1

     Сидеть и ждать, пока тебя попытаются  убить  -  это  все  равно.  что
терпеть занозу в заднице. Но сегодня было тридцатое апреля, и, само собой,
все должно было происходить, как обычно. У меня ушло  некоторое  время  на
то, чтобы разобраться, что же происходит, но теперь  я  знал,  по  крайней
мере, когда _э_т_о_ должно случиться в очередной раз. До  сих  пор  я  был
слишком занят, чтобы что-нибудь предпринять по этому поводу, но сейчас моя
работа была закончена, и я оставался  здесь  только  из-за  _э_т_о_г_о.  Я
ощутил настоятельную необходимость перед отъездом  разобраться  наконец  с
этой историей.
     Я выбрался из постели, нанес визит в  ванную,  принял  душ,  почистил
зубы и тому подобное.
     Я опять отрастил бороду, поэтому бриться мне не было нужды. Сегодня в
отличие от того самого дня тридцатого апреля три года назад я не изводился
непонятной тревогой. Тогда я  проснулся  с  головной  болью  и  словно  от
неприятного  толчка,  побыстрее  распахнул  окна,  бросился  на  кухню   и
обнаружил, что все горелки открыты на полную катушку, но не  горят.  И  на
тридцатое апреля двухгодичной давности сегодняшний день не походил - тогда
я проснулся еще до рассвета из-за  запаха  дыма.  Оказалось,  что  в  доме
пожар...
     Во всяком случае я старался не  становиться  под  люстру  -  лампочки
могли ведь оказаться  наполненными  чем-то  горючим.  Вместо  того,  чтобы
включить свет, я по дороге все выключатели перевел в положение  "выкл".  И
пока что за всеми этими действиями ничего не последовало.
     Как правило, я с вечера настраиваю реле времени кофеварки, но сегодня
утром я не хотел пить кофе, который  был  бы  сварен  без  моего  надзора.
Поэтому я поставил на плиту турку с водой, насыпал кофе  и,  ожидая,  пока
вода закипит, начал проверять уложенные вещи. Все,  что  представляло  для
меня ценность, поместилось в двух средних размеров ящиках - одежда, книги,
несколько картин, кое-какие  инструменты,  несколько  сувениров  и  прочая
мелочь.
     Я запечатал оба контейнера.
     В  рюкзак  вошла  смена  белья,  спортивный  легкий  свитер,  хороший
покет-бук и пачка чеков  для  путешествующих.  Уходя,  я  оставил  ключ  у
домоправителя, чтобы он мог  поселить  в  освободившуюся  квартиру  нового
съемщика.
     Джоггингом я это утро я не занимался.
     Пока я неторопливо попивал  кофе,  прохаживаясь  от  окна  к  окну  и
внимательно обследуя улицу внизу, а  также  и  здания  на  противоположной
стороне - в прошлом году кто-то попытался применить винтовку - мысленно, я
вернулся к тому времени, когда _э_т_о_ случилось впервые.
     Семь лет назад, ясным весенним деньком, я спокойно  шел  по  улице  и
вдруг, ни с того ни с сего, мчавшийся мимо грузовик  свернул,  перепрыгнул
через бордюр тротуара и едва не впечатал меня в  кирпичную  стену.  Мне  в
последний момент чудом удалось отпрыгнуть и откатиться в сторону.  Сначала
мне этот случай показался всего лишь одним из тех  несчастных,  но  глупых
происшествий, которые время от времени вторгаются в нашу обычную жизнь.
     Однако на следующий год, в тот же самый  день  я  поздно  возвращался
домой от одной своей знакомой, и  мне  повстречалась  малоприятная  троица
незнакомцев - один с ножом, а двое с обрезками труб.  Интересно,  что  при
этом они даже не снизошли до такой простой  и  обыденной  вежливости,  как
попросить мой бумажник, а сразу приступили к делу.
     Я оставил  их  лежать  у  порога  ближайшего  магазина  и  только  на
следующий день - хотя всю оставшуюся часть обратного пути  я  размышлял  о
том, что произошло  -  я  вспомнил,  что  вчера  была  как  раз  годовщина
происшествия с грузовиком. Но тогда я отмахнулся от этой  мысли,  объясняя
случившееся простым совпадением, хотя и странным. Но уже случай с бомбой в
посылке, разнесшей половину соседней квартиры на следующий  год,  заставил
меня задуматься над вероятностным характером реальности  -  возможно,  эта
характеристика подвергалась перенапряжению  поблизости  от  меня?  События
последующих лет внесли некоторую ясность в происходящее.
     Кому-то доставляло удовольствие делать попытку покушения на меня один
раз в год -  загадка  разрешалась  очень  просто.  Попытка  не  удавалась,
следовала пауза в год, затем попытка совершалась снова.
     Все это казалось какой-то странной игрой.
     Но в этом году я тоже хотел сыграть свою партию.
     Меня заинтересовало то, что он - впрочем, вполне  возможно,  что  это
она или оно - никогда не принимало участия во всех этих попытках лично. Он
предпочитал хитрости - технические устройства, ловушки,  наемников...  Эту
личность я намерен здесь и далее обозначать заглавной буквой "П" - в  моей
личной терминологии  это  могло  означать  "подлеца",  иногда  "придурка",
поскольку "Х" слишком уж затерто и я не хотел бы возиться с  местоимениями
сомнительной точности соответствиями реальности.
     Я прополоскал чашку, кофейник, поставил их на  полку,  взял  сумку  и
покинул квартиру. Мистер Маллиган  куда-то  вышел  или  еще  просто  спал,
поэтому я оставил ключ в  его  почтовом  ящике.  Оказавшись  на  улице,  я
направился в ближайшее кафе, чтобы позавтракать.
     Движение на улице было не слишком плотным, и все машины пока что вели
себя как следует.
     Я шел не торопясь, прислушиваясь  и  присматриваясь  к  происходящему
вокруг. Утро  выглядело  весьма  приятным  и  обещало  впереди  еще  более
приятный день. Я надеялся, что достаточно быстро справлюсь со своим  делом
и тогда уж смогу спокойно вкусить от радостей их.
     До  кафе  я  добрался  в  целости  и   сохранности   без   каких-либо
происшествий и занял местечко у окна.
     Едва ко мне подошел официант,  чтобы  принять  заказ,  как  я  увидел
шагавшего по тротуару знакомого - бывшего однокашника, позднее товарища по
работе, Рейнарда Люкаса, шести футов роста, рыжими волосами,  несмотря  на
артистически сломанный нос, а, может быть, благодаря  этому,  выглядевшему
симпатичным, обладающего голосом и манерами продавца, каковым он впрочем и
являлся.
     Я постучал в окно, а он, заметив меня,  помахал  рукой  и  свернул  в
кафе.
     - Это ты, Мерль, я не ошибся, - воскликнул он.
     Он хлопнул меня по плечу, уселся напротив  и  взял  из  моих  пальцев
меню.
     - Я не застал тебя дома и решил, что ты можешь быть здесь. - объяснил
он.
     Он углубился в меню.
     - Почему? - спросил я.
     - Если вы еще не решили, я подожду, - вставил официант.
     - Нет, нет, - удержал  его  Люк  и  сделал  монументальный  заказ.  Я
добавил к нему свой собственный.
     - Потому что ты - постоянное существо, - ответил  затем  Люк  на  мой
вопрос.
     - Постоянное? - переспросил я. - Да я тут почти никогда не бываю.
     - Знаю, - ответил он. - Но ты всегда  заходишь  сюда,  когда  у  тебя
поднималось давление, скажем,  перед  экзаменами  или  когда  тебя  что-то
тревожит.
     - Гм-м... - только и смог сказать я.
     В этом в самом деле что-то такое было, хотя я сам ничего подобного  в
жизни  своей  раньше  не  замечал.  Я  повертел  в  руках   пепельницу   с
отпечатанной головой уникорна, уменьшенным вариантом  рисунка  на  цветном
стекле рядом с дверью.
     - Не знаю, почему это так, - наконец выжал я из себя.  -  К  тому  же
почему ты решил, что именно сегодня меня что-то должно тревожить?
     - Я ведь знаю про параноидальный синдром  насчет  тридцатого  апреля,
который развился у тебя после всех этих несчастных случаев.
     - Слишком уж много  этих  случаев...  Обо  всех  я  тебе  никогда  не
рассказывал.
     - Значит, ты в самом деле веришь в это?
     - Да.
     Он пожал плечами. Подошел официант с кофе.
     - Ну, хорошо, - наконец кивнул он. - А сегодня уже что-то произошло?
     - Нет.
     - Скверно... Надеюсь, думать это тебе не мешает?
     - Никаких проблем, - ответил я, отпив кофе.
     - Прекрасно.
     Он вздохнул и потянулся.
     - Слушай, я только вчера вернулся в город...
     - Удачно съездил?
     - Поставил новый рекорд по сбыту!
     - Грандиозно.
     - Во всяком случае... Когда я появился в  конторе  и  узнал,  что  ты
уходишь...
     - Да. Я ушел примерно месяц назад.
     - Миллер пытался связаться с тобой, но при твоем отключенном телефоне
он никак не мог дозвониться. Он заезжал пару раз,  но  тебя  не  оказалось
дома.
     - Очень жаль.
     - Он хочет, чтобы ты вернулся.
     - Нет. Для меня там все кончено.
     - Погоди, выслушай сначала, что он предлагает. Так вот - Бреди делает
скачок вверх, а ты становишься шефом КБ.  Двадцать  процентов  прибавки  к
жалованию. Он просил передать тебе это.
     - В самом деле, звучит совсем неплохо... - я негромко  рассмеялся,  -
но, как я тебе уже сказал, здесь для меня все кончено.
     - Вот как!
     Его глаза блеснули, и он вдруг лукаво улыбнулся.
     - Значит, у тебя в самом деле уже  есть  что-то  на  примете.  Миллер
сомневался. Ладно. В таком случае,  он  просит  тебя  сообщить,  что  тебе
предлагают  там.  Он  постарается  дать  больше,  насколько  это  окажется
возможно.
     - Боюсь, что ничего не получится, - покачал я головой. - Понимаешь, я
исчерпал себя. Точка. Новая строка. Я не хочу возвращаться. Но и  в  новую
фирму я не намерен переходить. Я  вообще  в  этой  сфере  больше  не  хочу
работать. Я устал от компьютеров.
     - Но ведь ты был первоклассным специалистом... И чем  же  ты  думаешь
заняться? Преподаванием?
     - Нет.
     - Черт  возьми!  Но  ведь  чем-то  ты  должен  заниматься...  Или  ты
разбогател?
     - Да нет. Наверное, я немного попутешествую. Я слишком  засиделся  на
одном месте.
     Он осушил чашку кофе, потом откинулся на спинку стула, сцепил  ладони
на животе и прикрыл глаза, застыв в расслабленной позе.
     Какое-то время мы сидели молча.
     Потом он заговорил.
     - Ты говоришь, все кончено. Ты имел в виду только работу  и  жизнь  в
этом городе или что-то большее?
     - Не понял, о чем ты.
     - Ну... еще в колледже  у  тебя  была  привычка  исчезать.  Время  от
времени  ты  пропадал  куда-то,   потом   снова   появлялся.   Создавалось
впечатление какой-то двойной жизни. Это как-то связано с твоим отъездом?
     Он улыбнулся.
     - Ты все понимаешь.
     А когда я промолчал, он добавил:
     - Что ж, я желаю тебе удачи, что бы это ни было.
     Он всегда был в движении, редко находился в покое, вот  и  сейчас  он
крутил на пальце кольцо для ключей. Мы выпили еще по чашке кофе.
     В наступившей тишине ясно слышались звяканье ключей Люка и брелока  с
голубым камнем. Наконец нам принесли завтрак, и какое-то  время  мы  молча
ели. Потом он спросил:
     - "Звездная вспышка" все еще у тебя?
     - Нет. Подал прошлой осенью. Я был так занят, -  объяснил  я,  -  что
выходить под парусом просто не оставалось времени. Я не мог смотреть,  как
она стоит без дела.
     Он кивнул.
     - жалко... Мы на ней неплохо походили в колледже, да и потом... Я  не
прочь бы выйти на ней еще разок, вспомнить старые добрые времена.
     - Да.
     - Слушай, ты давно не видел Джулию?
     - Да. Мы не встречались с ней с тех пор... как  расстались.  Кажется,
она сейчас с каким-то парнем по имени Рик. А ты?
     - Заезжал вчера вечером.
     - Зачем?
     Люк пожал плечами.
     - Она была из нашей команды. И в последнее время всех нас разносит  в
разные стороны.
     - Как она?
     - Выглядит она по-прежнему отлично. Кстати, она спрашивала о  тебе  и
просила передать вот это.
     Из внутреннего кармана пиджака он достал запечатанный конверт и подал
его мне. На конверте рукой  Джулии  было  написано  мое  имя.  Я  разорвал
конверт и прочел:

     "Мерль, я была не права. Я знаю, кто ты.  Тебе  грозит  опасность.  Я
должна увидеть тебя. У меня есть одна вещь, которая тебе  необходима.  Это
очень важно. Пожалуйста, позвони мне или зайди как можно скорее.
                                                     Твоя любящая Джулия."

     - Спасибо, - поблагодарил я, сложив конверт и пряча его в сумку.
     Письмо было озадачивающим в такой же степени,  как  и  тревожащим.  В
крайней степени. Я все еще испытывал  к  ней  привязанность  большую,  чем
предполагал, но я вовсе не был уверен, что хочу снова с ней встретиться.
     Но что же означало ее сообщение о том, что она знает, кто я такой  на
самом деле?
     На время я отбросил мысль о Джулии.
     Мы сидели молча, пили кофе, смотрели в окно на поток машин. Мне вдруг
вспомнилась наша первая встреча с Люком, когда мы был  первокурсниками,  в
нашем фехтовальном клубе. Он был поразительным мастером.
     - Ты еще фехтуешь? - спросил я его.
     - Иногда. А ты?
     - Время от времени.
     - М