рь,  когда  она
находилась  в  безопасности,  не  набрался  ли  он  безрассудной  смелости
вторгнуться в сам Эмбер  и  вызвать  меня  на  колдовскую  дуэль,  условий
которой я даже не понимая?
     Нет, я не мог в это поверить. Я  был  убежден,  что  он  не  обладает
соответствующей мощью. Но даже если бы и обладал, то не посмел бы пойти на
такой шаг - ведь заложницей мне служила Ясра.
     Мчась по коридору, я снова услышал его голос, отовсюду, ниоткуда.  На
этот раз он пел. У  него  оказался  мощный  баритон,  а  песню  он  выбрал
шотландскую: "В стародавние времена". Может быть, это что-то означало?
     Я ворвался в холл. Мартин с Борсом ушли. Неподалеку  от  того  места,
где они стояли, я увидел на буфете пустые стаканы. А около другой двери?..
Да, около другой двери осталась Ясра, все такая же прямая, без  изменений,
так же держала мой плащ.
     - Ладно, Люк! Давай играть в открытую! -  крикнул  я.  -  Кончай  эту
ерунду, и давай уладим дело.
     - А?
     Пение внезапно прервалось.
     Я  медленно  подошел  к  Ясре,  изучая  ее  на  ходу.  Совершенно  не
изменилась, если не считать шляпы, повешенной  кем-то  н  другую  руку.  Я
услышал раздавшийся где-то во дворце крик. Возможно, это  Дроппа  все  еще
поднимал тревогу.
     - Люк, где бы ты ни был, - обратился я. - Если ты  слышишь  меня,  то
взгляни сюда и послушай внимательно: она у меня здесь. Видишь? Что  бы  ты
ни замышлял, не забывай об этом.
     По комнате прошла сильная рябь, словно я стоял  посреди  картины  без
рамы, которую кто-то только что решил тряхнуть, изогнуть, а потом натянуть
потуже.
     - Ну?
     Ничего.
     А затем смешок.
     - Мать-вешалка...  Ну-ну.  Эй,  спасибо,  дружище.  Здорово.  Не  мог
достать тебя раньше. Не думал, что ты доберешься туда. Они разгромили  нас
наголову.  Взял  несколько  наемников  дельтапланах,  оседлали  восходящие
потоки. Однако, они оказались готовыми. Раздолбали  нас.  Потом  точно  не
помню... Больно!
     - Ты пел?
     Донеслось что-то вроде стона, как  раз  тогда,  когда  в  холл  вошел
Рэндом и Дроппа, а за ними виднелась долговязая фигура безмолвного, словно
смерть Бенедикта.
     - Мерль! - окликнул меня Рэндом. - Что происходит?
     - Не знаю, - покачал головой я.
     - Разумеется, я поставлю тебе рюмочку, -  донесся  очень  тихо  голос
Люка.
     По центру холла пронеслась  огненная  буря.  Она  продолжалась  всего
мгновение, а затем на ее месте появился большой прямоугольник.
     - Ты же колдун! - возмутился Рэндом. - Так сделай что-нибудь!
     - Я не знаю, что это за чертовщина, -  огрызнулся  я.  -  Никогда  не
видел ничего подобного. Это похоже на  магию,  понесшуюся  вскачь  закусив
удила, черт знает куда.
     В прямоугольнике стал появляться силуэт с человеческими  очертаниями.
Форма его определилась, появились черты, одежда.
     ...Это был Козырь, гигантский Козырь, висящий в  воздухе,  обретающий
осязаемость. Это был...
     Я. Я смотрел на собственное лицо, и оно глядело на меня.  Я  заметил,
что я улыбался.
     - Пошли, Мерль, присоединяйся к компании, - услышал я слева  Люка,  и
Козырь стал медленно вращаться вокруг вертикальной оси.
     Холл наполнился звоном, словно от стеклянных колокольчиков.  Огромная
Карта поворачивалась, пока я не увидел ее с ребра - черная прорезь.  Затем
темная линия расширилась, заколыхавшись, словно раздвигающийся занавес,  и
я увидел скользящие за ней разноцветные клочья  интенсивного  свечения.  А
также увидел гусеницу, курившую кальян, толстые зонтики и яркие сверкающие
перила...
     Из щели протянулась рука.
     - Прямо сюда.
     Я услышал, как у Рэндома перехватило дыхание.
     Меч Бенедикта внезапно нацелился  на  открывшуюся  сцену.  Но  Рэндом
положил ладонь ему на плечо и сказал:
     - Нет.
     В воздухе опять повисла странная  бессвязная  музыка;  она  почему-то
казалась вполне уместной.
     - Пойдем, Мерль.
     - Ты являешься или исчезаешь? - спросил я.
     - И то, и другое.
     - Ты дал мне обещание, Люк -  сведения  в  обмен  на  спасение  твоей
матери, - напомнил я. - Она у меня здесь. В чем заключаются сведения?
     -  Что-то,  жизненно  важное  для  твоего  благополучия?  -  медленно
переспросил он.
     - Ты говорил, жизненно важное для безопасности Эмбера.
     - Ах, _т_о_т_ секрет.
     - Я был бы рад услышать и другой тоже.
     - Сожалею. Я продаю только один секрет. Какой ты выбираешь?
     - Безопасность Эмбера, - ответил я.
     - Далт, - уведомил он.
     - Что насчет него?
     - Его матерью была Дила Осквернительница...
     - Это я уже знаю.
     - ...А она попала в плен к Оберону за девять месяцев до его рождения.
Оберон изнасиловал ее. Вот поэтому-то Далт так и взъелся на вас, ребята.
     - Дерьмо собачье, - охарактеризовал я.
     - Именно так я ему и сказал, когда услышал эту историю черт  знает  в
который раз. А потом взял и подначил его пройти Лабиринт на небе.
     - И?
     - Он прошел.
     - О!
     - Я только недавно  узнал  эту  историю,  -  вмешался  Рэндом,  -  от
посланного мною в Кашеру эмиссара. Хотя и не знал про то,  что  он  прошел
Лабиринт.
     - Если вам известно, то я все  еще  остаюсь  должником,  -  медленно,
почти опечаленно отозвался  Люк.  -  Ладно,  вот  еще:  после  этого  Далт
навестил меня на Отражении-Земля. Именно  он-то  и  организовал  налет  на
склад, мой склад - украл весь запас оружия и  специальных  боеприпасов.  А
потом поджог дом, чтобы скрыть  ограбление.  Но  я  нашел  свидетелей.  Он
заявится в любое время. Кто знает, когда?
     - Еще один родственник катит в гости,  -  пожаловался  Рэндом.  -  Ну
почему я не мог родиться единственным ребенком?
     - Делайте с этим, что хотите, - добавил Люк. - Теперь мы  квиты.  Дай
мне руку.
     - Ты проходишь?
     Он засмеялся, и весь холл, казалось,  накренился.  В  воздухе  передо
мной открылось отверстие, и  рука,  появившаяся  из  него,  схватила  мою.
Чувствовалось, что тут что-то не так.
     Я  попробовал  было  перетащить  его  к   себе,   но   вместо   этого
почувствовал, что меня самого утаскивают к нему.  Присутствовала  безумная
сила, с которой я не мог справиться, и вселенная, казалось, перекрутилась,
когда она овладела мной, и я опять увидел яркие перила. На  них  покоилась
обутая в сапоги нога Люка.
     Откуда-то сзади послышался голос Рэндома, выкрикнувший:
     - Б-двадцать! Б-двенадцать! И вон!
     А потом я никак не мог вспомнить, в чем же состояла  проблема.  Место
оказалось просто чудесным. Хотя и  глупо,  что  я  сразу  не  распознал  в
зонтиках грибы...
     Я закинул на перила собственную ногу, когда  Болванщик  наполнил  мне
кружку и долил Люку. Люк кивнул головой налево, и Мартовскому  Зайцу  тоже
налили по новой. Шалтай - молодчина, балансировал,  как  всегда  на  краю.
Труляля и Траляля, Додо и Лягушонок не давали музыке смолкнуть. А Гусеница
просто продолжала курить кальян.
     Люк хлопнул меня по плечу, и мне хотелось все  что-то  вспомнить,  но
воспоминание продолжало ускользать.
     - Теперь все о'кей, - сказал Люк. - Все о'кей.
     - Нет, что-то есть такое... Не могу вспомнить...
     Он поднял кружку, громко чокнулся со мной.
     - Наслаждайся! - пригласил он. - Жизнь - это кабаре, старина!
     А Кот на табуретке рядом просто продолжал улыбаться.




                              Роджер ЖЕЛЯЗНЫ

                                ЗНАК ХАОСА




                                    1

     Я ощущал смутное беспокойство, хотя не мог сказать,  почему.  Мне  не
казалось таким уж необходимым пить с  Белым  Кроликом,  невысоким  парнем,
похожим на Бертрана Рассела, улыбающимся Котом и моим старым другом  Люком
Рейнардом, распевавшим ирландские баллады; одновременно странный  ландшафт
у него за спиной переходил из фрески в реальность. На меня  произвела-таки
впечатление Гусеница, курившая кальян на шляпке гигантского гриба,  потому
что я знаю, как трудно не дать такой трубке погаснуть. И все же, дело было
не в этом. Обстановка была веселая, а Люк, как известно,  иной  раз  водил
компанию  с  весьма  странным  народом.  Так   почему   бы   мне   ощущать
беспокойство?
     Пиво подали неплохое, а  к  нему  даже  бесплатную  закуску.  Демоны,
мучившие привязанную к колу женщину с рыжими волосами, сверкали  так,  что
глазам было больно. Теперь они исчезли, но воспоминание о картине осталось
превосходное. Вообще все было прекрасно. Когда Люк пел  о  заливе  Гелвей,
тот так мерцал и казался таким красивым, что мне хотелось нырнуть в него и
утонуть. Однако, песня навевала и печаль.
     Что-то, связанное с печалью... Да,  странная  мысль.  Когда  Люк  пел
печальную песню,  я  ощущал  меланхолию.  Когда  он  разражался  радостным
маршем, я сиял от счастья. В воздухе, кажется, было слишком много  эмпатии
на кубометр. Полагаю, это не имеет  значения.  Но  игра  света  поставлена
превосходно...
     Я пригубил пиво и посмотрел, как качается Шалтай  на  противоположном
конце стойки. Какой-то миг я пытался вспомнить, когда же уже бывал в  этом
заведении, но если что-то проскользнуло в сознании, то на ум не пришло.  В
конечном итоге я все равно вспомню. Приятная вечеринка...
     Я смотрел и слушал, пробовал и ощущал и  все  казалось  великолепным.
Завораживало буквально все, что привлекало мое  внимание.  Может  быть,  я
что-то хотел спросить у Люка? Кажется, да, но сейчас он пел, да  и  я  все
равно в данный момент не мог думать.
     Что я делал перед тем, как попасть в это заведение? Попытки вспомнить
тоже не увенчались успехом, так как именно здесь и сейчас все  было  таким
интересным.
     Однако, тревожила мысль о чем-то важном. Может, поэтому  я  и  ощущал
беспокойство. Может, я оставил какое-то дело не завершенным и мне  следует
вернуться к нему?
     Я повернулся, чтобы спросить об этом у  Кота,  но  он  снова  таял  в
воздухе, похоже, по-прежнему здорово навеселе. Тут мне  пришло  в  голову,
что я тоже  могу  это  проделать.  Я  имею  в  виду  растаять  в  воздухе,
отправившись в какое-нибудь другое место. Может,  именно  так  я  и  попал
сюда, поэтому именно так смогу и убраться отсюда? Может быть.  Я  поставил
кружку и протер глаза и виски. В голове, казалось, все так и плывет.
     Я вдруг вспомнил свой портрет. На гигантской Карте.  На  Козыре.  Да.
Именно так я и очутился здесь. Через Карту...
     На мое плечо легла рука и я обернулся.  Рука  принадлежала  Люку.  Он
улыбнулся мне, проталкиваясь к стойке налить по новой.
     - Отличная вечеринка, а? - сказал он.
     - Да, отличная. Как ты обнаружил это местечко? - спросил я его.
     Он пожал плечами.
     - Забыл. Какая разница!
     Затем он  отвернулся  и  между  нами  закрутился  недолгий  буран  из
кристаллов.  Гусеница  выпустила  из  трубки  пурпурное  облако.  Всходила
голубая луна.
     - Что же в этой картине не так? - спросил я себя.
     Внезапно у меня возникло ощущение, что свои критические способности я
потерял в пути, потому что не мог сосредоточиться на аномалиях, обязанных,
как я чувствовал, здесь быть. Я знал, что увлечен мгновением; и я  не  мог
четко разглядеть второстепенного.
     Я увлечен...
     Увлечен...
     Как?
     Ну... Все это началось, когда я пожал руку самому себе. Нет. Неверно.
Такая формулировка хороша  для  дзен,  а  дело  обстояло  совсем  не  так.
Пожимаемая  мною  рука  появилась  из   пространства,   занимаемого   моим
воображением на той самой Карте. Да, именно так... В некотором роде.
     Я стиснул зубы.  Снова  заиграла  музыка.  Рядом  со  мной  раздалось
поскребывание по стойке.  Когда  я  посмотрел  в  направлении  звуков,  то
обнаружил, что кружка моя  снова  наполнена.  Возможно,  я  и  так  хватил
лишнего. Возможно, это-то и препятствовало четкости мышления. Я отвернулся
от кружки и посмотрел налево, в пространство, не замечая  фрески,  которая
стала  настоящим  ландшафтом.  Сделало  ли  это   меня   частью   картины,
изображенной  на  фреске?  Я   вдруг   усомнился   в   правильности   моих
умозаключений.
     А ладно. Если я не могу  здесь  думать...  то  отправлюсь...  налево.
Что-то в этом месте  безобразничало  с  моей  головой  и  было  совершенно
невозможно  анализировать   этот   процесс,   являясь   одновременно   его
участником.  Чтобы  правильно  мыслить  и  определять,  что  же   все-таки
происходит, мне требовалось убраться отсюда.
     Я пересек пространство бара и оказался  в  районе,  где  нарисованные
камни и деревья становились трехмерными.  Врезавшись  в  ствол  дерева,  я
выставил руки вперед. И ощутил дуновение ветра, не слыша его звуков.
     Все, что было  нарисовано,  кажется,  нисколько  не  приблизилось.  Я
двигался, но...
     Люк снова запел.
     Я остановился. Затем обернулся, так как  пение,  казалось,  раздается
совсем рядом. Так и есть. Я удалился от стойки всего на  несколько  шагов.
Люк улыбался и продолжал петь.
     - Что происходит? - спросил я Гусеницу.
     - Ты петляешь в петле Люка, - ответила она.
     - Как-как?
     Она выпустила голубое колечко дыма, тихо вздохнула и пояснила:
     - Люк заперт в петле, а ты заблудился в куплетах. Вот и все.
     - Как это произошло? - поинтересовался я.
     - Понятия не имею.
     - Э-э... а как выбраться из этой петли?
     - Этого тоже не могу тебе сказать.
     Я повернулся к Коту, который  снова  стал  проявляться  вокруг  своей
улыбки.
     - Полагаю, ты тоже не знаешь... - начал было я.
     - Я видел, как появился  он,  и  видел,  как  потом  появился  ты,  -
усмехнулся Кот. - И даже для этого места ваше прибытие  было  несколько...
необычным, что натолкнуло меня на мысль, что по крайней мере один  из  вас
связан с магией.
     Я кивнул.
     - От  твоих  собственных  появлений  иной  раз  тоже  можно  порядком
напугаться, - заметил я.
     - Я свои лапы не распускаю, - отозвался он. - А это уже больше  того,
что может сказать в свою защиту Люк.
     - Что ты имеешь в виду?
     - Он попался в коварную ловушку.
     - Как она действует?
     Но он снова исчез и на этот раз улыбка исчезла тоже.
     Коварная  ловушка?  Кажется,  это  намек  на   то,   что   я   просто
присоединился к решению проблемы, которая предназначена  для  Люка.  Такое
умозаключение  показалось  мне  верным,  хотя  по-прежнему  не  давало  ни
малейшего представления о том, что это за  проблема  и  что  с  ней  нужно
делать.
     Я потянулся  за  кружкой.  Если  я  не  в  состоянии  разрешить  свою
проблему, то вполне могу наслаждаться ею. Медленно отпив небольшой глоток,
я осознал, что в лицо мне вглядывается странная пара бледных горящих глаз.
Раньше я не замечал их и странными их делало  то,  что  находились  они  в
затененной части фрески на противоположной стене помещения,  а  также  то,
что они двигались, медленно перемещаясь влево.
     В некотором роде это завораживало и, когда я потерял из  виду  глаза,
то  мог  наблюдать  за  передвижением   существа,   которому   эти   глаза
принадлежали, по колышущейся траве, когда оно оказывалось  в  том  районе,
который я хотел навестить несколько минут назад. А  далеко-далеко  справа,
сразу за Люком, я заметил теперь стройного джентльмена в темной куртке,  с
палитрой и кисточкой в руках, медленно  материализующегося  из  фрески.  Я
глотнул еще немного и стал наблюдать  за  тем,  что  в  данный  момент  из
плоскостной реальности перемещалось в трехмерную. Между  камнем  и  кустом
высунулось рыло из оружейной стали, над  рылом  горели  бледные  глаза.  С
темной морды капала синяя слюна и стекала на  землю.  Существо  было  либо
очень невысоким, либо сильно согнувшимся, и я никак не мог решить, изучает
ли оно все общество или конкретно меня. Я наклонился вбок и поймал  Шалтая
за пояс как раз тогда, когда он собирался плюхнуться набок.
     - Извините, - сказал я. - Вы не могли бы  мне  сказать,  что  это  за
существо?
     Я показал рукой как раз в тот  момент,  когда  оно  появилось  все  -
многоногое, длиннохвостое, с темной волнистой чешуей и быстрое. Когти  его
сверкали красным и, бросившись к нам, оно подняло хвост.
     Затуманенный взгляд Шалтая встретился с моим, затем двинулся дальше.
     - Я здесь не для того, сударь, - начал он,  -  чтобы  уменьшать  ваше
неведение в зооло... Боже мой! Это же...
     Существо сверкало издали, быстро приближаясь.  Интересно,  как  много
времени ему потребуется,  чтобы  добраться  сюда,  учитывая  мой  недавний
эксперимент? Или этот эффект был рассчитан только на мою попытку  убраться
отсюда?
     Сегменты тела существа скользили относительно друг друга, оно шипело,
словно спущенная покрышка или вода, попавшая на раскаленную сковородку,  и
испаряющаяся слюна отмечала его  след  на  картине.  Скорость  продвижения
существа не только не уменьшалась, а, казалось, скорее возросла.
     Моя левая рука самопроизвольно дернулась вперед, к  горлу  подступили
несколько непроизвольных слов. Произнес я их  как  раз  тогда,  когда  эта
тварь пересекла тот промежуток, который ранее не давался  мне,  встала  на
дыбы и сжала челюсти, словно готовясь к прыжку.
     - Брандашмыг! - закричал кто-то.
     - Злопастный Брандашмыг, - поправил Шалтай.
     Когда я произнес последнее слово и исполнил завершающий  жест,  перед
моим внутренним взором поплыл образ  Логруса.  Темная  тварь,  только  что
выпустившая когти на передних лапах, убрала их внезапно, схватилась лапами
за верхнюю часть своей груди, выкатила глаза, издала тихий стон,  рухнула,
упала на пол и осталась лежать на спине, вытянув вверх свои многочисленные
ноги.
     Над тварью появилась улыбка Кота. Рот зашевелился.
     - Мертвый Злопастный Брандашмыг, - констатировал он.
     Улыбка поплыла ко мне, а вокруг  нее,  словно  вспомнив,  собрался  и
остальной Кот.
     - Это было заклинание остановки сердца, не так ли? -  поинтересовался
он.
     -  Полагаю,  да,  -  сказал  я.  -  У  меня   получилось   совершенно
рефлекторно. Да, теперь я припоминаю. Это заклинание я  все  время  держал
наготове.
     - Так я и думал, -  заметил  Кот.  -  Я  был  уверен,  что  на  нашей
вечеринке присутствует магия.
     Появившийся во время произнесения заклинания образ  Логруса  послужил
также и иной цели - включил свет в темном чердаке моего мозга. Колдовство.
Ну, конечно!
     Я  -  Мерлин,  сын  Корвина,  колдун,  причем  такой,  который  редко
встречается в тех краях,  где  я  часто  бывал  в  последние  годы.  Люкас
Рейнард, также известный  под  именем  принца  Ринальдо  из  Кашеры,  тоже
колдун, только несколько в ином смысле, чем я. И Кот, казавшийся  довольно
искусным в этих делах, вполне возможно, не ошибался, проанализировав  наше
положение, сказав, что мы попали в магическую ловушку.  Такая  ситуация  -
одна из немногих, при которых моя чувствительность  и  тренировка  скверно
уведомляют меня о природе моего затруднительного положения.
     Такое случается, так как мои  свойства  тоже  попадают  под  действие
заклятья   и   подвержены   его   силам,    если    эта    штука    вообще
саморегламентирующаяся. Короче, мое положение похоже на дальтонизм.  Я  не
мог придумать ни одного способа с уверенностью определить, что происходит,
без помощи извне.
     Пока я размышлял над ситуацией, к дверям салуна  с  фасадной  стороны
заведения прибыла королевская конница и королевская рать. Ратники вошли  и
обвязали веревками тушу Брандашмыга.  А  конница  уволокла  ее.  Пока  это
происходило, Шалтай слез и отправился навестить туалет. По возвращении  он
обнаружил, что не в состоянии занять свое прежнее  место  на  табуретке  у
стойки. Он крикнул королевских ратников, требуя помочь  ему,  но  те  были
заняты умершим Брандашмыгом, протаскивая его меж столиков, и  не  обратили
на него внимания.
     Подошел улыбающийся Люк.
     - Так, значит, это был Брандашмыг, - заметил он.  -  Я  всегда  хотел
узнать, на что они похожи. Вот если бы мы только могли устроить так, чтобы