не
безразлична, а ее поступок причинил мне боль. Прежде чем уйти, она  должна
была по крайней мере меня выслушать. Я расскажу ей  о  себе  и,  если  она
все-таки выберет бравого, но смертного капитана, благословлю их и не  буду
мешать. Если же она окажет предпочтение мне... Я понял что  хочу  удержать
Лорен, чего бы это  не  стоило.  Прекрасный  Авалон  подождет.  Никуда  не
денется. Сначала я устрою свои личные дела, а там видно будет.
     Я ехал по дороге, а птицы пели мне песни, порхая с  ветки  на  ветку.
Стоял ясный, погожий день -  на  голубом  небе  сверкало  солнце,  деревья
шелестели зелеными листьями, а я радовался в сердце своем, потому что  мне
удалось избавить землю от беды, которую я на  нее  накликал.  Зло?  Какого
черта! Я причинил больше зла, чем кто-нибудь другой, но не потерял совести
и сейчас наслаждался столь редкими для меня минутами счастья. Когда  Эмбер
будет моим, совесть не помешает мне порадоваться еще сильней! Ха!
     Я ехал на север по лесистой  долине,  изредка  спешиваясь,  чтобы  не
потерять свежие следы двух всадников. К вечеру  у  меня  устали  глаза  и,
приметив ярдах в ста от дороги небольшой овражек, я устроился на ночлег.
     Наверное от того, что шея у меня разболелась не на шутку, мне  снился
рогатый и наш с ним поединок. "Помоги мне сейчас, и мы вернем тебе то, что
ты считаешь своим по праву", - говорил он, и в этот момент я проснулся  от
собственной громкой ругани.
     Предрассветное небо побледнело, и я оседлал коня и пустился  в  путь.
Ночь была морозной, а трава сверкала от инея. Плащ,  на  котором  я  спал,
отсырел.
     К полудню солнышко стало пригревать, а след двух  всадников  выглядел
совсем свежим. Я нагонял их.
     Когда я увидел ее, я соскочил с коня и подбежал к тому месту, где она
лежала, - под кустом диких роз,  на  котором  не  было  цветов  и  который
оцарапал колючками ее щеку и обнаженное плечо. Она умерла  не  так  давно,
потому что тело было теплым, и из раны  в  груди,  куда  вонзился  клинок,
текла кровь.
     Камней вокруг не оказалось, и я положил ее в могилу,  которую  вырыла
Грейсвандир. Пусть отдохнет. Он снял с нее ее браслеты,  ее  кольца  и  ее
драгоценные гребешки - все ее богатство. Мне пришлось  закрыть  ей  глаза,
прежде чем я покрыл ее своим плащом, и тут рука  моя  дрогнула,  а  зрение
затуманилось. Время текло незаметно.
     Я вскочил на коня и очень скоро догнал его, скачущего во  весь  опор,
как будто за ним гнался сам дьявол, в чем он был не так уж и не прав. Я не
сказал ни единого слова, когда вышиб его из  седла,  но  я  не  взялся  за
шпагу, когда он вытащил свою  из  ножен.  Его  сломанное  пополам  тело  я
зашвырнул на высокий дуб и, оглянувшись, увидел черную тучу птиц в ветвях.
     Я надел на нее ее браслеты, ее кольца и ее  драгоценные  гребешки,  а
потом забросал могилу. Вы ведь  знали,  какая  была  Лорен.  То,  что  она
пережила, и то, к чему стремилась, закончилось смертью. Вот и весь сказ  о
том, как мы встретились и как расстались. Лорен и я,  в  стране  Лорен,  и
такова моя жизнь, потому  что  принц  Эмбера  -  частичка  вселенной  и  в
какой-то мере виновен во всех мерзостях, которые в ней творятся. Поэтому я
и говорю: "Ха!", Когда речь заходит о  моей  совести.  В  зеркалах  многих
суждений мои руки обагрены кровью. Я являюсь частью зла, которое  царит  в
реальном мире и на отражениях. Иногда мне кажется что я -  то  самое  зло,
которое необходимо, чтобы бороться с другим злом. Я  уничтожаю  дворкиных,
которые попадаются на моем пути, и в тот великий день, о  котором  говорят
все пророки, но в который они не очень верят, в тот день, когда мир  будет
избавлен от зла, я тоже кану во тьму, осыпаемый проклятьями. Возможно  это
будет скорее, чем я думаю. А пока...
     Пока это время еще не наступило, я не  умою  рук  своих  и  не  стану
бездействовать.
     Пришпорив коня, я поскакал в замок Ганелона, который знал, но никогда
не сможет понять.



                                    4

     Вскачь, вскачь, Ганелон и я пробирались чуть заметными  таинственными
тропами в Авалон; вскачь по аллеям снов и кошмаров; вскачь, когда  палящее
солнце обжигало спины; вскачь по жарким белым  островам  ночи.  И  палящее
солнце стало золотым, и острова ночи рассыпались осколками бриллиантов,  а
луна поплыла по небу, словно лебедь. День принес зеленое дыхание весны, мы
переплыли бурную реку, горы покрылись инеем от  мороза.  Ровно  в  полночь
выпустил я стрелу своей судьбы, и она загорелась в небе  и  унеслась,  как
метеор, на север.
     Единственный дракон, который нам встретился, был хром  не  обе  ноги.
При нашем приближении он быстро заковылял в сторону, пыхтя, сопя и  сминая
маргаритки.  Птицы  с  ярким  оперением  летели  подобно  стрелам  судьбы,
указывая нам путь, а хрустальные голоса озер  отзывались  эхом,  когда  мы
проезжали мимо. Я громко запел,  и  через  некоторое  время  Ганелон  стал
подпевать. Пошла вторая неделя нашего путешествия, и небо, земля  и  ветер
говорили мне, что Авалон близко.
     Мы разбили лагерь у глухого лесного озера, когда солнце село за гору,
а день угасал. Ганелон принялся распаковывать седельные сумки, а  я  решил
искупаться. Вода была холодной, освежающей, и я долгое время плескался, не
желая выходить на берег.
     Затем мне показалось, что я слышу какие-то крики, и хоть мне не  было
дела до того, что происходит в этом загадочном лесу,  я  быстро  вышел  из
воды, оделся и поспешил в лагерь.
     По пути я вновь услышал крик и мольбу  о  пощаде.  Подойдя  ближе,  я
понял, что в лагере разговаривали.
     Я вышел на небольшую полянку. Седельные сумки были разобраны,  костер
сложен, но не разожжен.
     Ганелон  сидел  на  корточках  у  высокого  дуба.   На   дубе   висел
светловолосый худощавый паренек. Я отметил  себе  на  будущее,  что  очень
трудно сказать что-либо о человеке  или  получить  ясное  представление  о
чертах его лица, когда он  висит  вверх  ногами  в  нескольких  футах  над
землей.
     Руки его были связаны сзади, и он висел на большом суку,  привязанный
к нему веревкой за правую лодыжку.
     Он отвечал на вопросы Ганелона быстрыми короткими фразами,  лицо  его
было мокрым от пота, а изо рта текли слюни. Он раскачивался  то  взад,  то
вперед, на щеке его проступило красное пятно от пощечины, а на рубашке еще
не засохли капельки крови.
     Я решил не вмешиваться и остановился неподалеку. Ганелон  никогда  не
стал бы мучить мальчишку без особой на то причины,  и  поэтому  жалость  к
нему не переполняла моего сердца. Я не одобрял подобных  методов  допроса,
но не сомневался, что полученная информация будет представлять интерес.  К
тому же мне хотелось понять, зачем  и  почему  Ганелон  поступил  подобным
образом, ведь, что ни говори, сейчас он стал моим соратником. А  несколько
лишних минут головой вниз не могут причинить пареньку особого вреда...
     Когда тело перестало раскачиваться, Ганелон  подтолкнул  его  острием
шпаги. На груди появилось очередное красное пятно, а паренек закричал.  Он
был очень молод. Ганелон вытянул шпагу, держа ее в  нескольких  дюймах  от
горла  своей  жертвы,  отдернул  клинок  в  самый   последний   момент   и
ухмыльнулся, когда мальчишка извернулся, как уж, и взмолился.
     - Пожалуйста, не надо!
     - Говори! - сурово приказал Ганелон. - Говори, что было дальше!
     - Я все сказал! Я больше ничего не знаю!
     - Почему?
     - Они промчались мимо!
     - И ты не поскакал вслед?
     - У меня не было коня.
     - Почему ты не пошел пешком?
     - Меня контузило!
     - Контузило! Ты просто дезертировал. Ты - трус!
     - Нет! - вскричал паренек.
     Ганелон вновь поднес шпагу к его горлу  и  вновь  отдернул  клинок  в
самый последний момент.
     - Да! - завопил мальчишка. - Я струсил!
     - И удрал?
     - Да! Я побежал в другую сторону и спрятался в лесу!
     - И ты не знаешь, чем все закончилось?
     - Нет!
     - Ты лжешь!
     Ганелон поднял шпагу.
     - Я клянусь! - вскричал паренек. - Пожалуйста...
     Я решил вмешаться и сделал шаг вперед.
     - Ганелон, - сказал я.
     Он взглянул на меня, ухмыльнулся и опустил шпагу. Мальчишка посмотрел
на меня умоляющими глазами.
     - Кто он такой? - спросил я.
     - Ха! - ответил Ганелон и ударил свою жертву шпагой плашмя по  весьма
интимному месту, с удовлетворением слушая очередной вопль. - Вор, дезертир
и врет презабавно!
     - Что ж, отвяжи его. Я тоже хочу послушать.
     Ганелон повернулся, взмахнул шпагой и одним ударом перерубил веревку.
Мальчишка упал на землю и принялся рыдать.
     - Я поймал его, когда он воровал еду  из  седельных  сумок,  и  решил
допросить, чтобы узнать, где мы с вами  находимся,  -  сказал  Ганелон.  -
оказывается он  прямехонько  из  Авалона.  Бежал  оттуда  так,  что  пятки
сверкали.
     - Почему?
     - Его взяли в солдаты. Два дня назад, во время битвы,  он  струсил  и
дезертировал.
     Мальчишка попробовал было  возразить,  и  Ганелон  ткнул  его  носком
сапога.
     - Молчать! Сейчас говорю я, и говорю то, что ты сам мне рассказал!
     Бывший солдат отполз  в  сторону,  как  краб,  и  посмотрел  на  меня
расширенными от ужаса глазами.
     - Что за битва? - спросил я. - Кто с кем сражался?
     Ганелон угрюмо улыбнулся.
     - Вы услышите историю, вам знакомую. Авалон бросил все  свои  силы  в
бой с армией сверхъестественных  существ,  которые  долгие  годы  разоряли
страну.
     - Вот как? - я посмотрел на мальчишку, и  он  опустил  голову,  но  я
успел заметить, что лицо его исказилось от страха.
     - ...Женщины, - говорил Ганелон. - Прекрасные и  неприступные  фурии.
Вооруженные до зубов и одетые в доспехи. С длинными  светлыми  волосами  и
леденящим взором. Верхом на белых огнедышащих скакунах,  которые  питаются
человеческой плотью, они выезжают из пещер, образовавшихся  несколько  лет
назад после землетрясения. Совершая набеги по  ночам,  они  берут  в  плен
молодых мужчин и убивают всех остальных. Уж больно эта картина  напоминает
мне Черный Круг и его хранителей.
     - Но после смерти рогатого многие хранители остались живы, - возразил
я. - И ни один из них не показался мне лишенным души. Скорее я бы  сказал,
что они частично потеряли память. Мне непонятно только, почему авалонцы не
завалили камнями все выходы из пещер.
     -  Они  пытались  это  сделать,  но  безуспешно.  Завалы  таинственно
исчезали, а женщин становилось все больше и больше.
     Я посмотрел на паренька, и он кивнул в знак согласия. Лицо  его  было
пепельно-серым.
     - Отряды генерала, которого здесь называют протектором,  -  продолжал
Ганелон, - все чаще вступали в бой с этими ведьмами, а сам он провел  ночь
с  их  предводительницей,  Линтрой,  то  ли  развлекаясь,  то  ли  пытаясь
заключить перемирие. Однако все осталось  по-прежнему.  После  их  встречи
набеги возобновились, и тогда протектор решил  атаковать  всеми  силами  в
надежде раз и навсегда избавить страну  от  нечисти.  А  этот,  -  Ганелон
указал на парнишку острием шпаги, - удрал с  поля  боя,  и  теперь  мы  не
знаем, чем закончилось сражение.
     - Это правда? - спросил я дезертира, который смотрел  на  шпагу,  как
зачарованный. Вздрогнув, он на мгновение  встретился  со  мной  глазами  и
медленно кивнул.
     - Интересно, - сказал я, обращаясь к Ганелону. - Похоже,  перед  ними
стоит задача, которую мы совсем недавно решили. Жаль, конечно,  что  исход
битвы не известен.
     Ганелон вздохнул и сжал эфес шпаги.
     - Ничего не поделаешь. А с дезертиром пора кончать. Он  действительно
больше ничего не знает.
     - Постой, постой.  Насколько  я  понял,  он  пытался  украсть  у  нас
какую-то еду?
     - Да.
     - Развяжи ему руки. Мы его накормим.
     - Но ведь он - вор.
     - Не ты ли говорил  мне  когда-то,  что  ты  убил  человека  за  пару
башмаков?
     - Конечно! Но здесь нельзя сравнивать.
     - Почему?
     - Мне это удалось.
     Я расхохотался. Смех помог мне снять нервное напряжение, но  я  никак
не  мог  остановиться.  Сначала  Ганелон  насупился,  потом  на  лице  его
появилось изумленное выражение, в конце концов он тоже рассмеялся.
     Мальчишка смотрел на нас как на сумасшедших.
     - Ох ты! - всхлипнул Ганелон, вытирая выступившие от смеха слезы.  Он
схватил паренька за шиворот повернул спиной и  одним  движением  перерезал
стягивающие его руки веревки. - Пойдем, сосунок. Я тебя накормлю.
     Мы подошли к седельным сумкам. Мальчишка, ковыляя, шел  сзади.  Он  с
жадностью накинулся на еду  и  громко  зачавкал,  не  отрывая  взгляда  он
Ганелона. Я задумался. В стране, где  бушевала  война,  мне  будет  трудно
добиться желаемого. К тому же меня одолели былые  страхи  и  сомнения  при
мысли о том, что отражениям грозит смертельная опасность.
     Я помог Ганелону разжечь небольшой костер.
     - Что будем делать? - спросил он.
     У меня не было выхода. Битвы кипят на всех отражениях, где существует
Авалон. На то они и отражения. А необходимый мне  порошок  я  мог  достать
только в Авалоне. Пускаясь в путь, я преследовал определенную цель, и если
на моем пути  мне  все  время  встречались  силы  хаоса,  значит,  от  них
зависело, сумею ли я достичь этой цели. Таковы были правила игры, и  я  не
мог жаловаться, потому что сам их придумал.
     - Пойдем в Авалон, - ответил я. - И пусть мое желание исполнится!
     Паренек испугано вскрикнул и - возможно,  испытывая  ко  мне  чувство
признательности за то, что я не позволил Ганелону наделать в  нем  дыр,  -
предупредил:
     - Не ходите в Авалон, сэр! Ваше желание  не  может  исполниться!  Вас
убьют!
     Я улыбнулся и кивнул, а Ганелон, ухмыляясь, небрежно произнес:
     - Давайте прихватим его  с  собой!  Пусть  предстанет  перед  военным
трибуналом за дезертирство!
     Он еще не успел договорить, а паренек уже  улепетывал  со  всех  ног.
Продолжая ухмыляться, Ганелон выхватил из-за пояса кинжал и отвел руку для
броска. Я ударил его по плечу, и кинжал вонзился в землю.  Паренек  исчез,
будто его ветром сдуло, а Ганелон расхохотался.
     - Напрасно вы мне помешали, - сказал он, подбирая кинжал.
     - Пусть живет.
     - Если он вернется сегодня ночью и перережет нам глотки, вы  даже  не
успеете пожалеть о своем решении.
     - Не спорю. Но он не вернется, и ты это прекрасно знаешь.
     Ганелон пожал плечами, отрезал большой кусок мяса и начал разогревать
его над костром.
     - По крайней мере война научила его показывать врагу пятки. Вы правы,
мы можем спать спокойно.
     Он принялся за еду, и я последовал его примеру.
     Глубокой ночью я проснулся и долго  лежал,  глядя  на  звезды  сквозь
завесу листьев. Я думал о мальчишке-дезертире, и  у  меня  возникло  такое
чувство, что наша с ним встреча - плохое предзнаменование. Я долго не  мог
уснуть.
     Наутро мы закидали костер землей и отправились в путь. К  полудню  мы
очутились в горах, а на следующий день  спустились  с  них  и  поехали  по
дороге, на которой  виднелись  свежие  следы  кавалеристов  и  пехотинцев.
Однако мы никого не встретили.
     На другой день мы увидели несколько ферм и коттеджей, разбросанных  в
небольшой долине, но решили не останавливаться. Я не хотел  быстро  менять
отражения, как в той  "Демонической"  скачке,  когда  изгнал  Ганелона  из
страны. Мне нужно было время, чтобы все обдумать,  и  наш  маршрут  вполне
меня устраивал. Но сейчас до Авалона было рукой подать. К полудню третьего
дня над нами раскинулось небо Эмбера, и я  молча  любовался  им,  проезжая
лес, похожий на Арденский. Правда, в нем не звучал рог Джулиана,  не  было
Моргенштерна и гончих, которые гонялись за мной и Рэндомом  несколько  лет
назад. Слышались лишь птичьи голоса в ветвях огромных дуплистых  деревьев,
беличьи разговоры, тявканье лисиц и журчание воды в ручейке. Повсюду цвели
белые, голубые и розовые цветы.
     В воздухе веяло прохладой, и я совсем было настроился  на  лирический
лад, когда увидел за поворотом дороги  свежевырытые  могилы.  Чуть  дальше
чернели следы пепелищ, и дорога заканчивалась, уступая  место  изломанному
кустарнику, сквозь который, видимо, прошло большое войско.  Я  отвернулся,
проезжая мимо трупа лошади с вывалившимися внутренностями. Пахло дымом.
     Вскоре пейзаж вновь стал  мирным,  но  небо  Эмбера  больше  меня  не
радовало.
     К вечеру лес значительно поредел,  и  Ганелон  заметил  далекие  огни
костров к юго-востоку от Авалона. Мы свернули на первую боковую  тропинку,
ведущую в этом направлении, и пришпорили коней.
     - Может, это стоит лагерем армия протектора? - спросил Ганелон.
     - Или того, кто разбил его наголову, - ответил я.
     Он покачал головой, и рука его невольно потянулась к эфесу шпаги.
     Поздно вечером мы  сделали  привал  у  тонкого  прозрачного  ручейка,
стекавшего с гор. Я выкупался, постриг бороду и тщательно почистил одежду.
Наше путешествие подходило к  концу,  и  мне  хотелось  хорошо  выглядеть.
Ганелон долго на меня  смотрел,  а  потом  тоже  привел  себя  в  порядок:
ополоснул лицо и громко высморкался.
     По небу плыла ясная полная луна, и неожиданно я понял,  что  не  вижу
перед глазами привычной дымки. На секунду у меня перехватило дыхание, и  я
начал вглядываться в ранние звезды, края белых  облаков,  вершины  далеких
гор. Потом вновь перевел взгляд на луну. Она оставалась такой же  ясной  и
сверкающей. Зрение вернулось ко мне полностью!
     Услыхав мой смех, Ганелон вздрогнул, но не спросил, почему я смеюсь.
     С трудом сдерживаясь, чтобы  не  запеть,  я  вскочил  в  седло.  Тени
удлинились, крупные звезды одна  за  другой  загорались  на  небосводе.  Я
вдохнул полную грудь ночи, задержал дыхание, выдохнул. Я снова  был  самим
собой.
     Ганелон поравнялся со мной и тихо спросил:
     - Как вы думаете, они выставили часовых?
     - Безусловно.
     - И я так думаю. Может, свернем в лес?
     - Нет. Зачем вызывать лишние подозрения? Если нас проводят  в  лагерь
под конвоем, меня это не волнует. Мы - путешественники.
     - Они захотят выяснить, с какой целью мы путешествуем.
     - Хотим наняться на службу. Мы - вольнонаемные солдаты, узнавшие, что
в этом государстве идет война.
     - Правдоподобно. Остается  надеяться,  что  им  не  придет  в  голову
отправить нас на тот свет, не допросив.
     Я вслушивался в стук копыт наших лошадей.  Тропинка,  по  которой  мы
ехали, была извилистой, лес поредел. Преодолев  подъем,  мы  очутились  на
вершине небольшого холма. Лагерь был виден как на ладони.  Повсюду  горели
костры, стояли палатки, сидели и ходили люди, человек двести, насколько  я
мог судить. Неподалеку пасся табун лошадей.
     Ганелон вздохнул.
     - По крайней мере они похожи на обычных людей.
     - Да.
     - Значит, за нами наблюдают в эту самую минуту. Здесь слишком хороший
наблюдательный пункт, чтобы не выставить часовых.
     - Да.
     Позади нас послышался какой-то шум, и резкий голос произнес:
     - Не двигайтесь!
     Я медленно повернул  голову  и  увидел  четырех  солдат.  Двоих  -  с
арбалетами, двоих - со шпагами наголо. Один из них сделал шаг вперед.
     - Сойдите с лошадей! С правой стороны! И никаких резких движений!
     Мы спешились и встали поодаль друг  от  друга,  чуть  отведя  руки  в
стороны.
     - Кто вы? Откуда? - спросил он.
     - Наемники из Лорен, - ответил я. - Мы слышали, что  в  Авалоне  идет
война, и ищем человека,  который  взял  бы  нас  на  службу.  Мы  ехали  в
лагерь... Надеюсь, это ваш лагерь?
     - А если я отвечу: "Нет, мы собираемся на него напасть"?
     Я пожал плечами.
     - В таком случае я спрошу, не хотите ли вы нанять еще двух солдат.
     Он сплюнул.
     - Протектор не нуждается в таких, как вы. Где находится Лорен?
     - На востоке.
     - Не встречались ли вам по пути... Какие-нибудь препятствия?
     - Что вы имеете в виду?
     - Ничего, - чуть помедлив, ответил он. - Сдайте