л не полагаться на него.
     И все же я учитывал и другие его функции, прикидывая свою способность
управлять им без контакта.
     Бранд почти завершил Великую Кривую.
     Я дотянулся с какого-то уровня своего существа я вступил в контакт  с
Камнем. Налагая на него свою волю, я призвал бурю типа  красного  торнадо,
уничтожившую Яго. Я не знал, смогу ли я управлять этим конкретным явлением
в этом конкретном месте, но, тем  не  менее,  призвал  его  и  направил  к
Бранду.  Сразу  ничего  не  случилось,  хотя  я  чувствовал,  что   Камень
функционирует, чтобы чего-то  достичь.  Бранд  дошел  до  конца,  приложил
последние усилия и вышел из Великой Кривой.
     Я был прямо там позади него.
     Он тоже знал это каким-то образом.
     Меч его был выхвачен в тот же миг, как исчезло  давление.  Он  прошел
пару футов быстрей, чем по моему мнению, он мог бы,  поставил  левую  ногу
вперед, повернул тело и встретил мой взор сквозь линии наших клинков.
     - Провалиться мне, если ты все-таки не сошел с ума,  -  заявил  он  и
коснулся острия моего меча своим собственным. - Ты  никогда  бы  не  попал
сюда так быстро, если бы не эта сволочь на коне.
     - Очень милая манера говорить о нашей сестричке.
     Я сделал выпад и наблюдал, как он движется, парируя мой удар.
     Мы оба были ограничены  в  том  смысле,  что  никто  из  нас  не  мог
нападать, не покидая Лабиринта. Я был еще более ограничен нежеланием  пока
устраивать ему кровопускание.  Я  сделал  ложный  выпад,  и  он  отступил,
скользя левой ногой по узору позади него. Затем он  оттянул  правую  ногу,
топнул ею и попытался  без  предисловий  рубануть  меня  по  голове.  Черт
побери!  Я  парировал  удар,  а  затем  сделал   ответный   выпад,   чисто
рефлекторно. Я не хотел попасть в него, но острие Грейсвандира  прочертило
ему дугу под грудью. Я услышал гудение в воздухе над нами.  Однако,  я  не
мог себе позволить оторвать взгляд от Бранда. Он  взглянул  вниз  и  снова
немного отступил. Это было хорошо. Теперь там, куда попал в него мой  меч,
его рубашку украшала красная линия. Пока что материал,  кажется,  поглощал
кровь. Я притоптывал, делал финты, выпады,  парировал,  встречал  ответные
удары, прыгал и отскакивал - все, что я мог придумать, чтобы заставить его
отступить.
     Я имел над  ним  психологическое  преимущество  в  том,  что  обладал
большей досягаемостью, и мы оба знали, что я мог применить больше  приемов
и сделать это быстрей. Бранд приближался к темному участку.
     Еще лишь несколько шагов... Я услышал звук  вроде  боя  единственного
колокола, за которым последовал громкий рев.  На  нас  вдруг  упала  тень,
словно туча только что закрыла солнце.
     Бранд поднял взгляд. Думаю, я в этот момент мог бы добраться до него,
но он был все еще в паре футов от заданного района.
     Бранд опустил глаза и опалил меня взглядом:
     - Черт тебя побери, Корвин! Это же твоя работа, так ведь? -  закричал
он.
     Затем  он  кинулся  в  атаку,  отбросив  всякую  имевшуюся   у   него
осторожность.
     К несчастью, я был в плохом положении, так как оттеснил его,  готовый
давить на него весь остальной путь назад.
     Я был открыт и не имел должного равновесия. Даже  парируя,  я  понял,
что этого будет недостаточно, и, вывернувшись, упал назад.
     Я старался сохранить ноги на месте, когда свалился. Я приземлился  на
правый локоть и левую ладонь.
     Я выругался, так  как  боль  была  чересчур  сильной,  и  мой  локоть
скользнул вбок, свалив меня на правое плечо.
     Но выпад Бранда не попал в меня и внутри голубого нимба мои ноги  все
еще касались линии. Я был вне досягаемости Бранда, хотя  он  все  еще  мог
подрубить мне сухожилия.
     Я поднял перед собой правую руку, все еще  сжимавшую  Грейсвандир,  и
начал садиться. Когда я сел, то увидел, что красная  формация,  желтая  по
краям,  вращалась  теперь  прямо  над  Брандом,  потрескивая   искрами   и
небольшими молниями. Рев ее теперь сменялся воем.
     Бранд взял свой меч за эфес и поднял его над плечом, нацелив  в  моем
направлении. Я знал, что не смогу парировать его, не смогу и увернуться от
него.
     Я мысленно потянулся к Камню и к формации в небе.
     Возникла яркая вспышка, словно мизинец молнии, протянувшийся  вниз  и
коснувшийся его клинка.
     Оружие выпало из его руки, а рука метнулась ко рту.  Левой  рукой  он
стиснул  Камень  Правосудия,  словно  поняв,  что  я  делал,   и   пытаясь
аннулировать это, закрыв Камень. Дуя на пальцы, он посмотрел вверх.
     Весь  гнев  отхлынул  с  его  лица,  замененный  выражением   страха,
граничившего с ужасом. Конус начал опускаться.
     Тогда, повернувшись, он шагнул на зачерненный участок  лицом  на  юг,
поднял обе руки и выкрикнул чего-то, чего я не расслышал из-за воя.
     Конус упал на него,  но  он,  казалось,  стал  двухмерным,  когда  он
приблизился.
     Его силуэт заколебался, он начал  уменьшаться,  но  это  казалось  не
столько функцией настоящего  размера,  сколько  эффектом  увеличивающегося
расстояния. Он съеживался и съеживался, и пропал лишь за миг до того,  как
конус лизнул по занимаемому им месту. Вместе с ним пропал  и  Камень,  так
что я остался без способа управлять штукой надо мной. Я не знал, лучше  ли
будет не подниматься, или восстановить  нормальную  позу  в  Лабиринте.  Я
решил этот вопрос в пользу последнего, потому  что  этот  вихрь,  кажется,
налетал на все, нарушавшее нормальную  последовательность.  Я  вернулся  в
сидячее положение и подобрался к линии. Затем я нагнулся  вперед.  К  тому
времени конус начал подниматься. По мере того, как он отступал,  громкость
воя  снижалась.  Голубые  огни  вокруг  моих  ног  полностью  исчезли.   Я
повернулся и взглянул на Фиону.
     Она жестом предложила мне подниматься и идти дальше.
     Я медленно поднялся, видя, что, когда я  двигался,  вихрь  надо  мной
продолжал расходиться. Вступая на участок, где так недано стоял  Бранд,  я
вновь использовал Грейсвандир в качестве проводника. Перекрученные остатки
меча Бранда лежали неподалеку от противоположного края темного участка.
     Я мысленно пожелал, чтобы существовал какой-нибудь  легкий  выход  из
Лабиринта. Сейчас казалось бессмысленным завершать его. Но коль  скоро  ты
ступил на него, пути назад не было.
     Я крайне  косо  смотрел  на  попытку  испробовать  выход  по  темному
участку, так что я направился к Великой Кривой. В какое  место,  гадал  я,
перенесся Бранд?
     Если бы я знал, то  мог  бы  скомандовать  Лабиринту  отправить  меня
следом за ним, коль скоро доберусь до  центра.  Наверное,  Фиона  об  этом
догадывалась. И все же он, вероятно, отправился туда, где у  него  имелись
союзники. Было бы бессмысленным  делом  преследовать  его  в  одиночку.  Я
утешил себя, что, по крайней мере, я помешал настройке его на Камень.
     Затем я вступил на Великую Кривую. Вокруг меня взметнулись искры.



                                    12

     После полудня склоняющееся к западу солнце сияет прямо на скалы слева
от меня, храня длинные тени для тех, кто справа. Оно просачивается  сквозь
листву вокруг моей гробницы, оно  до  некоторой  степени  противодействует
холодным ветрам Колвира.
     Я отпустил руку Рэндома и повернулся рассмотреть человека,  сидевшего
на скамейке рядом с мавзолеем.
     У него было лицо юноши с пробитой Карты, надо ртом пролегали складки,
общая усталость в выражениях глаз и в положении челюстей, не отраженные на
Карте.
     Поэтому я узнал его раньше, чем Рэндом представил:
     - Это мой сын Мартин.
     Мартин приподнялся, когда я приблизился к нему, крепко пожал мне руку
и произнес:
     - Дядя Корвин.
     Выражение его лица лишь слегка изменилось, когда  он  промолвил  это,
окинув меня выразительным взглядом.
     Он был на  несколько  дюймов  выше  Рэндома,  но  такого  же  легкого
телосложения. Подбородок и скулы у него  общего  для  них  раскроя,  да  и
волосы были похожи.
     Я улыбнулся:
     - Ты долго отсутствовал, так же, как и я.
     Мартин кивнул.
     - Но я никогда по-настоящему и не бывал в Эмбере, - уточнил он.  -  Я
вырос в Рембе, и в других местах.
     - Тогда позволь мне поздравить тебя, мой племянник,  с  приездом.  Ты
явился в интересное время. Рэндом, должно быть, рассказал тебе об этом.
     - Да. Вот поэтому я попросил встретиться с тобой скорее тут, чем там.
     Я взглянул на Рэндома.
     - Последний дядя, с кем он встречался, был Бранд, - пояснил он.
     - И встретились они при очень скверных обстоятельствах. Можешь ли  ты
его винить?
     - Едва ли. Я сам недавно столкнулся с ним. Не могу сказать, чтобы это
была самая приятная встреча.
     - Столкнулся с ним? - переспросил Рэндом. - Что-то я не понимаю тебя.
     - Он покинул Эмбер и при нем Камень Правосудия. Если бы я раньше знал
то, что знаю теперь, он бы до сих пор сидел в башне. Бранд очень опасен.
     Рэндом кивнул:
     - Знаю. Мартин подтвердил все наши  подозрения  насчет  покушения  на
убийство - и это сделал Бранд. Но что там насчет Камня?
     - Он успел вперед меня к месту, где я оставил его на Отражении Земля.
Он должен был пройти с ним Лабиринт и спроецировать себя через него, чтобы
настроить его для своих целей. Я только что помешал  ему  сделать  это  на
первозданном Лабиринте в настоящем Эмбере. Однако, он сбежал. Я был  сразу
за горой с Жераром, отправлял отряд стражи в то место через  Фиону,  чтобы
не дать ему вернуться и попробовать снова. Наш собственный Лабиринт и тот,
что в Рембе, тоже тщательно охраняется.
     - Зачем ему  хочется  так  сильно  настроить  Камень?  Чтобы  он  мог
устроить несколько гроз? Черт возьми! Он может прогуляться по Отражениям и
устроить какую захочет погоду.
     -  Личность,  настроенная  на  Камень,  может  использовать  его  для
стирания Лабиринта.
     - О?! И что тогда произойдет?
     - Миру, который мы знаем, придет конец.
     - О! - воскликнул Рэндом. Но затем спросил:
     - Откуда ты знаешь, Корвин, черт возьми?!
     - Это длинная история, а у меня  нет  времени,  но  я  узнал  это  от
Дворкина, и я верю многому из того, что он рассказал.
     - Он все еще тут?
     - Давай о нем позже.
     - Ладно. Но Бранд, должно быть,  сошел  с  ума,  чтобы  делать  нечто
подобное.
     Я кивнул:
     - Я считаю, что он думает, что сможет потом создать новый Лабиринт  и
перестроить вселенную с собой в качестве главного управляющего.
     - А это можно сделать?
     - Теоретически, да. Но даже у Дворкина  есть  определенные  сомнения,
что этот подвиг можно эффективно  повторить  сейчас.  Комбинация  факторов
была уникальной. Я считаю, что Бранд  в  какой-то  степени  сошел  с  ума.
Оглядываясь на прошедшие  годы,  вспоминая  перемены  его  характера,  его
перепады настроений, кажется, что тут было  что-то  от  шизоидной  картины
заболевания. Я не знаю, толкнула ли его за  грань  заключенная  с  врагами
сделка или нет. Это, по большому счету, не имеет  значения.  Я  желал  бы,
чтобы он оставался в  башне  и  желал  бы,  чтобы  Жерар  оказался  худшим
лекарем.
     - Ты знаешь, кто ударил его?
     - Фиона. Ты можешь узнать подробности у нее.
     Рэндом прислонился к моему мавзолею и покачал головой.
     - Бранд, - произнес он. - Любой из нас мог убить его в былые времена.
Но как только он достаточно взбесит тебя,  он  меняется.  Через  некоторое
время ты уже думаешь, что он, в конце концов, не такой уж  плохой  парень.
Очень  жаль,  что  он  не  толкнул  одного  из  нас  немного  посильней  в
неподходящее время.
     - Я так вас понял, что он теперь  вполне  законная  дичь?  -  спросил
Мартин.
     Я посмотрел на него.
     Мускулы его челюстей сжались, а глаза сузились.
     На мгновение все наши лица промелькнули по  его  лицу,  словно  тасуя
семейные Карты.
     Весь наш эгоизм,  ненависть,  зависть,  гордость  и  злоупотребления,
казалось, пролетели в этот миг - а ведь  даже  ноги  его  еще  не  было  в
Эмбере.
     Внутри у меня что-то оборвалось, и я схватил его за плечи:
     - У тебя есть веские причины ненавидеть его. И ответ на  твой  вопрос
будет: "Да". Охотничий сезон открыт. Я  не  вижу  никакого  иного  способа
иметь с ним дело, кроме как уничтожить его. Я сам ненавидел его все время,
покуда он оставался абстракцией. Но теперь - другое дело.  Да,  он  должен
быть убит. Но не давай этой ненависти быть твоим крещением по вступлению в
наше общество. Ее и так было слишком много среди нас.  Я  смотрю  на  твое
лицо и не знаю... Мне очень жаль, Мартин. Прямо сейчас происходит  слишком
многое. Ты молод. Я видел всякого больше тебя.  Кое-какие  вещи  беспокоят
меня по-иному, чем тебя. Вот и все, что я хотел сказать.
     Я отпустил его и отступил.
     - Расскажи мне о себе, - попросил я.
     - Я долгое время боялся Эмбера, - начал Мартин, - и полагаю, что  все
еще побаиваюсь. Всегда с тез пор, как он напал на меня, я гадал, не  может
ли Бранд снова настичь меня. Много лет я оглядывался через плечо и  боялся
всех вас. Я говорил Рэндому - отцу - что нее хотел бы встречаться со всеми
вами сразу, и он предложил, чтобы сперва я повидался с тобой. В  то  время
ни  он,  ни  я  не  сознавали,  что  ты  будешь  особенно   интересоваться
определенными известными мне вещами. Однако, после того, как я упомянул  о
них, отец сказал, что я должен как можно  скорее  увидеться  с  тобой.  Он
рассказал мне обо всем, что происходило. Видишь  ли,  я  кое-что  об  этом
знаю.
     - У меня было такое чувство, что ты можешь знать, когда не так  давно
выскочила определенная фамилия.
     - Теки? - догадался Рэндом.
     - Она самая.
     - Трудно решить, откуда начать, - начал Мартин.
     - Я знаю, что ты вырос в Рембе, прошел Лабиринт, а затем  использовал
свою власть над Отражениями, чтобы посетить Бенедикта в Авалоне.  Бенедикт
рассказал  тебе  еще  кое-что  об  Эмбере  и   Отражениях,   научил   тебя
пользоваться Картами,  тренировал  тебя  обращению  с  оружием.  Позже  ты
отправился гулять по Отражениям сам. И я знаю, что с тобой  сделал  Бранд.
Вот свод моих знаний о тебе.
     Мартин кивнул, уставясь отсутствующими глазами на запад.
     - Покинув Бенедикта, я много лет  путешествовал  по  Отражениям.  Это
были самые счастливые времена,  какие  я  знал.  Приключения,  тревоги,  я
повидал много нового. В глубине души я всегда знал, что в один  прекрасный
день, когда я поумнею, стану сильнее и опытнее, я  отправлюсь  в  Эмбер  и
встречусь с другими своими родственниками. А затем меня  поймал  Бранд.  Я
разбил лагерь на склоне невысокого  холма,  отдыхая  от  долгой  скачки  и
готовя закуску, на пути к моим друзьям Теки. Вот тут Бранд  и  вступил  со
мной в контакт. Я вызывал Бенедикта через его Карту, когда он  учил  меня,
как ими пользоваться, и в другие времена, когда я путешествовал.  Он  даже
иногда переправлял меня через нее так, чтобы я знал, на  что  это  похоже.
Ощущение было такое же, и я на миг  подумал,  что  это  Бенедикт  вызывает
меня. Но нет, это был Бранд, я узнал его по изображению в колоде. Он стоял
посередине того, что, казалось, было Лабиринтом. Мне стало любопытно. Я не
знал, как он связался со мной. Насколько я знал,  никакой  моей  Карты  не
было. Он поговорил с минуту - я забыл, что он сказал, а  когда  все  стало
твердым и четким, он  ударил  меня  кинжалом.  Я  тогда  оттолкнул  его  и
рванулся. Он каким-то образом удержал контакт. Мне  было  трудно  прервать
его, и когда я все-таки прервал, он попытался снова добраться до меня,  но
я сумел блокировать его. Бенедикт меня этому научил.  Он  снова  несколько
раз попробовал, но я продолжал блокировать.  Наконец,  он  прекратил  свои
попытки. Я был недалеко от Теки. Я сумел влезть на коня и добраться до  их
дома. Я думал, что мне предстоит умереть, потому  что  никогда  раньше  не
бывал так тяжело ранен. Но через некоторое время я  начал  выздоравливать.
Тогда я снова стал опасаться, что Бранд найдет меня  и  закончит  то,  что
начал.
     - Почему ты не вступил в контакт с Бенедиктом и не  рассказал  ему  о
своих страхах?
     - Я думал об  этом,  но  я  также  думал  о  возможности,  что  Бранд
посчитал, что он преуспел и я в самом деле умер. Я не  знал,  какого  рода
борьба за власть происходила в Эмбере, но  решил,  что  покушение  на  мою
жизнь было, вероятно, частью такой борьбы. Бенедикт  достаточно  рассказал
мне о семье, чтобы это было одним из первых объяснений,  пришедших  мне  в
голову. Поэтому я решил, что  мне,  наверное,  будет  лучше  оставаться  в
мертвых.  Я  покинул  Теки,  прежде  чем  полностью  оправился  и   поехал
затеряться в Отражениях. И  тогда  я  наткнулся  на  одну  странную  вещь,
которую я никогда раньше не встречал, но которая была  теперь  практически
повсеместно: почти во всех Отражениях,  через  которые  я  проходил,  была
существующая в той или иной форме черная дорога. Я этого не  понимал,  но,
поскольку, она была  единственным  встреченным  мной  явлением,  казалось,
пересекавшим сами Отражения, мое любопытство  было  возбуждено.  Я  твердо
решил последовать по ней и узнать о  ней  побольше.  Это  было  опасно.  Я
быстро  научился  не  наступать  на   нее.   Ночью   по   ней,   казалось,
путешествовали странные  фигуры.  Природные  твари,  забредавшие  на  нее,
заболевали и умирали. Так что я был осторожен. Я не подходил к ней  ближе,
чем было необходимо для того, чтобы держать ее в поле зрения.  Я  следовал
за ней через много мест. Я быстро узнал, что повсюду, где  она  проходила,
рядом были смерть, опустошение или беда. Я не знал, как это истолковать. Я
все еще был слаб от раны  и  допустил  ошибку,  перенапрягая  себя,  скача
слишком далеко и слишком быстро в дневное время. Тем  вечером  я  свалился
больным и пролежал, дрожа под одеялом, всю ночь и большую часть следующего
дня. В это время меня то схватывала, то отпускала лихорадка, поэтому я  не
знаю, когда  именно  появилась  она:  молодая,  хорошенькая  девушка.  Она
заботилась обо мне, пока я выздоравливал. Ее  звали  Дара.  Мы  без  конца
разговаривали. Это было очень приятно - иметь кого-то, с кем можно вот так
поговорить. Я, должно быть, рассказал ей всю историю моей жизни. Потом она
рассказала кое-что о своей жизни. Она не была жительницей местности, где я
свалился. Она заявила, что пришла туда через Отражения. Она еще  не  могла
проходить через них, как ходим мы, хотя чувствовала, что  может  научиться
делать это, так как она претендовала на происхождение от королевского дома
Эмбера через Бенедикта. Фактически, она очень сильно  хотела  узнать,  как
это делается. Тогда ее средством путешествия была сам черная  дорога.  Она
была не восприимчива к ее вредному воздействию, как она  говорила,  потому
что она также находилась в родстве с жившими на противоположном конце  ее,
при Дворе  Хаоса.  Она  хотела  научиться  нашим  средствам,  так  что  я,
насколько мог, посвятил ее  во  все,  что  знал  сам.  Я  рассказал  ей  о
Лабиринте, даже начертил ей его. Я показал ей свои Карты  -  Бенедикт  дал
мне Колоду - чтобы показать ей,  как  выглядят  другие  родственники.  Она
особенно заинтересовалась тобой.
     - Я начинаю понимать, - перебил его я. - Продолжай.
     - Она рассказала  мне,  что  Эмбер  в  разгаре  своего  разложения  и
самонадеянности расстроил своего рода метафизическое равновесие между  ним
самим и Двором Хаоса.  На  ее  народе  теперь  лежит  задача  восстановить
материю, опустошенную Эмбером. Их собственное место не Отражение Эмбера, а
сама по себе твердая реальность. В  то  же  время  все  задетые  Отражения
страдают из-за черной дороги. При своем тогдашнем  знании  Эмбера,  я  мог
только слушать. Сперва я принимал на веру все, что она говорила.  Бранд  -
для меня, разумеется, - подходил для меня к ее описанию зла в  Эмбере.  Но
когда я упомянул о нем, она сказала "нет". Там, откуда она спешила, он был
своего рода героем. Она не была уверена относительно частностей, но это ее