ыльно, ближайшую к нам стену сверху донизу  покрывали
ряды полок. На них стояли  книги,  письменные  принадлежности,  кристаллы,
лежали увеличительные стекла,  небольшие  горшочки  с  краской,  несколько
простых магических инструментов, микроскоп и телескоп. В центре комнаты на
возвышении стоял стол, а по обе стороны - скамьи.
     - Сколько тебе нужно времени, чтобы все подготовить? - спросила Ясра.
     - Пара минут, - сказал Мандор.
     - В таком случае, - сказала она, - я бы хотела сперва немного  придти
в себя. Вы, вероятно, тоже.
     - Хорошая мысль, - подтвердил я.
     - Действительно, - согласился Мандор.
     Она  увела  нас  -  не  слишком  далеко,  в  комнаты,  должно   быть,
предназначенные для гостей, и оставила там, с мылом, полотенцами и  водой.
Мы уговорились снова собраться в узкой комнате через полчаса.
     - Как ты думаешь, она замышляет какую-нибудь пакость?  -  спросил  я,
стягивая рубашку.
     - Нет, - ответил Мандор. - Мне нравится льстить себе, думая, что  эту
трапезу она не  захочет  пропустить.  По-моему,  она  не  упустит  и  шанс
показаться нам во всей красе, поскольку до сих пор ей не вполне удавалось.
А сплетни, секреты... - Он покачал головой. - Может быть, ты совершенно не
мог доверять ей раньше и, возможно, никогда не будешь снова  ей  доверять.
Но, насколько я могу судить, эта трапеза станет передышкой.
     - Ловлю тебя на слове, - сказал я, облившись водой и намылившись.
     Мандор криво  улыбнулся,  потом  наколдовал  штопор  и,  прежде,  чем
заняться со бой, откупорил бутылки, чтобы "дать им  чуток  подышать".  Его
суждениям я доверял, но, случись мне сразиться с демоном или  увертываться
от падающей стены, я отдам предпочтение Знаку Логруса.
     Никакие демоны не объявились, никакие стены не обрушились.  Вслед  за
Мандором я вошел в столовую и  наблюдал,  как  он  несколькими  словами  и
жестами преображает ее.
     Стол на возвышении и скамьи сменились круглым  столом  и  удобными  с
виду  стульями  -  стульями,  расположенными  так,  что  с  любого   места
открывался красивый вид на горы. Ясра еще не появлялась, а  я  принес  две
бутылки вина - те, дыхание которых Мандор счел самым  привлекательным.  Не
успел я их поставить, как Мандор наколдовал вышитую скатерть с салфетками,
тонкий китайский фарфор, который выглядел так, будто  его  расписал  Миро;
серебряные столовые приборы прекрасной работы. Он ненадолго остановил свой
взгляд на накрытом столе, удалил серебро, заменив  его  набором  с  другим
рисунком. Вышагивая  по  комнате  и  разглядывая  сервировку  под  разными
углами, Мандор напевал. Только я двинулся вперед, чтобы поставить  бутылки
на стол, как он доставил низкую и  широкую  хрустальную  вазу,  в  которой
плавали цветы, и поместил ее в центр стола.  Когда  появились  хрустальные
кубки, я отступил на шаг.
     Бутылки громыхнули и он, похоже, в первый раз заметил меня.
     - О, поставь-ка их вон туда. Поставь их там, Мерлин, - сказал  он,  и
слева от меня на столе появился черный поднос.
     - Лучше проверим, как сохранилось вино до прихода этой леди, - сказал
он тогда, отливая часть рубиновой жидкости в два кубка.
     Мы попробовали, и он кивнул. Вино  было  лучше,  чем  у  Бейля.  Куда
лучше.
     - Все, как надо, - сказал я.
     Он обошел вокруг стола, подошел к окну и выглянул.  Я  пошел  следом.
Мне представилось, что где-то в этих горах сидит в своей пещере Давид.
     - Я чувствую себя чуть ли не виноватым, - сказал я, - что делаю такую
передышку. Столько всего, чем мне следовало бы...
     - Может, даже больше, чем ты подозреваешь, - ответил он.
     - Смотри на это не как на передышку, а как на экономию сил. А от этой
леди ты сможешь кое-что узнать.
     - Верно, - согласился я. - Хотелось бы знать, что именно.
     Мандор поиграл вином в  бокале  и,  пожав  плечами,  отпил  еще  один
глоток.
     - Она много знает. Вдруг она нечаянно выболтает что-нибудь? А  может,
от такого внимания к своей особе на нее найдет откровенность и она  станет
общительнее? Принимай вещи такими, как они есть.
     Я отпил глоток и из вредности мог бы сказать, что у  меня  зачесались
большие пальцы - к неприятностям. На самом же деле о том, что по наружному
коридору к нам приближается Ясра, меня предупредил Логрус.  Мандору  я  не
стал говорить об этом, поскольку был уверен, что это же почувствовал и он.
Я просто повернулся к дверям, и он присоединился ко мне.
     На ней было низко спущенное с одного  (левого)  плеча  белое  платье,
схваченное там алмазной булавкой, на голове - алмазная же тиара, которая в
ее светлых волосах словно бы испускала инфракрасные лучи. Ясра  улыбалась,
от нее хорошо пахло. Я почувствовал, что невольно выпрямляюсь, и  взглянул
на свои ногти - убедиться, что они чистые.
     Мандор, как всегда, отвесил более изысканный  поклон,  чем  я.  Я  же
почувствовал, что обязан сказать нечто приятное. Поэтому, подчеркнув  свои
слова взглядом, я заметил:
     - Ты весьма... элегантна.
     - Обедать с двумя принцами приходится нечасто, - ответила она.
     - Я - Герцог Западных Границ, - отозвался я, - а не принц.
     - Я имела в виду дом Савалла, - ответила она.
     - Недавно, - заметил Мандор, - вы были заняты тщательной  подготовкой
к выступлению.
     - Терпеть не могу нарушать протокол, - сказала Ясра.
     - В этих краях я редко пользуюсь своим Хаосским титулом,  -  объяснил
я.
     - Жаль, - сказала она мне. - По-моему, титул не просто... изысканный.
Ведь по порядку наследования ты чуть ли не тридцатый, правда?
     Я рассмеялся.
     - Даже такая сильная удаленность - преувеличение, - сказал я.
     - Нет, Мерль, она почти не ошиблась,  -  сказал  мне  Мандор.  -  Как
обычно, прибавь или убери несколько человек...
     - Как такое может быть?  -  спросил  я.  -  Последний  раз,  когда  я
смотрел...
     Он налил в кубок вина и предложил Ясре. Та с улыбкой приняла его. -
     Ты не смотрел давно, - сказал Мандор. - Были еще смерти.
     - Правда? Так много?
     - За Хаос, - сказала Ясра, поднимая кубок. - Да живет он долго.
     - За Хаос, - отозвался Мандор.
     - Хаос, - эхом повторил я за ним, мы сдвинули кубки и выпили.
     Неожиданно я ощутил целый букет восхитительных ароматов.
     Обернувшись, я увидел, что теперь стол уставлен блюдами с яствами.  В
тот же момент обернулась и Ясра, а Мандор шагнул  вперед  и  сделал  жест,
отчего стулья отодвинулись, чтобы принять нас.
     - Прошу садиться, и позвольте мне служить вам, - сказал он.
     Мы уселись, принялись за еду и оказалось, что "хорошо" -  это  не  то
слово. Прошло несколько минут, но кроме  похвальных  слов  в  адрес  супа,
ничего сказано не было. Не хотелось  первому  начинать  словесный  гамбит,
хотя мне  приходило  в  голову,  что  то  же  самое  могут  чувствовать  и
остальные.
     Наконец, Ясра прокашлялась, и мы оба посмотрели на нее. Меня  удивило
то, что она, кажется, вдруг слегка занервничала.
     - Ну, так как обстоят дела в Хаосе? - спросила она.
     - В данный момент, хаотически, - ответил Мандор, - кроме шуток. Он на
миг задумался, потом вздохнул и добавил: - Политика.
     Она медленно наклонила голову, словно прикидывая, не выспросить ли  у
него подробности, которые ему, похоже,  ничего  не  стоило  разгласить,  а
потом решила, что не надо. И повернулась ко мне.
     - К несчастью, пока я находилась в Амбре, у меня не было  возможности
посмотреть местные красоты, - сказала она.  -  Но  из  твоего  рассказа  я
поняла, что и там жизнь отчасти хаотична.
     Я кивнул.
     - Если ты имеешь в виду Далта, - сказал я, - то хорошо,  что  его  не
стало. Но серьезной угрозы он никогда не представлял  -  надоедал  только.
Кстати о Далте...
     - Не стоит, - перебила она, сладко улыбаясь. - На самом деле  у  меня
на уме совсем другое.
     Я улыбнулся в ответ.
     - Забыл. Вы от него не в восторге, - сказал я.
     - Не в этом дело, - ответила она.  -  Польза  есть  и  от  него.  Это
просто, - она вздохнула, - политика, - закончила она.
     Мандор рассмеялся, и мы подхватили. Скверно,  что  мне  не  пришло  в
голову использовать этот момент относительно Эмбера раньше. Сейчас слишком
поздно.
     - Не так давно я купил картину, - сказал я, -  ее  написала  леди  по
имени Полли  Джексон.  Такой  красный  шевроле  57  года.  Она  мне  очень
нравится. Сейчас хранится в Сан-Франциско. Ринальдо она тоже понравилась.
     Она кивнула, неотрывно глядя в окно.
     - Вы оба всегда застревали в какой-нибудь галерее, - сказала Ясра.  -
Да он и меня без конца таскал то в одну, то в другую.  Я  всегда  считала,
что у него хороший вкус. Не талант, нет, просто хороший вкус.
     - Что значит "не талант"?
     - Он - очень хороший рисовальщик, но его собственные картины  никогда
не были такими уж интересными.
     Эту тему я затронул по совершенно особой причине - но по другой. Меня
пленила эта прежде  неизвестная  мне  сторона  личности  Люка  и  я  решил
продолжит тему.
     - Картины? Я и понятия не имел, что он занимается живописью.
     - Он много раз пробовал, но никогда никому их  не  показывал.  Потому
что они недостаточно хороши.
     - Тогда откуда ты о них знаешь?
     - Я время от времени проверяю его комнату.
     - Когда его поблизости нет?
     - Конечно. Привилегия матери.
     Меня передернуло. Я  снова  подумал  о  сожженной  в  Кроличьей  Норе
женщине. Но высказывать свои чувства и портить плавно текущую беседу,  раз
уж заставил Ясру заговорить, я не собирался. И решил  вернуть  разговор  к
тому, что меня действительно интересовало.
     - А его встреча с Виктором Мелманом была как-то  с  этим  связана?  -
спросил я.
     Сощурившись, она испытующе взглянула на меня, потом кивнула  и  доела
суп.
     - Да, - сказала она, откладывая ложку в сторону. -  Он  взял  у  него
несколько уроков. Ему понравились какие-то картины Мелмана, и он  разыскал
его. Может, даже кое-что купил. Не знаю. Но как-то  он  упомянул  о  своих
работах, и Виктор попросил их посмотреть. Он  сказал  Ринальдо,  что,  ему
понравилось и еще, что, с его точки зрения, он  мог  бы  научить  Ринальдо
нескольким полезным вещам.
     Ясра подняла свой кубок, понюхала вино, отхлебнула  и  уставилась  на
горы.
     Я собрался было поторопить ее, надеясь, что она продолжит, и тут Ясра
принялась хохотать.
     Я ждал.
     - Вот засранец, - сказала она потом. - Но  талантливый.  Надо  отдать
ему должное...
     - Э-э... что ты имеешь в виду? - спросил я.
     - Время шло, и Виктор уклончиво и многословно  заговорил  о  развитии
собственной силы, словно играл полуявной  страстью.  Ему  хотелось,  чтобы
Ринальдо знал, что он - оккультист, который кое-чего  стоит  -  и  немало.
Потом он принялся намекать, что, может  быть,  хочет  передать  свою  силу
подходящему человеку.
     Она снова принялась смеяться. Я и сам  хихикнул,  подумав,  что  этот
дрессированный тюлень таким манером обращался к настоящему магу.
     - Все от того, что он понял, как Ринальдо богат - продолжала  она.  -
Конечно, Виктор в то время был,  как  всегда,  на  мели.  Но  Ринальдо  не
высказал никакого интереса и вскоре после этого просто  перестал  брать  у
Виктора уроки живописи - он чувствовал, что научился у  того  всему,  чему
можно было. Когда позже он рассказывал мне об этом, я все-таки поняла, что
этого человека можно отличным образом превратить в  свое  орудие.  Я  была
уверена, что такой субъект  сделает  все,  что  угодно,  лишь  бы  вкусить
подлинной власти.
     Я кивнул.
     - И тогда вы с Ринальдо принялись ходить к нему? Вертелись-вертелись,
задурили ему голову и выучили немногим настоящим приемам?
     - Достаточно настоящим, - сказала она, - хотя в основном его обучение
регулировала я. Ринальдо, как правило, бывал слишком занят -  готовился  к
экзаменам. У него средний балл всегда был повыше твоего, верно?
     - Как правило, у него были очень хорошие  отметки,  -  уступил  я.  -
Когда ты рассказываешь, как вы дали Мелману силу и превратили его  в  свое
орудие, я не могу не задуматься о причине. Вы натаскивали  его,  чтобы  он
убил меня - и весьма живописным способом.
     Она улыбнулась.
     - Да, - сказала она, - хотя, возможно, не так,  как  ты  подумал.  Он
знал  про  тебя  и   обучался,   чтобы   сыграть   свою   роль   в   твоем
жертвоприношении. Но в тот день, когда ты убил его - в тот день, когда  он
попробовал воспользоваться тем, чему научился  -  он  действовал  на  свой
страх и риск. Его предупреждали насчет подобных действий в одиночку, и  он
заплатил сполна. Он жаждал  обладать  всеми  силами,  которые  рассчитывал
получить в итоге, а не делить их с другими. Я же сказала - засранец.
     Мне хотелось казаться равнодушным, чтобы Ясра продолжала. Есть дальше
- как еще  можно  было  лучше  доказать  это?  Однако,  опустив  глаза,  я
обнаружил, что моя тарелка с супом исчезла. Я взял булочку,  разломил  ее,
собрался было намазать маслом -  и  тут  заметил,  что  моя  рука  дрожит.
Минутой позже я понял, что это от того, что мне хочется задушить ее.
     Поэтому я сделал глубокий вдох-выдох и  выпил  еще  вина.  Содержимое
появившейся передо  мной  тарелки  возбуждало  аппетит,  а  слабый  аромат
чеснока  и  иных  дразнящих  трав  велел  мне  сохранять  спокойствие.   Я
благодарно кивнул Мандору, то же сделала и Ясра.  Минутой  позже  я  мазал
булочку маслом.
     Откусив несколько кусков и прожевав их, я сказал:
     - Признаюсь, не понимаю. Ты сказала, Мелман должен был участвовать  в
моем ритуальном убийстве... только участвовать?
     Еще полминуты она продолжала есть, потом снова улыбнулась.
     - Случай оказался слишком подходящим, грех было пренебречь, - сказала
она  чуть  позже,  -  вы  с  Джулией  расстались,   она   заинтересовалась
оккультизмом. Я поняла, что надо свести их с Виктором, чтобы он обучил  ее
нескольким простым штучкам, обернув  себе  на  пользу  то,  как  она  была
несчастна из-за вашего разрыва, что надо  превратить  это  в  полнокровную
ненависть - такую сильную, чтобы, когда подойдет  время  жертвоприношения,
ей бы хотелось перерезать тебе горло.
     Я подавился чем-то, что при других обстоятельствах было бы потрясающе
вкусным.
     По правую руку от меня  появился  затуманенный  хрустальный  кубок  с
водой. Я поднял его и отпив, смыл все, что застряло  в  горле.  Потом  еще
глоток.
     - Ну, такая реакция в любом случае чего-нибудь да стоит,  -  заметила
Ясра. - Ты должен признать, что месть  имеет  особую  остроту,  если  твой
палач - тот, кого ты когда-то любил.
     Уголком глаза  я  заметил,  что  Мандор  кивает.  Мне  тоже  пришлось
согласиться, что она права.
     - Должен признать, это - хорошо продуманная  месть,  -  сказал  я.  -
Ринальдо тоже был в это посвящен?
     - Нет, к этому времени вы стали слишком  дружны.  Я  боялась  что  он
предупредит тебя.
     Пару минут я обдумывал это, потом спросил:
     - Что же пошло не так?
     - Единственное, что никогда бы не пришло мне в голову, - сказала она.
- У Джулии и вправду оказался талант. Несколько уроков у Виктора - и  все,
что он умел, у нее получалось лучше... кроме живописи.  Черт!  Может,  она
еще и рисует. Не знаю. Я сдала себе карту наугад - а она пошла сама.
     Меня передернуло. Я подумал о своем разговоре с ти'га в Арбор Хаус  в
те давние времена, когда им владела Винта Бейль.
     - Что, Джулия развила в себе те способности, что хотела?  -  спросила
меня ти'га. Я сказал, что не знаю. Я сказал, что она  ни  разу,  ничем  не
выдала этого... А вскоре припомнил нашу встречу на стоянке у супермаркета,
и собаку, которой она велела сесть и  которая,  быть  может,  уже  никогда
больше не шевельнется... Я вспомнил это, но...
     - И ты ни разу не заметил никаких  проявлений  ее  дара?  -  рискнула
Ясра.
     - Не сказал бы, - ответил я, начиная понимать,  почему  дела  обстоят
так, как есть. - Нет, не сказал бы.
     ...Например, тогда, в  Баскин-Роббинс,  когда  Джулия  изменила  вкус
мороженого, пока стаканчик приближался к губам. Или тогда, в  ливень,  она
оставалась сухой без зонтика...
     Ясра озадаченно нахмурилась и, не отрывая от меня глаз, прищурилась.
     - Не понимаю, - сказала она. - Если ты знал, ты мог  бы  сам  обучать
ее. Она любила тебя. Вы были бы грозной командой.
     Внутри у меня  все  сжалось.  Она  была  права  -  я  ПОДОЗРЕВАЛ,  я,
возможно, даже знал, но подавлял это в себе. Однажды я,  может  быть  даже
сам это спровоцировал - той прогулкой  в  отражениях,  энергетикой  своего
тела...
     - Это дело сложное, - сказал я, - и очень личное.
     - О, сердечные дела или очень просты, или совершенно непостижимы  для
меня, - сказала она. - Середины тут, кажется, нет.
     - Давай условимся, что они просты, - сказал я ей. - Когда  я  заметил
эти признаки, мы уже расходились,  и  у  меня  не  было  никакого  желания
пробуждать силу в бывшей любовнице, которой в один прекрасный  день  могло
бы взбрести в голову попрактиковаться на мне.
     - Вполне понятно, - сказала Ясра. - Вполне. А сколько в этом иронии!
     - В самом деле, - заметил Мандор, жестом вызывая новые блюда, которые
источая пар, появились перед нами. - Пока рассказ об интриге  и  оборотной
стороне души не завел вас далеко, мне хотелось бы,  чтобы  вы  попробовали
грудку перепела, вымоченного в "Мутон Ротшильд", с ложечкой дикого риса  и
побегами спаржи.
     Я понял, что, показав иной слой  реальности,  навел  ее  на  подобные
размышления, и вдобавок отвлек внимание от своей персоны - на самом деле я
не настолько доверял ей, чтобы  раскрыть  правду  о  себе.  По-моему,  это
говорило кое-что и о моей способности любить, и о способности доверять. Но
я все время чувствовал одно: есть еще что-то. Что-то сверх...
     - Восхитительно, - объявила Ясра.
     - Благодарю вас. - Он поднялся, обошел вокруг стола и сам наполнил ее
бокал, не воспользовавшись фокусом с левитацией.  Я  заметил,  что,  делая
это, пальцами левой руки он легонько погладил ее обнаженное  плечо.  Потом
он немного плеснул и в мой бокал - словно вдруг  вспомнив  и  обо  мне,  -
вернулся на свое место и уселся.
     - Да, великолепно, - заметил  я,  находчиво  продолжая  рассматривать
внутренность своего внезапно опустевшего темного бокала.
     С самого начала я что-то ощущал, что-то подозревал -  теперь  я  знал
это. Наша прогулка по отражениям была просто  самой  эффектной  из  целого
ряда мелких,  внезапных  проверок,  которые  я  иногда  устраивал  Джулии,
надеясь застать ее  врасплох,  надеясь  убедиться,  что  она...  кто?  Ну,
возможно, колдунья. Итак?
     Отодвинув свой прибор в сторону, я потер глаза. Я долго  скрывал  это
от самого себя, но сейчас оно было совсем рядом.
     - Что-нибудь случилось, Мерлин? - послышался вопрос Ясры.
     - Нет. Я просто понял, что немного устал, - сказал я.
     - Все отлично.
     Колдунья. Не просто  потенциальная  колдунья.  Сейчас  я  понял,  что
глубоко прятал в себе боязнь того, что за  покушениями  на  мою  жизнь  по
тридцатым апреля стояла она - а я подавлял в себе это и  продолжал  любить
ее. Почему? Потому ли, что знал, но мне было все равно? Потому ли, что она
была моя Нимью? Потому ли, что нежно  любил  своего  возможного  убийцу  и
прятал от самого  себя  доказательства?  Потому  ли,  что  не  просто  был
неразумно влюблен, но  меня  постоянно  преследовали  настойчивые  просьбы
умереть, они смеялись надо мной, и теперь в любой  момент  мне,  возможно,
придется до последнего противостоять им?
     - Со мной все будет о'кей, - сказал я. - Правда, ничего.
     Значило ли это, что, как говорится, я сам свой злейший враг? Надеюсь,
что нет. Времени излечиться у меня и вправду не было  -  не  тогда,  когда
жизнь моя зависит от стольких внешних факторов...
     - О чем задумался? - мило спросила Ясра.



                                    2

     - Как и ваши шутки, - ответил  я,  -  мысли