мышлениям:
   - Хочется надеяться, что Гирнот - орел этот, утащивший меня, - сообразит,
что система, которую он создает, обречена на  самоуничтожение.  Надеюсь,  он
уяснит,  что  власть  развращает  абсолютно:   алчность   быстро   вытесняет
преданность и полностью овладевает умами прежде послушных единомышленников.
   - И тем не менее для чего это он уволок тебя, кроме как чтоб сожрать?
   - Ему понадобился музыкант.
   - Ну и ну! Нет бы спросить у меня. Я  б  ему  враз  растолковал,  что  он
только время зря теряет. - Выдр хмыкнул. - Какая-то  дичь  несусветная,  вот
так.
   Если бы Мадж не спас Джон-Тому жизнь, то сейчас непременно полетел бы  за
борт.
   Они гребли на юг, и чем дальше оставался остров хищных птиц,  тем  больше
Джон-Том успокаивался. Определенно, у Гирнота и без него  хлопот  был  полон
клюв, и даже если бы он вдруг заинтересовался, куда делся его лейб-музыкант,
все равно ему уже не разобраться, в какую сторону тот подался.
   Дни бежали за днями, и Джон-Том  решил,  что  с  орлом  они  распрощались
навсегда.
   Однако окружающая среда не давала им расслабиться:  она  становилась  все
сложнее  и  неприятнее.   Очаровательная   тропическая   страна,   обещанная
Клотагорбом, угрожающе наваливалась на них. Над крошечным  плотиком  башнями
нависали деревья, чья мощная корневая система,  торчащая  из  воды  Рунипай,
настолько  преграждала  путь,  что  приходилось  менять  выбранный  курс   и
отклоняться то на восток, то на запад. Иногда корни выгибались  так  высоко,
что можно было проплывать прямо под ними. На стволах деревьев поменьше росли
трутовики и поганки.
   А когда удавалось  встретить  на  пути  клочок  суши,  то  он  оказывался
настолько заросшим кустами ежевики и терновника, что на нем не так-то просто
было найти местечко для ночлега. Однако Мадж на этом настаивал -  постоянные
вечерние концерты  из  жутких  визгов  и  стонов  вынуждали  его  под  любым
предлогом избегать ночевок на воде.
   Человек и выдр, прижавшись друг к другу,  устраивались  перед  костерком,
прежде чем ненадолго забыться  тревожным  сном.  Но,  несмотря  на  страшные
ночные шумы, из болотной грязи никто не вылезал  и  на  их  жизни  никто  не
покушался.
   Все время их окружали беспросветные промозглые сумерки - всеобъемлющие  и
всепоглощающие. Все было совсем не так, как расписывал Клотагорб.
   Густой туман, поднимавшийся над поверхностью воды, цеплялся за них день и
ночь. Когда шел дождь, а это случалось частенько, жара спадала, однако тогда
становилось почти невозможно определить направление движения. Это  вынуждало
их искать  пристанища  под  корнями  мощных  деревьев.  Пару  недель  спустя
Джон-Тому стало казаться, что по утрам у него на лице появляется не  щетина,
а плесень.
   Все здесь было либо осклизлым от мха, либо шершавым от древесных  грибов.
Сильная влажность грозила превратить их одежду в гнилые лохмотья.  Казалось,
она проникала даже в мозги, мешая соображать.
   Становилось все труднее ориентироваться  и  узнавать  самые  обыкновенные
вещи.
   Путешественники  вытащили  плот  на  песчаную   полоску   -   под   свод,
образованный  переплетенными  в   воздухе   корнями,   -   потеснив   всяких
пресноводных рачков и прочую живность, обитающую в этой влажной среде.
   Костер  судорожно  потрескивал,  язычки  пламени  отчаянно  боролись   за
выживание в перенасыщенной водой атмосфере. Ночь была темным-темна.
   Деревья  загораживали  тучи,  а  тучи  заволакивали  луну.   Единственным
источником света был мерцающий огонь костра.
   Джон-Том не совсем заснул, когда  что-то  насторожило  его  и  показалось
весьма странным.
   Он  поднялся,  хотя  очень  хотелось  спать  и  глаза  слипались.  Рядом,
завернувшись  в  тонкое  одеяло,  похрапывал  Мадж,  никак  не  реагируя  на
загадочный, все усиливающийся звук, разбудивший молодого человека.
   Чаропевец прислушивался довольно долго, прежде чем решил накинуть плащ  и
отправиться на берег. Звук  был  какой-то  неестественный,  на  одной  ноте,
похожий на капель. Юноша высунул руку, подставив ее  под  дождь,  но  быстро
убрал, будто ее ужалили,  потом  медленно  вытянул  опять.  Он  в  изумлении
уставился  на  руку,  не  понимая,  что  происходит,  и   покачал   головой.
Необъяснимое явление упорствовало. Стало быть, Джон-Том пока еще был в своем
уме.
   Вода капала на вытянутую  руку,  но  снизу  вверх.  Ощущение  нормального
дождя. Джон-Том убрал руку  и  лизнул  дождевую  каплю.  Едкий,  солоноватый
привкус. Он успокоился. Ясно: органы  чувств  функционируют,  как  положено.
Следовательно, нелады с осадками, а не с ним.
   Он стоял и смотрел на дождь до тех пор, пока окончательно  не  проснулся,
потом повернулся и пошел будить Маджа.
   - У-ф-ф!.. Что, кто, в чем дело? - Выдр моргал и щурился, глядя  на  него
снизу  вверх.  Физиономия  Джон-Тома,  должно   быть,   представляла   собой
малоприятное зрелище в свете едва мерцающего костра. - Что случилось, кореш?
Ах ты, какая темнотища! Все равно что мысли мирового судьи.
   - Так ведь ночь пока! Солнце еще не взошло.
   - Ничего себе! - вскинулся рассерженный Мадж.  -  Зачем  же  ты  разбудил
меня?
   - Дождь идет, Мадж.
   - Слышу. Ну и что?
   - Дождь идет не по правилам.
   - Как это - не по правилам? Ты что, спятил?
   - Мадж, дождь идет снизу вверх.
   - Ясно! Крыша поехала, - пробормотал выдр. - Горе ты мое луковое!
   Он выскользнул из-под одеяла и, полусонный, заковылял  к  краю  воды,  но
сначала вытянул наружу лапу.  Капли  дождя  запрыгали,  ударяясь  о  тыльную
сторону кисти, а сама ладонь осталась сухой.
   - С ума можно сойти, это точно!
   Джон-Том вытянул руку рядом с выдровой лапой.
   - Однако что же это такое, что это все значит?
   Феномен и впрямь завораживал. Юноша смотрел, как капли дождя, ударяясь  о
тыльную сторону ладони,  проскальзывали  между  пальцами  и  устремлялись  в
темное небо.
   - Это значит, что твой чудесник-кудесник не шутил, когда говорил нам, что
эта часть света - настоящие тропики! Думаю, здесь все так  насыщено  влагой,
что время от времени у земли возникает  потребность  возвратить  часть  воды
небесам. Если подумать хорошенько, не такая уж это нелепость.  Равновесие  в
природе, не так ли? Сверху - вниз, снизу - вверх:  есть  от  чего  прийти  в
изумление.
   - Это я и сам вижу. Однако что же все это значит?
   Мадж убрал лапу из-под  дождя-вверх-тормашками,  лизнул  мех  у  запястья
разок-другой, чтобы он высох, и отправился к своему временному лежбищу.
   - Это значит, что здесь очень влажное место, парень.
   Джон-Том еще немножко понаблюдал  за  дождем-шиворот-навыворот,  а  потом
присоединился к приятелю. Свернувшись клубком под своим плащом, он  лежал  и
все таращился на густую завесу ливня. Монотонный шум воды, устремлявшейся  в
поднебесье, успокаивал.
   - Действительно, в этом есть своего рода справедливость. То есть  я  хочу
сказать, тут удивительная симметрия, если угодно - поэзия погоды.
   - Все так, парень! Я согласен. А теперь давай спать.
   Джон-Том повернулся к нему. Силуэт выдра на  фоне  затухающего  огня  был
едва виден.
   - Ты слишком торопишься жить, Мадж. Иногда мне кажется,  у  тебя  нет  ни
малейшего желания удивляться чудесам природы.
   - Чего, чего? - Выдр на секунду разлепил сонный глаз. -  Ну,  ты  загнул!
Моросит шиворот-навыворот, только и всего. Видно, придется мне изменить свои
представления о том, как мир устроен.
   - Разве? Возможно, еще не все для тебя потеряно. Может,  ты  еще  сможешь
оценить  по  достоинству  загадочность  и  прелесть  природы,   удивительные
неожиданности, хранящиеся в ее кладовых. Какая несказанная прелесть  в  этом
слегка видоизмененном явлении природы, в этом данном дожде!
   - Сказать по совести, кореш, у меня другой взгляд, иная точка  зрения.  Я
всегда  считал,  что  мир  -  это  большая  общественная  уборная.  И   вот,
пожалуйста, сюрприз - он, оказывается, может работать и как биде.
   - Он перекатился на другой бок, повозился немного и уснул.
   Джон-Том еще раз смирился с  фактом,  что  его  попутчик,  говоря  языком
эстетики, настоящий примитив. Он в глубокой задумчивости продолжал созерцать
идущий вверх тормашками дождь. Тот, конечно, сбивал с толку,  однако  в  нем
была своеобразная красота и никакой опасности. В их  монотонном  путешествии
он казался приятным разнообразием.
   Дождь устремлялся вверх почти все утро. Стоя на плоту, они ни капельки не
намокли, пока, работая  веслами,  пробивались  сквозь  завесу  поднимающихся
испарений. Плот представлял собой крошечный сухой кубик, скользящий по густо
заросшим водам.
   В конце концов влажность уменьшилась и область постоянных дождей осталась
позади.
   Поток сузился до  размеров  лениво  текущей  речушки,  одной  из  многих,
перерезающих кряжи из гранита и сланца. Конечно,  такие  условия  показались
путешественникам куда лучше тех, что были в стране, которую  они  прошли  из
конца в конец, но  все-таки  -  отнюдь  не  дивный  рай,  разрекламированный
Клотагорбом. Густой кустарник занимал все пространство между камнем и водой.
Они оказались как бы в зеленом  тоннеле,  куда  солнечные  лучи  пробивались
неравномерно: то озаряли все ярким светом, то пропадали.
   На одной из скал Мадж заприметил кусты с зеленовато-черными  ягодами,  по
внешнему виду напоминавшими слезинки, и оба путника всю вторую половину  дня
чревоугодничали - лакомились вкусными ягодами.
   Каменистый островок обещал чистое и сухое пристанище для  отдыха,  и  они
решили остаться здесь на ночь.
   Проснувшись на другое утро, Джон-Том потянулся - и сна как не бывало. Они
были окружены со всех сторон не подручными  Гирнота  и  не  безликими  злыми
демонами Маркуса Неотвратимого.
   Тридцать выдр уставились во все глаза на юношу, и каждая была удивительно
похожа на Маджа. За последнее  время  Джон-Том  испытал  не  одну  встряску,
столкнувшись с целой кучей из ряда вон выходящего, но ничего подобного с ним
еще не случалось.
   - Доброе утро, Джон-Том! - сказали все тридцать разом.
   Он попробовал обуздать взметнувшиеся в панике мысли. Уж не  наблюдает  ли
он множество  зеркальных  отражений,  уж  не  работа  ли  это  какого-нибудь
искусного мага-фокусника? Нет, непохоже. Если бы это было так,  то  они  все
двигались и говорили бы одинаково и одновременно.
   А сейчас они, согнувшись в три погибели, покатывались с  хохоту,  кое-кто
болтал со стоящим рядом соседом, а кто-то мял  шляпу  с  пером,  приветствуя
Джон-Тома.
   Объяснение всему этому было очень  простое:  здешний  мир  довел  его  до
сумасшествия.
   Один экземпляр стоял в стороне и внимательно  наблюдал  за  происходящим.
Этого  оказалось  достаточно,  чтобы  Джон-Том  убедил  себя,   что   ничего
метафизического, туманного и невозможного  не  происходит.  В  то  же  время
каждая особь, жестикулируя и гримасничая на свой манер, оставалась на  своем
месте. Ни шагу вперед, ни шагу назад!
   Пока, наконец, один не толкнул  его,  подойдя  сзади,  и  не  напугал  до
смерти. Джон-Том  схватил  этого  "передвижника"  за  плечи  и  как  следует
встряхнул.
   - Мадж, это ты, что ли?
   Глаза у выдра были совершенно остекленевшие.
   - Не уверен, приятель, уже сомневаюсь. Привык, знаешь ли, считать, что  я
- это я. В данный момент не могу этого утверждать.  Пошел  собрать  ягод  на
завтрак, а когда вернулся, застал здесь это сборище, - он жестом  указал  на
Маджей вокруг кострища. - Возможно, я - это не я.
   Может быть, я - кто-то из них.
   - Мы все - ты, - сказали выдры хором. - Каждый из нас.
   - Правильно, но только я - самый лучший ты! - возразила  парочка  Маджей,
стоящих справа.
   - Ничего подобного! - выразила протест троица наискосок.  -  Мы  -  самые
лучшие Маджи, мы.
   - Ой, только не надо! Своих родителей хоть не дурачьте, - заявил  квартет
Маджей с правого фланга.
   - Должно же быть всему  этому  объяснение,  -  сказал  тихо  Джон-Том.  -
Разумное толкование...
   - Конечно, должно, кореш, - сказал тот Мадж, что стоял к нему ближе всех.
- Я слишком долго таскаюсь за тобой по белу свету и  потому  стал  таким  же
ненормальным, как и ты.
   - Никто из вас не является ненормальным, - возразили два Маджа,  стоявшие
напротив.
   Тут Джон-Том моргнул - а скорей всего и моргнуть  не  успел,  -  как  все
Маджи исчезли. Однако вместо  них  появилось  кое-что  совсем  неприятное  -
парочка долговязых Джон-Томов, ростом не менее двух метров,  в  сине-зеленой
одежде. Он вытаращил глаза на точную копию самого себя в двух экземплярах.
   - Трюк! Это какой-то фокус, оптическая иллюзия. - Теперь он был  убежден,
что так оно и есть. Но кто это сделал и почему? Ночью они ничего не слышали,
а острый нюх Маджа наверняка бы отреагировал на появление такого  количества
пришельцев. Он обернулся к выдру:
   - Ты не заметил ничего подозрительного на острове? Здесь был  кто-нибудь,
кроме нас?
   - Ни души! - заверил его Мадж. - Однако каким-то чудом мы подцепили  себе
компанию.
   - На острове, должно быть, трудится в поте  лица  не  один,  а  несколько
неизвестных,  -   пробормотал   Джон-Том.   -   Слишком   много   происходит
всякого-разного в одно и то же время. Одному такое не под силу.
   - Тут ты прав!
   Мадж повернул голову на голос и засек еще троицу  Джон-Томов,  беседующих
друг с другом. Первый оперся на деревянный посох, другой  показывал  куда-то
пальцем, третий разглядывал свои ладони. Все они находились  в  трех  разных
точках. Хотя тут  путешественникам  показалось,  будто...  Да,  именно  так!
Джон-Томы  занимали  те  же  самые  места,  где  до  этого  находились   три
исчезнувших Маджа. Выдры превратились в чаропевцев.
   - Я не знаю, кто  вы  или  что,  но,  если  вы  собираетесь  нас  пугать,
считайте, что ваши планы провалились.
   - Говори за себя, а за  меня  не  надо,  -  пробормотал  Мадж,  с  трудом
переводя дыхание.
   - Пугать вас? А зачем это нам? - поинтересовалось трио Маджей,  маячившее
слева.
   Джон-Тому опять показалось,  что  у  него  что-то  со  зрением.  Маджи  и
Джон-Томы пропали, вместо них  появились  три  дерева.  Каждое  представляло
собой ствол с гибкой кроной. Прямо у основания дерева росли цветы. В  центре
каждого ствола виднелось  расплывчатое  тестообразное  лицо.  Джон-Том  смог
различить глаза и рты, но не увидел  ни  носов,  ни  подбородков.  С  каждой
стороны - по ушной раковине.
   Одинокий толстый конусообразный отросток, похожий  на  виноградную  лозу,
торчал из верхушки дерева. Джон-Том не мог со всей определенностью  сказать,
где кончалось одно и начиналось другое. Может быть, вообще  никакого  дерева
не было, а была только одна высокая лоза.
   - Мы вас не хотим пугать. Мы всего лишь практикуемся, совершенствуем свое
искусство. И, нужно сказать, аудитория для нас - большая редкость.
   Джон-Том обернулся и посмотрел, что творится за спиной. И  сразу  исчезли
еще  три  Маджа.   Вместо   них   появилась   новая   парочка   деревьев   и
одна-единственная гигантская бабочка. Она махала крыльями, но  места  своего
не покидала.
   - Все так и есть! - изрекла бабочка. - Наша аудитория весьма малочисленна
и собирается очень редко.
   - Ваше искусство - это как понимать? - вымолвил Джон-Том.
   - Мы подражатели, имитаторы, мимы, - ответила лианообразная лоза. -  Наше
искусство возникло из  необходимости  защититься  от  пожирателей  растений.
Основные деревья вообще-то находятся под нами, ниже поверхности.
   Стало быть, то, на что он сейчас смотрит, подумал Джон-Том, есть  не  что
иное, как лиана.
   - Мы охраняем наши спрятанные деревья, имитируя предметы, внушающие страх
пожирателям растений.
   - И получается совсем неплохо! - добавила исполинская гусеница. - Вряд ли
захочется отведать то, что как две капли воды похоже на тебя самого. Лично я
предпочитаю   фотосинтез   и   никогда   не   могла   понять   перистальтику
пищеварительного тракта.
   - Тем не менее, - парочка кошмаров в духе Сальвадора Дали решила  принять
участие в разговоре, - надоедает сидеть и ждать, когда начнется  подкоп  под
наши  деревья.  Поэтому,  чтобы   оставаться   в   форме,   мы   все   время
перевоплощаемся.  Однако  это  тоже  утомляет,  если  не  появляется   новая
аудитория со свежим восприятием.
   Кошмары исчезли,  а  появившиеся  вместо  них  двадцать  пар  рук  начали
синхронно аплодировать.
   - Ну как? - спросило нечто, напоминающее  маленького  динозаврика.  -  Не
желаете ли ознакомиться с нашим мимансом? Мы в этом жанре большие мастера.
   - Будто бы! - включился в беседу квартет птичек,  трепыхающихся  как  раз
напротив только что смолкнувшего  хвастунишки.  -  Да  вам  ни  в  жизнь  не
изобразить ничего подобного!
   - Уж молчали бы вы, гниль  болотная!  -  резко  выступила  другая  лиана,
мгновенно превратившаяся в удивительно живописное скопление птиц.
   - А перья-то у вас совсем не такие, как надо!
   - А вот и такие! - Растрепанные птички разом уставились на  Джон-Тома.  -
Скажи-ка, гуманоид, с перьями у нас ведь все в порядке?
   Юноша, не торопясь, упаковывал рюкзак.
   - Затрудняюсь ответить. Подобная  экспертиза  не  по  моей  части.  Но  с
перьями, думаю, все о'кей. - Он направился к берегу,  где  накануне  вечером
они оставили плот. Мадж ковылял следом.
   - Ой, да в этом деле экспертом быть не надо! - Три лозы-лианы переплелись
и загородили дорогу. - Все, что от вас требуется, это  свежее,  непредвзятое
мнение. То есть нам нужна новая публика. Вы -  лучшая  из  всех,  посетивших
нас. К нам давным-давно уже никто не заглядывал. Ну очень  давно!  И  мы  не
можем позволить вам просто взять и уйти. У нас  такой  запас  нерастраченных
возможностей, всяких превращений,  преображений  и  прочего!  Нам  необходим
свежий зритель, способный оценить наше искусство.
   Джон-Том глянул на переплетенные лозы и осторожно шагнул вперед.
   Лозы  мгновенно  ощетинились  пучком  ядовитых  шипов,  каждый  не  менее
пятнадцати сантиметров длиной.
   - Что думаешь по этому поводу, Мадж?
   - Не знаю, что и думать, дружище. Никогда не приходилось быть  судьей  ни
на каких соревнованиях.
   - Да мы недолго, - заверили их лозы-лианы.
   - Наш репертуар совсем не бесконечен.
   - Через пару лет мы иссякнем, - подтвердили четыре здоровенные крысы.
   Превращения, происходившие  с  калейдоскопической  быстротой,  вызвали  у
Джон-Тома приступ дурноты, так как его мозги не успевали переваривать  того,
что видели глаза.
   - Нам  бы  хотелось  еще  побыть  на  вашем  представлении,  -  начал  он
неторопливо, - но нас ждут важные дела. Кроме того, я полагаю,  два  года  -
это слишком большой срок для нас.
   - Да брось ты! -  возразили  оба  его  дубля,  подталкивая  Джон-Тома  на
середину круга. - Тебе понравится! Не ломайся, давай по-спортивному!
   Мы бы поискали другую аудиторию,  если  бы  могли,  да  вот  не  можем  -
сторожим свои деревья.
   - Ты что, нам не сочувствуешь? А? - вякнуло нечто  такое,  чему  Джон-Том
затруднялся подобрать название.
   - Нет вопросов! Еще как сочувствую, - быстро выкрутился он. -  Просто  мы
не можем терять столько времени, вот и все. - Джон-Том говорил вежливо, хотя
был бы не против, если бы в рюкзаке нашлась большая бутыль с ядом от  всяких
растений-паразитов.
   -  Присаживайтесь  и  расслабьтесь,   -   пригласили   пять   чрезвычайно
привлекательных  голеньких  дамочек,  пристроившихся  сбоку.  -  Через  пару
месяцев привыкнете, а уж потом будете с нами душой и телом.
   - С вами душой - это как? - пискнул Мадж.
   - Имеется в виду, что вы поймете дух наших выступлений.
   - А-а-а... - вздохнул выдр с облегчением.
   - Я первая, я уже готова! - объявила одна из красавиц.
   Чудесным образом в воздухе появились три рыбины.  Это  была  удивительная
имитация, первая в программе. А потом можно было просто  сбиться  со  счета,
так как действие переходило от  одной  лозы  или  группы  лоз  к  другой,  и
перевоплощения шли по кругу с головокружительной быстрото