ы приятную, нежную балладу посвятить красавице?
   Сначала неуверенно, потом с нарастающим звуком он начал "Королева  убийц"
Фредди Меркури.
   Светловолосая гурия при первых же аккордах стала корчиться в агонии.  Она
колебалась и дергалась, но совсем не так,  как  хотелось  исполнителю.  Зато
стал заметен нож, зажатый у нее в руке. Тут девушка  с  криком  кинулась  на
певца, и, вместо того чтобы поднять перед собой дуару  как  щит  и  отразить
удар, Джон-Том продолжал старательно петь, изо всех сил подражая  интонациям
Фредди Меркури.
   И за секунду до того, как нож, направленный прямо  ему  в  горло,  достиг
цели, видение растаяло, как кусок сахара в горячем чае.
   Джон-Том заморгал, а Маркус  зарычал  что-то  неразборчивое,  глядя  мимо
него, а потом снова забормотал и замахал палочкой. Черный  плащ  раздуло  за
спиной, хотя воздух в комнате не шевелился.
   За спиной Джон-Тома раздался  знакомый  рев,  такой  неожиданный  в  этом
окружении, - проснулись безликие демоны.
   Они ожили и вылетели из ниш, целясь изогнутыми клыками прямо ему в  лицо.
Джон-Том ловко увернулся от одного "фоккера" и бросился  за  стол,  так  как
самолеты снова взлетели и вошли в пике, намереваясь во что бы  то  ни  стало
добраться до его глаз. Он не мог вспомнить  ни  одной  песни  про  самолеты.
Единственная, имеющая хоть какое-то отношение к летающим  предметам,  совсем
не подходила для этой ситуации, но певец решил, что с ее помощью  он  сможет
хоть немного потянуть время и собраться с мыслями.
   И он запел:

   Выше, выше лети в голубую даль
   На моем прекрасном воздушном шаре...

   И тут же комнату заполнили сотни, даже тысячи шаров всевозможных  цветов,
форм и  размеров.  Металлические  демоны  Маркуса  рвались  через  эти  ярко
раскрашенные препятствия, те лопались с громким  "бумом",  похожим  на  звук
китайского новогоднего фейерверка.
   Крыло одного из "фоккеров" задело голову Джон-Тома. Его остро  заточенный
пропеллер, едва не обезглавивший когда-то ворона Пандро, был обмотан  яркими
обрывками резины. "Фоккер" сделал мертвую петлю  и  разбился  о  стену.  Еще
через минуту второй демон прыгал по полу и наконец остановился,  потому  что
мотор у него заглох, забитый лопнувшими шариками.
   Когда третий, и последний, демон вылетел из окна и, кашляя  и  задыхаясь,
спикировал  в  воды  озера  навстречу  смерти,  Джон-Том   мысленно   послал
благодарность от Четвертого измерения Пятому. Он подождал, пока  не  исчезли
все воздушные  шары,  и  стал  смотреть,  что  будет  делать  теперь  Маркус
Неотвратимый.
   Тот  не  выглядел  ни  подавленным,   ни   испуганным,   но   и   прежней
самоуверенности в нем поубавилось.
   - Ты, парнишка, был прав, как я погляжу. Ты был прав, а я ошибался.
   Вовсе ты не панк и хорошо знаешь свое дело. Может, мы и поладим  в  конце
концов. - Маркус пошел ему навстречу. - Давай помиримся. О'кей?
   Нам лучше работать вместе, чем все время пытаться сбить друг друга с ног.
   Джон-Том оглядел волшебника подозрительно, но на этот раз из рук  Маркуса
не появилось ни страшных  гурий,  ни  механических  летающих  убийц.  Только
обычный букет цветов.
   - Конечно, такой подарок лучше подносить девице, - произнес Маркус, -  но
ничего более подходящего мне в голову не пришло. А так все станет ясно.
   Тут волшебник помахал букетом перед носом бывшего оппонента.
   Джон-Том улыбнулся и закивал. Главное, он вовсе не хотел кивать,  но  все
равно делал это, потому что цветы пахли так свежо и расслабляюще.
   Именно расслабляюще. Он так давно не расслаблялся.  Цветы  говорили  ему,
что пора отдохнуть, забыться. От букета исходил  удивительно  успокаивающий,
какой-то липкий запах.
   - Вот и все, малыш. Все кончено. И незачем драться.  Давай  поцелуемся  и
помиримся. Черт возьми, из-за чего нам драться? У нас очень много общего.
   Но почему Джон-Том начал отступать? Эта речь испугала его настолько,  что
он попятился, пока не почувствовал, что уперся спиной в стенку. В чем  дело?
Разве он хотел отступать? Какая-то крошечная  часть  мозга,  не  отравленная
ароматом букета, завопила: пой что-нибудь! Пой первое, что на  ум  взбредет!
Пой про то, что имеет хоть какое-то отношение к цветам.
   Но Ван Хален не поет о цветах. Не поют о них и группы  типа  "Мотли  крю"
или "Годвана". Цветики-ромашки не ложатся на музыку "хэви-метал".
   Однако  не  все  же  великие  группы  играют  только  тяжелый  рок.  Есть
некоторые...
   Джон-Том начал играть  и  петь,  про  себя  удивляясь,  какая  подходящая
композиция пришла ему в голову. Значит, говоришь,  лучше  преподнести  такой
подарок девице? Отчего же? Так тоже неплохо.
   На этот раз он пел не Маркусу, а прямо букету:

   Карма, карма, камели-и-я,
   Ты приходишь и уходишь, о-о-о.

   Подражать голосу Бой Джорджа, шелковому, как будто слегка масляному, было
трудно. Но Джон-Том справился, а  его  дуара  сумела  изобразить  все  -  от
гитары-бас до соло на губной гармошке.
   Маркус замер, в оцепенении глядя  на  то,  как  его  гипнотический  букет
поднимается в воздух в ритме музыки. Лепестки цветов крутились, как  лопасти
крошечных вертолетиков, потом отрывались от его пальцев  и  летели  стройной
цепочкой, чтобы, сделав круг вокруг головы Джон-Тома, так же строем вылететь
в ближайшее высокое окно.
   В руках Маркуса остался бумажный конус, в котором скрывалось пятидюймовое
лезвие стилета. Он, спотыкаясь, стал отступать  от  певца  к  своему  трону.
Цилиндр у него съехал набок, несколько  пуговиц  на  дешевой  белой  рубашке
расстегнулось. Теперь он вновь походил не на  Маркуса  Неотвратимого,  а  на
провинциального фокусника.
   - Маркус, ты опять проиграл, - сказал Джон-Том.  -  Бросай  свои  штучки,
пока я серьезно не взялся за музыку. С тобой все кончено.
   Тут волшебник как будто опомнился. Казалось, близость трона и та  власть,
которую он воплощал, давали ему новые силы.
   - Ты действительно так думаешь, малыш?  Ты  считаешь,  что  со  мной  все
кончено? Да я до сих пор только шутки  шутил.  Развлекался.  Думал,  тебе  и
этого будет достаточно, но ошибся. Вот кому теперь и вправду  пришел  конец,
так это тебе!
   В лице Маркуса появилось что-то дикое, в глазах сверкнуло бешенство. Все,
что он создал тут, в этом мире, куда он попал  против  воли,  все,  чего  он
добился, ускользнуло от него. Казалось, его покидал даже разум,  за  который
волшебник цеплялся из последних сил. Нет, Он победит, он останется  Маркусом
Неотвратимым, Императором Всего на свете! И никакой тощий панк-рокер  ему  в
этом не помеха!
   Он снял цилиндр и, держа его в правой руке, стал шептать что-то, водя над
ним палочкой. Потом Маркус несколько раз постучал по краю.
   Сначала ничего не происходило, и Джон-Том решил,  что  маг  действительно
достиг пределов своих возможностей. Но потом  из  цилиндра  поползло  нечто,
какой-то грязно-зеленый туман.
   В комнате стало темно.  Субстанция,  возникшая  из  цилиндра  волшебника,
угрожающе пульсировала. Она обтекала ножки стульев, приникла к полу, сползла
вниз со ступеней возвышения, на котором стоял трон. Страшное нечто двигалось
медленно, изучая и ощупывая то место, куда его вызвали.
   Маркус выглядел как-то растерянно, и Джон-Тому тут  показалось,  что  его
противник в ярости сделал что-то, неожиданное даже для себя  самого,  вызвал
силу, с которой уже не мог справиться.
   Да, зло, породившее ядовитый  зеленый  туман,  было  несравненно  сильнее
глупых  надушенных  букетов  и  безликих  демонов.  В  нем  не  было  ничего
комического. Несмотря на бестелесность, облако казалось реальнее и  страшнее
всех прочих порождений Маркусова волшебства.
   Маг осторожно заглянул в шляпу. То, что  он  там  увидел,  очень  ему  не
понравилось. Он уронил цилиндр, как будто обжегся, и попятился к  трону,  не
отрывая от цилиндра глаз. Тот  покатился  по  ступеням  и  упал  на  пол.  А
устрашающее   облако   продолжало   выползать    изнутри.    Оно    казалось
полупрозрачным, но смотреть сквозь него  было  тяжело,  от  этого  кружилась
голова. Внутри зеленоватой субстанции извивались и бились в агонии  какие-то
существа. Они тихо стонали,  тщетно  пытаясь  вырваться  из  своей  туманной
тюрьмы. И этот звук был страшен, он леденил кровь.
   Туман добрался до  потолка  и  пошел  распространяться  вширь.  Джон-Тому
хотелось бежать, немедленно выбраться  из  комнаты.  Угроза,  исходившая  от
Маркуса, казалась теперь пустяковой, он о  ней  почти  забыл.  Нужно  бежать
отсюда как можно скорее! Только это по-настоящему важно.
   Но тут тонкое щупальце гнилисто-зеленого  цвета  коснулось  его  ноги,  и
Джон-Том понял, что не может двинуться с  места.  Щупальце  было  тоненьким,
воздушным,  его  прикосновение  -  ласкающим,  но  парализовало  до   полной
неподвижности. Певец ощутил пронизывающий холод.
   У облака были крохотные, как булавки, глаза, плавающие над круглым овалом
рта. Они мерцали в тумане, сонные и равнодушные. Существа, бьющиеся  внутри,
появлялись и крутились вокруг этих глаз и рта, пытаясь вырваться наружу.
   Облако говорило тихим, умиротворенным голосом, который  не  слушать  было
просто невозможно. Джон-Том чувствовал, как холод пронизывает его при каждом
произнесенном слове.
   - Я пришла за тобой. Хорошо, что ты сам меня позвал.
   Теперь зеленая мгла заполняла  почти  всю  комнату,  постепенно  заползая
Джон-Тому за спину. Еще немного, и она поглотит его целиком.
   Джон-Том понимал,  что  за  этим  последует:  его  втянет  внутрь,  и  он
присоединится к тем беспомощным, стонущим теням, что мечутся внутри.
   Теперь он уже знал, кого вызвал Маркус, кого наколдовал своей  яростью  и
злобой. Сработал инстинкт.
   Но если тело замерло в неподвижности, то язык по-прежнему работал.
   Наверное, зеленое чудище хотело, чтобы жертва говорила. Возможно, это был
прощальный дар каждому, кого оно пожирало.
   - Ты... Ты Смерть?
   Красноречивое молчание было ему ответом. Холод продолжал  охватывать  его
со всех сторон, медленно и неотвратимо.
   - Я не знал, что можно видеть Смерть.
   Облако стало еще гуще, ледяной зеленый холод начал пощипывать голую кожу.
   - Тот, кто не видит приближения Смерти, просто слеп. - Овальный  рот  был
теперь совсем близко, того гляди коснется губ. Вот он - поцелуй Смерти!
   Джон-Том как будто со стороны слышал теперь свой голос и поражался  тому,
каким он стал слабым.
   - Ты сказала, что пришла за мной, потому что я звал тебя. Но звал не я!
   На   мгновение   страшное   забвение    отступило.    Завитки    зеленого
отвратительного тумана отползли, холод немного отпустил.  Джон-Том  заметил,
что дрожит, и впервые в жизни счел это добрым знаком.
   - Ты звал меня.
   - Нет!
   Певец попытался поднять руку к дуаре, но  каждый  палец  весил,  кажется,
тысячу пудов. Он попытался поднять другую руку,  напрягаясь  что  было  сил.
Рука медленно, но все же поднялась. Джон-Том тянул ее вверх, потому что  это
было необходимо. Он не пытался трогать дуару - в этом не было смысла.  Перед
ним был противник, которого нельзя было победить пением.
   Напрягая слабые, дрожащие пальцы, Джон-Том указал сквозь облако.
   - Это он тебя звал!
   - Нет! - дрожащий голос отозвался из дальнего угла. Маркус  скорчился  на
троне, стараясь в нем спрятаться. - Нет, это был не я! Я не звал тебя...
   Облако не  спускало  с  Джон-Тома  неотвратимо  спокойного  взгляда.  Но,
возможно, внутри его появилась еще одна пара глаз, направленная на  Маркуса.
Возникла пауза, во время которой все в комнате замерло, как на краю бездны.
   Затем Смерть зашептала:
   - Мэркл Кратцмейер, из Перл-Эмбой, штат Нью-Джерси, возраст сорок  восемь
лет. Ты упал в динамо-машину и был мгновенно убит  электрическим  током.  Ты
уже умер.
   - Нет! - Маркус дрожал и махал палочкой перед страшным облаком. Он был  в
истерике, глаза выпучены, а зеленый туман все надвигался, готовый  поглотить
его. - Нет, я не умер! Я теперь здесь. И буду здесь жить.
   - Ты умер, - тихо настаивала Смерть. - Я пришла за тобой, а ты пропал.  Я
искала тебя. Мне не нравится, когда меня обманывают.
   Потом в  комнате  возник  еще  один  звук,  который  заставил  похолодеть
Джон-Тома так, что он забыл о прикосновении зеленого  тумана.  Это  смеялась
Смерть.
   - И вот ты сам меня вызвал. Те, кто еще жив, говорят, что  в  мире  много
забавного.
   - Нет! - взвизгнул Маркус. Потом он начал скулить:
   - Я не звал тебя, не звал! Уходи! -  Его  палочка  беспомощно  дрожала  в
воздухе. - Отправляйся откуда пришла. Я тебе приказываю!
   Облако отползло от трясущегося Джон-Тома,  медленно  клубясь  по  полу  в
сторону трона. Только теперь певец почувствовал, что снова может  двигаться.
Он начал потихоньку пятиться к двери, но потом остановился.
   Если Смерть захочет найти его, дверь  для  нее  не  преграда.  Однако  он
почему-то был уверен, что теперь ничего страшного не  случится.  А  ведь  он
едва не пал жертвой обычной путаницы.
   Джон-Том повернулся. Туман  уже  полностью  поглотил  Маркуса,  но  голос
несчастного мага был еще слышен. Существа внутри облака радостно потянулись,
чтобы принять новую жертву в  свою  компанию.  Факелы  замигали  и  погасли,
остался только мутный зеленый свет.
   Никаких криков  и  драматических  возгласов.  Просто  жалобное  хныканье,
доносившееся со стороны трона, вдруг прекратилось, и облако начало  медленно
отступать, постепенно уходя в шляпу, из которой его так необдуманно вызвали.
В ту самую шляпу, в черный цилиндр самого безобидного вида, который покойный
Маркус Неотвратимый наверняка купил в  дешевеньком  магазине  в  Джерси-Сити
долларов за десять.
   И вот облако исчезло. В зал как-то неуверенно начал просачиваться  свежий
воздух. На полу валялась черная пластмассовая палочка с белым наконечником -
единственное, что осталось от Маркуса Неотвратимого и Всемогущего, правителя
Квасеквы и всего Озерного края.
   Все еще дрожа, Джон-Том подошел  к  трону,  подобрал  ее  и  постучал  по
дереву. Звук получился тихий, щелкающий. На рукоятке  отчетливо  видна  была
надпись: "Сделано  в  Гонконге".  Держа  палочку  кончиками  пальцев,  певец
подошел к шляпе и уронил ее внутрь. Та  мгновенно  исчезла.  Тогда  Джон-Том
глубоко вздохнул и проделал самую трудную в своей жизни операцию. Он  поднял
шляпу, осторожно держа ее в правой руке, подошел  к  окну  и  зашвырнул  так
далеко, как только  смог.  Она  улетела  в  темноту,  и  юноша  провожал  ее
взглядом, пока та не упала. Шляпа была настолько легкой, что  вода  даже  не
плеснула, когда та ударилась о ее поверхность. Возможно, шляпа скоро утонет,
или воды реки, вытекающей из озера Печальных жемчужин, понесут ее дальше,  в
море Глиттергейст, где она погрузится в пучину тусклых, бездонных вод.
   Джон-Том почувствовал,  что  ему  жаль  Мэркла  Кратцмейера.  Но  Маркуса
Неотвратимого было совсем не жаль.
   Сзади раздался скрип. Чаропевец даже подпрыгнул от неожиданности.
   - Ну, как у тебя тут? - спросил  сзади  неуверенный  голос.  Из-за  двери
выглянул кончик носа Маджа.
   Джон-Том вздохнул.
   - Нормально, Мадж. Все кончено. Можешь входить. -  Он  сглотнул  комок  в
горле. - Все можете войти.
   - Ладненько, - ответил выдр. Однако  прежде  чем  переступить  порог,  он
внимательно оглядел пустой тронный зал. Вслед за ним, держа оружие наготове,
ввалилась и вся компания.
   Мемоу скрестила руки на груди.
   - Бр-р-р! Ну и холодина тут, молодой человек. Что здесь произошло?
   - Маркус, не подумав, вызвал своего старого друга, и они ушли вместе.
   Неожиданно Джон-Том ощутил ужасную усталость  и  огляделся,  чтобы  найти
место, куда присесть. Трон отпал сразу же,  поэтому  он  плюхнулся  на  гору
красиво расшитых подушек, сваленных в углу.
   К нему, ковыляя, приблизился Трендави.
   - А что же наш город?
   - Он в вашем распоряжении. Можете получить его обратно.
   Трендави принял эту весть торжественно. Он  низко  поклонился  Джон-Тому,
который от изнеможения не  смог  этому  даже  воспротивиться,  и  отправился
рассказывать обо всем остальным членам Кворума.
   Оплод пересек зал, принюхиваясь к холодному воздуху. Потом  посмотрел  на
молодого человека мудрыми, все понимающими глазами.
   - Здесь побывала Смерть. Это ты ее вызвал?
   - Не я, а Маркус. Мне кажется, он не понимал, что делает.
   Оказывается, в другом мире Маркус уже умер. В моем родном мире. От Смерти
он спасся, оказавшись здесь. Но все это время она его искала.
   - Значит, жадность и злоба толкнули его  в  руки  судьбы,  -  пробормотал
Оплод. - Так свершилась справедливость. - Он  снова  принюхался.  -  Большое
волшебство происходило в этом зале. Великая магия.
   - Не знаю, великая или нет, - Джон-Том потер лицо руками, -  но  ощущение
осталось такое, будто меня долго топтал рассерженный слон.
   Куорли успокоительно похлопала его по плечу.
   - Все кончено, певец. Дело уже сделано.
   И тут через весь зал до них донесся голос, заставивший всех повернуться.
   - Эй, глядите на меня! - На троне сидел Мадж, его коротенькие ножки  чуть
не  на  фут  не  доставали  до  пола,  передние  лапы   лежали   на   резных
подлокотниках. - Видали, кто теперь император Квасеквы?  Вы,  паразиты,  все
должны мне кланяться, - тут он подмигнул маленькой Сплитч. -  Конечно,  леди
могут подходить вне очереди.
   Джон-Том как бы невзначай заметил:
   - Именно там сидел Маркус, когда его забрала Смерть.
   Мадж тут же перестал болтать ногами.
   - Что ты говоришь?! Думаешь, очень меня напугал? А вот  и  нет!  -  И  он
быстренько спрыгнул с трона. - Только здесь что-то холодно, мне  это  совсем
не по вкусу.
   Мадж поспешно ретировался.
   - Вот и кончились все наши волнения, - сказала Мемоу.
   - Ну, кое-что еще  осталось,  -  задумчиво  проговорил  Джон-Том.  -  Вы,
кажется, забыли, что в Кворумате,  на  нижних  этажах,  бушует  революционно
настроенный дракон.
   - А это действительно серьезная проблема? - нахмурилась рысь Домурмур.  -
Он же твой друг. Разве ты не можешь попросить его оставить нас в покое?
   - От вашего покоя скоро камня на камне не останется, если он узнает, чего
стоит   ваше   правительство.   Придется   вам   уничтожить   коррупцию    и
взяточничество, а также отвратительную практику продажи должностных мест.
   Силринди даже задохнулась от возмущения.
   - Но это же невозможно! Как тогда управлять государством?
   Джон-Том только ухмыльнулся.
   - Вот Фаламеезар вас и научит. Но я поговорю с ним, и,  может  быть,  нам
удастся прийти к  компромиссу,  который  удовлетворит  все  заинтересованные
стороны.
   - Благодарим тебя, - облегченно сказал Трендави с поклоном.
   Впоследствии Фаламеезару помогли открыть на берегу  острова  Квасе  центр
политического образования и даже, более того,  приучили  граждан  города  не
шарахаться от него в ужасе. Но очень скоро горожане совершенно перестали его
пугаться, зато до смерти устали от нудных проповедей марксистской идеологии.
И, несмотря на угрозы, они  прекратили  посещать  центр,  и  даже  городская
полиция не могла заставить их сидеть и слушать драконовы лекции.
   - Да я лучше съем жареную пчелу, чем  буду  слушать  всю  эту  ерунду!  -
заявил по этому поводу хозяин гостиницы.
   Поэтому однажды, попрощавшись с Джон-Томом  и  его  друзьями,  Фаламеезар
отплыл от города в поисках  более  благодарной  аудитории,  громко  распевая
"Интернационал". И закат, навстречу которому он удалялся, был  идеологически
выдержанного ярко-алого цвета.
   На  следующий  день  после  этого  Джон-Тому   пришлось   отправиться   в
сопровождении группы мрачных полицейских на уединенный причал, принадлежащий
властям города. На самом его конце он увидел большую меховую кучу.  То  там,
то здесь в этой груде виднелись глаза, налитые кровью, непонятные  сцепления
лап, и вся эта мешанина сильно отдавала запахом спиртного.
   Сержант полиции, морская свинка небольшого роста, был нескрываемо зол. Он
жестом указал на кучу:
   - Ваши приятели?