Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
37 -
38 -
39 -
40 -
41 -
42 -
43 -
44 -
45 -
46 -
47 -
48 -
49 -
50 -
51 -
52 -
53 -
54 -
55 -
56 -
57 -
58 -
59 -
60 -
61 -
62 -
63 -
64 -
65 -
66 -
67 -
68 -
69 -
70 -
71 -
72 -
73 -
74 -
75 -
76 -
77 -
78 -
79 -
80 -
81 -
82 -
83 -
84 -
85 -
86 -
87 -
88 -
89 -
90 -
91 -
92 -
93 -
94 -
95 -
96 -
97 -
98 -
99 -
100 -
101 -
102 -
103 -
104 -
105 -
106 -
107 -
108 -
109 -
110 -
111 -
112 -
113 -
114 -
115 -
116 -
117 -
118 -
119 -
120 -
121 -
122 -
123 -
124 -
125 -
126 -
127 -
128 -
129 -
130 -
131 -
132 -
133 -
134 -
135 -
136 -
137 -
138 -
139 -
140 -
141 -
142 -
143 -
144 -
145 -
146 -
147 -
148 -
149 -
150 -
151 -
152 -
153 -
154 -
155 -
156 -
157 -
158 -
159 -
160 -
161 -
162 -
163 -
164 -
165 -
166 -
167 -
168 -
169 -
170 -
171 -
172 -
173 -
174 -
175 -
176 -
177 -
178 -
179 -
180 -
181 -
182 -
183 -
184 -
185 -
186 -
187 -
188 -
189 -
190 -
191 -
192 -
193 -
194 -
195 -
196 -
197 -
198 -
199 -
200 -
201 -
202 -
203 -
204 -
205 -
206 -
207 -
208 -
209 -
210 -
211 -
212 -
213 -
214 -
215 -
216 -
217 -
218 -
219 -
220 -
221 -
222 -
223 -
224 -
225 -
ности уже не вызывают смеха?
- Не сердитесь на него, сэр, - поспешил вмешаться Джон-Том. -
Венерическая болезнь - не шутка. Он ведь может остаться без своих...
Мадж испустил вопль отчаяния и повалился на траву.
Глава 7
Последствия пертурбации перестали изводить путников лишь к середине
следующего дня. Джон-Том, и впрямь заболевший корью, излечился менее чем за
двадцать четыре часа. Клотагорб также избавился от простуды, а Сорблу, к его
несказанному облегчению, уже не приходилось каждые пять минут бегать в
кусты. Дормас, которой досталось, пожалуй, сильнее всех, оправилась
последней. Несмотря на всю свою серьезность, заболевания никак не отразились
- разумеется, после того, как миновали, - ни на внешнем облике
путешественников, ни на их здоровье.
Мадж, подобно всем остальным, тоже исцелился целиком и полностью.
Однако он не мог удержаться от того, чтобы время от времени, полагая, что
никто на него не смотрит, не заглядывать себе в штаны.
- Расслабься, Мадж, - посоветовал Джон-Том. - Все позади.
Постарайся убедить себя, что на самом деле ничего и не было. Мы все живы
и здоровы.
- Будь по-твоему, приятель, - отозвался выдр, помогая Дормас распределить
поклажу. - Но если этот раздолбатор вытворит еще что-нибудь в том же духе, я
порублю его в капусту!
- Хватит, Мадж. Что ты, право слово! Видишь, все в полном порядке.
Значит, и ты не исключение.
- Да? По правде, парень, у меня все вроде бы как надо, но проверить
лишний раз никогда не помешает. Между нами, я, пожалуй, маленько повременю
связываться сам знаешь с кем. Пообвыкну чуток, а там поглядим.
- Вот и молодец, - одобрительно кивнул Джон-Том. - Давно пора, а то ты
совсем уж поизносился.
- Чего? - Выдр перекинул через плечо лук, затем поднял одну лапу, прижал
другую к груди и торжественно провозгласил:
- Больше никаких оргий, никаких новых шлюх каждую ночь. Клянусь,
приятель, я намерен завязать раз и навсегда!
- Посмотрим, - фыркнул Джон-Том, - будет ли толк от твоей клятвы.
Может, ты впрямь поумнеешь. Но, кстати, развлечения в умеренных дозах
идут только на пользу.
- Верно, чувак, ох как верно! Эта пакость, которую я подцепил, она
наставила меня на путь истинный. Знаешь, я стока лет развлекался в свое
удовольствие и думать не думал о здоровье. Но теперь понял, что надо чуток
остепениться. Коли я стану приглядывать за собой, глядишь, доживу до
старости в добром здравии. - Мадж подхватил свой заплечный мешок и двинулся
вперед по тропинке, которая уводила в неведомые дали.
- Сдается мне, я малость погорячился, - пробормотал он на ходу. - Шлюхи
на то и шлюхи, чтоб их менять хотя бы через раз.
- Он неисправим, - пробурчал волшебник, грозя пальцем вослед выдру.
- Запомни, мой мальчик: водяную крысу утихомирит только могила.
- Сэр, - возразил Джон-Том, соразмеряя шаги с неспешной походкой чародея,
- нельзя же ожидать, что Мадж переменится за одну ночь.
- Я ожидаю от него лишь того, что рано или поздно он сдохнет под забором,
- ответил Клотагорб. - Однако я далек от мысли умерять твой пыл.
- Возможно, вы правы, сэр, но я не собираюсь отступать.
Джон-Том посмотрел на Маджа, который, весело насвистывая, шел во главе
цепочки. Выдр крутил головой из стороны в сторону; несмотря на благодушное
настроение, в котором, по-видимому, пребывал, он, похоже, не забывал о своей
прямой обязанности - предупреждать товарищей о вероятных опасностях.
По крайней мере, подумалось юноше, Мадж наверняка умрет счастливым.
А он сам? И потом, пристало ли ему, чужаку с другой планеты, из иного
времени, осуждать обитателя здешнего мира? Ведь, очутившись здесь, пускай
даже не по своей воле, он потихоньку, почти незаметно, утратил многие из
казавшихся прежде незыблемыми этических принципов.
Разумеется, он никогда не опустится до уровня Маджа, однако его
теперешнего уже не сравнить с тем зеленым юнцом, которого призвал к себе по
ошибке Клотагорб. К тому же какой смысл лукавить? Он и на Земле не отличался
склонностью к пуританизму: мог выкурить по случаю сигаретку с марихуаной и
частенько вместо того, чтобы сидеть на лекциях, разглядывал в бинокль
приятеля, что происходит в женском общежитии, окна которого выходили на ту
же улицу, что и окна мужского.
В общем, кто он такой, чтобы порицать Маджа? В конце концов, выдру не
откажешь в умении развлекаться, а он, Джонатан Томас Меривезер, пока на это
не способен. Слишком глубоко в нем засел законовед. Он чересчур пристально
наблюдает за собой, уделяет чересчур много внимания самоконтролю. Может,
однажды Мадж покажет ему, как надо веселиться?
"Прекрати! - одернул себя юноша. - Твоя беда в том, что ты беспокоишься
по пустякам! Например, сейчас ты беспокоишься по поводу того, что не стоит
на деле и выеденного яйца".
Разозлившись на собственные мысли, Джон-Том мыском ноги отшвырнул с
тропинки камень - причем предварительно убедился, что это не сосновая шишка,
- и попытался подумать о чем-нибудь другом, ибо ничто так не раздражает
человека, как споры с самим собой, которые вдобавок ставят его в предурацкое
положение.
Как бы извиняясь за свои выходки, пертурбатор некоторое время не подавал
ни малейших признаков жизни. Путешественники продвигались все дальше. Вокруг
простиралось грозное Северное плато; на пертурбации не было и намека, если
не считать нескольких малопримечательных происшествий. Так, Джон-Том
обнаружил как-то утром, что стал обладателем двух левых рук, а Мадж под
вечер того же дня приобрел серебряный мех - не серебристого оттенка, а
именно серебряный, из тонких волосков с металлическим отливом. Выдр страшно
огорчился, что обратное превращение совершилось раньше, чем он успел сбрить
ставшую столь драгоценной шерсть. Впоследствии произошла еще одна
метаморфоза:
Дормас обернулась грациозной тигровой лошадкой, кожа Джон-Тома стала
смуглой, как у полинезийца, а серо-коричневое оперение Сорбла сделалось
золотистым. Клотагорб заявил, что это - лишнее напоминание о том, что не все
пертурбации связаны с неприятными последствиями. К разочарованию Джон-Тома,
искусственный загар исчез заодно со всеми прочими "модификациями", тогда как
юноша уже представлял себе, какой произведет фурор, появившись на пляже.
Он все смелее прибегал к помощи песен, чтобы в известной степени смягчить
воздействие той или иной пертурбации. Теперь ему требовалась такая песня,
которая позволила бы зафиксировать на веки вечные наиболее благоприятные из
побочных эффектов, наподобие того самого загара. Было бы просто
замечательно, размышлял он на досуге, сохранить в неприкосновенности,
скажем, лишние сорок фунтов мышц или увеличение коэффициента
интеллектуальности до ста единиц. Подобные мысли занимали Джон-Тома все
сильнее, и наконец он счел возможным поделиться ими с Клотагорбом.
- Мой мальчик, ты играешь с огнем, - предостерег тот. - Не забывай о
своих многочисленных промахах. Сколько раз у тебя выходило не то, к чему ты
стремился?
- Сэр, если вы хотите отговорить меня от попытки, придумайте причину
поосновательнее.
- Хорошо, мой мальчик, - чародей вздохнул. - Раз ты настаиваешь...
Вместо того, чтобы осуществить благоприятную перемену - да, осуществить,
ибо ты замыслил не простое исправление последствий пертурбации, а нечто куда
более серьезное, - ты рискуешь превратить себя в чудовище, справиться с
которым будет весьма сложно.
- Сэр, да вы только представьте, какие перед нами откроются возможности,
если все пройдет гладко? Допустим, очередная пертурбация сделает вас на сто
лет моложе, чем вы есть. Разве вам не хочется снова стать молодым, телесно и
духовно?
- Телесно, пожалуй, да. Ты искуситель, мой мальчик. Сто лет подвижной
жизни... Нам не под силу повернуть время вспять, но пертурбация способна на
многое. - Как показалось Джон-Тому, глаза волшебника заволоклись дымкой
воспоминаний. - Что ж, перспектива и вправду заманчивая, однако вы,
молодежь, часто не соразмеряете вероятные выгоды с не менее вероятным
риском. Поэтому, мой мальчик, тут нужно хорошенько все обдумать.
Джон-Том принял совет чародея к исполнению и погрузился в размышления.
Чем дольше он думал, тем меньше оставалось у него энтузиазма. С
пертурбацией, которая омолодила бы Клотагорба на добрую сотню лет, все
обстояло далеко не так гладко, как казалось с первого взгляда. Ведь случись
она в действительности, самому Джон-Тому окажется тогда минут семьдесят
пять, а о том, что означает сей удивительный возраст и как из него
выбраться, юноша не имел ни малейшего понятия. Какое-то время спустя он
пришел к выводу, что его идея никуда не годится, а потому решительно отмел
ее как откровенно бредовую. Чем опасен пертурбатор? Тем, что искажает
реальность.
Искажать же искажение, подумалось Джон-Тому, несравнимо опаснее.
Мысли о сохранении побочных эффектов пертурбации вскоре сменились
раздумьями о подступающих зимних холодах. Путешественники достигли тех мест,
климат которых заставлял воспринимать даже не столь уж далекий Оспенспри как
южный курорт. Днем было еще ничего, но вот по ночам стояла лютая стужа, хотя
до прихода зимы, которая укроет землю белым снеговым одеялом, оставалось
несколько недель.
Холод ничуть не беспокоил ни Маджа с его густым мехом, ни Сорбла,
который, помимо наличия роскошной шубы из перьев, постоянно пребывал в
блаженном подпитии, а потому не обращал на морозы ровным счетом никакого
внимания. Дормас они, по-видимому, если и донимали, то не слишком сильно.
Однако Клотагорбу с Джон-Томом приходилось туго. Им нечего было
противопоставить даже предвестникам зимы. Озабоченность чародея проявлялась
в том, что он заговаривал о погоде, по крайней мере, раз на дню.
- Нам необходимо как можно скорее отыскать и освободить пертурбатор,
иначе зима застанет нас на Плато. Я вовсе не стремлюсь спасти мир ценой
собственной гибели в северных снегах.
- Мы уложимся в срок, сэр, - заверил волшебника Джон-Том. - Если на
обратном пути попадем в пургу, просто-напросто сядем на Дормас, и она
довезет нас до дома. Помните, в договоре сказано, что она обязуется везти
пострадавших.
- А кто будет показывать ей дорогу?
- Сорбл.
- Лично я, - Клотагорб презрительно фыркнул, - не позволю ему проводить
себя даже до ванной комнаты.
- Ну, тогда Мадж.
Клотагорб поглядел на Маджа, который, насвистывая что-то себе под нос,
раскалывал на камне обломком гранита размером с его кулак лесные орехи.
Потом он перевел взгляд обратно на Джон-Тома.
- Я рад, мой мальчик, что ты, невзирая на тяготы, которые выпали нам в
пути, сохранил свое уникальное чувство юмора.
- Сэр, я знаю, что Мадж порой ведет себя далеко не лучшим образом, однако
если дело дойдет до выбора между жизнью и смертью, он, я уверен, не откажет
мне в помощи. Или вы запамятовали, сколько раз он выручал меня в прошлом?
- Былого не вернешь, - изрек волшебник. - Важно не то, что было, а то,
что есть. Сдается мне, мой мальчик, ты доверяешь не тому, кому следует.
- Я с вами не согласен, сэр. Мы с Маджем друзья. Верно, Мадж?
Выдр поднял голову, вопросительно взглянул на юношу и проговорил с
набитым ртом:
- Что верно, приятель?
- Что мы с тобой друзья. Я только что сказал Клотагорбу, что, случись мне
замерзнуть в снегу, ты меня обязательно вытащишь.
- Ну да, конечно, кореш! Что же это за друзья, коли один не может
положиться на другого? Я дотащу тебя до теплых краев, пускай даже у меня на
башмаках сотрутся подметки. Подыхать буду, а дотащу! Пускай меня всего
перекосит с натуги, я буду тащить и тащить, пока...
- Эй, Мадж, смотри не переоцени своих возможностей.
- Спасибо за совет, парень. - Выдр отвернулся от человека и возобновил
прерванное занятие.
- Ну как? - справился Джон-Том у чародея. Клотагорб улыбнулся.
- Разумеется, водяная крыса никогда тебя не обманывала.
- Ему, конечно, случается приврать - с кем не бывает, - но, в общем и
целом, он парень неплохой.
- Да? Я бы сказал немножко иначе, но тебе виднее.
В разговоре возникла пауза, которая пришлась как нельзя более кстати, ибо
Джон-Том уже собирался отпустить в адрес старого волшебника весьма нелестное
замечание. Что за идиотская привычка - не доверять никому на свете?! С какой
стати Маджу врать? Слегка остыв, юноша обнаружил, что, сам того не
подозревая, время от времени скашивает глаза на выдра, как будто заразился
пессимизмом Клотагорба.
Упрекнув себя в непоследовательности, Джон-Том с кислым видом допил
остававшийся в кружке чай.
На следующее утро взорам путешественников явились увенчанные снежными
шапками могучие пики. Джон-Том, внимательно изучив столь внушительное
зрелище, поинтересовался у Клотагорба:
- Надеюсь, сэр, нам не придется карабкаться на них?
- Не знаю, мой мальчик, - ответил чародей, всматриваясь в даль. - Мне
известно, что пертурбатор находится где-то там, но где именно, я,
признаться, затрудняюсь сказать. Нам не остается ничего другого, как просто
продолжать путь. Возможно, мы сумеем достичь своей цели.
- А если нет, шеф, что тогда? - справился Мадж, которого, по всей
видимости, перспектива взбираться на горы прельщала ничуть не больше, чем
Джон-Тома. - Повернем домой? Мол, разбирайтесь сами, а мы пошли?
- Увы, мой мохнатый друг, разбираться придется нам, ибо этого не в силах
сделать никто другой. Мы должны взобраться туда, где томится в заключении
пертурбатор.
Снежные пики возвышались на значительном удалении от того места на Плато,
где разбили свой лагерь путники, а потому все тешили себя надеждой, что
обнаружат пертурбатор задолго до того, как приблизятся хотя бы к подножию
заоблачных круч. Джон-Том то и дело бросал исподтишка восхищенные взгляды на
чародея. Клотагорб проявил удивительное присутствие духа, которое рисовалось
еще более величественным на фоне непрекращающихся стенаний остальных членов
экспедиции: по идее, ему первому следовало сетовать на превратности судьбы,
ибо строение тела черепахи никак не годилось для лазания по скалам.
Миновало несколько дней. Горы по-прежнему маячили на горизонте, упорно не
желая приблизиться хотя бы на пядь; зато появилась новая трудность - туман.
Белесая пелена была столь плотной, что сквозь нее не могли что-либо
различить даже необыкновенно острые глаза Сорбла, так что приходилось
целиком и полностью полагаться на Клотагорба, который определял верное
направление, руководствуясь какими-то таинственными соображениями.
- Терпеть не могу туман, - сообщил Мадж, принюхался и наморщил нос.
- И находятся ведь придурки, которые его обожают! По мне, так пропади он
пропадом. Чем тут восторгаться, когда того и гляди заплутаешь?
- Помнится, - заметил Джон-Том, - я видел такое в фильмах, когда
показывали Золотые Ворота в Сан-Франциско.
- Ворота из золота! - воскликнул выдр. Судя по тому, как заблестели его
глазки, он мгновенно излечился от хандры. - Слушай, приятель, оказывается, и
в твоем мире есть на что поглядеть! Пожалуй, жить там не так уж плохо, а?
- Мне жаль разочаровывать тебя, однако ворота, о которых я упомянул,
вовсе не из золота. Их называют так потому, что они кажутся золотыми в
определенное время суток.
- А, вон оно что... Значица, они не годятся и в подметки бриллиантовым
вратам Мотарии? И впрямь жалко. Ну да ладно; а насчет Мотарии я слыхал,
что... - И Мадж, не дожидаясь, пока Джон-Том изъявит желание послушать,
пустился рассказывать свою историю. Когда он кончил, выяснилось, что туман
стал гуще.
Останавливаться, однако, никто не собирался. Мадж продолжал
принюхиваться, словно надеялся уловить в сыром, промозглом воздухе некий
намек на затаившуюся угрозу. Внезапно справа от него послышалось невнятное
бормотание. Выдр повернулся к человеку.
- Эй, кореш, я ничего не имею против того, чтоб ты распевал свои песенки,
но че ты развопился, как раненый бегемот?
Джон-Том промолчал. Впереди проступал из пелены тумана лес, и юноша был
занят тем, что пытался различить что-либо за первым рядом деревьев. Наконец
он отозвался:
- Мадж, я тут ни при чем. По правде говоря, я как раз хотел спросить
тебя...
- Меня? Да я держу пасть на замке, не то что некоторые!
- Не спорю, однако носом ты шмыгаешь так громко, что слышно на всю
округу. Сделай милость, перестань фыркать. Кажется, я расслышал какой-то
посторонний звук.
Мадж нахмурился, но подчинился. Он прислушался и сощурил глаза.
- Разрази меня гром, парень, ты прав! Надо же, я думал, тока ты можешь
петь таким гнусавым голосом!
К Джон-Тому приблизилась Дормас. Она настороженно повела ушами.
- Вы тоже слышали, ребята? Кто-то то ли поет, то ли читает заклинание. И
чувствуете, какой мерзкий запах?
- Чем пахнет? - спросил Клотагорб, который не отличался ни остротой
слуха, ни зоркостью Маджа. Кроме того, все внимание волшебника было
поглощено очками, которые постоянно норовили запотеть от сырости.
- Сдается мне, грызунами. - Дормас глубоко вздохнула. - В воздухе столько
влаги, что трудно сказать наверняка.
- Верно, дорогуша. Так и чудится, что вот-вот захлебнешься.
- Мадж, - проговорил Джон-Том, состроив гримасу, - на будущее выбирай,
пожалуйста, сравнения поизящнее.
- Приятель, против правды не попрешь.
- Да, грызуны, - подтвердила Дормас. Ноздри лошачихи раздулись.
Джон-Том ощутил себя беспомощным младенцем. Рядом со своими товарищами он
выглядел совершенно невосприимчивым к запахам.
- Нельзя ли установить, сколько их там? - осведомился Клотагорб.
- Как тут установишь? - хмыкнула Дормас. - И потом, какая разница?
Мы ведь двигаемся не в том направлении.
- Вполне возможно, что возвращаться мы будем другой дорогой. - Волшебник
задумчиво поглядел на клубящийся туман. - Лично мне было бы весьма любопытно
узнать, по чьей территории пролегает наш путь.
Сорбл испустил тяжкий вздох.
- Мне тоже, - буркнула Дормас.
Мадж с недоверием воззрился на лошачиху, затем перевел взгляд на чародея.
- Вы что, спятили? Или забыли, что любопытство до добра не доводит?
- Волков бояться - в лес не ходить, - бросила Дормас и направилась к
деревьям, обнюхивая на ходу землю.
- Мы находимся далеко от Оспенспри, за пределами цивилизации, - изрек
Клотагорб и надел на клюв очки, которые немедленно начали запотевать. -
Однако это ничего не значит. До меня доходили слухи о диких племенах,
которые якобы населяют здешние чащобы. Было бы неплохо самим убедиться в их
существовании.
- Начальник, а не проще ли прочесть какую-нибудь книжонку?
- Да будет тебе известно, господин недотепа, что никакие, как ты
выразился, книжонки тут не помогут. - Чародей повернулся, намереваясь,
очевидно, последовать за Дормас. - Их просто нет. Исследователи предпочитают
изучать тропики или края с умеренным климатом. Здесь же до нас почти никто
не бывал, поэтому нам предоставляется поистине уникальная возможность.
- Ага, угодить в пасть какой-нибудь мерзопакостной крысе. - Мадж
посмотрел на Джон-Тома. - Ты согласен со мной, паренек?
- Я согласен с тем, что, не рискуя, ничего не узнаешь, - произнес юноша и
удостоился одобрительной улыбки Клотагорба. - Извини, Мадж. - С этими
словами Джон-Том двинулся следом за волшебником.
- Идиоты! Ну и хрен с вами, проваливайте отсюда!
Выдр сложил на