сы!  Восстаньте,  рабочие!  Долой   чужеземных
империалистов, поджигателей войны!
   Конечно, это был Фаламеезар собственной персоной. Дракон проповедовал  на
ходу. Разразившись очередной марксистской гамилией <Религиозное  послание  к
общине верующих>, он выпускал огненную струю, превращавшую в пепел  сразу  с
дюжину потрясенных насекомых, или же давил пару-другую презренных пособников
империализма своей огромной ступней.
   Вокруг него кишела толпа оборванных адептов - словно армада истребителей,
защищающая дредноут.
   Легионам броненосных не было видно конца, но  теперь,  когда  потрясение,
вызванное разрушением стены, начало забываться, уверенность их поколебалась.
Появление  нового  войска  теплоземельцев,  столь  же   свирепого,   как   и
регулярное, пусть и необученного, заставило могучий поток повернуть вспять.
   Тем временем прядильщики и жители  Железной  Тучи  продолжали  уничтожать
солдат, пытавшихся пробиться через брешь на равнину, где само присутствие их
уже могло принести результат. Крошечные лучники-лемуры стреляли, стреляли...
пока кончики пальцев, оттягивающих тетиву, не начинали кровоточить.
   И не усиление паники привело  к  перелому.  Просто  в  рядах  броненосных
начали слабеть решимость и воля к победе. Группами и поодиночке  они  теряли
желание биться. Утомленную армию охватывало малодушие.
   Ощутив это, теплоземельцы  усилили  натиск.  Сопротивляясь,  но  уже  без
прежнего рвения, Броненосный народ отступал.  Битва  вновь  переместилась  в
ущелье. Офицеры-насекомые ярились и угрожали, но ничего не могли поделать...
Броненосные теряли боевой дух.
   Джон-Том перестал бросать копья. Руки его  ныли  после  трудов  последних
нескольких дней. Битва перемещалась дальше -  к  входу  в  ущелье  -  и  уже
исчезала из виду. Устало радовался он победе, когда на плечо  легла  могучая
длань - да так, что молодой человек едва не  присел.  Он  обернулся.  Позади
стоял Клотагорб. Руку волшебника трудно было назвать старческой.
   - Клянусь периодической таблицей! Вижу! Все вижу!
   - Что видите?
   - Мертвый разум. - В тоне Клотагорба слышалась странная смесь смятения  и
восторга.
   - Он не находится в теле? Жутковатое, должно быть, зрелище.
   - Нет. Он размещен в нескольких емкостях различной формы.
   Джон-Том попытался представить себе этого зомби, но ничего эквивалентного
описанию, данному чародеем, подобрать не смог. Флор слушала раскрыв рот.
   - Он разговаривает с Эйякратом, - продолжал  чародей  глухим  голосом,  -
словами, которых я не могу понять.
   - Несколько емкостей... Значит,  этот  разум  состоит  из  нескольких?  -
Джон-Том все пытался что-то уразуметь.
   - Нет-нет, ум один, но разделен на несколько частей.
   - А на что он похож? Вы сказали, в контейнерах? А уточнить нельзя?
   - спросила Флор.
   - Только чуть-чуть. Емкости в основном прямоугольные, но не все.
   Одна  наносит  на  свиток  слова,  записывая  их  магическими  знаками  и
символами, которых я не понимаю. Разум этот издает странные  звуки,  похожие
на речь. Кое-что из символов мне знакомо... Странная надпись,  я  смотрю  на
нее, и она меняется. - Волшебник умолк.
   - Ну, что там, что случилось? - поторопил его Джон-Том.
   Лицо Клотагорба исказила болезненная гримаса. Вниз - в панцирь  -  с  шеи
струился пот. Джон-Том и не думал, что черепахи могут потеть. Все говорило о
том, что чародей испытывает  страшное  напряжение,  стараясь  не  только  не
потерять изображение, но и понять его.
   -  Эйякрат...  Эйякрат  увидел,  что  сражение   проиграно.   -   Чародей
пошатнулся; Джон-Том вместе с Флор едва удержали его на ногах. -  Теперь  он
трудится над последним волшебством,  над  окончательным  заклинанием.  Он...
глубоко погрузился в мертвый ум, отыскивая самые могучие проявления.  И  тот
поведал ему нужное заклинание. Теперь  он  отдает  приказы  помощникам.  Они
несут материалы из припасов чародея.
   Скрритч следит за ним, она прикончит Эйякрата в случае неудачи. Но он еще
сулит ей победу. Материалы... Кое-что я узнаю, нет, не кое-что - почти  все.
Но я не понимаю всего заклинания, цели его. Он хочет... хочет...
   Маг-черепаха поднял вверх встревоженное лицо.  Джон-Том  затрепетал:  ему
еще не доводилось видеть испуганного Клотагорба - ни перед Массагнев, ни над
Адовым Водопоем. Но сейчас старик был не просто напуган - он был в ужасе.
   - Надо остановить его! -  бормотал  он.  -  Нельзя  не  остановить.  Даже
Эйякрат не знает, что делает. Но он... Я вижу... Испуган... В  отчаянии.  Он
пойдет на все. Не думаю, не думаю, чтобы он сумел удержать...
   - Какое это заклинание? - настаивала Флор.
   - Сложное... Я не понимаю...
   - Пробуйте. Хотя бы вслух повторяйте.
   Клотагорб умолк, и двое людей  начали  опасаться,  что  старик  более  не
откроет рта. Но Джон-Том встряхнул его и тем привел в сознание.
   - Символы... Символы говорят: "собственность".
   - И все? - удивилась Флор. - Просто "собственность"?
   - Нет... Там есть еще кое-что.  "Собственность  армейской  разведки  США,
доступ ограничен".
   Флор глянула на Джон-Тома.
   - Теперь все ясно: парашюты, и тактика, и состав взрывчатки, и сам взрыв,
да, наверное, и способы проходки штольни. Jos insectos  <Насекомые  (исп.).>
где-то отхватили армейский компьютер.
   - Потому-то Клотагорбу и потребовался инженер, чтобы противостоять "новой
магии" Эйякрата, - пробормотал Джон-Том. - А получил он меня и  тебя.  -  Он
беспомощно поглядел на девушку. - Ну, что будем делать? В компьютерах  я  не
разбираюсь.
   - Я понимаю кое-что, но сейчас дело не в компьютере. Машина это,  человек
или насекомое, но остановить его следует прежде, чем Эйякрат закончит  новое
заклинание.
   - Так какого хрена этот черт выудил из электронных потрохов? -  обратился
молодой человек к Клотагорбу.
   - Не понимаю... - бормотал волшебник. - Это выше моих способностей.
   Но Эйякрат все знает. Он встревожен, но  продолжает  чародействовать.  Он
знает одно - если его ожидает сейчас неудача, война проиграна.
   - Значит, кому-то нужно отправиться туда и уничтожить персоналку вместе с
пользователем, - решительно заявил Джон-Том, подзывая к себе приятелей.
   Мадж и Каз с любопытством приблизились. Их примеру последовал Хапли.  Пог
слетел с насеста возле стены. Джон-Том торопливо  поведал  им,  что  следует
сделать.
   - А эти, из Железной Тучи, может, сгодятся? - Мадж указал  на  гигантских
сов, сеявших смерть в Проходе. - По-моему, тебя, кореш, они не  поднимут,  а
вот меня - самый как раз.
   - Я могу сам слетать, босс.
   Клотагорб с удивлением поглядел на неожиданно расхрабрившегося фамулуса.
   - Нет, ты, Пог,  не  годишься,  и  ты,  выдр,  тоже.  Боюсь  вы  туда  не
доберетесь.  Сотни  лучников,  искуснейшие  на  Зеленых  Всхолмиях   стрелки
императорской охраны, окружают Эйякрата и императрицу. К мертвому разуму  на
четверть лиги не подойдешь. Но  если  даже  и  доберетесь,  чем  вы  сможете
уничтожить его? Он из металла, стрелой его не поразишь. А у  Эйякрата  могут
найтись ученики, способные воспользоваться мерзкими  знаниями  и  после  его
смерти.
   - Эх, вертолет бы, - проговорил Джон-Том. - Штурмовой да с ракетами.
   Клотагорб, не понимая, поглядел на него.
   - Не знаю, о чем это ты говоришь, чаропевец, но,  во  имя  небес,  сделай
что-нибудь, если способен.
   Джон-Том облизал губы. "Ху", Дж. Гейлс, Дилан - никто из  них  не  пел  о
войне. Но нужно попробовать. Увы, песен  про  военно-воздушные  силы  он  не
знал.
   - Давай, Джон-Том, скорее, - торопила его Флор. - Времени у нас мало.
   Время. Время улетало от них. С чего начать, а? Значит, так: сперва  нужно
туда попасть, а уж как уничтожить эту штуковину, думать будем потом.
   Стараясь выбросить из головы звуки битвы, Джон-Том несколько  раз  провел
рукой по струнам дуары. Инструмент был изранен стрелами и копьями, но играть
все же было можно. Он постарался припомнить мелодию, простую и неприхотливую
- Стива Миллера. Так, чуть подстроим струны дуары. Она должна  сделать  свое
дело. Он подкрутил басы и верха.
   Опасная игра, но то, что материализуется, пронесет его над полем боя - до
конца Прохода.
   Впрочем, настойчивость Клотагорба свидетельствовала, что на  настройку  и
на изящество времени не остается.
   Ох, добраться бы только до этого компьютера, яростно думал Джон-Том.  Ох,
добраться бы. Уж он-то найдет способ разделаться с ним.
   Выдернуть пару проводков  -  и  все...  Эйякрат  никаким  заклинанием  не
починит... Или все же сумеет?
   Пусть его убьют, пусть впереди неудача... какая разница. Талея  мертва...
С ней погибла и часть его самого. Да, вот и ответ: можно  врезаться  с  лету
прямо в компьютер - разделаешься со всем разом.
   Время, главное - время. Но, хотя он и не догадывался  об  этом,  ему  еще
предстояло узнать иное.
   Время... В нем ключ ко всему. Следует поторопиться. Нет времени  возиться
с машинами, которые могут не завестись или не появиться.
   Так... Время и полет. Какая же  песня  в  максимальной  степени  отвечает
потребностям?
   Минуточку! Была одна... о времени и полете, уносящем в грядущее.
   Пальцы запорхали  по  струнам,  и,  откинув  назад  голову,  он  запел  с
неведомой ему прежде силой.
   И разверзлось небо, и в ноздри хлынул запах озона. Оно  приближалось!  То
самое, что вызвал он своим заклинанием. Если не птица из спетой  песни,  то,
может быть, истребитель британских  ВВС,  именуемый  "орлом",  ощетинившийся
ракетами и скорострельными пушками?.. Что  угодно  -  лишь  бы  подняться  в
воздух.
   Он не пел - кричал, надрывая горло. Пальцы метались по струнам.
   Волны звука исходили от звенящей дуары, и воздух вторил им.
   Густой треск расколол небо над головой, земные громы  не  имеют  подобной
силы. Солнце словно отступило подальше, стремясь укрыться за тучу. Битва  не
остановилась, но и теплоземельцы,  и  броненосные  невольно  замедлили  шаг.
Зловещий грохот отразился от скал Прохода.
   Свершалось необычайное.
   Огромные звездные крылья закрыли небо. Зимний день вдруг сделался жарким.
Огненное дуновение отбросило Джон-Тома к парапету, спутники его хватались за
камни.
   В ужасе прятались теплоземельцы меж зубцами уцелевших стен.
   Прядильщики на скалах скрывались в щели и трещины... Чудовищный  огненный
силуэт приближался. Он прикоснулся к  гранитному  склону  возле  стены  -  и
камень растаял. Двенадцать футов гранита оплыли мягким воском.
   - ЧТО ТЫ СДЕЛАЛ? - прогремел голос, способный сдуть пятна с солнца.
   Уцелевшие камни в стене сотрясались,  клетки  -  и  те  дрожали  в  телах
существ, остававшихся наверху. - ЧТО ТЫ СОТВОРИЛ, КРОХОТНЫЙ ЧЕЛОВЕК?
   - Я... - Джон-Том замер с открытым ртом. Пел он об орле, просил  самолет,
а вызвал того, кого лучше не беспокоить, прервал бег, которому  длиться  еще
миллиарды лет. И теперь оставалось только  глядеть  в  огромные,  бесконечно
глубокие глаза, пока М'немакса, едва касаясь текущей  скалы,  взмахивал  над
нею термоядерными крыльями.
   - Я прошу прощения, - наконец выдавил он. - Я хотел только...
   - ПОГЛЯДИ НА МОЮ СПИНУ! - грохотал солнечный конь.
   Джон-Том помедлил, осторожно шагнул вперед  и  вытянул  шею.  Щурясь,  он
разглядел в огненной жаре темный металлический контур чего-то  подозрительно
похожего на седло. Маленьким пятнышком терялось  оно  на  огромной  пылающей
спине.
   - Я не... Что это значит? - смиренно спросил он.
   - ЭТО ЗНАЧИТ, ЧТО СКИТАНИЯ МОИ  БУДУТ  ЗАВЕРШЕНЫ.  ЭТО  ЗНАЧИТ  -  НАЙДЕН
КОРОТКИЙ ПУТЬ. НИЧТОЖНЫЙ ЧЕЛОВЕЧЕК ПОД ЗВЕЗДАМИ, ТЫ СОЗДАЛ ЕГО! ТЕПЕРЬ КОНЕЦ
МОЕЙ ОДИССЕИ УЖЕ ПЕРЕД МОИМИ ГЛАЗАМИ. ТЕПЕРЬ  Я  МОГУ  НЕ  МЧАТЬСЯ  ПО  КРАЮ
ВСЕЛЕННОЙ. ЕЩЕ ТРИ МИЛЛИОНА ЛЕТ - И Я ЗАКОНЧУ СВОЙ ПУТЬ. ВСЕГО ТРИ  МИЛЛИОНА
ЛЕТ, И МНЕ БУДЕТ ДАРОВАН ПОКОЙ. И Я БЛАГОДАРЮ ТЕБЯ, ЧЕЛОВЕК, ЗА ЭТО!
   - Но я не знаю, что  я  сделал  и  как  мне  удалось  это,  -  растерянно
проговорил Джон-Том.
   - ВАЖНО СЛЕДСТВИЕ, ПРИЧИНЫ ЭФЕМЕРНЫ. ТЫ  ДОСТИГ  РЕЗУЛЬТАТА  ЭМПИРИЧЕСКИ,
НИЧТОЖНЫЙ ЧЕЛОВЕЧЕК. НО ТЫ ПОМОГ МНЕ, И Я ПОМОГУ ТЕБЕ. Я МОГУ СДЕЛАТЬ ТОЛЬКО
ТО, ЧТО ТЫ МНЕ ПРИКАЖЕШЬ. ЧАРАМИ СВОИМИ ТЫ ПРИКРЫЛ МОЮ СПИНУ, ТАК САДИСЬ ЖЕ,
ХРАНИМЫЙ СВОИМ ЧАРОДЕЙСТВОМ, И МЫ  ПОМЧИМ.  ТЫ  ПОЗНАЕШЬ  СКАЧКУ,  КАКОЙ  НЕ
ЗНАВАЛО ЕЩЕ СУЩЕСТВО ИЗ ПЛОТИ И КРОВИ.
   Джон-Том медлил в нерешительности. Но уверенные руки уже подталкивали его
в сторону адского скакуна.
   - Давай, Джон-Том, - ободрил его Каз.
   - Давай, давай. Магия твоей песни хранит нас, - добавила  Флор,  -  иначе
радиация и тепло давно бы уже всех испекли.
   - Флор, но свинцовое седло такое маленькое.
   - Это магия, Джон-Том, магия. Чары твоей музыки и музыка  в  тебе  самом.
Давай же!
   Окончательно убедил его Клотагорб.
   - Мальчик мой, сейчас ничто не имеет значения. От твоих поступков зависят
жизнь и смерть всех нас. Все решится в схватке между тобой и Эйякратом.
   - Хорошо бы все было иначе. Боже мой, Боже, если бы я мог очутиться дома.
Я хочу... А, на хрен все это. Пошли!
   Он не видел стены, ограждающей тягучую ядерную плоть М'немаксы, но она не
могла не существовать, как неопровержимо подметила Флор.
   Молодой человек прижал к груди потрепанную дуару. М'немакса ударил ногой,
и, подавшись на  какое-то  мгновение,  барьер  пропустил  жар,  расплавивший
тысячи тонн прочнейшего камня. Если бы он подался снова - от них не осталось
бы даже пепла.
   К седлу вела череда стремян. Вблизи оно оказалось много больше.
   Джон-Том осторожно уселся,  не  ощутив  ни  жары,  ни  боли,  потрясенный
солнечными протуберанцами, извергаемыми плотью М'немаксы в  каких-то  дюймах
от его человеческой плоти.
   В седле он почувствовал себя по-другому: руки его и ладони ощутили тепло.
   - Погоди чуток, - услышал он голос. За спиной скользнула в седло мохнатая
фигурка.
   - Мадж? Это необязательно. Справлюсь я или нет, ты не поможешь.
   - Брось, кореш. Я приглядываю за тобой с той поры, как ты сунул нос в мои
дела. И не думай, что я могу  отпустить  тебя  одного.  Должен  ведь  кто-то
присмотреть за тобой. Эту огромную огненную зверюгу не поранишь, но  опытный
лучник может снять тебя отсюда, как фермер спелое яблочко. - Положив  стрелу
на тетиву, выдр ухмыльнулся в усы.
   Джон-Том не мог ничего придумать:
   - Спасибо, Мадж. Спасибо, друг.
   - Благодарить  будешь,  када  назад  вернемся.  А  че,  я  всегда  мечтал
прокатиться на комете. Итак - к делу.
   Огненная шея изогнулась змеею, и огромная  голова  обратила  к  ним  свои
бездонные глаза.
   - ПОВЕЛЕВАЙ, ЧЕЛОВЕК!
   - Не знаю... - Мадж  ткнул  его  под  ребра.  -  Дерьмо.  Не  вертись!  К
Эйякрату.
   Они не знали, как передался приказ: словом или из разума в разум.
   Огромные крылья взмахнули над землей, обрушив на нее жаркий ураган.
   Крылья эти простирались от края до края  каньона,  и  обитатели  Железной
Тучи бросились врассыпную, заметив движение гиганта.
   Навстречу поднялась стая стрекоз, личная воздушная  гвардия  императрицы.
Они шли в атаку  с  обычной  для  них  бездумной,  но  достойной  восхищения
храбростью.
   Мадж взялся за лук. Всадники падали со стрекоз,  и  стрелы  их  не  могли
долететь до солнечных наездников - они попадали в тело или крылья  М'немаксы
и испарялись с едва слышным шипением.
   - Мимо! - приказал Джон-Том. - Вниз, вон туда! - он  указал  на  округлую
скалу, пальцем торчавшую  вверх  у  входа  в  ущелье.  Вдалеке  за  туманами
тянулись Зеленые Всхолмия.
   Все внимание Джон-Тома  сосредоточилось  на  одинокой  фигурке,  замершей
перед грудой  материалов  посреди  расставленных  полукольцом  металлических
ящиков. Напрасно рвались вперед со своими мечами стрекозы и всадники. Копыта
и крылья отбрасывали во все  стороны  обугленные  останки,  струйками  пепла
осыпавшиеся на землю.
   Телохранители императрицы встретили их градом стрел. Ни одна из них не  в
состоянии была поразить пламенеющее тело.  Джон-Том  глядел  на  Эйякрата  и
держал наготове посох-копье, готовый поразить чародея.
   Тут он заметил, что над компьютером парят два светящихся камешка.
   Они были такими крохотными, что выдавало  их  лишь  свечение.  За  спиной
чародея приплясывала страшная радужно-зеленая фигура императрицы Скрритч.
   Что  за  сокрушительная  магия  ужаснула  невозмутимого  Клотагорба?  Чем
собирался рискнуть Эйякрат, чтобы выиграть сражение?
   - Вниз! - приказал он М'немаксе. - Вниз - к тому, что окружен  червями  и
сеет зло. Уничтожить его!
   С  вершины  утеса  доносилось  чародейское   бормотание,   торопливое   и
отчаянное. Эйякрат был в панике. Он произносил заклинания, как делал  это  и
прежде, но не понимал их сути. Два светящихся  камешка  двинулись  навстречу
налетающему огненному духу и смертным его ездокам, сходясь  в  то  же  время
между собою. Камни и дух встретятся в одной точке.
   Когда до камней оставалось ярдов пятьдесят и столько же  отделяло  их  от
вершины скалы, М'немакса издал громоподобное ржание. Беспредельные глаза его
светились ярче камней, уже почти встретившихся ярдах в двух перед ним.
   Слабо и безнадежно вскрикнул внизу Эйякрат, до Джон-Тома донеслись слова,
хрипло вырвавшиеся в отчаянии:
   - Рано еще... Слишком рано, близко, слишком близко, рано еще!
   И тогда мир внизу завертелся цветком, затянутым в водоворот.
   Исчез Трумов Проход, а с ним и скала, на которой Эйякрат  отчаянно  махал
конечностями перед императрицей. Исчезли и толпы броненосных, готовые к бою,
растаяли вдали боевые кличи теплоземельцев.
   Исчезли  туманы  над   далекими   Зелеными   Всхолмиями,   горные   пики,
громоздящиеся над ничтожными фигурками бойцов. Да и само синее небо исчезло.
   М'немакса несся в яростном галопе, и они ехали на спине его, но теперь  -
уже сквозь вечную пустоту. Звезды блистали вокруг, словно на утреннем  небе:
немигающие, холодные, чистые - они проносились так близко, что их можно было
потрогать.
   Да, их можно было потрогать. Медленно протянув руку, Джон-Том снял одну -
красного гиганта - с ее места на небесах. Теплым рубином  искрилась  она  на
ладони. Он крутанул звезду в пальцах и бросил  в  пространство.  Мимо  левой
ноги проплыла "черная дыра"... Он невольно дернул ступней. Дыра  затягивала,
как зыбучий песок. Где-то  позади  маячил  на  фоне  звезд  далеким  неясным
силуэтом Мадж, выдр.
   Джон-Том  дышал  вечностью.  Крылья  и   копыта   М'немаксы   неторопливо
вздымались. Вокруг ездоков собрался целый рой  подвижных  светящихся  точек.
Они мерцали во тьме, и плясали, и кружили вокруг огненного поля и всадников.
   Здесь, где законы мира не имели смысла, где  отсутствовали  любые  связи,
эти огоньки обрели наконец реальность. Гничии, с триумфом подумал  Джон-Том.
Только здесь я их вижу. Вижу наконец.
   Одни из них  были  людьми,  другие  животными,  третьих  невозможно  было
узнать. Отзвуки мыслей, воспоминания, души; следы, оставленные разумом...
   Они переливались радугой, полной жизни, таинственной и знакомой.
   Он даже узнал кое-какие лица и очертания. Узнал Эйнштейна, потом - своего
деда. Увидел, как шевелятся губы любимых певцов,  скончавшихся  и  давно,  и
недавно. Они словно давали вечный концерт. Все лица вокруг были  молоды,  не
было на них следов страдания или смерти.
   Действительно, в глазах великого физика  светилась  детская  радость.  Он
играл на скрипке. И  Хендрикс  <Джими  Хендрикс  (1942-  1970)  -  музыкант,
композитор, "король  гитары",  чье  имя  неоднократно  упоминается  в  цикле
романов Фостера.> тоже был там, и они составляли дуэт и улыбались Джон-Тому.
   И тут он увидел лицо, которое знал очень  хорошо,  лицо,  полное  огня  и
света. Собрав все  свои  силы,  он  попытался  впитать  в  себя  эти  черты,
запомнить навеки. Четкое теплое личико словно притягивалось к нему.
   Когда оно приблизилось, все существо его  воспламенилось  любовью...  Они
соприкоснулись губами, внутри юноши вспыхнуло пламя, едва не выбросившее его
из седла. Это была Талея. Он знал это и волей своей защищал ее.
   - Возвращаемся назад! Поскорее! - крик