ты,
сообразили: происходит нечто из ряда вон выходящее.
   Кружение   вод   начало   замедляться,   вибрирующий   голос   неуверенно
осведомился:
   - Что такое? В чем дело? Это не шутка. Я это чувствую!
   - Парус! - Найк бросился к штурвалу. - Скорее ставьте парус!
   - Наш лейтенант сошел с ума? - опешил Пауко.
   - Нет. - Караукул прислушивался к своему желудку. Тому очень помогло, что
корабль уже не бегал кругами. - Мы плаваем на краю гибели,  но  теперь  есть
ветер и спокойная вода. Мы пойдем не право руля и не лево руля, не норд и не
зюйд, а вверх!
   Водоворот перестал вращаться. Из-за разницы в температурах от обнаженного
морского дна к поверхности океана тек прохладный ровный ветер.  Он  наполнил
паруса и понес кораблик ввысь.
   Джон-Том вовсе не был уверен, что это происходит благодаря чаропению. Но,
поскольку мангусты развили бурную деятельность, он играл  и  пел.  А  вокруг
водоворот по-прежнему выражал смятение и  огорчение.  Под  углом  шестьдесят
градусов суденышко карабкалось наверх, подгоняемое порывами ветра из пучины.
Карабкалось медленно, трудно.
   Упрямо не желало задирать нос, предпочитая двигаться  по  горизонтали.  С
такой скоростью понадобится неделя, чтобы достичь поверхности,  а  Джон-Тому
столько времени не пропеть.
   А затем водоворот снова закрутился... в обратном направлении.
   - Этого не может быть... - Джон-Том обеспокоенно глянул за борт.
   Парус против мощи водоворота был бесполезен, но они все  быстрее  мчались
вверх. Разница заключалась лишь  в  том,  что  теперь  они  двигались  задом
наперед, против часовой стрелки. Вестибулярная  система  страдала  от  этого
непередаваемо.
   - Чувак, че ты наделал?
   Мадж, чтобы не упасть, ухватился за снасти.
   - Проклятье! Я слишком долго играл!  Надо  было  остановиться,  когда  он
замер. - Пытаясь восстановить  равновесие,  Джон-Том  уставился  на  воющую,
крутящуюся  водяную  стену.  -  Там,  откуда  я   пришел,   считается,   что
проигрывание музыкальных  произведений  задом  наперед  создает  мистический
эффект. Я хотел только, чтобы прекратилось кружение,  но,  похоже,  запустил
водоворот вспять.
   Кораблик знай себе наращивал скорость, полный решимости Найк не  выпускал
штурвал из лап.
   - Всем приготовиться! Как только мы доберемся до поверхности, понадобится
предельная скорость, чтобы уйти отсюда!
   - Есть, командир! - закричали его солдаты.
   Джон-Том не отрывал пальцев от струн дуары. Кто  знает,  что  произойдет,
когда парусник выберется из воронки. Очень даже может пригодиться  еще  одна
ускорительная чаропесенка.
   Крутясь,  мимо  пронеслось  брошенное  командой  трехмачтовое   судно   с
изорванными в клочья парусами, а за ним  следовал  начисто  сбитый  с  толку
косяк  тунцов.  Выныривали   громадные   куски   кораллов,   отломанные   от
неизвестного  рифа,  и  угрожали  пробить  корпус.  Поверхность   водоворота
наполнилась мусором.
   - Откуда это все? - изумился Найк.
   Мадж охотно предложил свою версию.
   - Джон-Том заставил его бежать задом наперед, и чувака от этого,  кажись,
маленько замутило. - Выдр еще крепче сжал канат. - Баш на баш,  все  честно.
Пущай теперь он поблюет!
   - Всем держаться!
   Джон-Том перекинул дуару за спину и, обвив руками мачту, прижался  к  ней
что было сил.
   Из глубин водоворота раздался  невероятный,  неистовый  клекот,  а  потом
произошел маниакальный  рывок.  Вместе  с  полудюжиной  утонувших  кораблей,
тоннами кораллов, косяками ошалело мечущейся рыбы,  со  всевозможным  прочим
хламом они полетели вверх. С оглушительным "плюх" суденышко упало на воду  в
сотне ярдов от края воронки.  И  не  перевернулось  при  этом  кверху  килем
благодаря везению, а вовсе не чаропению. Оно подпрыгнуло несколько раз,  как
поплавок, и застыло на спокойном море; с палубы и  бортов  стекала  вода.  С
такелажа зелеными флажками свисали водоросли. Солдаты кое-как встали на лапы
и занялись оснасткой и парусом, а водоворот тем  временем  булькал  и  мощно
рыгал.
   - Ветер! - Найк растерянно глядел на повисший парус. - Где наш ветер?
   Стоило ему это сказать, как объявился легкий ветерок. Парус он наполнял с
мучительной неспешностью, но дело свое все-таки сделал.
   Кораблик побежал, и снова  его  вело  на  юг  облачко  музыки.  Оживленно
загомонили измученные  принцессы.  Позади  мало-помалу  стихали  взрыгивания
прихворнувшего морского чудища.
   Некоторое время судно  шло  среди  всплывших  донных  отложений:  древних
досок,  расколотых  килей  давно  затонувших  кораблей,   кусков   рангоута,
обшарпанных весел и  нактоузов.  С  изумлением  глядели  путешественники  на
проплывавшее мимо старинное судно в двадцать раз больше их скорлупки.
   У него была одна мачта в центре палубы и четыре яруса  весельных  портов,
из них торчало по дюжине, а то  и  больше  весел  величиной  с  Клотагорбово
Древо. Оставалось только гадать, кого набирали в команду корабля.
   Выныривали стеклянные поплавки от рыбацких сетей,  ударялись  о  днище  и
плыли, качаясь, мимо, как пузыри из великанского акваланга.
   Измочаленные канаты, изодранные паруса так и норовили намотаться на руль.
   Совершенно неожиданно для всех Мадж освободился от одежды  и  скакнул  за
борт.
   Джон-Том  бросился  к   лееру,   а   за   его   спиной   Умаджи   чопорно
прокомментировала:
   - Ох уж эти мне водяные крысы! Они всегда непредсказуемы.
   - И крайне неуравновешенны.
   Сешенше пыталась высушить мех.
   - Я бы попросила... - начала Пиввера.
   - Речь идет только о простолюдинах,  -  поспешила  объяснить  горилла,  и
принцесса Тренку-Ханская успокоилась.
   - Право руля! - с отвращением пролаял Пауко. - Полный разворот, командир!
   Джон-Том с Найком налегли на штурвал, заставив неуклюжее  судно  заложить
крутой вираж и вернуться к появившейся из воды голове Маджа.
   Выдр весело махал лапой, стоя, как им показалось, на большой полированной
доске красного дерева.
   Приблизившись, путники увидели, что Маджев плот имеет  изогнутый  верх  и
опоясан густо покрытыми патиной бронзовыми полосами.
   - А ну-ка, кореша, пособите!
   Мадж протянул лапу и ухватился за свисающий с борта трос.
   С подъемом находки пришлось повозиться. Снова и снова Мадж  нырял,  чтобы
продеть канаты в заросшие ракушками петли. Мангусты приспособили лебедку,  а
после всем, даже принцессам, пришлось объединить усилия,  чтобы  переправить
древний сундук на палубу.
   -  Берегись!  -  выкрикнула  Алеукауна,   когда   протестующе   застонала
импровизированная лебедка, не справляясь с возложенной на нее задачей.
   Все бросились врассыпную; тросы полопались, и сундук грохнулся на палубу.
Доски выдержали, а изъеденные бронзовые оковы - нет.  Когда  они  порвались,
треснуло и крепкое старое дерево. Наружу хлынула радужная блестящая струйка.
   Голый, мокрый Мадж подлетел к находке и что было сил ударил по пружинному
засову. Откинулась крышка, выдр проворно скакнул внутрь.
   Спустя мгновение из сундука донесся довольный голос:
   - А ну, чуваки и чувихи, подходите, гляньте. Такое зрелище утешит  сердце
самого жадного искателя сокровищ.
   Все сгрудились вокруг раскрытого сундука. Он был на три четверти заполнен
маленькими золотыми монетами, самая крупная - не больше  Джон-Томова  ногтя.
Среди денег, как кусочки мяса в супе,  виднелись  кольца,  ожерелья,  тиары,
ручные и ножные браслеты, декоративные цепочки и прочие украшения из платины
и золота, украшенные всевозможными драгоценными камнями и эмалями. Мадж  еще
повозился,  щель  в  боку  сундука  расширилась,   и   радужные   краски   с
преобладанием солнечной полились на палубу.
   Мадж выбрал золотой монокль, окаймленный изумрудами, и вставил  в  правый
глаз. Линза была выточена из бледно-голубого алмаза чистейшей воды.
   - Ну, Джонни-Том, че скажешь? У меня теперь глаз-алмаз!
   - Как будто раньше ты жаловался на зрение!
   - Эх, приятель, да разве в этом дело? Главное - чтоб зрение обострялось у
всех, кому я попадусь на зенки, вот так.
   Между тем августейшая любовь к побрякушкам получила мощнейший  толчок,  и
принцессы роем кинулись к сундуку. И дело было не в найденных богатствах,  а
в их изысканности.
   - Сережки! - торжествующе закричала Ансибетта,  доставая  двумя  пальцами
висюльки из золота и платины. Никакой рыбак не поднимал свой улов с такой же
гордостью.
   Алеукауна надела на шею ожерелье из розовых кораллов и черных жемчужин, а
Сешенше примеряла тяжелые малахитовые браслеты с императорскими  топазами  и
аметистами.
   - Наконечники для когтей! Я вижу  наконечники  для  когтей!  -  Квиквелла
запустила лапы в золотые сокровища, а рядом с ней Пиввера возбужденно искала
подходящее кольцо на хвост.
   Солдаты стояли поодаль и прозаически наблюдали за суматохой.
   - Я не жадный, - заметил Хек. - Мне вполне хватит бушеля-другого золота.
   Пауко кивнул.
   - Эге! - по пояс утонувший в золоте Мадж выпрямил спину. - Дамочки, а как
насчет меня? Это я нашел клепаный сундук, пока вы все бранили старину  Маджа
за невинное желание искупнуться. А значица, главная доля - моя!
   Принцессы, возбужденные сверх всякой меры, не обратили на него внимания.
   - Ну, оставьте мне хоть паршивый браслетик!
   Джон-Том стоял, сложив руки  на  груди,  и  скромно  помалкивал.  К  нему
подошел Найк.
   - У вашего друга есть кладоискательская жилка.  Я  бы  никогда  не  узнал
сундук в какой-то плавучей штуковине. К тому же  я  слишком  устал,  слишком
занят был раздумьями о бегстве.
   - То - мы с вами, а то - Мадж. Отрубите ему  все  четыре  лапы,  выколите
глаза, проткните барабанные  перепонки,  он  все  равно  унюхает  серебряную
монетку, закатившуюся в щель между половицами в таверне.
   Наверное, это особый талант.
   Найку находка явно пришлась по душе.
   - По крайней мере, если корабль не выдержит пути, есть на что  приобрести
иной. И с приличными запасами теперь хлопот не предвидится.
   - Забавно, знаете ли...
   Взор Джон-Тома устремился вдаль.
   Мангуст, задрав голову, уставился в лицо долговязого человека.
   - Вы находите такое сокровище всего лишь забавным?
   - Нет, я о другом. За все эти годы мы с  Маджем  столько  путешествовали,
столько всего повидали, такие опасности  пережили,  а  сокровища  находим  в
первый раз. Знаете, дело, наверное, в том, что мы никогда  не  охотились  за
кладами. Мы всегда  искали  что-то  другое.  И  тут,  посреди  чужого  моря,
практически натыкаемся на состояние, которого я даже в горячечном  бреду  не
смел вообразить.
   Лейтенант долго молчал, потом предположил:
   - А может быть, ваши труды вознаграждены в иной, высшей плоскости?
   Наверное, вы сделали карьеру праведника.
   - Да ну, что вы. Оно, конечно, очень хорошо творить добро и  преследовать
благородные цели, но и кубышку с золотишком иногда найти  не  вредно.  Талея
будет рада. И Виджи. Они любят красивые вещи.
   - Боюсь, я вас не понимаю, - сказал Найк, наблюдая, как Мадж  препирается
с дамами. - Разве вы не способны добывать золото и драгоценности  с  помощью
чаропения, когда пожелаете?
   - Ни в коем случае. У высших сил это дело,  так  сказать,  под  запретом.
Иначе бы ни один чародей не заставлял себя подниматься рано поутру и браться
за работу. Все бы ушли на пенсию и жили припеваючи.  Я  не  стараюсь  понять
законы магии, но Клотагорб в  них  искушен.  По  его  словам,  тут  замешана
этическая физика. А научная сторона этого явления -  не  для  моих  скромных
мозгов. Если маг переступит грань  приличия,  то  превратится  в  капризного
старого дракона и закончит свои дни, охраняя  в  затхлой  пещере  никому  не
нужные  сокровища  и  дожидаясь,  когда  появится  мускулистый  белокурый  и
бесстрашный герой с мозгами под стать своим бицепсам и вырежет  его  сердце.
Короче, вряд ли вам удастся набить карманы с помощью волшебства и рвануть  в
Лас-Вегас. Нет, увольте. Я  предпочитаю  иметь  семью  и  профессию  и  жить
спокойно.
   Он кивком указал на сундук.
   - Впрочем, предубеждения против честно найденных деньжат у меня нет.
   - Кажется, я вас понял.
   По лицу чаропевца медленно расползлась улыбка.
   - Так что спасибо Маджу, старому  шельмецу,  -  он  наконец  отыскал  нам
сокровища.
   Чаропевец пригляделся к большой тиаре на  голове  Умаджи  -  она  придала
царственности потомку Туурских владык.
   - Странная гравировка. Что-то не узнаю ни стиля, ни языка.
   Лейтенант, а вы не желаете поучаствовать в дележе?
   - Трофеев хватит  на  всех.  Пускай  дамы  потешатся  вдосталь.  Для  них
подобное богатство ничего не значит, в то время как внешность означает  все.
Придет время, и мы с солдатами утолим свои плебейские аппетиты.
   - Эй, остроухая, а ну, сымай!  -  Мадж  потянулся  к  мерцавшему  на  шее
Сешенше ожерелью, потерял равновесие и  шлепнулся  на  золото.  Вставая,  он
выплевывал монеты. - Это мое! По праву нашедшего! Именем закона!
   Первый выбор - за мной!
   Пиввера рассмотрела облюбованный Ансибеттой гарнитур.
   - Пустотелый жемчуг тебе идет, а вот на уши я  бы  надела  рубины,  а  не
сапфиры.
   - Ты это всерьез? Интересно.
   Дамы словно сговорились не замечать протестов Маджа, и это  удавалось  им
без малейшего труда.
   - Да выслушайте же меня!
   Негодующий выдр аж подпрыгивал на драгоценностях.
   Ни одна даже не покосилась на Маджа,  а  лучший  способ  довести  его  до
бешенства вряд ли существовал.
   - Ничего, уймется, - сказал Джон-Том Найку. - Не похоже, что он  согласен
вернуться домой без гроша в кармане. Я позабочусь, чтобы он не слишком много
хапнул, а то еще, чего доброго, хребет сломает.
   В сундуке оказалось столько великолепных вещей,  что  каждая  женственная
конечность,  каждый  соблазнительный  изгиб  тела   вскоре   были   украшены
подобающим образом. Бегущий на юг корабль лучился несравненным светом.

Глава 19

   В   ловушке   водоворота   суденышко   пережило   ужасную   трепку.   При
катапультировании из водяной  воронки  креплениям  и  стыкам  досталось  еще
сильнее. И теперь солдаты попеременно откачивали воду, а число  течей  росло
не по дням, а по часам. Единственная помпа уже  едва  справлялась  с  водой,
мышцы мангуст не могли тягаться с ее безжалостным давлением  на  корпус.  И,
поскольку принцессы категорически отказались от такой нецарственной  работы,
как осушение трюма, возникла сверхзадача найти  подходящий  берег,  вытащить
судно из воды и отремонтировать.
   Найк пришел в отчаяние еще до того,  как  спросил  у  высокого  человека,
знает ли тот какие-нибудь песни щелезатыкательного  свойства,  но  вдруг  на
юго-западном горизонте появилась шеренга низких островов.
   Было решено искать подходящую стоянку. Принцессы обрадовались перспективе
прогуляться по твердой сухой земле, да и Джон-Том  признался  себе,  что  не
откажется от такого удовольствия. И запасы  не  мешало  бы  пополнить.  Пока
выдры будут  рыбачить,  он  с  мангустами  наберет  фруктов,  орехов,  ягод,
моллюсков и тому подобного.
   Воздух был теплым и не слишком влажным, небо - чистым, море - настроенным
на мирное сотрудничество. Несколько дней  на  берегу  пойдут  на  пользу  не
только кораблю, но и душам путешественников.
   Хек с Караукулом поворачивали нос судна то вправо, то влево, обходя рифы,
и, несмотря на тьму-тьмущую советов  от  принцесс,  аккуратно  пробрались  в
мирную лагуну, так и манившую бросить в ней якорь.
   Выбранный ими  островок,  в  отличие  от  окружающих,  в  центре  щеголял
маленьким холмом: матерые кораллы и густая растительность. Радужный  хор  не
пенял, по своему обыкновению, на задержку, а с явным энтузиазмом проследовал
за мореплавателями к берегу.
   - Полегче, полегче, - кричал, оглядываясь, Хек. - Еще  чуть  левее  руля,
командир! - Вот так!
   Судно негромко заскребло днищем  по  мягкому  прибрежному  песку,  слегка
накренилось на правый борт и застыло.
   Как и рассчитывали Джон-Том с Найком, это произошло в пик прилива.
   Уходило утро, вместе с ним лагуну покидала вода, обнажалось и сохло днище
кораблика. Солдаты незамедлительно вооружились плотницкими  инструментами  и
взялись за ремонт.  Простой  прогулки  по  чистой  желтой  дуге  пляжа  было
достаточно, чтобы у дам поднялось настроение. Экипажу  это  было  только  на
руку - принцессы оставили его в покое. Даже Мадж взялся пособить мангустам.
   - Всю жизнь я чей-то взламываю, высаживаю да раскурочиваю, - поведал  он.
- Не пора ли чей-то починить для приличия? Ну-ка, шеф, подай-ка клин.
   Джон-Том тоже предложил помощь, но в  силу  особенностей  своей  анатомии
оказался скорее помехой. Ему никак было не угнаться за  проворным  выдром  и
мангустами, способными  изворачиваться  в  такие  загогулины,  что  человек,
вздумай он повторить эти выкрутасы, сразу и навсегда сделался бы  инвалидом.
Почувствовав себя пятым колесом в телеге, Джон-Том рассудил, что лучше всего
поможет товарищам, попросту держась в сторонке.
   Не найдя применения рукам и чаропевческим способностям, он сообразил, что
судьба впервые за много  дней  позволяет  ему  несколько  часов  провести  в
одиночестве и при этом не испытывать угрызений совести. Он  решил  осмотреть
остров, начиная с холма.
   Пологий склон не  изобиловал  препятствиями:  Джон-Том  легко  пробирался
среди кустарников и пальм. Вершина открывала великолепный вид  на  окрестные
острова, а также на лагуну и лежащее на боку судно.
   Отчетливо виднелись ремонтники - мангусты  и  Мадж  энергично  конопатили
щели в обсыхающем корпусе.
   Джон-Том повернулся и  глянул  на  пышный  тропический  лес,  покрывавший
северную сторону острова. Глубокие озерки с дождевой водой обещали пополнить
корабельные бочки, ветви  многочисленных  деревьев  сгибались  под  тяжестью
оранжевых и зеленых плодов. Он уже собирался идти назад, как  вдруг  услышал
ворчание. Звук был знаком - более всего  напоминал  перекличку  тюленей.  Он
отметил положение  солнца.  Еще  слишком  рано  -  спутники  не  должны  его
хватиться. Да и вряд ли он заблудится. Остров  маленький,  можно  обойти  за
несколько часов.
   Он  пробрался  между  деревьями,  и  перед  ним  открылась  другая  часть
окаймлявшей остров лагуны. Пляж здесь был уже, чем в месте  высадки,  пальмы
чуть ли не вплотную подступали к воде.  Прозрачная  вода  по  пояс  глубиной
покрывала песок цвета белого сахара и бурлила вокруг редких валунов.  Там  и
сям из нее торчали горбы синих и желтых кораллов, и все они были заняты,  но
не тюленями.
   Русалки!
   Если вспомнить чудеса, увиденные Джон-Томом со дня его появления  в  этом
мире, удивительно, что он еще ни разу не встречал русалок.
   Впрочем, чаропевец и выдр больше путешествовали по суше.
   От бедер и выше это были самые настоящие люди.  Жгучий  интерес  вызывала
точная демаркационная линия между рыбьим и человеческим.
   Джон-Том так сильно подался вперед, что споткнулся о  торчащий  из  земли
корень и кубарем выкатился на песок. Его появление было встречено свистом  и
визгом, а затем последовал шумный плеск -  хвостатые  красотки  попрыгали  в
воду. Кроме одной. Ее плечи, словно засохшими  водорослями,  были  облеплены
кудрями цвета красного золота.  Чистейшие  алые  глаза  имели  миндалевидный
разрез, их внешние уголки были вздернуты. На месте  носа  -  только  бледная
мягкая кожа, однако этот факт обескураживал не более,  чем  наличие  на  шее
трепещущих жабр. Уши были большие, бахромчатые - не только органы слуха,  но
и маленькие вспомогательные плавники. С каждым вдохом-выдохом  они  медленно
двигались вперед-назад.
   А губы... губы были ярко-алые, как  юбка  у  стриптизерши  под  названием
"испанская танцовщица".
   Русалка плавно соскользнула в воду, легко двинулась к  берегу  и  наконец
оперлась локтями о  сухой  песок.  Опустив  хрупкий  подбородок  на  руки  с
перепончатыми кистями, воззрилась на отряхивающего штаны незнакомца. Зеленый
с радужным отливом чешуйчатый хвост лениво хлестал вправо-влево.
   - Здравствуй, человек.
   Джон-Том судорожно сглот