жного  и  невообразимо  дорогого   заклинания,   чтобы
уничтожить следы резни, и будь она проклята,  если  возьмется  за  это
голыми руками. Чем бы  сейчас  ни  занимался  Джон-Том,  ему  придется
отложить дела и помочь жене.
   К ней с визгом, со  щелканьем  острых  клешней  кинулся  гигантский
синий паук на длинных, точно ходули,  ногах.  Ловко  уклонившись,  она
рубанула, и осколки хитина забарабанили по печным изразцам. Из бреши в
панцире с клокотанием  полезли  розовые  мозги  вперемешку  с  зеленой
кровью, мгновенно погубив целый лоток  печенья,  которое  она  испекла
всего неделю назад.
   Это зрелище привело ее в дикую ярость, и она ураганом пронеслась по
кухне. Демонические создания налетали на нее,  шарахались  в  стороны,
искали убежища в буфетах и комодах, но при всех своих успехах  она  не
смогла остановить нашествие. Словно  в  насмешку,  на  месте  погибших
фурий тотчас возникали  новые.  Они  все  прибывали,  и  прибывали,  и
прибывали. Взмывали с пола, падали с потолка, выскакивали из  мойки  -
кошмарные  твари  появлялись   бесконечной   чередой,   нисколько   не
обескураженные гибелью своих предшественников.
   В конце  концов  их  набилось  в  кухню  столько,  что  Талея  была
вынуждена отступить. Она прижалась спиной к чулану.  Под  демоническим
натиском из рук, машущих мечом, уходила сила. Вовсе  не  такого  конца
ожидала Талея, всегда верившая, что найдет свою смерть в  каком-нибудь
великом странствии с Джон-Томом или на  худой  конец  тихо  угаснет  в
ближайшем приюте для овдовевших воровок и карманниц.  Но  погибнуть  в
собственной кухне, на шабаше невесть откуда взявшейся нечисти!
   Почему  подвела  тщательно  продуманная  защита  дома,  отчего   не
сработали  обереги,  до  сих  пор  надежно  охранявшие  ее  жилище  от
нечестивого воздействия извне?  Надо  признать,  что  в  основном  они
предназначались для очистки воздуха от копоти и неприятных запахов, но
разве не должны были они воспрепятствовать демонам, горгульям и иже  с
ними? Столь впечатляющее фиаско охранной магии может  означать  только
одно: против Талеи выступает более сильное волшебство.
   Волосы ее были растрепаны, халат превратился в лохмотья, но она  не
сдавалась. Меч рубил и колол - как в старые добрые времена, разве  что
руки слушались хуже, разве что быстрее таяли силы.
   В то самое мгновение, когда Талея поняла, что  дрожащие  конечности
сейчас  откажут  и  ее  захлестнет  клыкастая   и   когтистая   лавина
некротических пришельцев, кто-то протопал по крыльцу у входа.
   - Эй, милашка! - прозвучало громко и радостно.  -  Вот  я  и  дома.
Пришлось повозиться, но мы  с  Клотагорбом  наконец  нашли  подходящее
заклинание для подъема старого моста  Тулахлыст.  Это,  конечно,  мера
временная, но...
   Джон-Том вошел в кухню, и тут же  кто-то  небольшой,  фиолетовый  и
воинственный прыгнул ему на грудь и ткнулся  в  щеку  луковицеобразным
клювом.
   - Слышь, кент, ежели ты себе не враг, лучше не суйся, просек? У нас
и без тебя проблем  до  фига  и  больше,  доходит?  И  без  доброхотов
распрекрасно обойдемся, в натуре. Въезжаешь в тему?
   Изумленный Джон-Том ухватил существо за короткую толстую  шею.  Оно
забулькало, глаза чуть ли не целиком вылезли из  орбит.  Ни  слова  не
говоря,  чаропевец  подбросил  нахала  и  ударом   ноги   отправил   к
противоположной  стене.  Тварь  врезалась  в  буфет,  разбила  любимую
прозрачную вазу Талеи и застыла на полу.
   - Что за чертовщина?
   Джон-Том выпучил глаза под стать своей жертве.
   - Да не стой ты столбом! -  Появление  мужа  прибавило  Талее  сил,
отсеченные головы и конечности чаще застучали об пол.  -  С_д_е_л_а_й_
ч_т_о-н_и_б_у_д_ь!
   Он спохватился, что медлит, зачарованный картиной  разрушения.  Где
дуара? Осталась в повозке? Нет, она здесь, дома. Надо бы поднастроить,
но это обождет. Прежде всего необходимо прекратить этот кошмарный  сон
наяву. И поскорей, пока Талея еще держится.
   Он помчался в гостиную, выхватил из футляра уникальный инструмент и
бросился обратно, пытаясь вспомнить подходящую песню. Годы  учебы  под
патронажем Клотагорба  не  пропали  даром.  Джон-Том  теперь  держался
гораздо  увереннее,  чем  тот  неуклюжий  юноша,  который  волею  мага
оказался в этом мире.
   И все-таки он оробел, вновь увидев нечестивое столпотворение.  Увы,
домоводство не заняло  должную  нишу  в  истории  музыки,  особенно  в
разделе рока и металла, коим Джон-Том более или менее сносно владел.
   Наконец на ум пришла  старая  песенка  Джона  Мелленкампа.  Чародей
заиграл и запел, чистый, сильный голос певца и переливчатый звон дуары
перекрыли рев демонической орды. Из буфетов и отдушин, из щелей в полу
и окнах потек розовый туман.  Ленивыми  водоворотами  он  кружился  по
кухне; слабо запахло ржаным хлебом с отрубями и  сыром  "симеллот".  С
последним Джон-Том ничего не мог поделать. Впрочем, запах  "симеллота"
- пустяк по сравнению с миазмами, коих можно было ожидать, к  тому  же
его сейчас наименее всего интересовали сопутствующие ароматы.
   Вторжение влажного тумана (а может, и  запах)  немедленно  возымело
действие. В буфетах и на полках, среди горшков и тарелок все  замерло.
Армия пришельцев  таращилась  и  сопела.  Одного  дуновения  оказалось
достаточно, чтобы все, побросав добычу, с визгом и писком обратились в
паническое бегство. Кривя рты и морща носы, демоны устремились в недра
шкафов, в щели между половицами,  в  вентиляционные  отверстия;  сломя
голову мчались они в укрытие, в родную богомерзкую среду.
   Дуара пульсировала и вибрировала в опытных руках чаропевца. Невесть
откуда взявшийся ветер взметнул  за  его  плечами  зеленую  накидку  с
радужным отливом, слегка потемневшую  от  многократной  сухой  чистки.
Казалось, Джон-Том противостоит  мощному,  но  крайне  локализованному
шквалу. Он осторожно двинулся по кухне, и тут же  сразу  с  нескольких
сторон  его  яростно  атаковали  самые  отважные   пришельцы.   Музыка
отбросила их назад, розовый туман стянулся в веревочные  петли  на  их
шеях, его клубы уподобились дубинам и не оставили от  нечисти  мокрого
места. Талея утвердилась на ногах, к ней вернулась уверенность в себе.
Она настороженно проследовала вслед за мужем к мойке, положила  в  нее
окровавленный меч и сокрушенно покачала головой.  С  клинком  придется
повозиться. Всем известно, до чего прилипчивы кровь и гной нечисти.
   Джон-Том остановился посреди кухни и дал петуха.  Восемнадцать  лет
практики сделали его мастером чаропения, но не избавили от  застарелой
слабости. Сюрпризы, преподносимые голосом,  зачастую  сводили  на  нет
великолепие игры. Вот и сейчас...
   На глазах у Джон-Тома демоны, не сподобившиеся убежать или  имевшие
глупость напасть на него, принялись раздуваться, как  воздушные  шары.
Они полетели вверх,  отскакивая  сначала  от  мебели,  а  потом  и  от
потолка. Когда Джон-Том довел песню до конца,  они  полопались,  точно
мыльные пузыри. Талея горестно вздохнула - мало беспорядка в кухне,  а
теперь еще и это... Не осталось ни одного  пришельца,  только  розовый
туман клубился, да в ноздрях щипало от мощного запаха сыра  и  ржаного
хлеба.  Когда  пальцы  Джон-Тома  в  последнем  драматическом  аккорде
промчались  по  двойному  набору   струн,   туман   поблек   и   начал
рассеиваться. С глубоким вздохом  облегчения  чаропевец  повернулся  к
жене.
   - Ну что ж... Дорогая,  тебя  не  затруднит  объяснить,  что  здесь
произошло? - Он слегка сдвинул брови.  -  Опять  экспериментировала  с
кулинарной магией? Я ведь говорил, не так уж я охоч до жаркого,  чтобы
ради этого переворачивать тут все вверх дном. Поспешность  хороша  при
ловле блох, а в домоводстве она чревата, знаешь ли.
   Талеин палец предостерегающе качнулся перед его носом.
   - Джон-Том, нечего мне выговаривать! Я тут совершенно ни при чем.
   Она подошла к форточке и попыталась открыть,  но  запекшаяся  кровь
приклеила ее намертво. Пришлось рвануть изо всех сил. Остатки розового
тумана  потянулись  в  окно,  Талея  поторопила  их,  замахав  руками.
Сильнейшая  вонь  тоже  потихоньку  рассасывалась,   оставляя   зыбкое
напоминание о пикулях в укропном маринаде. Оглядев кухню,  Талея  едва
не расплакалась.  Посуда  разбита,  выпечка,  которой  отдано  столько
времени и души, превратилась в крошево, куда ни глянь, жуткая грязища,
с мебели звучно  капает  мерзкая  жижа.  Но  она  не  заплакала  и  не
закричала, а лишь устало опустилась  в  углу,  где  обычно  завтракала
семья, на стул с чехлом из змеиной кожи.
   Джон-Том  бережно  прислонил  нагревшуюся  дуару  к   холодильнику,
пятерней откинул назад длинные волосы и  сел  рядом  с  растерянной  и
измученной женой.
   - Ладно, стало быть, заклинаниями ты не баловалась.  Тогда  как  ты
это объяснишь?
   У нее сверкнули глаза.
   -  Меня  спрашиваешь?  Ты  же  у  нас   великий   чаропевец.   Что,
недоброжелатель завелся? - Она  тяжко  вздохнула.  -  Я  сейчас  убить
готова ради чашки чая.
   Джон-Том нашел относительно чистую посудину.
   - Со льдом или горячего?
   - Ой, нет! - поспешила возразить Талея. - Только не это.
   Она встала, подошла к плите  и  обнаружила,  что  огонь  не  погас.
Наполнив  водой  горшок,  Талея  поставила   его   на   конфорку.   Не
оскверненная  никакими  чарами  огненная  стихия  шумно  принялась  за
работу. Талея нашла неразбитую чашку и вернулась к столу,  за  которым
муж размышлял над ее вопросом.
   -  С  Клотагорбом  мы  старые  взаимные  должники,  но  никогда  не
рисковали  слишком  озлобить  друг  друга,   не   применяли   "тяжелую
артиллерию". По крайней мере, я. А он... Ты ведь знаешь,  как  у  него
порой из-за денег съезжает крыша?
   - Старый скряга, - проворчала Талея.
   - Для него это дело принципа.
   Талея повела вокруг дрожащей рукой.
   - Джон-Том, я неплохо знакома с характером обитателей Нижних Миров.
Да и как иначе, ведь я твоя жена.  Но  все-таки  я  не  узнала  добрую
половину тварей, которые тут материализовались.
   Он пожал плечами.
   - Новые измерения, новые демоны. Не  кори  себя.  Даже  официальные
справочники приходится ежегодно обновлять.
   Талея наклонилась к мужу,  нежданное  воспоминание  вызвало  у  нее
улыбку.
   - Порой думается, нам бы жилось гораздо проще, будь мы все время  в
пути. Если б мы дрались, убивали, спасались  благодаря  своим  мозгам.
Все-таки весело было...
   - Талея, в ту пору мы были  гораздо  моложе.  А  теперь  я  младший
партнер Клотагорба, и на моих плечах громадное бремя  ответственности.
А еще дом и семья.
   - Джон-Том, мне сорок один. Разве это старость?
   Он слегка напрягся.
   - Я этого не говорил. Между прочим,  сейчас  Мику  Джаггеру  должно
быть... - Он сменил тему. - Ладно. Это не объясняет  того,  что  здесь
произошло.
   Талея пожала плечами.
   - Возможно, я что-то не так смешала. Или  неправильно  насвистывала
бодрый мотивчик. А может быть, некто из  Нижних  Миров  с  давних  пор
точит на тебя зуб, а ты об этом забыл.
   - Можно заглянуть в архивы, - задумчиво проговорил Джон-Том, -  но,
насколько я помню, все  старые  конфликты  благополучно  улажены,  все
долги заплачены.
   - А ты уверен, что не  оскорбил  какого-нибудь  важного  божка  или
духа? Не наступил на ногу обидчивому Князю Тьмы?
   - Мы с Клотагорбом регулярно просматриваем все протоколы.  И  очень
гордимся своим опытом в этих делах.  Прежде  чем  подписать  контракт,
обязательно прогоняем его через полдюжины легальных заклинаний и  даем
на проверку как минимум трем стряпчим, да гореть им в аду веки вечные.
Дорогая, я чист. Если бы даже и оплошал, рассерженный некто пришел  бы
с разборкой ко мне, а не к тебе.
   - В твои дела я не лезу, - возразила  Талея.  -  Но  знаю  то,  что
происходило в кухне у меня на глазах. И снова произойдет, если  ты  не
устранишь причину.
   Она содрогнулась.
   - Понимаю. - Джон-Том успокаивающе положил  руку  ей  на  плечо.  -
Визиты нечистой силы из других измерений не случаются с бухты-барахты.
Должна быть причина. - Он насупил брови. - Значит, я  все-таки  сделал
что-то не то. Или наоборот, чего-то не сделал.
   Они помолчали. Вдруг Талея подняла голову.
   - Слышишь?
   Джон-Том уловил слабое ритмичное  постанывание,  сверхъестественную
пульсацию, довольно неприятные взлеты и падения голоса где-то на грани
восприятия. Звуки доносились не из Нижних Миров,  а  сверху.  Джон-Том
посмотрел на лестницу.
   - Так вот оно  что!  -  уверенно  произнесла  его  жена.  -  Ты  не
оскорблял запредельных царьков, и не было случайной роковой ошибки. Ни
при чем тут и Броненосный  народ,  а  также  Потусторонняя  Враждебная
Гвардия Близкой Погибели.  Все  гораздо  хуже.  -  Взгляд  ее  силился
проникнуть сквозь потолок и пронзить источник диссонанса. -  Джон-Том,
ты должен что-то с_д_е_л_а_т_ь_ с этим ребенком.


Глава 2

   Пока  Джон-Том  взбирался  по  винтовой   лестнице   в   сердцевину
проросшего во  множество  измерений  древа,  музыка  (если  можно  так
назвать  это  явление)  звучала   все   громче.   Вообще-то   аккорды,
проникавшие сквозь тяжеловесное заклинание-шумопоглотитель, всего лишь
граничили с кошмаром, зато голос певца  был  столь  неудобоварим,  что
вызывал желудочные колики.
   Джон-Том  остановился  у  двери.  Здесь  царившая  в  комнате  сына
какофония слышалась отчетливо. По  его  прикидкам,  уровень  громкости
располагался где-то между оглушительным и необратимо разрушающим мозг.
Чаропевец постарался взять себя в руки и забарабанил в дверь.
   - Банкан! А ну, прекрати вопеж и открой! Поговорить надо!
   Ответа не последовало. Сын либо не слышал, либо притворился, что не
слышит. Джон-Том решил, что инструментальная партия недурна, но пение,
как всегда, душераздирающе громкое. Сказать по правде,  Банкан  всегда
фальшивил так, что отец в сравнении с ним  выглядел  солистом  из  "Ла
Скала". Джон-Том снова заколотил по двери.
   - Банкан, слышишь меня?! Перестань выть!
   Кто-то  просачивался  сквозь  филенки.  Отступив  в  дальний  конец
коридора, Джон-Том с интересом наблюдал появление двухфутового  белого
кита. Тот поглядел вправо-влево и поплыл по коридору, увлекая за собой
на нитке  деревянную  лодочку  с   дюжиной   чертенят   в   матросских
костюмчиках с гримасами муки и обреченности на рожицах. Их хвосты едва
умещались в лодке.  На  носу  стоял  крошечный  демон  с  кожей  цвета
горохового  супа  и  протезом  из  слоновой  кости  вместо  ноги,  его
раздвоенный хвост неистово вертелся, задавая ритм гребцам, а в  глазах
сверкало безумие. Распевая заунывную песнь,  он  показывал  утомленным
матросам на мини-кита. Добыча и охотники доплыли до лестницы и исчезли
из  виду.  Чуть  позже  снизу  донесся  закономерный  вопль,  за   ним
последовала яростная брань; судя по тембру и тону,  супруга  Джон-Тома
исчерпала лимит терпения.
   - Джон-Том! Или твое отродье с_е_й_ч_а_с_ ж_е_ уймется, или...
   Он ударил в дверь ногой.
   - Банкан, последний шанс! Отопри!  Не  то  я  на  несколько  недель
окутаю твою комнату всепоглощающим занавесом молчания!
   Музыка оборвалась, а вместе с нею - душераздирающая  кошачья  ария.
Неохотно скрипнула и чуть приотворилась дверь. Джон-Том протиснулся  в
комнату, обходя гроздь висящих в воздухе глаз, которые с  любопытством
уставились на него.
   - Да ладно вам дергаться, все нормалек,  -  раздалось  из  дальнего
угла. - Это всего лишь мой папа.
   Джон-Том затворил за собой дверь.
   - Парень, не шути со мной. Я не хохмить сюда пришел.
   Банкан, развалившийся на кровати, принял сидячее положение.
   - Да, пап, ты прав. Жизнь - чертовски трагичная штука, верно?
   Джон-Том подошел к овальному окну  -  единственному  в  комнате,  -
посмотрел на ухоженный сад  и  на  реку  за  ним.  Выдержав,  как  ему
показалось, вполне сообразную  ситуации  затяжную  мрачную  паузу,  он
повернулся,  дабы  ужалить  сына  ледяным  взглядом.  Банкан  беспечно
покачивал дуару на коленях. "Вот он, - с тоской  подумал  Джон-Том,  -
источник будущей головной  боли".  Взяв  за  образец  свою  уникальную
дуару, он с помощью Клотагорба и  искуснейших  линчбенийских  мастеров
сработал новый инструмент и подарил Банкану,  когда  тому  исполнилось
двенадцать лет. С тех пор мальчик с ней почти не расставался. Хоть его
дуара и не могла сравниться с отцовской,  она  полностью  унаследовала
способность рождать чудеса тем местом, где соединялись два грифа.
   Впрочем, до недавних пор скромных навыков Банкана хватало  лишь  на
невинное  бренчание.  Но  события  нынешнего  утра   показали,   сколь
драматически  изменились  обстоятельства.  Одно  дело  -  колдовать  с
помощью музыки, и совсем другое (а уж кому, как не Джон-Тому, знать об
этом) - держать в узде такую грозную способность.
   В  сочетании  с   поистине   ужасающим   голосом   музыка   Банкана
представляла собой серьезную  угрозу  для  любого,  кто  оказывался  в
радиусе ее воздействия.
   За несколько лет Банкан внес в  инструмент  кое-какие  декоративные
усовершенствования. Симпатичные плавные изгибы были у него не в чести,
а потому он привил дуаре колючки и оснастил ее искусственными когтями.
Параллельные  ядовито-зеленые  и  алые  полосы  уподобили   инструмент
прогрессирующей мигрени.
   Но чары работали. Обращаясь к сыну, Джон-Том видел,  как  на  стыке
грифов меркнет туманная смесь реального и  ирреального.  Вспыхивали  и
гасли случайные искорки. Да, эта дуара, изготовленная золотыми руками,
действовала, как и надлежало орудию волшебства.
   Выходит, не она виновата, а Банкан. Этого следовало  ожидать,  если
парню всего-навсего восемнадцать. Между прочим, Джон-Том  был  гораздо
старше и опытнее,  когда  познакомился  с  таинственной  дуарой  и  ее
замечательными возможностями.
   Он отошел от окна, приблизился к сыну, сел на край постели и тут же
провалился до самого пола. Казалось, это  воодушевило  Банкана.  Юноша
фальшиво пропел несколько слов, и постель тотчас выровнялась. Неплохо.
Хотелось бы Джон-Тому сказать то же  самое  о  поведении  и  внешности
сына.
   Банкан был одет во все серое с изумрудным отливом.  Брюки  украшены
спиральной полоской, точно ноги  попали  в  плен  к  зеленым  смерчам,
сапоги с низкими голенищами - ярко-красного цвета. Ростом он был  ниже
Джон-Тома (сказались  материнские  гены),  но  унаследовал  его  рыжие
волосы. Он  коротко  стриг  их,  на  висках  и  за  ушами  сбривал,  а
оставшееся  напоминало  жесткую  щетку.  Худощавая  нескладная  фигура
являла собой воплощение юношеской разболтанности.
   - Только посмотри на  себя,  -  пробормотал  Джон-Том,  разглядывая
отпрыска.
   - Не могу, пап. Ближайшее зеркало в ванной.
   - Видно, у тебя  есть  ген  сарказма.  До  сих  пор  я  считал  его
рецессивным.
   Банкан ухмыльнулся, но ничего  не  сказал.  Лучше  воздержаться  от
смешков, пока не выяснится, что у предка на уме.
   - А волосы? Ну, что хорошего  в  короткой  стрижке?  Почему  бы  не
носить нормальные, до плеч, как у твоих друзей?
   - Касвайз стрижется коротко. И Виквит.
   - Касвайз и Виквит - орангутанги. По части распределения  волосяных
мешочков орангутанг - полная противоположность  человеку,  у  него  от
природы короткая шерсть на голове и длинная - по всему телу.
   - А может, я  тоже  хочу  длинную  по  всему  телу?  Глядишь,  буду
спокойнее слушать бородатые песни.
   Джон-Том принялся было считать про себя, но на цифре семь сдался.
   - Насколько  я  понял,  ты  не  догадываешься  о  том,  что  сейчас
творилось внизу?
   Банкан слегка напрягся.
   - Нет. А что?
   - Ты наголову разгромил кухню собственной матери. А  что  сделал  с
самой матерью - словами не передать.
   - Чего? Я? На что ты намекаешь?
   - Опять баловался чаропением?
   Банкан отвернулся.
   - Сколько раз я запрещал тебе заниматься этим дома?
   На лице юного Меривезера отразилась досада.
   - Ну, а где прикажешь репетировать?
   - У реки. В Колоколесье. За школой. Где  угодно,  только  не  дома.
Здесь опас