но. - Голос Джон-Тома смягчился. - Банкан, у  тебя  неплохой
природный дар. На дуаре ты, может, даже получше меня играешь.  Что  же
касается пения...  Над  текстами  надо  работать  и  работать.  И  над
голосом. Мне понадобилось восемнадцать  лет,  чтобы  овладеть  им  как
следует. А ты почти не контролируешь  высоту  и  тональность.  Правда,
иногда это бывает несущественно.
   - Спасибо, папа, - саркастично бросил Банкан, - за вотум доверия.
   - Сынок, не у всех есть навыки, необходимые для  волшебства  и  тем
более для чаропения. Очень даже  может  оказаться,  что,  несмотря  на
явный музыкальный талант, твое истинное  предназначение  -  в  другом.
Конечно, хорошо быть классным дуаристом...
   Банкан задрал нос, давая понять, что комплимент принят.
   - Но если это  не  подкреплено  добротной  текстовкой,  последствия
могут оказаться непредсказуемыми, а то и смертельно опасными.
   - Папа, ты слишком долго водил дружбу с Клотагорбом.
   - Ладно, выражусь иначе. Чтоб больше этого безобразия  не  было!  -
Джон-Том встал. - А теперь спустись и помоги матери.
   - Ты хочешь  сказать,  из-за  моего  пения...  -  неуверенно  начал
Банкан.
   Джон-Том кивнул.
   - Демоны, дьяволы, бесы,  злые  духи  -  полная  коллекция  мерзкой
нечисти. Там сущий ад.
   Банкан встал и двинулся следом  за  отцом,  сарказм  уступил  место
раскаянию.
   - Пап, я правда не хотел. Стерегся, думал, все будет  нормалек.  Ты
скажешь маме, что я не хотел?
   - Сам скажешь. - Джон-Том  отворил  дверь  и  вышел  в  коридор.  -
Банкан, этим выходкам пора положить конец. У тебя слишком мало  опыта,
чтобы  играть  в  такие  игры.  Особенно  дома.  А  вдруг   освободишь
Чудовище-Под-Кроваткой?
   Банкан тащился следом.
   - Да что ты, пап? Нет у меня под койкой никаких чудовищ.
   - Откуда такая уверенность? У каждого ребенка младше  двадцати  лет
живет под кроватью чудовище.
   Сын поразмыслил над словами Джон-Тома.
   - Пап, а у тебя оно жило, когда ты был маленьким?
   - Я же говорю, тут исключений не бывает. Просто я в твоем  возрасте
об этом  не  знал.  Мое  чудище,  -  добавил  Джон-Том,  спускаясь  по
лестнице, - было все в бородавках и язвах  и  мечтало  напичкать  меня
баклажанами. Я терпеть не мог баклажаны.  И  сейчас  ненавижу.  -  Они
задержались  у   кладовки.   -   Думаю,   по   убеждениям   оно   было
республиканцем. Все, больше никакого чаропения. Нигде и никогда.  Пока
не окрепнет голос.
   - Но, пап...
   - Никаких "но"!
   - Ненавижу уроки пения. Сидишь часами за  партой,  слушаешь  глупую
соловьиху. На что это мне, пап? Я ж не птица.
   -  Миссис  Неласвист  учитывает  ограниченные   возможности   своих
учеников. Она очень терпелива. - "Станешь тут  терпеливой,  -  подумал
Джон-Том, - с такими, как Банкан". - И  с  ее  помощью  ты  непременно
освоишь искусство вокала, конечно, если  постараешься.  Из  лентяев  и
неучей чаропевцы не получаются. Или думаешь,  достаточно  захотеть,  и
силы Запределья кинутся плясать под твою дуару? Да не приди я  вовремя
домой, твоя мать лежала бы сейчас растерзанная в  клочья,  с  мечом  в
одной руке и веником в другой.
   Банкан хихикнул.
   - Боевая у меня мамуля. Такая кончина как раз в ее вкусе.
   - Банкан, я говорю совершенно серьезно. Впредь никакого  чаропения,
пока не поставишь голос и не научишься сочинять приличные тексты.
   - А-а! Да  разве  можно  этого  добиться,  работая  с  закостенелым
песенным старьем?
   Сей горестный упрек потряс отца.
   -  Банкан!  "Закостенелое  песенное   старье",   как   ты   изволил
выразиться, классика моего мира. Добротный, крепкий, солидный  рок.  С
его помощью я сотворил уйму всяких чудес. Это  прекрасная  основа  для
чаропения.
   - Пап, может, тебе и дороги  эти  песенки,  но  я-то  к  ним  какое
отношение имею? Надоело! Волшебные они или нет - вот  где  уже  сидят.
Что удивительного в том, что я себя не контролирую? Просто все  это  -
не мое.
   - Значит, надо, чтобы  стало  твое.  А  не  контролируешь  ты  себя
потому, что тебе восемнадцать, ты упрямый, наивный и неопытный, но при
этом убежден, что знаешь все на свете.  Может,  тебе  лучше  подыскать
другой инструмент?
   Банкан зло глянул на отца.
   - Но ведь у тебя только с дуарой волшебство получается.
   - Правильно.  Значит,  надо  испробовать  что-нибудь  принципиально
другое. Резьбу по дереву, к  примеру.  Могу  договориться  с  сусликом
Генраком, он охотно  возьмет  тебя  в  подмастерья.  Освоишь  полезное
ремесло. Что в этом постыдного?
   - Пап, я хочу стать чаропевцем. Проблема в репертуаре, а не в  моих
музыкальных способностях.
   - А как же быть с убогим голосишком? Банкан, положа руку на сердце,
тебе не вывести приличный мотив даже за шкирку. Если не  зарубишь  это
на носу, обязательно навлечешь беду на себя и на  окружающих,  как  бы
здорово ты ни владел дуарой. Между прочим, после Клотагорба и  Семонда
я здорово попотел над твоим инструментом и  не  пойму,  зачем  ты  его
изуродовал.
   - Папа, я хочу  не  только  классно  играть.  Я  хочу  и  выглядеть
классно.
   - Вот, значит, почему ты предпочитаешь эти "блеклые" шмотки?
   - Пап, не дави на меня, будь другом.  Обещаю,  больше  не  сорвусь.
Согласен, я нынче маленько увлекся и напортачил, но это еще  не  повод
сдаваться, и не хочу я учиться резьбе по дереву, земледелию, воровству
или еще какому-нибудь традиционному ремеслу.
   - Ладно. Ты обещал, я запомнил. Но все это была  присказка,  сказка
впереди.
   - Сказка? - Банкан оторопело заморгал.
   - Надо что-нибудь предпринять, чтобы мать не содрала с  тебя  шкуру
заживо. Топай за мной.
   Приготовившись к самому худшему, Банкан побрел за отцом.
   За ужином он был угрюм и необщителен. Но едва  ли  можно  объяснить
это головомойкой,  которая  предшествовала  мойке  кухни.  В  подобном
расположении духа Банкан пребывал почти весь последний год.
   Джон-Том, сочувствуя сыну, попытался смягчить гнев жены -  дескать,
мальчик не очень-то и виноват, все  дело  в  переходном  возрасте.  Но
Талея,  выросшая  совсем  в  другой  обстановке  и  другом   обществе,
возразила, что в ее клане подобные недуги обычно лечили острым ножом.
   Банкан хотел что-то сказать, но благоразумно  прикусил  язык.  Лишь
позже, когда мать выпустила львиную долю пара, он отодвинул тарелку  с
недоеденной змеиной колбасой и овощным гарниром.
   - Мам, можно, я возьму твой меч, или мне просто  отравиться,  когда
зубы почищу?
   - Проклятье! Хоть бы пяток минут пожить без твоего дурацкого стеба!
   - Ну, а что еще я могу сказать, а, мам? Извини. Я  же  не  нарочно.
Неужели,  думаешь,  я  из  вредности  задумал   превратить   печку   в
саламандру? - Он помолчал несколько секунд, глядя на отца. - Просто  я
мечтаю  стать  таким,  как  папа.  Пережить  интересные   приключения,
совершить великие дела, заслужить  славу  героя.  Выручать  прекрасных
девиц, побеждать зло и спасать мир. Неужели я хочу слишком многого?
   - Сынок, позволь я тебе кое-что объясню. - Джон-Том  отрезал  кусок
колбасы, сунул в рот и произнес, задумчиво жуя и размахивая вилкой:  -
Да, как-то раз я помог спасти мир, что было, то было. И скажу со  всей
прямотой, это занятие не из тех, которым стоит посвящать целую  жизнь.
Уж не говоря о том, что оно плохо сказывается на нервной системе.
   - Вообще-то, милый, мне казалось, что ты спас мир дважды.
   Талея поставила на стол  миску,  полную  дымящегося  кисло-сладкого
картофеля, и блюдо с зеленью.
   Джон-Том нахмурился:
   - А по-моему, только единожды.
   - Нет, дорогой, - твердо возразила жена. - Как минимум два раза.
   - Да неужели? Как бы то ни было, - он снова повернулся  к  сыну,  -
судьба привела меня на этот путь, и он далеко не такой славный,  каким
представляется тебе.  Нет,  Банкан.  Солидная,  спокойная,  безопасная
магическая практика  -  вот  что  тебе  нужно.  Обеспечивать  клиентам
преуспевание с помощью бизнес-заклинаний,  пластхирургическими  чарами
улучшать их внешность. Это всеми любимая и почитаемая профессия, и она
гарантирует, помимо всего прочего, достойную жизнь.
   - Пап, я не хочу в ремесленники, - запротестовал Банкан. -  Я  хочу
геройских подвигов и великих свершений. Я хочу повидать другие  страны
и миры.
   - Великие свершения лучше начинать с того,  что  я  предлагаю.  Для
других ты еще молод и  неопытен.  Да  и  мир  сейчас  не  нуждается  в
спасателях. Уж я-то знаю. Регулярно просматриваю папку "Q".  Только  в
память о старых временах, - скороговоркой успокоил он Талею.
   Банкан решил уступить.
   - Так ты хочешь сказать, - спросил он отца, - что больше  не  будет
великих свершений?
   - В ближайшем будущем - нет. По крайней мере, в нашей части  света.
Броненосные не высовываются с тех самых  пор,  как  мы  с  Клотагорбом
надрали хитиновые задницы и прогнали жуков за Врата Джо-Трума.  Других
вояк, сравнимых с Броненосным народом по силе и агрессивности,  так  и
не появилось. Кругом мир, и  я  не  понимаю,  Банкан,  что  плохого  в
бизнесе? Только не подумай, что я на тебя давлю. Но поверь  житейскому
опыту  человека,  которому  восемнадцать   лет   понадобилось,   чтобы
справиться с плохим голосом: сейчас ты лезешь в воду, не  зная  броду.
Если б не дуара, давно пошел бы ко дну. Нужно долго и упорно  работать
над голосовыми связками, до тех пор пока они не притрутся к  магии.  Я
сначала тоже упорно не придавал этому значения, и чего добился? Только
шишек понаставил. Кое-что, - мрачно заключил Джон-Том, -  неподвластно
даже самым могучим силам.
   - Клотагорбу все подвластно,  -  пробормотал  Банкан,  -  если  это
касается его шкуры.
   Талея отвесила ему затрещину.
   - Не смей так говорить о  крестном  дяде.  Даже  если  он  черепах.
Клотагорб здорово пособил нам с отцом, а мог бы  попросту  сделать  от
ворот поворот, и был бы прав, если подумать, сколько мы ему  доставили
хлопот.
   - Придется всерьез заняться учебой и тренировкой,  -  непререкаемым
тоном заявил Джон-Том. - А то какой от  тебя  прок,  если  понадобится
выручать мир?
   - Как насчет подготовки на марше? - с надеждой поинтересовался сын.
   - Не самая лучшая мысль, особенно если речь идет о борьбе с  силами
зла или выходцами из Запределья, - возразил отец. - Понимаю, к чему ты
клонишь. Но то - совсем другое дело. Я  оказался  здесь  против  своей
воли и был обречен действовать  методом  проб  и  ошибок.  Всего  лишь
старался выжить. И если бы не Клотагорб...
   - Это правда, - подтвердила Талея. - Позволь, я расскажу.  Когда  я
познакомилась с твоим  будущим  отцом,  он  был  безнадежным  нытиком,
никудышным слюнтяем...
   - Эй, эй! - возмутился Джон-Том.
   Банкан отодвинулся вместе со стулом от стола.
   - Я понимаю, вы оба хотите  как  лучше,  и  обещаю  хорошенько  все
обдумать. Но, пап, ты ведь добился того, о  чем  мечтал.  Обошел  весь
этот мир, да еще вдобавок свой собственный.  А  я  ни  разу  не  бывал
дальше Линчбени. Не выезжал из Колоколесья.
   Он встал и направился к лестнице.
   - Куда ты так торопишься? - крикнул ему вслед отец.
   - И змею не доел, - упрекнула мать.
   После обеда Джон-Том помог Талее вымыть посуду.
   - Все обойдется, - пообещал он. - Это просто переходный возраст.
   -  Только  и  знаешь,  что  твердить...   -   Она   протянула   ему
перепачканную демонической кровью миску. - В твоем мире молодежь  тоже
так резвится в переходном возрасте? Лично  я  думаю,  большинство  его
проблем можно решить с помощью крепкой палки.
   - Там, откуда я пришел, это не  метод.  Есть  более  цивилизованные
средства вроде психологии.
   - И дети растут, как  сорная  трава?  -  Она  укоризненно  покачала
головой. - Ты испортишь ребенка.
   Джон-Том посмотрел на лестницу.
   - Не согласен. По-моему, наш разговор не прошел для него даром.  Он
мальчик сообразительный и играет сносно.
   - Да, вот только пение яйца выеденного не стоит. Ты рядом с  ним  -
настоящий соловей.
   Талея вручила мужу большое блюдо.
   Он поставил блюдо в мойку и обнял жену мокрыми мыльными руками.
   - А вот за это, Талея, ты мне еще заплатишь.
   В ее глазах что-то мелькнуло.
   - Знал бы ты, сколько раз я это слышала. У меня во-от такой  список
долгов.
   На какое-то время они забыли о своем несносном чаде.
   Позже, когда они лежали в кухне на  полу,  Джон-Том  поразмыслил  о
будущем сына и не на  шутку  встревожился.  На  то  имелось  множество
причин. Как ни крути, прилежным  учеником  Банкана  не  назовешь.  Его
"неуды" изрядно отравляли жизнь отцу,  который  в  своем  мире  прошел
хорошую школу  правоведения.  Но  Джон-Том  понимал:  дело  тут  не  в
бездарности мальчика. Просто интересы Банкана лежат в другой сфере.
   Талея же не была в этом уверена:
   - Джон-Том, нашему сыну никогда  не  стать  адвокатом  или  врачом.
Может, и есть у него особые наклонности, но только к магии,  а  больше
ни к чему.
   - Но надо же освоить хотя бы азы, - возразил он. - Например, основы
зоологии для нормальных деловых отношений. Надо разбираться, насколько
нужды гориллы отличаются от нужд шимпанзе.
   Талея обняла мужа за шею, положила голову ему на грудь.
   - Зря ты так волнуешься. Банкан с кем угодно  поладит.  В  школе  у
него уйма друзей.
   - Ладить и понимать - разные вещи.


Глава 3

   Банкан   замахнулся,   но   нанести   удар   не    успел.    Черный
медведь-тяжеловес двинул его лапой в  грудь,  и  юноша  не  устоял  на
ногах.
   Унаследовав от отца необыкновенно высокий для  жителей  этого  мира
рост, Банкан выглядел каланчой.  Но  не  рядом  с  Фасвунком.  Медведь
больше всех заслуживал звания первого задиры в классе. Он был не  выше
Банкана, зато намного шире в  плечах.  Фасвунк  поправил  сползшую  на
глаза желтую бандану из ящеричной кожи, подтянул штаны, тоже сшитые из
желтой кожи, и поманил противника когтем.
   Вокруг дерущихся столпился весь класс. Барсук Арчмер держал в лапах
мяч, с которым подростки только что играли в "пятиугольник".
   - Ну, давай, человек! - прорычал Фасвунк. - Думаешь, ты  особенный,
да? Потому что  твой  предок  -  чаропевец,  да?  Только  мне  на  это
начхать.
   Тяжело дыша, Банкан приблизился к медведю. Он не  боялся  Фасвунка,
однако вовсе не планировал на сегодняшний день потасовку.
   - Остынь, Фасвунк, не хочу я с тобой драться. Нет у меня времени.
   - Врешь, Банкан. Есть у тебя время. - Медведь сощурил  глаза.  -  Я
так понял, ты решил со всеми нами рано  или  поздно  разделаться.  Так
почему бы не начать с меня? - Он фыркнул  и  яростно  взрыхлил  задней
лапой землю.
   - Я никогда не говорил, что хочу с кем-то  разделаться.  Я  сказал,
что всех вас сделаю. А что до моего отца, тут  ты  прав.  Если  будешь
наглеть, он...
   - Ну, что - он? - перебил Фасвунк. - В  рыбу  меня  превратит?  Или
поставит на четвереньки? Я-то думал, ты и сам на это способен. Или  за
любым пустяковым заклинанием бегаешь к папочке?
   - Ага, - прогнусавили  в  кругу  зрителей,  и  Банкан  узнал  голос
муравьеда Отоля. - Дуару таскать научился, а попку себе подтирать?
   Кое-кто рассмеялся, но большинство хранили молчание  -  ждали,  чем
кончится стычка. Банкан зло сверкнул глазами:
   - Отоль, ты будешь вторым.
   Невысокий  муравьед  скептично  хмыкнул.  Фасвунк  неуклюже  шагнул
вперед, по-борцовски согнул могучие лапы.
   - Сначала придется одолеть первого, понял, ты, факир недоделанный?
   С шумом втянув воздух, Банкан проверил, надежно ли  держится  дуара
на спине, и принял боевую стойку.
   - Вижу, по-хорошему не понимаешь. Ладно, сам напросился. Но  только
без когтей и зубов.
   - Это еще почему? - ухмыльнулся Фасвунк.  -  Чтобы  ты  выгадал  на
своем росте? Нет уж, деремся по-честному, без ограничений.
   - Ладно, черт с  тобой.  -  Банкан  сжал  кулаки.  -  Только  давай
все-таки не до смерти. Не хочу, чтобы ты мне глотку разорвал.
   - Да ты что, за кого меня принимаешь? Разве что надкушу в двух-трех
местах. - Медведь разжал правую кисть, показывая полудюймовые когти. -
Ну, может, еще нацарапаю на заднице свои инициалы.
   В толпе раздались смешки.
   - Ну, а я,  пожалуй,  -  не  остался  в  долгу  Банкан,  -  откручу
фитюльку, которую ты называешь хвостом, и засуну тебе в нос.
   Фасвунк заворчал и двинулся вперед.
   - Ладно, человек, поглядим, что у тебя получится.
   - А ну, прекратить! - раздался решительный голос.
   Кольцо  зрителей  мгновенно  разорвалось,   пропуская   воспитателя
Головомоя. Да и попробовало бы оно не разорваться! Для серого  горилла
не существовало препятствий.
   Он поправил толстые очки и окинул  взором  драчунов.  В  бычью  шею
педеля врезался высокий белый воротник.
   - Ну, в чем дело? Опять эта парочка? - Он вонзил в Банкана свирепый
взгляд. - Кажется, я предупреждал, чтобы никаких потасовок?
   - Так ведь это он начал.
   Банкан указал на своего противника.
   Грузный черный медведь  не  шевелился,  словно  его  вдруг  сморила
дремота.
   - Фасвунк? Опять?
   - Что вы, воспитатель, я тут совершенно  ни  при  чем!  -  невинным
тоном возразил Фасвунк.
   Серый горилл раздул ноздри.
   - Я сыт по горло вами обоими! Ты! Ступай в класс.
   - Хорошо, воспитатель. - Фасвунк повернулся и торопливо  зашагал  к
школе, за ним потянулись разочарованные зеваки.
   - Что же касается тебя...
   Горилл повернулся к Банкану.
   - Вы меня  недолюбливаете,  -  упрекнул  юноша.  -  Что  бы  он  ни
натворил, вы на его стороне.
   - Я ни на чьей стороне, - с достоинством произнес горилл.  -  И  ты
должен признать, что я слишком долго терпел твои выходки.
   - Если вы про тот клочок заколдованного ковра,  что  я  на  прошлой
неделе положил вам в стол, то вы не так поняли. Я  собирался  починить
старый стул, на нем же обивка совсем прохудилась. Просто хотел оказать
услугу.
   - Да, ты оказал  мне  услугу,  -  признал  Головомой.  -  Теперь  в
классном журнале какая-то неудобоваримая вязь вместо записей.
   Банкан рассеянно ковырял землю носком ботинка.
   - Это просто несчастный случай.
   Горилл оглядел непокорного ученика с ног до головы.
   - Так ты все еще хочешь пойти по стопам отца? Учти, очень скоро  ты
поймешь, что на избранном тобою пути необходим солидный  академический
багаж. Особенно он полезен для развития некоторых  важнейших  аспектов
этой сложной профессии. В первую очередь я имею в виду голос...
   - Воспитатель, хоть бы вы не критиковали! Я умею и_г_р_а_т_ь.
   - Одной игры недостаточно, и я уверен, что твой  отец  неоднократно
это подчеркивал. Все, увидимся в классе. И  уж  постарайся  как-нибудь
поладить с Фасвунком, хоть он и тюфяк без воображения.
   Голос Банкана понизился до сердитого шепота:
   - Придурок он, ваш любимый Фасвунк.
   Головомой притворился, что не расслышал.
   - И приведи себя в порядок.
   Он отвернулся и чинно прошествовал к  школе.  Банкан  проводил  его
взглядом. На дворе юноша остался один.  Сжав  зубы,  он  повернулся  и
побежал - не в школу следом за педелем, а к  ближайшим  деревьям.  Под
благодатную сень, у которой нет пристрастия к поиску  изъянов.  Искать
утешения у колокольных деревьев, которые привечают любого и  не  имеют
привычки давить на психику. Он бежал  куда  глаза  глядят,  а  наверху
позвякивали листья-колокольчики.
   Бегал он хорошо, и очень скоро школа и  окраина  Линчбени  остались
далеко позади. Тот же ветерок, что шевелил  листву,  освежающе  дул  в
лицо. Стеклянистые бабочки махали в ветвях мерцающими крылышками, а на
полуобъеденном кусте блестели чешуйки змеегусениц. Наконец он устал  и
перешел на шаг.
   Даже если  Головомой  и  сочувствует  ему,  он  все  равно  сообщит
родителям о стычке с Фасвунком и прогуле. Такое уже случалось.  А  это
значит, опять придется выслушивать отцовские назидания.  Уж  лучше  бы
выпорол! Но Джон-Том слишком хорошо воспитан, чтобы бить ребенка. Если
б только отец знал, какую боль доставляют сыну его слова!
   Впереди, совсем недалеко, текла река. Шагая  по  ее  берегу,  можно
обогнуть Линчбени и пооколачиваться на против