овина вашего племени вместо попыток  скушать  соседей  научится
сотрудничать с другой половиной, - расхаживая взад-вперед перед вождем и его
приспешниками, назидательно начал  Джон-Том,  -  то  проблем  у  вас  станет
гораздо меньше и не придется то и дело драться друг с другом.
   - Я люблю драться, - ухмыльнулся во всю пасть волк. - И кушать тоже.
   - Кушать все любят. Но у цивилизованных народов не принято есть тех,  кто
хочет дружить с вами. Это ведет к напряженности.
   - Нужны витамины и минеральные соли,  -  вставил  окончательно  сбитый  с
толку вождь.
   Джон-Том кивнул на окружающую их зеленую стену джунглей.
   - Здешний край богат, тут масса пропитания. Вам  незачем  есть  случайных
прохожих. - Он погрозил медведю пальцем. - Хватать и пожирать  всякого,  кто
вторгнется на вашу территорию, - это дикость, недомыслие и  нелепость.  А  в
доказательство я спою вам об этом песню.
   Мадж возвел очи горе и мысленно скрестил пальцы.  То  ли  нежданный  град
обвинений довел дикарей до оцепенения, то ли их заинтересовало, что же споет
речистый обед, но никто не помешал Джон-Тому взять суар. Мадж  тем  временем
попятился и зашептал на ухо своей даме:
   - Он хочет попытаться напеть этой банде лапшу на  уши.  Я  уж  видал  это
прежде: порой помогает, а порой тока хуже становится.
   Джон-Том постарался на славу - вряд ли со дня появления в  этом  мире  он
пел более сладостные и дивные напевы. И они делали свое дело:  невооруженным
глазом было видно, что людоеды подпали под их власть, хотя  магия  была  тут
вовсе ни при чем.  Просто  Джон-Том  пел  о  любви,  о  жизни  и  дружбе,  о
повседневной всеобщей доброте к  ближнему  и  о  том,  что  между  разумными
существами должно царить взаимопонимание. Он изливал в песне  противоречивые
чувства, которые питал к этому миру, он размышлял, как можно  его  улучшить,
как обуздать насилие и анархию и как сплоченными усилиями превратить  его  в
рай для всех и каждого.
   По искаженным гримасами переживаний щекам и расширенным ноздрям  побежали
слезы. Даже вождь тихонько хлюпал носом. Наконец  Джон-Том  опустил  суар  и
посмотрел ему прямо в глаза.
   - Таким я  вижу  идеальный  ход  событий.  Может,  я  чересчур  наивен  и
оптимистичен...
   - Сработал что надо, вот так. - Мадж ткнул Виджи локтем в бок.
   - ...но мир должен стоять именно на  этих  принципах.  Я  уже  давно  это
чувствовал, только не было случая излить это в песне.
   Вождь всхлипнул и утер глаза кулачищем.
   - Мы любим  музыку.  Человек,  ты  поешь  красиво.  Нельзя  терять  такую
прелесть, потому мы не едим тебя.
   Джон-Том обернулся  и  торжествующе  ухмыльнулся  друзьям.  Вождь  указал
налево - из пещеры по соседству с его собственной  вышла  медведица-людоедка
ростом почти с него.
   - Моя дочка. Любит музыку тоже. Слушала ты?
   - Слушала, - ответила она, сморкаясь в кусок дерюги, которого хватило  бы
на целый мешок.
   - Такие добрые мысли должны быть с  нами  всегда.  -  Вождь  поглядел  на
Джон-Тома. - Я верю в то, что ты поешь. Ты остаешься  с  нами  и  поешь  все
одинокие дни и ночи.
   - Эй, погодите-ка! Я не против поделиться с вами мыслями  и  музыкой,  но
боюсь, что не смогу заниматься этим на постоянной основе. Видите  ли,  мы  с
друзьями выполняем миссию огромной важности и...
   - Ты остаешься.
   Похожий на кувалду кулак вождя разрубил воздух в дюйме от носа Джон-Тома,
потом указал на стоящую рядом юную дикарку. Джон-Том подумал,  что  выглядит
она не так уж отвратительно и даже довольно стройна - для  профессионального
борца.
   - Ты остаешься и женишься на моей дочке. Тпру!
   - Боюсь, что не могу этого сделать.
   Над юношей тут же нависла двухтонная туша медведя.
   - Как так, моя дочка не понравилась?!
   - Не в том дело. - Джон-Том выдавил бледную улыбку.  -  Просто,  э-э,  из
этого не будет проку. В том смысле, что мы  не  состоим  даже  в  отдаленном
родстве, то есть межплеменном.
   - А что ты толковал о разумных племенах, работающих вместе?
   - Ну да, работающих, но не живущих же - то есть я имею в виду брак и  все
такое.
   - Он хочет сказать, ваша чудовищность, - подхватил Мадж,  когда  протесты
Джон-Тома выродились в неразборчивый лепет, - что  и  сам  не  ведает,  чего
несет. Уж я-то знаю, я-то слушаю его словесный понос уже поболе года.
   - А, вот еще, - быстро вставил Джон-Том. - Я женат.
   - О, не проблема! - Вождь вознес обе лапы  над  головой,  и  из  уст  его
полилась непрерывным потоком неразборчивая  тарабарщина.  Потом  он  опустил
лапы и криво ухмыльнулся. - Во! Теперь ты  разведенный  и  вольный  жениться
опять.
   - По законам моей страны - нет.
   - А хоть бы и нет, но ты живешь теперь по закону здешней страны.
   Подь сюда.
   Медведь схватил Джон-Тома за правое запястье и  чуть  ли  не  по  воздуху
поволок к дочери. Она возвышалась над женихом на добрый фут и весила  фунтов
восемьсот.
   - Дорогой!
   Девица  обхватила  его  обеими  лапами,  и  юноше  представилась   редкая
возможность испытать настоящие медвежьи объятия. Результатом  контакта  -  к
счастью, кратковременного - были помятые ребра, отшибленный дух да ощущение,
будто он неделю провел  на  столе  у  костоправа.  Должно  быть,  нареченная
догадалась, что синюшный цвет лица вряд ли говорит о  добром  здравии.  Пока
Джон-Том взахлеб хватал  ртом  воздух,  вождь  воздел  руки  и  торжественно
оповестил племя:
   - Вечером большая свадьба, все приходят, масса танцев и песен, масса еды.
Хотя не из гостей, - спохватившись, добавил он.
   Уточнение было  встречено  несколькими  огорченными  возгласами,  но  они
потонули в потоке  всеобщего  ликования.  Сия  буколическая  сценка  тут  же
напомнила Джон-Тому радостную ночь шабаша  из  "Фантастической  симфонии"  с
собой в главной роли <В пятой части "Фантастической  симфонии"  Г.  Берлиоза
герой  видит  во  сне  шабаш  на  Лысой  горе,  где  становится   свидетелем
собственных похорон (прим. перев.).>.
   - Значица, его чудовищность милосердно отпускает нас? Какое великодушие!
   - Мне кажется, даже своими едва ворочающимися мозгами он  сообразил,  что
невежливо есть товарищей жениха, - заметила Виджи.
   - Ага, до свадьбы. Вот увидишь, что будет потом. А можа, не погодишь и не
увидишь, потому как нам абсолютно ни к чему слоняться тут и ждать выяснения.
Как тока он отвернется - испаряемся.
   - А как же Джон-Том?
   - А что он нам? - В голосе Маджа не было и тени дружелюбия. - Он сам влез
в эту милую западню, заливая про любовь, жисть и дружбу, про взаимопонимание
меж разумными существами и прочую дребедень. Пусть сам себя отсюда выпевает.
Мы не можем слоняться тут и ждать свадьбы, чтоб узнать, что с ним будет. Нам
надо позаботиться о себе  и  надо  делать  ноги,  пока  наши  милые  хозяева
настроены по-доброму... Как насчет тебя, старичок? - зашептал выдр стоявшему
рядом еноту.
   - Боюсь, на этот раз мне наверняка придется согласиться с тобой.
   Бедолага Джон-Том впутался в грандиозную  сплошную  неприятность.  Тут  я
выхода не вижу, уж будьте покойны, - с сожалением хмыкнул Перестраховщик.  -
И лучше ему что-то придумать до наступления вечера.
   Заниматься любовью с горой небезопасно. Ежели  она  забудется,  он  может
очнуться разломанным вдребезги, как его дуара.
   Выдры вполне разделяли воззрения енота на перспективы  супружеской  жизни
Джон-Тома.
   Юношу и его суженую отвели в отдельную пещеру.  Пол  в  ней  был  посыпан
чистым песочком, имелись стол, стулья, пара шезлонгов на  диво  современного
дизайна. Не зная, чем заняться, юноша прилег на один из них. Людоедка тут же
пристроилась на соседнем, и дерево тревожно скрипнуло.
   Покой жениха и невесты, хмыкнул он. Все равно что приемный покой хирурга.
Ему не было позволено выходить,  но  мимо  входа  то  и  дело  мелькали  его
товарищи - очевидно, им была предоставлена полная свобода передвижения.  Это
заставило мысли Джон-Тома заработать быстрее. Мадж не станет болтаться здесь
до  бесконечности,  ожидая,   пока   приятель   выпутается   из   очередного
затруднения. Выдр ему друг, но не дурак;
   Джон-Том знал, что если в ближайшее время что-нибудь  не  предпримет,  то
останется сам по себе. А тем временем людоедка, лежа в шезлонге, со страстью
взирала на него.
   Устав от затянувшегося молчания и бесполезных раздумий, он подал голос:
   - Знаешь ли, толку от этого не будет, я уже говорил твоему отцу.
   - Откуда знаешь? Еще не пробовали.
   - Да ты приглядись получше. Я вижу тебя, ты видишь меня. Я вижу различия.
   - Я вижу двоих. Чего еще надо?
   Да, с такой зубодробильной логикой разговор затянется.
   - Ты уже была замужем?
   - Однажды. Здорово было.
   - Но сейчас ты свободна?
   - Ага.
   - А что случилось с первым мужем?
   - Сломался.
   - О-о?
   Лучше бы закруглить беседу, лихорадочно соображал Джон-Том, но его обычно
молниеносная, пусть и не  всегда  точная  смекалка  на  этот  раз  отказала.
Поскольку в эту ситуацию его вовлекли суар  и  песни,  то  вряд  ли  удастся
выпутаться с их помощью. Эх, была бы цела дуара! Если бы да кабы... А может,
другому людоеду его суженая покажется привлекательной? "И  что  она  во  мне
нашла?" - ломал голову Джон-Том. Ну конечно же, дело не в его личном  шарме,
а в очаровавших все племя сладостных напевах.
   - А как тебя зовут?
   Не то чтобы ему было интересно, но молчание становилось нестерпимым.
   - Апробация.
   Джон-Том едва не улыбнулся: хорошенькое прозвище для не очень хорошенькой
леди!
   - И что будем делать дальше?
   - Что хотишь. Ты будешь муж, я буду жена. Если хочешь  чего,  скажи  мне.
Жена должна угождать мужу, даже если он еще не муж. Так заведено.
   -  То  есть  как?  -  Сверкнувшая  в  мозгу  догадка   начала   понемногу
проясняться. - Ты хочешь сказать, что если я от тебя потребую что  только  в
голову взбредет - ты обязана выполнить?
   - Кроме как помочь тебе удрать.
   Тупик. А может, и нет?
   - И по обычаю все женщины твоего племени должны вести себя именно так?
   - Именно. Так заведено. Так правильно.
   Он сел, повернувшись к медведице лицом.
   -  А  что,  если  я  скажу,  что  это  не  только  не  правильно,  но   и
противоестественно?
   Массивная челюсть невесты съехала на сторону в недоуменной гримасе.
   - Не понимаю, чего толкуешь.
   - Предположим, я скажу - а ты должна мне верить, ведь я твой будущий муж,
не забывай, - что мужчины и женщины равны, и не дело, когда одни  все  время
угождают другим.
   - Но это не правильно! Так всегда было заведено.
   - Понимаю. Хотелось бы мне, чтоб тут  оказалась  какая-нибудь  феминистка
вроде Кэйт Милле или Глории Стайнем и прочитала тебе лекцию.
   - Я не знаю этих имен. Они - волшебные богини?
   - Кое-кто считает именно так.
   Джон-Том встал и подошел к людоедке. Ее габариты внушали трепет.
   Исполинские лапы с длинными мощными когтями могли бы разом переломить ему
хребет. От одного взгляда на жуткую морду в сердце закрадывался страх, но  в
глубине  больших,   в   общем-то   даже   привлекательных   глаз   ощущались
незаполненный вакуум и стремление к знаниям. Откликнется  ли  она  на  новые
идеи, тем более провозглашенные чужаком?
   - По-моему, я тебе нравлюсь. Апробация, хоть мы и несхожи.
   - Сильно нравишься.
   - Но это не означает, что ты должна жить как раба. Это не  означает,  что
каждая женщина твоего племени должна жить как раба любого мужчины.
   Эта истина ничуть не меняется, говорим мы о выдрах или о людоедах.
   Пришли другие времена, Апробация, и  настал  час  тебе  и  твоим  сестрам
измениться вместе с ними.
   - Как это измениться?!
   - Ну, примерно так...
   Мадж пытался заглянуть в глубину брачной пещеры.
   - Музыки не слышу, но вижу, что  губы  его  шевелятся.  Накличет  старина
Джон-Том словами бурю, уж я-то его знаю. Он может всяких чудес  натворить  и
достаточно хитроумен, чтоб сбить с толку целый Магистрат.
   Вот увидишь, милашка.  Через  часик  она  станет  изрекать  благоразумные
мысли.
   И действительно, вскоре Апробация выскочила из пещеры, чтобы высказаться,
но  изрекала  она  отнюдь  не  благоразумные  доводы,  а  буквально   кипела
негодованием.  Когда  стражи  отказались  выпустить  Джон-Тома,  она  просто
зашвырнула обоих в кусты.
   - Не годится невесте покидать брачную  пещеру  до  пира.  -  Ей  заступил
дорогу еще один воин, большой ягуар.
   - А-а-а-а, усохни, ты, ты... самец!
   И лапа, чуть-чуть не дотянувшая до размеров автомобильной шины,  вошла  в
тесный контакт с челюстью ягуара.
   Остальные воины ринулись утихомиривать разбушевавшуюся дочь вождя.
   До Джон-Тома никому уже не было  дела,  и  он  прошествовал  мимо  театра
военных действий, ухмыляясь, как Чеширский Кот.
   - Приготовься уходить, - бросил Мадж подруге.
   - А? Хоть она и дерется с охраной, но из селения нас вряд ли выпустят.
   - Просто приготовься. Все верняк, как я и говорил:  Джон-Тому  не  всегда
нужно петь, чтоб творить чудеса.
   Женское население деревни  отложило  домашние  дела  и  вышло  из  пещер,
внимательно прислушиваясь к Апробации, которая провозглашала подхваченную  у
Джон-Тома  феминистскую  программу,  одновременно  отбиваясь  от  полудюжины
охотников. Большинства мужчин, занимавшихся подготовкой к свадьбе, в селении
не было, иначе они нашли бы  речь  Апробации  весьма  любопытной.  Сбившиеся
плотной толпой женщины начали недовольно ворчать и что-то выкрикивать.
   - Очень интересно, -  заметила  Виджи,  краем  уха  услышавшая  несколько
отрывочных фраз, но Мадж потянул ее за руку.
   - Пошли, милашка, надо быть готовыми слинять, как тока подойдет Джон-Том.
   - Крайне интересно, - упиралась она. - Ничего подобного не слыхала.
   Мадж тоже кое-что расслышал и тянул Виджи чуть ли не с отчаянием.
   Тут драка утихла: вернулся вождь с остальными воинами.
   - Нехорошо начинать празднество без нас, - с укором сказал  он.  -  Будет
масса времени наиграться, когда свадебная церемония закончится.
   - Никакой свадебной церемонии! - Всклокоченная, тяжело дышавшая Апробация
была явно не настроена идти на попятную. - Да кто ты такой есть,  чтоб  мной
командовать?!
   - Кто я есть? Кто я есть?! Да я  есть  твой  отец!  Я  есть  вождь  этого
племени!
   Надо было видеть его побагровевшую физиономию!
   - А по какому праву?!
   Онемев от возмущения, вождь пробрался сквозь ряды  туземцев,  расталкивая
их налево и направо, и хотел влепить дочери пощечину, но она парировала удар
и ответила прямым в зубы. Несколько воинов хотели схватить ее, но наткнулись
на преградивших дорогу женщин. Дремотную  тишину  вечера  взорвали  вопли  и
рычание, воздух наполнился клочьями шерсти и шкур - словом, пыль столбом!
   Уклоняясь  от  битвы,  вождь  предпочел   заступить   дорогу   Джон-Тому,
пытавшемуся на цыпочках проскользнуть мимо бранной сечи.
   - Ты! Ты навлек на нас эту беду. Ты толковал с моей  дочкой  и  забил  ей
голову суеверной чепухой! Что за злые чары ты сотворил? Женитьба отменяется.
Обед возвращается.
   Он потянулся к Джон-Тому, быстро отскочившему в сторону.
   - Апробация!
   Юноша выкрикнул это имя  несколько  раз,  но  она  была  чересчур  занята
пробуждением разума у мужчин путем проламывания их черепов.
   Вождь подступал, скверно ухмыляясь.
   - Я ем тебя сам, ем сырым, на обед. По кусочку за раз. Пожалуй, начинаю с
головы.
   Медведь опять протянул лапы. Джон-Том увидел, что Мадж  мчится  за  своим
реквизированным луком, но выдру никак было не поспеть вовремя.
   Хитромудрый план дал осечку. Мадж прав - удача в конце концов повернулась
к человеку спиной.
   И тут его прикрыла широченная спина, а ее обладательница взревела:
   - Ты больше никого не ешь без моего позволения!
   От шагов ринувшейся на вождя фигуры задрожала земля.
   - Пошли, чувак! - Лук был уже у Маджа. - Уносим отсюдова ноги!
   Слегка очумевший от столь бурного проявления посеянной им среди  туземных
дам смуты, Джон-Том позволил увести себя с поля боя.  Никто  не  пытался  их
задержать, и вскоре друзья, беспрепятственно вернув  свои  вещи  и  припасы,
незаметно ускользнули.
   -  Кто  это  был?  -  наконец  промямлил  Джон-Том,  когда  они  порядком
отдалились от пещер. - Кто меня спас?
   - Толком не знаю, - ответила Виджи, - но по-моему, это была миссис вождь.
Джон-Том, я и сейчас толком не пойму, что случилось. Ради всего святого, что
ты наговорил невесте, если она и остальные женщины так взъярились?
   - Правду сказать, такой реакции я не ожидал. Я всего  лишь  усадил  ее  и
рассказал о...
   - Стой, парень, - энергично перебил его Мадж.  -  Мы  можем  вернуться  к
этому попозже, а? Сейчас надо поберечь дыхание, чтоб нас отделяло  от  этого
скопища как можно больше деревьев.
   - Разумеется, но я...
   - Разумеется, но  ты  сможешь  поговорить  об  этом  потом,  када  сможем
присесть и поболтать, не опасаясь погони, ладно?
   Джон-Том уловил, куда клонит выдр, и  прикусил  язык.  Можно  и  уступить
просьбе друга, ничего страшного - тем более Виджи вряд ли нуждается в помощи
этой теории.

Глава 14

   Каннибалам, занятым выяснением отношений, явно было не до  преследования.
Вряд ли они быстро вернутся к нормальной жизни.
   Маджу следовало бы радоваться по поводу столь легкого  избавления,  а  он
вместо этого шел понурый, погрузившись в пучины  тоски,  и  на  все  вопросы
отвечал исключительно односложно. Наконец Джон-Том не выдержал:
   - Мадж, тебя что-то терзает?
   - Разумеется, терзает, приятель. Усталость. Я устал от вонючих  джунглей,
от беготни, устал мчаться за тобой на край  света  всякий  раз,  када  жисть
вроде начинает налаживаться. А тут еще проблема. - В виде пояснения он начал
чесать левый бок, понемногу переходя на спину. - С самого  Чеджиджи  у  меня
все зудит, а в последние дни и вовсе спасу нет.
   Надо думать, подцепил какую-нибудь сыпь. Хуже всего посередине спины,  но
туда я не дотягиваюсь.
   - Милый, надо же было сказать! - Виджи остановилась и начала стаскивать с
него жилет. - Дай-ка посмотрю.
   Пока она осматривала  спину  и  плечи  Маджа,  человек  и  енот  получили
возможность немного передохнуть.
   - Ну, чего там? - не утерпел  Мадж,  но  Виджи  не  отвечала.  Когда  она
наконец подала голос, слова предназначались вовсе не Маджу.
   - Джон-Том, по-моему, тебе надо на это взглянуть.
   Он подошел, и открывшееся зрелище отняло у него дар речи.
   Спина выдра совершенно облысела. С первого же взгляда под мышку,  которую
Мадж только что чесал, стало ясно, что скоро плешь доберется и сюда. Проведя
лапой по ноге, Виджи собрала целую горсть шерсти.
   - Да что с вами? Что стряслось?
   - Боюсь, это не просто сыпь, Мадж.
   - Что значит "не просто"? У меня что, проказа?
   - Нет, не совсем, - пробормотала Виджи.
   Мадж взвился.
   - То есть как это "не совсем"?! Не будет ли кто-нибудь  любезен  сказать,
что стряслось? Это всего-навсего клепаный зуд. Видите?
   Он почесал правое предплечье, но,  убрав  ладонь,  увидел  полоску  голой
кожи.
   - Ох вы лапочки мои! - Он в ужасе уставился на Джон-Тома. - Приятель,  ты
должен  этому  помешать!  -  Со  лба  Маджа  упал  клок  шерсти.  -   Сделай
чегой-нибудь, отпой это про-о-о-чь!..
   Он яростно заметался туда-сюда, теряя шерсть.
   - Попытаюсь, Мадж.
   Джон-Том перебросил суар на грудь и пропел все  подходящие  песни,  какие
только  пришли  в  голову,  завершив  попурри  торжественной  ведущей  темой
рок-оперы  "Волосы".  Все  втуне:  парша  Маджа  усугублялась.  Когда  выдр,
утомившись, через несколько  минут  прервал  свою  гонку,  на  его  теле  не
осталось ни волоска.
   Перестраховщик  разглядывал   выдра   со   своей   обычной   флегматичной
невозмутимостью.
   - Первый раз вижу лысую выдру. Несимпатично.
   - Что ж я буду дела-а-а-ать?!
   - Для начала перестанешь выть, - с упреком ответил Джон-Том.
   - Уж лучше б я помер!
   - И перестанешь молоть вздор.
   Виджи обнимала Маджа, стараясь его утешить. Потом слегка  отстранилась  и
воззрилась на его хребе