нул он огненному скакуну.
   - ТЫ ДОЛЖЕН ЗНАТЬ СЛОВА, ЧЕЛОВЕЧЕК, ИЛИ ЖЕ ОСТАНЕШЬСЯ СО  МНОЙ  ДО  КОНЦА
МОЕГО СТРАНСТВИЯ.
   Что же петь, думал Джон-Том. Какая мелодия могла сравниться с  просторами
космоса и звездами? Все знакомые ему прежде песни присыхали к языку.
   Тут Талея-гничий шевельнулась у сердца его, и  он  поглядел  вперед  -  в
холодную синеву. Время возвращаться туда, где ему следует быть, и  он  вдруг
понял, где именно и как попасть в это место.
   Рот его открылся, пальцы ласково легли на  дуару.  Голос  юноши  и  голос
инструмента слились в один, никогда еще  не  слышанный  им,  истинный  голос
Джон-Тома.
   Звезды закрутились быстрее, Вселенная в  один  миг  исчезла.  Голова  его
пульсировала, горло жгла странная песня без слов, истекавшая  подобно  реке,
что была в миллион раз сильнее земных рек.
   Навстречу уже торопились синее небо и  белоснежные  вершины  гор.  Вот  и
граница - смутный предел  бытия.  Он  чувствовал  в  себе  больше  сил,  чем
когда-либо в жизни.
   - Вот это скачка, ни хрена себе! - донесся из-за  спины  радостный  голос
Маджа.
   - Мадж, родной мой! - вскрикнул Джон-Том, обрадовавшись приятелю.
   - Свихнулся, че ль?.. А где мы были?
   Всюду, думал Джон-Том, но как объяснить это выдру.
   - ПУТЬ МОЙ ИЗМЕНИЛСЯ НАВЕКИ, - ревел М'немакса. - МНЕ  ПРИШЛОСЬ  ИЗМЕНИТЬ
ЕГО, ЧТОБЫ УСТРАНИТЬ ЗЛО В  ЭТОМ  МИРЕ.  ТЕПЕРЬ  МОЙ  ПУТЬ  ПОЧТИ  ЗАВЕРШЕН.
ОТПРАВЛЯЙСЯ СО МНОЙ, МАЛЕНЬКИЙ ЧЕЛОВЕК. ТВОЙ  МИР  ОБРЕЧЕН.  Я  ПОКАЖУ  ТЕБЕ
ТАКОЕ, ЧЕГО НИКОГДА НЕ УВИДИТ СМЕРТНЫЙ.
   - О чем это он, шеф?
   - О магии Эйякрата,  Мадж.  Клотагорб  понял,  что  насекомые  не  смогут
справиться с ней. Она  грозила  такими  опустошениями,  что  даже  М'немакса
вынужден был изменить курс. Такое уже случалось в моем мире. Гляди.
   Внизу над дальней частью Трумова Прохода вставал облачный гриб -  он  был
невелик, но все же гуще тумана Зеленых Всхолмий.
   Прямо под ними сдавались в плен остатки армии  броненосных.  Им  повезло:
они оказались посреди ущелья и, бросая оружие, опускались на все шесть  ног,
умоляя о пощаде.
   Медленно распадавшийся  гриб  отмечал  место,  где  неудача  подкараулила
Эйякрата. Исчезла скала, на которой  стоял  чародей.  На  месте  ее  остался
кратер. Бомба, которую наворожил Эйякрат, относилась к числу более или менее
чистых. А кратер послужит предостережением будущим  поколениям  броненосных,
он перекроет Проход надежнее Врат.
   Пламенные крылья замерли. Маджа осторожно перенесли на стену.
   Джон-Том поблагодарил огненное создание, но не согласился унестись с ним.
   - ТРИ МИЛЛИОНА ЛЕТ! - прогрохотал М'немакса, и ржание его сотрясало стены
каньона, сбрасывая  с  них  скалы.  -  ВСЕГО  ТРИ  МИЛЛИОНА.  СПАСИБО  ТЕБЕ,
МАЛЕНЬКИЙ ЧЕЛОВЕК. ТЫ  ИСТИННЫЙ  ЧАРОДЕЙ,  НАДЕЛЕННЫЙ  НЕВЕДОМОЙ  МУДРОСТЬЮ.
ПРОЩАЙ!
   Огромный огненный силуэт  поднялся  в  воздух,  с  оглушительным  треском
лопнула ткань пространства-времени. Дыра затянулась мгновенно,  и  М'немакса
исчез, чтобы  возобновить  странствие,  теперь  недолгое;  вернулся  в  свое
неведомо где и повсюду.
   Вокруг них хлопотали фигуры, мохнатые и  лишенные  шерсти...  Каз,  Флор,
Хапли, придерживающий свою пронзенную мечом лапу. Пог  взволнованно  метался
над головами, а теплоземельцы засыпали их поздравлениями и вопросами.
   Битва закончилась, а с ней и война. Тех броненосных, кто избежал смерти в
термоядерном взрыве умеренной силы, загоняли за  сделанные  на  скорую  руку
загородки.
   Джон-Том  смущался  и  нервничал,  но  Мадж   сиял,   словно   М'немакса,
наслаждаясь общим восхищением.
   Когда возбуждение улеглось и  воины  оставили  стены,  присоединившись  к
своим соратникам внизу, Клотагорб сумел пробиться к Джон-Тому.
   - Ты превосходно справился с делом,  мой  мальчик!  Я  горжусь  тобой.  -
Чародей улыбнулся. -  Из  тебя  выйдет  настоящий  волшебник.  Нужна  только
точность и определенность в формулировках.
   - О, я учусь, - признал Джон-Том без улыбки, - например, что  не  следует
забывать о том, что может скрываться за словами.
   Он мрачно посмотрел на волшебника - тот не отвел взгляда.
   - Я поступил так, как следовало поступить, мой  мальчик.  Я  бы  и  снова
поступил точно так же.
   - Я знаю и не могу осуждать вас за это, но и симпатизировать вам тоже  не
в силах.
   - Ну, как хочешь, Джон-Том, -  ответил  чародей.  Он  поглядел  за  спину
молодого человека, и глаза его округлились. - Кажется, ты слишком торопишься
осуждать меня.
   Джон-Том обернулся. К нему приближалась хрупкая рыжеволосая  фигурка.  Он
мог только смотреть.
   - Привет, - легко улыбаясь,  проговорила  Талея,  -  сколько  же  дней  я
провалялась без сознания?
   - Мертва ты была, - ляпнул бестактный Мадж.
   - Да ну тебя. Мне приснился  такой  странный  сон.  -  Она  поглядела  на
ущелье. - Значит, пропустила всю драку?
   - Я видел тебя... там, - пролепетал ошеломленный Джон-Том. - То  есть  не
всю - только часть. Она пришла ко мне, и я понял, что это ты.
   - Ничего не знаю, не помню, - строго сказала Талея. - Получилось  так:  я
очнулась в шатре посреди кучи трупов. Чуть со страху не  обделалась.  -  Она
хихикнула. - Но с прислугой случилось  кое-что  похуже.  По-моему,  они  еще
бегут. Потом я спросила, где ты, мне показали. А это правда, что  говорят  о
тебе и М'немаксе?..
   - Все правда, все честно, - отвечал Джон-Том. - То, что вошло в  меня,  я
отослал назад в твое тело, но это неважно. Главное для меня - это ты.
   - Джон-Том, ты вдруг стал говорить так непонятно!
   Он положил руки ей на плечи.
   - Кажется, нам наконец следует побыть вдвоем.
   Он застенчиво улыбнулся, не в силах объяснить девушке, что произошло ТАМ.
Она недоуменно поглядела на него.
   - А ты не забыла своих слов... там, в Куглухе? - спросил он.
   Талея нахмурилась.
   - Не знаю, о чем ты, только это  не  новость.  Ты  всегда  слишком  много
говоришь, но в одном все-таки ошибаешься.
   - В чем же?
   - Я не забыла своих слов.
   И она ответила Джон-Тому самым долгим и сладким поцелуем в его жизни.
   Наконец она разжала объятия. Или же он сам... Неважно.
   Неподалеку на парапете рядышком  сидели  Флор  и  Каз.  Джон-Том  покачал
головой, удивляясь  собственной  слепоте.  Хапли  исчез.  Вне  сомнения,  он
отправился разведывать путь к ближайшей  реке.  Фаламеезар,  речной  дракон,
вполне мог помочь в этом лодочнику. Конечно,  если  сейчас  его  грызуны  не
нуждались  в  наставлениях  относительно  прав  и  обязанностей   угнетенных
пролетариев. Клотагорб отправился обсуждать  чародейские  дела  с  одним  из
волшебников-теплоземельцев.
   - И что теперь будет, Джон-Том? - Талея встревоженно поглядела на него. -
Раз ты теперь сделался настоящим чаропевцем, значит, захочешь возвратиться в
свой мир?
   - Не знаю. - Юноша поглядел на камни под ногами. - Едва ли я могу считать
себя истинным чародеем. - Он со скорбью опустил ладонь на дуару. - Я  всегда
получаю лишь то, что нужно, а не что прошу.  Конечно,  это  неплохо,  но  не
слишком обнадеживает. И знаешь что - судьба адвоката или  рок-звезды  больше
не привлекает меня. Я бы сказал, что вижу теперь гораздо дальше.
   До бесконечности, добавил он про себя.
   Талея кивнула.
   - Ты повзрослел, Джон-Том.
   Он пожал плечами.
   - Если бы пережитое старило нас, я сейчас был бы вроде Мафусаила.
   - Ну, я позабочусь, чтобы ты у меня не постарел... - Талея провела  рукой
по его волосам. - Значит, ты хочешь  сказать,  что  намерен  остаться?  -  И
ровным тоном она добавила:
   - Может быть, ты хочешь остаться со мной?.. Если, конечно, способен  меня
выносить.
   - Талея, я никогда не знал женщины, подобной тебе.
   - Дурень, это потому, что подобных мне нет.
   Она подвинулась поближе, чтобы  снова  поцеловать  его.  Он  отстранился,
охваченный воспоминанием.
   - Что такое? Или я не хороша для тебя?
   - Дело не в этом. Просто я вспомнил кое о чем. Я обещал себе сделать  это
при первой же возможности.
   Пога они обнаружили на стойке для копий посреди уцелевшей стены.
   Теплоземельцы начали уже  расходиться.  Те,  кто  не  оставался  охранять
броненосных, собирались в роты  и  батальоны  перед  долгим  возвращением  в
родные места. Некоторые уже выступили в путь, усталость и скорбь о  погибших
мешали  им  распевать  победные  песни.  Они  направлялись   на   запад,   к
Поластринду, или брали южнее -  туда,  где  Вертихвостка  высвобождалась  из
отрогов Зубов.
   Солнце опускалось  за  Мечтравной  степью,  ядовитый  гриб  давно  унесло
ветром.  Сверкая  яркими  пестрыми  крыльями,  эскадрильи  летунов  клиньями
уходили в сторону родных гнездовий. Далекая цепочка окутанных шелками  фигур
направлялась на север - шли прядильщики.  Темное  облако  уже  исчезало  над
дальней вершиной, взяв курс на сказочную Железную Тучу.
   - Привет, Пог.
   - Привет, чаропевец, - ответил мыш без особой радости, но  Джон-Тому  уже
не нужно было выяснять причины плохого настроения  фамулуса.  -  Наделал  ды
делов. Я горжусь, чдо у меня дакой друг.
   Джон-Том опустился на низенькую скамеечку возле стойки.
   - Почему ты не празднуешь вместе со всеми?
   - Я ж у него прислуга. Ды эдо знаешь. Дожидаюсь новых распоряжений.
   - Ты был ему хорошим учеником, Пог. Я могу лишь надеяться, что  справлюсь
с учебой не хуже, чем ты.
   - Эдо ты о чем? - Перевернутая  физиономия  с  удивлением  уставилась  на
него.
   - Я надеюсь, что Клотагорб согласится  взять  меня  в  ученики.  -  Дуара
лежала на коленях молодого человека, он задумчиво гладил струны.  -  Похоже,
что в этих краях я способен только на чародейство. Значит,  прежде  чем  оно
ухайдакает  меня  насмерть,  следует  все-таки  постараться  навести  в  нем
какой-то порядок. Это пока мне везло.
   - А Мастер-до, старая рожа, говорит,  чдо  дакой  штуки,  как  удача,  не
существует.
   - Я знаю, знаю. - Джон-Том подбирал мелодию. - Но мне придется  чертовски
потрудиться, чтобы  понять  половину  премудрости,  которой  владеет  старая
черепаха.
   И он завел песню, которую припомнил несколько дней назад в  шатре,  когда
некий фамулус постарался утешить его и примирить с жизнью.
   - Я не забыл то, что ты сказал мне, когда я  вышел  из  оцепенения,  куда
отправил меня Клотагорб. Видишь ли, Пог, Клотагорб заботился обо мне потому,
что знал - я могу оказаться полезным. Каз, Флор и  Хапли  тепло  относились,
потому что все мы зависели друг от друга. Но сам я как личность  интересовал
только Талею и тебя. У нас с тобой много общего. Дьявольски много. Но прежде
я просто не смог заметить этого.
   Ты не ошибался насчет любви.  Я  думал,  что  мне  нужна  Флор.  -  Талея
молчала. - Но на самом деле необходимо, чтобы кто-то нуждался во мне.
   Это, и ничего больше. Того же хочешь и ты.
   И он запел, громко и четко. Вокруг мыша затрепетал воздух. Уже  вечерело,
начинало темнеть. На  равнине  вспыхивали  костры,  впервые  за  тысячи  лет
броненосные и теплоземельцы имели возможность поговорить.
   - Эй, чего эдо ды?
   Мыш вспорхнул с насеста и забил крыльями.
   - Это,  Пог,  соколиная  песня.  У  меня  свое  волшебство,  так  говорит
Клотагорб. Вот я и трансформирую тебя.
   Очертания фигуры Пога плыли, изменялись в неярком свете.  Талея  схватила
Джон-Тома за руку.
   - Он меняется, ведь так?
   - Он хочет этого, - негромко сказал юноша, наблюдая на трансформацией.  -
Он объяснил мне то, чего я не понимал. Я плачу ему той же монетой. Моя песня
превратит Пога в самого большого, самого смелого  сокола,  какой  когда-либо
рассекал облака.
   Но форма была не  та.  Опять  что-то  не  складывалось.  Она  менялась  и
светилась, и Джон-Том не верил своим глазам.
   - Боже. Надо было подождать и посоветоваться с Клотагорбом. Извини,  Пог!
- обратился он к неясному незнакомому силуэту.
   - Подожди-ка, - мягко остановила его Талея. Крепко взяв его за руку,  она
прижалась к нему. - Правильно, он превращается не в сокола.
   Посмотри же - это невероятно!
   Метаморфоза была полной и бесповоротной.
   - Ничего, ничего, ничего! -  отвечало  существо,  некогда  бывшее  Погом,
летучей мышью. Голос был полон света и серебра. - Ничего,  Талея.  Джон-Том,
не подведи Клотагорба. Ты сумеешь справиться.
   По небу с востока на запад  скользили  боевые  орлы,  окруженные  стайкой
соколов. Быть может, там была и Улейми.
   - Ты все же подарил мне счастье, - заверил чаропевца бывший Пог.
   Джон-Том понял, что забыл дышать - так потрясло его преображение.
   Талея негромко окликнула юношу и обхватила любящими руками.
   Над ними тот, кто прежде был Погом, острым взором пристально  разглядывал
крылатые силуэты, направляющиеся к далеким Теплым землям.
   Он увидел знакомую фигуру соколицы,  вынырнувшей  вместе  со  стаей  себе
подобных из облака... Он увидел ее глазами куда более острыми, чем у летучей
мыши, совы или сокола.
   И, предоставив людей  их  собственной  судьбе,  золотой  феникс  взмахнул
тяжелыми крыльями, направляясь к этому облаку, и солнце самоцветами заиграло
на его перьях.



    Алан Дин ФОСТЕР
    ЧАРОДЕЙ С ГИТАРОЙ III: ДЕНЬ ДИССОНАНСА



    ONLINE БИБЛИОТЕКА  http://www.bestlibrary.ru



   Моему кузену Адаму Кэрроллу, с большим почтением.
   Может быть, он выкроит вечерок и прочтет это  в  перерыве  между  "Бизнес
Уик" и "Форбс".

Глава 1

   - Я умираю... - прохрипел волшебник Клотагорб, глядя влево. - Я умираю, а
ты стоишь и таращишься, ни дать ни взять юный девственник, чья  возлюбленная
вдруг оказалась знаменитой куртизанкой. Навряд  ли  доведется  мне  отметить
трехсотлетний юбилей, ежели вся твоя помощь сведется к жалкому бренчанию.
   - Если б я помогал по вашей методе, вы бы  давно  загнулись.  -  Джон-Том
порядком осерчал на своего наставника. - Хоть бы послушали самого себя:  два
месяца сплошного нытья и  брюзжания!  Да  знаете  ли,  кто  вы,  черепаха  с
замашками волшебника? Ипохондрик несчастный, вот кто!
   Клотагорбова физиономия почти не  обладала  способностью  мрачнеть,  зато
глаза умели смотреть очень даже жестко.
   - Это еще что такое?  -  ледяным  тоном  спросил  он  высокого  юношу.  -
Маленько смахивает на ругательство. Не  дерзи  мне,  мальчишка,  дерзость  -
палка о двух концах. А ну-ка отвечай, где ты подцепил это словечко?
   В родном мире? Может, оно волшебное?
   -  Скорее  врачебное.  И  никакое   это   не   ругательство,   а   просто
диагностический термин. Так называют того, кто постоянно мнит себя  больным,
хотя на самом деле здоров как бык.
   - Ах так! Значит, я возомнил, будто у меня голова  раскалывается?  Ты  на
это намекаешь?
   Джон-Том подавил искушение ответить  утвердительно  и  опустил  все  свои
шесть с лишком футов на пол возле груды подушек, служивших ложем престарелой
черепахе. Не в первый раз он подивился великому множеству просторных  залов,
а также альковов, каморок и тоннелей,  таящихся  в  древнем  дубе.  Пожалуй,
такому стволу позавидовал бы любой термитник.
   Однако Джон-Том не мог не признать: колдун, при всем  мелодраматизме  его
жалоб и стенаний, основательно сдал. С его брюшного панциря  сошел  здоровый
глянец, а глазки под старушечьими очками слезились от боли.
   Зря, наверное, он так резок с бедолагой. Раз уж  Клотагорбу  не  помогают
мудреные заклинания и волшебные снадобья, значит, он и впрямь прихворнул  не
на шутку.
   - Кто я, о том мне ведомо, - продолжал Клотагорб, - а вот кто  ты  такой?
Непревзойденный чаропевец, коли тебя послушать.
   - Я еще учусь, - огрызнулся Джон-Том и пощупал дуару, висевшую на  плече.
Этот удивительный инструмент помогал ему наводить чары.  Кому-то  показалась
бы сном судьба юного рок-гитариста и  студента-законника...  за  исключением
того правдоподобного обстоятельства,  что  Джон-Тому  не  очень-то  давалось
новое ремесло.
   С той минуты, когда у Клотагорба начался приступ, Джон-Том  исполнил  две
дюжины песен, где прямо или косвенно упоминались крепкое здоровье и отменное
самочувствие. Но  ничто  не  подействовало,  кроме  вдохновенных  подражаний
группе "Бич Бойз". Эта композиция вызвала неудержимое хихиканье  Клотагорба,
левитацию мазей и порошков и растрескивание склянок.
   Смирясь с позорным поражением, Джон-Том оставил дуару в покое.
   - Вообще-то я не хочу сказать, что вы симулянт, - пошел он на попятную, -
просто я расстроен не меньше вашего.
   Клотагорб кивнул. О его  мучениях  свидетельствовала  не  только  вялость
движений, но и натужное прерывистое дыхание.
   - Знаю, мой мальчик, знаю. Ты прав: тебе еще многому надо  научиться,  во
многом достичь совершенства.
   - Я точно слон в посудной лавке. Всякий раз или выбираю не ту песню,  или
получаю не тот результат. Как же нам быть?
   Клотагорб поднял глаза.
   - Дружок, у меня осталась одна надежда. Против моей хвори есть лекарство.
Не песнь и не заклинание, а настоящее лекарство.
   Джон-Том приподнялся над краешком ложа.
   - Тогда, пожалуй, я пойду. Нынче я еще не упражнялся, надо бы...
   Полный страдания стон не дал ему договорить. Джон-Том сел.
   Возможно, стон был притворен, но он возымел желанное действие.
   - Мой мальчик, ты должен раздобыть это лекарство. Мне больше не  на  кого
положиться. Силы зла начеку.
   Джон-Том глубоко вздохнул и смиренно спросил:
   - Почему всякий раз, когда вы что-то  затеваете  -  ну,  скажем,  принять
ванну или послать кого-нибудь в опасное путешествие, - силы зла  обязательно
начеку?
   - А ты, дружок, видел хоть раз силу зла?
   - Во плоти - нет.
   - Силы зла всегда начеку. Эти негодники - не из тех, кто считает ворон.
   - Я не это имел в виду.
   - Не важно, что ты имел в виду, мой мальчик. Ты  не  откажешь  старику  в
услуге. Да-да, это всего-навсего пустяковая услуга.
   - В последний раз, когда вы просили меня о  пустяковой  услуге,  на  чаше
весов оказалась судьба цивилизации.
   - Ну, а сейчас на чаше весов только моя судьба. - Голос чародея понизился
до горестного шепота. - Или ты желаешь моей смерти? А?
   Желаешь?
   - Нет, - ответил Джон-Том, - не желаю.
   - Разумеется, не желаешь. Ибо только мне под  силу  придумать  сложное  и
опасное заклинание, необходимое для твоего возвращения в родной мир.
   В твоих интересах позаботиться о моем здоровье.
   - Верно, верно. И ни к чему так напирать на это.
   - Тем паче, - поспешил развить успех волшебник, - что  в  моем  плачевном
состоянии есть доля твоей вины.
   - Что? - Джон-Том аж подпрыгнул.  -  Клотагорб,  какую  бы  дрянь  вы  ни
подцепили, я тут совершенно ни при чем.
   - У этого недомогания много причин, и одна из  них  -  ужасающие  условия
моего существования.
   Джон-Том нахмурился и оперся на длинный посох из таранного дерева.
   - Боже! Да о чем это вы?
   - С того самого дня, когда мы вернулись, одержав победу у Врат Джо-Трума,
жизнь моя - бесконечная литания убожества и печали. А  все  оттого,  что  ты
превратил моего грубоватого, но верного ученика Пога в феникса.  После  чего
он бросил службу ради сомнительных благ семейной жизни со своей возлюбленной
соколихой.
   - Разве по моей  вине  вы  не  сумели  его  вернуть?  Впрочем,  чему  тут
удивляться? Все знают, как вы изводили бедняжку Пога.
   - Я его не изводил, - возразил волшебник, -  а  наставлял,  как  подобает
мастеру. Допустим, время от времени приходилось его воспитывать, но  за  это
ему следует пенять на собственную лень и несообразительность. Мое  обращение
с Погом никогда не выходило за рамки учебной программы. - Клотагорб поправил
новые очки.
   - О ваших методах обучения Пог разблаговестил по всему Колоколесью.
   Но, как я слышал, новичок, которого вы в конце концов взяли на его место,
оказался толковым учеником.
   - Ха! Это  всего  лишь  наглядный  пример  того,  как  опасно  при  найме
работников чересчур доверять анкетам. Но теперь ничего не попишешь. Я принял
его в ученики и привязался к нему, как и он ко мне.
   - Чем же вы недовольны, старина? Полагаю, он весьма одарен.
   - Одарен, мой мальчик. И прилежанием, и сметл