увеличивает  физическую  силу.  Про  умалишенных  рассказывают   поистине
невероятные вещи:  они,  дескать,  разгибают  прутья  на  оконных  решетках,
разрывают смирительные  рубашки,  дерутся  одновременно  с  добрым  десятком
санитаров, и так далее, и тому подобное.
   Сейчас происходило нечто приблизительно в том же духе. Клотагорба отнесло
назад порывом чистой воды сумасшествия, питаемого трусостью и  усугубленного
страхом. Волшебник едва успел втянуть в панцирь голову и лапы, перед тем как
врезался в стену, противоположную той, у  которой  скрючился  Браглоб.  Удар
получился настолько сильным, что Клотагорб,  похоже,  на  мгновение  потерял
сознание; тем временем Браглоб нацелил свою паранойю на остальных путников:
   - Убирайтесь! Не трогайте меня! Прочь, прочь!
   Внезапно поднялся ветер. Дормас изо всех сил уперлась копытами  в  пол  и
каким-то образом исхитрилась остаться на месте,  а  вот  Колин,  у  которого
центр тяжести располагался весьма низко, не устоял на ногах.
   Он упал, но тут же вцепился в пол своими длинными когтями. Маджа повлекло
неизвестно куда; если бы не врожденная ловкость, ему наверняка  пришлось  бы
несладко, а так он сумел ухватиться за копыто Дормас и повис, трепыхаясь  на
порывистом  ветру,  словно  мохнатый  вымпел  на  шесте.  Джон-Том,  который
заблаговременно перекинул дуару на грудь, заиграл еще до того, как  на  него
обрушился исполненный безумия вихрь.
   Музыка вынудила ветер разделиться на два потока,  которые  обтекали  тело
Джон-Тома,  не  причиняя  ни  малейшего  вреда  ни  юноше,  ни  Талее  -  та
предусмотрительно отступила за спину своего  возлюбленного.  Впрочем,  порой
сквозь невидимый щит, каким заслонился юноша, все же  прорывались  отдельные
дуновения: они ерошили волосы Талей, как бы  норовили  сорвать  с  Джон-Тома
одежду, швыряли ему в глаза пыль, но были не в состоянии повалить наземь.
   - Ты! - воскликнул Браглоб, поворачиваясь к Джон-Тому, поскольку о прочих
можно было не беспокоиться. - Почему ты здесь?  Я  хочу,  чтобы  ты  убрался
отсюда!  -  Он  взмахнул  обеими  лапами.  Порыв  ветра  заставил  Джон-Тома
пошатнуться, но не более того. - Почему ты не убираешься?
   - Потому что я не из твоего мира и неподвластен безумию, которое  владеет
тобой.
   - Что за чушь? - взревел колдун. - Еще одна ложь? -  Его  морду  исказила
злобная гримаса. - Так приготовься! Сейчас ты получишь такое, чего не смеешь
и вообразить! Такое, чего я не сотворял никогда  раньше,  от  чего  тебе  не
спастись, как ни пытайся!
   - Ну нет, - возразил Джон-Том, - хватит. Сдается мне, пора кончать.
   Не только ради нас и спасения всего мира, но и ради тебя, Браглоб. Что бы
ты ни предпринял, у тебя ничего не выйдет, ибо... - И юноша запел:
   - "Мы больше не потерпим, мы больше не потерпим, мы больше не потерпим ни
за что!" - Да, подумалось вдруг ему, Ди Снайдер со своими  ребятами  мог  бы
гордиться им.
   Браглоб испустил душераздирающий вопль. Песня пертурбатора стала  громче.
Джон-Том, продолжая играть, почувствовал, что кто-то тянет его  за  рубашку.
Это была Талея.
   - Джон-Том, посмотри!
   В залитом ослепительным светом помещении появились яркие искорки.
   Гничии! Не один и не два, а целый рой; все они сверкали ничуть не тусклее
пертурбатора. Внезапно юноша понял, что впервые за все это  время,  пока  он
подвизался на поприще чаропения, может глядеть  на  гничиев  в  упор,  а  не
просто различать их краем глаза. Они  кружились  в  воздухе,  словно  водили
хоровод, и образовали наконец переливчатую спираль, которая обвилась  вокруг
пертурбатора.  Казалось,  гничии  крадутся  на  цыпочках  вдоль  блистающего
космического гостя, едва не касаясь  его  текучей,  изменчивой  поверхности.
Привлеченные пением Джон-Тома, гничии, похоже,  нежились  в  нестабильности,
которую порождал пертурбатор. Юноша догадывался, что потихоньку  проигрывает
состязание с пришельцем из иной Вселенной. У него уже пересохло в  горле,  а
тот пел все громче; музыка пертурбатора отдавалась в ушах, пронизывала  тело
и проникала в душу. Долго так тянуться не могло.
   Тогда Джон-Том решил попытать счастья иначе.  Он  вознамерился  набраться
сил через резкий переход - столь хе резкий, как  все  те,  которые  совершал
пертурбатор, - от дерзновенной баллады к самой сладкозвучной из всех  песен,
которую только знал. Браглоб не ожидал от юноши ничего подобного,  а  потому
переход застал его врасплох. Он оторвался от стены и с  немалым  трудом,  но
выпрямился. Колдун менялся прямо на глазах. Выражение морды сделалось  менее
злобным, тело обмякло -  должно  быть,  вследствие  того,  что  расслабились
напряженные мышцы; главным  же  было  то,  что  взгляд  Браглоба  постепенно
приобрел осмысленность: из  него  исчезли  панический  страх  и  безнадежное
отчаяние. Браглоб моргнул - раз, другой - и улыбнулся Джон-Тому.
   За спиной колдуна будто вспыхнула сверхновая. Вспышка была  столь  яркой,
что Джон-Том, хотя и смотрел в другую  сторону,  на  какое-то  время  ослеп.
Гничии, подобные мириадам миниатюрных  солнц,  устремились  прочь  из  залы.
Всякий шум смолк перед басовитым вибрирующим звуком, похожим на  тот,  какой
издает нижний регистр органа. Джон-Том заставил себя повернуться. К  нему  в
какой-то степени вернулось зрение, и он увидел, что пертурбатор преобразился
напоследок в совершенную геометрическую структуру, состоящую  "из  множества
кристаллов и настолько невообразимо прекрасную, что у юноши защемило сердце,
а на глазах выступили слезы. JOH поспешно отвернулся, и тут произошел второй
выброс энергии, мощнее даже, чем предыдущий. Сила света бросила Джон-Тома на
пол, затем подкинула вверх, перевернула и  швырнула  о  стену.  Звук  органа
умолк в отдалении, свет погас, и Джон-Том погрузился в темноту.

Глава 14

   Спокойствие... Когда он пришел в себя, ему было покойно  и  очень,  очень
хорошо. Юноша открыл глаза и прислушался.  Тишина.  Однако  он  до  сих  пор
слышал будто наяву ту величественную прощальную  ноту,  ощущал,  как  фотоны
подхватывают его и волокут по  воздуху  к  стене.  Впрочем,  когда  Джон-Том
медленно поднялся и ощупал себя, он выяснил, что не  получил  ровным  счетом
никакие повреждений, если не считать пары-тройки синяков. Да же одежда,  как
ни странно, осталась в целости и сохранности. Юноша огляделся по сторонам  и
различил на полу  знакомую  фигуру.  Та  испустила  рыдание.  Он  подковылял
Поближе и опустился на колени.
   - Талея?
   Девушка лежала лицом вниз. Джон-Том перевернул ее на спину. Она вцепилась
в него обеими руками с такой силой, что он от удивления заморгал,  но  потом
узнала и ослабила хватку.
   - Джон-Том?
   - Ты в порядке?
   - Пожалуй, - отозвалась Талея после паузы, словно мысленно проверяя  свое
состояние. - По-моему, я стукнулась головой о  потолок;  ни  дать  ни  взять
мячик. - Она села. - Да, я в порядке, разве что пелена перед глазами...  Что
случилось?
   - Пертурбатор улетел. Думаю, он обрадовался. Уничтожив безумие  Браглоба,
мы сломали клетку. - Юноша посмотрел на середину помещения.
   - Мне кажется, он попрощался с нами. А может, ничего такого и не было.
   Вряд ли мы когда-нибудь узнаем, что произошло на самом деле.
   Остальные тоже мало-помалу приходили в себя и один за другим  поднимались
с пола. Клотагорб, который,  как  всегда,  при  первых  признаках  опасности
спрятался  в  панцирь,  очнулся  быстрее  других  и  теперь   сосредоточенно
разглядывал потолок. Мадж отряхивался, Дормас старалась вырваться из объятий
Колина, который плюхнулся  на  нее  в  миг  исчезновения  пертурбатора.  Что
касается Браглоба, тот также оправился от потрясения. Джон-Том оставил Талею
и осторожно приблизился к  колдуну,  который  сгибал  и  разгибал  лапы.  Во
взгляде росомахи не было и намека на безумие.
   - Как ты себя чувствуешь?
   - Странно, человече, весьма странно.  -  Колдун  ухватил  пальцами  подол
своей одежды. - Почему я одет в обноски? Подожди...  Кажется,  я  вспоминаю.
Да, да! - Он уставился на Джон-Тома. - Что-то  насчет  мира...  Я  собирался
изменить мир, чтобы не ощущать себя отверженным...
   - Но ты больше не отверженный, правильно? И тебе уже не хочется свести  с
ума весь мир, потому что ты выздоровел, так?  Ты  исцелился,  Браглоб.  Твое
безумие сгинуло  заодно  с  пертурбатором.  Вот  что  значит  спеть  удачное
заклинание.
   - Ну да, выздоровел, - прошептал Мадж на ухо Колину. - Ты тока  посмотри,
как они ухмыляются друг дружке. Сдается мне, они оба чокнутые.
   - Ты прав, - изрек Браглоб, кивнув головой. - Я запамятовал,  что  именно
делал и почему, помню лишь, что мне было страшно.  Я  всегда  всего  боялся,
потому и покинул свой дом, семью и друзей. А  когда  обосновался  здесь,  то
решил справиться со страхом и для этого  изменить  мир.  Я  должен  был  это
сделать. У меня не оставалось выбора, понимаете?
   Мои товарищи потешались надо мной, и тогда, чтобы избавиться от насмешек,
я сбежал на край света. Вы не представляете, каково  мне  приходилось!  Даже
крошечные зверьки - крысы, мыши, белки - хихикали вслед и швыряли в меня чем
попало!  Я  укрылся  тут  и  принялся  учиться,  а  потом  сумел   захватить
пертурбатор. В некоторых книгах утверждалось, что сделать это невозможно. Но
я, Браглоб, совершил невозможное. - Колдун поглядел за  спину  юноше.  -  Он
улетел, верно?
   - Да, - подтвердил Джон-Том, - исчез вместе с твоим безумием  и  страхом,
который довел тебя до помешательства. Скажи мне, правда ли, что  ты  не  мог
ужиться со своими кошмарами, не мог вынести  того,  что  росомаха  оказалась
вдруг трусливой, как заяц?
   - Увы, правда. Но я больше не боюсь. Я чувствую, что  стал  самим  собой.
Страхи ушли все до единого, купно с болью, что терзала меня  день  за  днем,
вот тут. - Колдун показал себе на затылок. - Я нормален!
   - Неожиданно он перестал улыбаться. - Однако я собирался изменить мир,  а
сейчас не смогу ничего сделать! Я собирался править миром... Скажи, человек,
что  лучше  -  быть  здоровым  и  прозябать  в  глуши  или  стать   безумным
императором? - Браглоб потянулся за своим топором, что лежал чуть поодаль на
полу. - Ты вернул мне рассудок, но украл мои грезы!
   Джон-Том поспешно отступил и взглянул в глаза колдуну. Тот вел себя вовсе
не  так,  как  предполагал  юноша.   Вместо   того   чтобы   рассыпаться   в
благодарностях, он явно замышлял что-то недоброе.
   - Тебе следовало бы оставить меня в покое, чтобы я если и  вылечился,  то
по собственной воле, - прорычал Браглоб.
   - Да? Иными словами, тебе нравилось быть трусом?
   - Разумеется, нет.
   - Значит, ты наслаждался своим безумием?
   - Нет! Но я не знал, что безумен. Я всего лишь собирался  править  миром,
ибо догадывался, что обладаю силой,  способной  изменить  его.  А  теперь  я
лишился ее, - колдун задумчиво взвесил в лапе топор.
   - Зачем он тебе? Ведь ты выздоровел!
   - Росомаха, у которой нет силы? О чем ты говоришь, человек?  Ты  украл  у
меня мою силу. Да, я стал собой, но где моя сила?
   Джон-Том  неожиданно  сообразил,  что  с  освобождением  пертурбатора   и
излечением  того,  кто  пленил  космического  странника,  их  трудности,   к
сожалению, не закончились. Сейчас им предстояло  иметь  дело  с  разъяренной
гигантской росомахой, вооруженной вдобавок громадным топором. Браглоб  обрел
рассудок,  но  вместе  с  тем  к  нему  вернулся  темперамент,  свойственный
росомахам как особой разновидности семейства куниц.
   - Охо-хо, - вздохнул Мадж, - ну, пошло-поехало. - Выдр положил одну  лапу
на рукоятку ножа, а другой ухватил лук. Дормас  повернулась  таким  образом,
чтобы в случае чего пустить в ход задние копыта.
   - Не дури, - увещевал между тем Джон-Том. - Ты не ведаешь,  что  творишь.
Не забывай, нас шестеро, а ты один.
   - Подумаешь! - фыркнул Браглоб. - Да будь вас хоть десяток, я - росомаха!
   Джон-Тому ни капельки не хотелось сражаться. И потом, из-за чего?
   Пертурбатор, то есть причина, погнавшая  их  в  путь,  скрылся  в  дебрях
пространства и времени, покинул навсегда  затерянную  среди  гор  долину,  в
которой  находилось  жилище  Браглоба.  Казалось   поистине   нелепым,   что
путешественники вынесли столько испытаний лишь для того, чтобы подвергнуться
нападению кипящего злобой ими же исцеленного существа.
   Нет, это было бессмысленно,  просто-напросто  бессмысленно!  Вот  бы  еще
убедить в том Браглоба...
   - Я бы справился, - рычал колдун, - я бы свыкся. Мы, росомахи, всю  жизнь
ходим по краю безумия. А силу так трудно добыть, так тяжело сохранить! Зачем
ты украл ее у меня?
   Джон-Том лихорадочно пытался сообразить, что бы на  это  ответить,  когда
вперед выступил Колин.
   - Твоя беда в том, - заявил коала, - что ты излечился не полностью.
   - Ты о чем? -  подозрительно  осведомился  Браглоб,  вращая  над  головой
топор.
   - Разве непонятно? Ты по-прежнему боишься.
   - Неужели? - Колдун выпучил глаза, его ноздри широко раздулись. - Я  тебе
покажу, кто из нас трус, мохнатый коротышка! Возьми свои слова  обратно,  не
то я раздавлю тебя, как клопа!
   - Ты боишься, - повторил Колин, делая рукой  примирительный  жест.  -  Не
меня и не кого-либо  из  нас,  а  будущего.  Ты  не  знаешь,  что  оно  тебе
уготовило, а потому испытываешь страх. Будучи безумным, ты не задумывался  о
том, что будет, но теперь обстоятельства изменились.
   - Все мы страшимся грядущего, - прорычал Браглоб, -  и  ты  -  не  меньше
моего. То не трусость, а здравый смысл. Тут ничего не поправишь.
   - Ты ошибаешься. - Колин  извлек  знакомый  расшитый  серебром  узелок  с
рунами. - Я гадаю по рунам. Будучи колдуном, ты наверняка догадываешься, что
отсюда следует. Я могу предсказывать будущее. Если хочешь, предскажу твое. -
Он встряхнул узелок, чтобы Браглоб услышал, как стучат друг о друга камешки,
косточки и деревяшки внутри.
   -  Никто  не  может  предсказать  будущее,  -  возразил  колдун,   однако
чувствовалось, что он колеблется. - Все гадатели - обманщики, шарлатаны.
   - Не все. Некоторые из них обладают даром  предвидения.  Разумеется,  мне
случалось давать маху, но в общем и целом я говорю правду.
   - Не пудри мне мозги! Ты всего лишь стараешься утихомирить мой  праведный
гнев!
   - Да провались ты вместе со своим гневом!  Садись  и  смотри.  Если  тебе
покажется, что я плутую, можешь раскроить мне череп. Но пообещай, что,  если
мое предсказание придется тебе по  душе,  ты  отпустишь  нас  с  миром,  без
кровопролития.
   - Что ж, - проговорил  Браглоб  после  продолжительной  паузы  и  опустил
топор, - идет. - Он махнул лапой в сторону. - Видишь, кроме того коридора, в
котором я стою, отсюда ведет пять тоннелей. Лишь  один  из  них  выводит  на
волю, остальные четыре  заканчиваются  тупиками.  -  Колдун  уселся  на  пол
напротив Колина. - Мимо меня вам не проскользнуть, а вероятность  того,  что
вы сразу отыщете нужный  тоннель,  поистине  ничтожна.  Так  что  вы  -  мои
заложники и останетесь ими, пока я не  решу,  вознаградить  ли  медведя  или
стереть всех вас в порошок.
   - Договорились, - откликнулся Колин.
   - Слушай, приятель, - прошептал  Мадж  Джон-Тому,  -  давай  мы  с  тобой
навалимся на него. Он как раз развесил уши; мы с ним запросто  справимся.  -
Лапа выдра легла на рукоятку ножа.
   - Подожди, - прошептал Джон-Том в ответ. - Посмотрим, как пойдут  дела  у
Колина.
   - Ага, а если наш мохнатый дружок сядет в лужу? Брось,  приятель,  сейчас
самое время напасть!
   - Я сказал, подожди.
   Выдр пробормотал себе под нос что-то весьма неприличное. Джон-Том  так  и
вскинулся. Впрочем, он знал,  что  Мадж  не  имеет  обыкновения  нападать  в
одиночку и  твердо  придерживается  принципа:  сперва  подкрепление,  а  там
поглядим.  Поэтому  юноша  притворился,  будто  не  расслышал   язвительного
замечания выдра, но не мог не задуматься над тем, как  поступить  в  случае,
если гадание Колина не удовлетворит росомаху. Колдун достаточно быстр, чтобы
вовремя  загородить  собой  коридор,  и,  вне  всякого   сомнения,   наделен
чудовищной силой. Мимо него не пролететь  даже  Сорблу,  ибо  своим  топором
Браглоб легко достанет до потолка.
   - Ну, чего ты возишься? - справился колдун. - Или забыл, как гадать?
   - Ты же хочешь узнать правду, верно? Коли так, не торопи меня.
   Сначала нужно подготовить площадку. - К один нагнулся и принялся  сметать
пыль с каменного пола. - Во всем необходим  порядок,  иначе  гадание  теряет
смысл. - Из  пыли,  сметенной  в  кучку,  коала  выложил  на  полу  овал.  -
Совершенство - залог удачного предсказания. - Он  поместил  в  центре  овала
несколько загадочных, опять-таки нарисованных  пылью,  символов.  -  Взгляни
сюда. Таким образом  мы  сможем  получить  наиболее  точную  картину  твоего
будущего.
   - Я сведущ в  символах,  но  этих  никогда  не  видел,  -  произнес  явно
заинтригованный Браглоб.
   - К ним прибегают крайне редко. И потом,  пыль  не  тот  материал,  чтобы
изобразить все как следует.
   - Ты прав, - признал колдун, который наклонился так низко,  что  едва  не
уткнулся носом в пол. - Кажется, я все же узнаю их.
   - Вот и хорошо. Пора приступать.
   Коала крепко ухватил узелок обеими лапами и вдруг с быстротой, на которую
вряд ли был  способен  даже  Мадж,  размахнулся  и  обрушил  его  на  голову
росомахи. Ну и чудеса, подумалось  Джон-Тому;  а  он-то  полагал,  что  руны
имеют, так сказать, только метафизический вес! У Браглоба  отвисла  челюсть.
Колин снова ударил. Колдун без чувств распростерся на полу.  Узелок  лопнул,
руны разлетелись во все стороны.
   - Отлично, чувак! - воскликнул Мадж. Выдр подбежал к Браглобу и  заглянул
тому в физиономию.  -  Ничего  не  скажешь,  шикарный  способ  предсказывать
будущее!
   - Мне и впрямь показалось,  что  я  предвижу  для  нашего  гостеприимного
хозяина довольно длительный отдых. Откровенно говоря, толковать  руны  через
кожу трудновато. - Коала печально посмотрел на разорвавшийся узелок.  -  Чем
бы его заменить?
   - Плачу за штопку, - объявил Мадж, выказывая неожиданную щедрость.
   -  Эй,  как  насчет  того,  чтобы  свалить  отсюда  и  поискать   швейную
мастерскую? Конечно, самую лучшую? - С этими словами  выдр  взялся  помогать
Колину, который бродил по зале, собирая рассыпавшиеся руны.
   - Может, мы перед уходом отучим его раз и навсегда связываться с нами?  -
Дормас выразительно кивнула на посох Джон-Тома. Юноша, который был вовсе  не
в восторге от подобного предложения, вопросительно поглядел на Клотагорба. К
радости Джон-Тома, волшебник, по-видимому, разделял его чувства.
   - Я предсказываю, что он не очнется до вечера. Мое предсказание основано,
разумеется, на рунах Колина.  -  Глаза  чародея  озорно  блеснули.  -  Когда
Браглоб придет в себя, он вновь обезумеет, но то будет совсем  другое,  куда
менее опасное безумие. Если он в чем и виноват, то лишь в том, что вел себя,
как, собственно, и положено росомахе. Нам нечего  опасаться,  он  не  станет
преследовать нас.
   Росомахи вспыльчивы, но отнюдь не злопамятны;  к  тому  же  нашему  другу
предстоит освоиться с преобразившейся - для него - реальностью, а это весьма
хлопотное занятие. Вдобавок росомахи не отличаются  склонностью  к  затяжной
погоне за добычей. Поэтому мне представляется, что  он,  вместо  того  чтобы
погнаться за нами, вернется домой, в свой  настоящий  дом,  который  покинул
когда-то  из-за  насмешек  окружающих.  Помимо  всего  прочего,   я   против
неоправданной жестокости.
   Мадж, которому, должно быть, надоело разыскивать по углам  залы  костяшки
да камешки, внимательно прислушивался к рассуждениям Клотагорба. Наконец  он
не выдержал:
   - Неоправданной? Этот хорек-переросток пытался изничтожить  весь  мир,  а
потом - извести нас, и мы должны пощадить его? Ну, ваше чудомудрие,  чтой-то
вы загнули!
   - Мадж, ты слышал? - поспешил вмешаться Джон-Том. - Пожалуйста,  никакого
самоуправства.
   - Ну да, знай свое место, образина поганая, кто ты такой,