чтобы спорить с
его  препожлобием,  верно?  Я,  конечно,  не  волшебник  -   так,   любитель
перекинуться в картишки,  -  но  опыт  научил  меня  золотому  правилу:  раз
проиграл - плати. "Неоправданная жестокость", "росомахи незлопамятны"! Олухи
вы оба, вот что! Я сыт по горло вашими бреднями!
   Да как вы не поймете, что врагов надо убивать, на то они и враги?
   Признайтесь честно, вам просто лень позаботиться о собственных задницах!
   - Дормас, ты готова? - спросил Джон-Том. Лошачиха утвердительно  кивнула.
- Сорбл? - Филин, взгромоздившийся на гору поклажи,  выразил  свое  согласие
двигаться в путь довольным уханьем. - Тогда пошли.
   Юноша и следовавший за ним Клотагорб шагнули в коридор, поперек  которого
распростерся оглушенный колдун.
   - Валяйте, валяйте, - пробормотал Мадж, засовывая лапы в карманы  штанов.
- Пожалеете потом, что не послушались моего  совета.  -  Продолжая  ворчать,
выдр поплелся следом за товарищами.
   - Ты возвращаешься с нами в  Линчбени?  -  справился  Джон-Том  у  Талей,
стараясь, чтобы его голос звучал ровно, и затаил дыхание в ожидании  ответа.
Девушка несколько минут молчала, глядя прямо перед собой, но в конце  концов
не сумела сдержать улыбки.
   - Ну конечно! Какой  ты  глупый!  А  еще  чаропевец!  или,  по-твоему,  я
останусь здесь, чтобы окончательно заледенеть в этой холодной пустыне?
   - Может, - он сглотнул, - может, поживешь с нами? Я вовсе не стремлюсь  к
чему-то тебя принудить, не подумай ничего такого.  Я  знаю,  как  высоко  ты
ценишь свою независимость.
   -  Джон-Том,  -  ответила  Талея,  улыбка  которой  в  тот   миг,   когда
путешественники выбрались из тоннеля, словно прогнала с неба облака,  -  все
когда-нибудь, рано или поздно, приедается, и независимость в том числе.
   Юноша погрузился в сочинение замысловатой и всесторонне продуманной фразы
и тут заметил краем глаза, что Клотагорб смотрит на него в упор.
   Он мгновенно постиг суть того, что  выражал  взгляд  волшебника.  Чародей
напоминал юноше, что  не  стоит  углубляться  в  словесные  дебри,  дабы  не
пришлось мыкаться в поисках выхода. Порой обстоятельства  складываются  так,
что вполне можно ограничиться одним-единственным словом.  Джон-Том  состроил
гримасу, которая, как надеялся,  придала  его  лицу  выражение  мудрости,  и
произнес:
   - Понятно.
   Талея, очевидно, сочла, что он откликнулся как нельзя более  кстати,  ибо
приподнялась на цыпочки, крепко обняла Джон-Тома за шею и притянула к  себе.
Губы молодых людей слились в поцелуе. Наконец  юноша  вырвался,  выпрямился,
перевел дух и оглянулся на крепость,  в  стенах  которой  им  столько  всего
пришлось пережить. В ушах Джон-Тома по-прежнему  отдавался  эхом  прощальный
привет пертурбатора. Юноша догадывался, что никогда не  забудет  диковинного
зрелища, что воспоминания об этом будут вдохновлять его в  минуты  отчаяния.
Господи, как же ему повезло - он видел воочию величайшее чудо  Вселенной!  И
не только видел, но и приложил руку к освобождению космического странника!
   Как то почти всегда случается с теми,  кто  возвращается  домой,  путники
двигались быстро, преодолели к вечеру значительное расстояние и остановились
на ночевку у дальней от крепости горловины горного прохода.
   - Бедный Браглоб, - пробормотал Джон-Том. -  Может,  он  все-таки  сумеет
стать счастливым и обретет покой.
   - Счастливым он, может, и впрямь станет, - отозвался Мадж, почесывая ухо,
- но вот насчет покоя я лично сомневаюсь. Росомахи вечно дергаются по поводу
и без. Представляешь, занимаются любовью и все равно вопят друг  на  дружку.
Хорошо, что их не так много. Наверно, это потому, что в  постели  они  ведут
себя не лучше, чем в приличном обществе.
   Джон-Том повернулся к чародею. Клотагорб  сидел  напротив,  прислонившись
спиной к стволу поваленного дерева. Полуприкрыв глаза, он  обозревал  ночное
небо, которое было буквально усыпано звездами; они  образовывали  созвездия,
резко отличающиеся очертаниями от тех, к каким юноша привык с детства.
   - Сэр, что, по-вашему, случилось с пертурбатором?
   - А? - Волшебник недоуменно посмотрел на человека. - С пертурбатором?  Он
улетел в космос, проник из нашей Вселенной в  соседнюю  и  помчался  дальше.
Между прочим, я размышлял о том,  возможно  ли  управлять  им,  возможно  ли
заставить его вернуться. Сколько нового мы бы тогда  узнали!  Какие  бы  нам
открылись виды, к каким  высотам  непознаваемого  воспарил  бы  наш  дух!  -
Клотагорб печально вздохнул. - Вот бремя, мой мальчик, которого не  избежать
и тебе. Ты тоже  будешь  страдать  от  собственногоневежества,терзатьсясвоей
необразованностью, изнывать от желания выяснить, что же находится вон за тем
холмом,  но  вскоре  постигнешь,  что  таких  холмов  во  Вселенной  великое
множество и покорить их все тебе не  под  силу,  как  ни  упорствуй.  Таково
проклятие тех, кто ищет  знания,  проклятие  вечной  неудовлетворенности.  В
молодости, будучи учеником великого волшебника  Джогахорда,  я  засыпал  его
вопросами, а он, утомленный моими приставаниями, говорил так: "Ты полагаешь,
что на свете существуют ответы на все?" - "Да!"  -  восклицал  я.  Тогда  он
улыбнулся и изрек:
   "Ученик, ты пойдешь далеко, если тебя, конечно, не убьют за излишнюю тягу
к знаниям".
   - Проклятие неудовлетворенности?  -  повторил  Мадж.  -  Я  сам  от  него
страдаю, тока всякие глупости вроде знаний тут ни при чем.
   - Нам прекрасно известно, куда ты клонишь, - произнесла Талея сухо.
   - Можешь не утруждать себя подробностями.
   - Откуда тебе знать, к чему я клоню, милашка? - удивился выдр.
   - Да все оттуда же, водяная крыса.  Ты  при  первой  возможности  сводишь
разговор к одной теме.
   - Верно, однако, согласись, до чего ж приятно поговорить о...
   - Мадж! - процедил сквозь зубы Джон-Том.
   - Ладно, приятель, ладно, - отозвался выдр. - Можешь не волноваться. Хотя
жаль, что вам не по душе такие  разговоры.  Сами  себя  обделяете.  Придется
коротать вечер не пойми за чем, а могли бы и послушать, как я...  Все,  все,
забыли. Я вовсе не собирался ничего рассказывать.
   -  Слушайте!  -  воскликнул  вдруг  Джон-Том.  -  Если   Колин   способен
предсказывать будущее, может, он определит, попаду я когда-нибудь домой  или
нет?
   - Возможно, мой мальчик, возможно. - Клотагорб пожал плечами -  насколько
это у него получилось. - В любом случае попытаться, мне кажется, стоит.
   - Еще бы!
   Джон-Том огляделся по сторонам. Дормас спала, звучно похрапывая;
   Талея свернулась в клубочек рядом с ним, обольстительно выгнув тело.
   По лицу девушки, выражавшему  трепетную  невинность,  никак  нельзя  было
заподозрить истинную суть ее натуры. Мадж сидел у костра,  заложив  лапы  за
голову; тиролька его была сдвинута на нос. Однако где же гадатель?
   И где, черт побери,  Сорбл?  Джон-Том  встревоженно  приподнялся,  окинул
взглядом стоянку, а затем пробормотал, обращаясь к чародею:
   - Неужели Браглоб? Неужели он все-таки погнался за нами?
   - Нет, мой мальчик, на  сей  счет  можешь  не  беспокоиться.  Мы  бы  его
давным-давно заметили. Среди нас есть те,  кто  обладает  острым  чутьем,  а
запах росомахи достаточно силен. - Тем не менее Клотагорб последовал примеру
Джон-Тома и  осмотрелся.  -  Но  ты  прав,  повод  для  тревоги  несомненен.
Интересно, куда подевались наш друг и мой беспутный ученик? Сорбл!  Где  ты,
разрази тебя гром?!
   - Колин! - крикнул Джон-Том, сложив ладони рупором. - Колин, отзовись!
   Не докричавшись, они отправились на поиски. Долго идти не пришлось.
   Двое пропавших членов экспедиции обнаружились  под  раскидистым  хмельным
деревом, что росло неподалеку от лагеря. Они сидели, обнявшись,  и  тихонько
распевали песни о том, как одновременно хорошо и плохо жить на свете.  Почти
пустая  бутылка,  которую  прижимал  к  себе  Сорбл,   служила   достаточным
объяснением внезапного исчезновения парочки и  импровизированного  концерта.
Клотагорб отобрал бутылку и перевернул ее вниз горлышком. На землю пролилось
несколько капель золотистой жидкости. Чародей накинулся на пьяного в стельку
филина.
   - Ты, мешок с перьями, олух безмозглый,  мы  ведь  достигли  поставленной
цели! Ты помнишь уговор? Кто-то обещал, что  он  перестанет  пить!  То,  что
оставалось в бутылке, предназначалось на лечение!
   - Да, хожаин. - Сорбл судорожно сглотнул, чувствовалось, что говорить ему
крайне трудно. - Точно так. Мы и леч...  ик!..  лечились.  -  Неожиданно  он
повалился на землю. - Не бейте меня, маштер...
   - Отвратительно, - Клотагорб швырнул пустую бутылку  в  кусты.  -  И  эта
пьянь собирается  стать  волшебником!  -  Чародей  повернулся  и  направился
обратно в лагерь.
   - И впрямь отвратительно, - согласился Мадж и наклонился к филину:
   - Слушай, ты, придурок пернатый, тебе что, трудно было меня позвать?
   - Мы не хо... хотели вам мешать.
   - К тому же, - прибавил Колин, - на троих все равно бы не хватило.
   - Друзья называется! - Мадж фыркнул, смерил парочку свирепым  взглядом  и
последовал за волшебником, оставив Джон-Тома  наедине  с  бражниками.  Юноша
опустился на колени рядом с медведем.
   - Колин?
   - А?
   - Чего ты лежешь без ошереди? - пробурчал Сорбл, и оба - филин и коала  -
глупо захихикали.
   - Колин, - произнес Джон-Том, встряхивая медведя  за  плечи,  -  послушай
меня. Скажи, ты можешь прочесть мое будущее? Мне  надо  знать,  смогу  ли  я
когда-нибудь вернуться в мой мир?
   - Почему бы нет? - торжественно изрек коала.  -  С  нашим  удовольствием.
Только...
   - Что? - Юноша ощутил на своем плече чью-то руку  и  обернулся.  То  была
Талея. На залитом лунным светом лице девушки играла улыбка.
   - Я сегодня не в состоянии гадать, - доверительно прошептал Колин на  ухо
Джон-Тому.
   - Почему? Ты же гадал прошлой ночью.
   - Знаю. Но сегодня не получится.
   - Почему?
   - Потому что мы с Маджем, - объяснил коала, приложив  к  губам  палец,  -
выкинули руны в ту реку, через которую переходили недавно. -  Медведь  вновь
расхохотался, и к нему тут же присоединился Сорбл.
   - Что вы сделали? - Джон-Том решил, что ослышался.
   - Выкинули их в реку. Честно говоря, они мне здорово надоели.  Ни  минуты
покоя. Хочешь не хочешь, а изволь отвечать на всякие глупости,  с  какими  к
тебе пристают. Нет, с меня хватит! Я иду домой и нанимаюсь к шурину. У  него
собственное дело. Буду заниматься обработкой  эвкалиптовых  листьев.  Сестра
давно подзуживала, да и занятие  это  прибыльное  и  почтенное,  не  то  что
гадание.
   - А денек ты никак не мог  подождать?  -  Джон-Том  сел  на  корточки.  -
Насколько я понимаю, без рун ты будущего не предскажешь?
   - Что я, по-твоему, волшебник, что ли? - огрызнулся Колин, уже начинавший
клевать носом.
   - Успокойся, Джон-Том, - проговорила Талея, проводя  ладонью  по  волосам
юноши. От прикосновения руки возлюбленной  ему  неожиданно  стало  легче.  -
Некоторым из нас не суждено заглянуть в будущее. - Девушка прильнула  губами
к его уху. - Однако я могу предугадать, что вскоре тебя ожидает нечто весьма
приятное.  -  Джон-Том  невольно  усмехнулся,  но  не  удержался,  чтобы  не
высказать Колину всего, что думает о его поведении.
   - По правде говоря, - пробурчал  коала  раздраженно,  -  перед  тем,  как
выбросить руны, я раскинул их в последний  раз.  Так  сказать,  прощание  на
берегу потока судьбы.
   - И чье будущее тебе открылось? - Джон-Том  подался  вперед.  -  Не  мое,
иначе ты бы ответил мне. Маджа? Или Талей?
   - Нет.
   - Клотагорба? - Коала отрицательно помотал головой. - Тогда Сорбла?
   - Да нет  же!  Я  хотел  узнать,  куда  улетел  пертурбатор.  Наслушался,
понимаешь, рассуждений, твоих и старика, насчет того, что он  может  шляться
где ему вздумается. Вот мне и стало любопытно, а не вернется ли он к  нам  и
не устроит ли всю потеху по новой.
   - Тут опасаться нечего, - проворчал Джон-Том, - разве что он ни с того ни
с сего вновь окажется в пределах досягаемости Браглоба. Хотя тот  вылечился,
так что его тоже можно не бояться. Твое любопытство было напрасным: нам  нет
нужды страшиться пертурбатора.
   - Нам, может, и нет, а вот тебе...
   - Мне? При чем тут я?
   - При том, что пертурбатор полетел в твой мир. Мало того, он намерен  там
подзадержаться. Должно быть, начнется переполох, который продлится несколько
лет. Признаться, я не смог определить, как долго.
   Скорее всего, пока мы с тобой чешем языками, он уже добрался до места.
   К сожалению, руны утверждали, что он там  застряв  нет.  -  Коала  уронил
голову на грудь. - Все, не мешай мне спать. Я что-то устал.
   - Погоди-ка, дружок! -  воскликнул  Джон-Том.  -  Давай  выкладывай,  где
именно он застрянет! Я должен это знать!
   Колин  пробормотал  что-то  неразборчивое,  затем  сонно   уставился   на
возбужденного человека.
   - Где? А... В каком-то городишке под названием  Колумбия,  в  округе  или
штате, который именуется Вашингтон.
   - Тогда все в порядке. - Джон-Том облегченно вздохнул. - Это  в  северных
лесах.
   - Или, - прибавил Колин перед тем, как окончательно заснуть,  -  в  месте
под названием Вашингтон в округе Колумбия <Имеется в виду столица США.>.
   - Колин! Колин! - После ряда безуспешных попыток  Джон-Том  вынужден  был
отказаться от намерения разбудить храпящего медведя. - Черт побери,  где  же
точно?  Пертурбатор  наверняка  в  моем  мире!  Как   представлю,   что   он
вытворяет...
   - Ну и что? - спросила Талея. - Ты же все равно ничего не можешь сделать.
- Девушка потянула его на траву, осыпая поцелуями лицо и  грудь.  Вскоре  он
обнаружил, что глядит в звездное небо.
   - И впрямь, какая разница? - сказал Джон-Том. -  Там  такой  бардак,  что
никто все равно не заметит.
   В следующий миг перед его  глазами  вместо  звезд  возникло  лицо  Талей,
ничуть не уступающее им в красоте.



    Алан Дин ФОСТЕР
    ЧАРОДЕЙ С ГИТАРОЙ VIII: ИНФЕРНАЛЬНАЯ МУЗЫКА


    ONLINE БИБЛИОТЕКА  http://www.bestlibrary.ru


   Посвящаю эту книгу Вон Хансен, которая напряженно трудится,  чтобы  легко
работалось другим. В том числе и мне.

Глава 1

   Оно впервые появилось в Л'боре. Или в Линчбени? Или?.. Впрочем,  место  и
время действия не играют роли. Важно лишь то,  что  оно  -  ОНО  -  обладало
уникальными свойствами. Иными словами, было единственным в своем  роде.  Оно
кочевало с места на место, всякий раз эффектно заявляя о себе и впечатываясь
в память каждого встречного-поперечного. Целиком  погруженное  в  себя,  оно
бесцельно блуждало по Колоколесью, и те, чья тропа пересеклась с его тропой,
после улыбались, не осознавая, отчего рот растягивается до ушей.
   И, поскольку явление было вполне доброкачественным, не несло  трагических
последствий, как слухи  о  грядущих  смертях  и  катаклизмах,  вести  о  нем
поначалу распространялись неспешно. Оно никому  не  причиняло  хлопот  и  не
вызывало острого желания, развесив уши, слушать байки о его похождениях. Или
искать объяснения ему. Или гадать, каков его  сокровенный  смысл.  В  лучшем
случае, оно ненадолго пробуждало любопытство и  провоцировало  на  беседы  -
так, мимолетный отдых от забот будничных. Приятно ведь  иногда  поболтать  о
чем-нибудь отвлеченном, уютно расположившись на лавочке перед  хижиной,  или
пещерой, или берлогой, или норой.
   Когда с явлением столкнулись барсук Фледжир и его приятель  сервал  Инвец
(вернее, когда явление  столкнулось  с  ними),  они  вовсе  не  были  заняты
деятельностью, заслуживающей эпитета "серьезная".
   Если строго придерживаться фактов, они сидели бок о  бок  на  травянистом
бережку одного из самых скромных притоков реки Вертихвостки,  и  происходило
это столь же ясным, сколь и полезным для здоровья летним утром. Над водой, в
полном соответствии с повсеместным, испытанным  временем  рыбацким  обычаем,
склонялись удочки.
   Посвящая    досуг    сему    занятию,    друзья    выказали     небывалую
предусмотрительность и целеустремленность. Иными словами, они  даже  наживку
на крючки насадили.
   Спина Фледжира упиралась в ствол  услужливого  дерева,  большая  шляпа  с
вислыми полями, без которой он не  выходил  из  дому  в  жаркое  утро,  была
надвинута на лоб и почти целиком закрывала морду.  Верхние  лапы  лежали  на
груди  крест-накрест,  нижние  -  закинуты  одна   на   другую,   коричневые
парусиновые штаны пузырились на коленях.
   Инвец, демонстрируя  поразительный  всплеск  энергии,  придерживал  лапой
удилище и даже покачивал его,  заставляя  поплавок  скакать  по  безмятежной
воде. В отличие от приятеля, он не  дремал,  а  посматривал  одним  оком  на
зеркальную  гладь.  Близился  полдень,  рыба  появлялась  редко.  Не   самое
подходящее время для рыбалки, а может, как раз наилучшее -  все  зависит  от
точки зрения. Собственно, парочка не для того вышла на лоно  природы,  чтобы
вернуться с уловом. Она  просто  воспользовалась  надежнейшим  и  древнейшим
предлогом, чтобы сбежать из  дому.  В  рыбалке,  вопреки  мнению  некоторых,
гораздо важнее не  результат,  а  процесс.  Вернее,  процесс  -  он  и  есть
результат.
   Друзья были на берегу совершенно одни, не считая лежащей  рядом  холщовой
сумки со снедью и  выпивкой.  Сервал  лениво  согнал  пчелу,  по  недомыслию
принявшую длинное заостренное ухо за леток родного улья.
   Обиженное насекомое улетело, но его место в звуковом спектре не пустовало
ни секунды, и это заставило Инвеца, озадаченно  заморгав,  слегка  разогнуть
спину.
   - Слышишь?
   Барсук не потрудился приподнять шляпу и посмотреть.
   - Слышу. Кажись, это с дороги.
   Инвец  нахмурился,  его  длинные  усы  поникли.  Лесная   дорога,   почти
параллельная речушке, пролегала довольно далеко, а источник звука  находился
совсем рядом.
   - Не похоже... Ага! Опять!
   Он еще выше поднял голову, забыв об удочке и позволив ее концу  окунуться
в воду. Открылся второй глаз.
   - Что бы это ни было, мне нравится, - заявил  навостривший  ухо  Фледжир.
Впрочем, ухо  он  навострил  в  фигуральном  смысле,  единственной  заметной
реакцией было движение нижних лап -  левая  легла  на  правую.  Он  надеялся
обойтись минимумом физической активности - если только какая-нибудь  рыбешка
не прельстится наживкой, что с  ее  стороны  будет  просто  хамством.  -  Но
все-таки это должно быть на дороге. Где ж еще?
   - Какая-то музыка! - решил Инвец. - Вот только инструмент не могу узнать.
   Сколь ни досадно было барсуку отвлекаться от блаженного  ничегонеделания,
он покорно вздохнул и напряг  слух.  Вселенское  безразличие  на  его  морде
сменилось глубокой задумчивостью.
   -  Флейты-карильоны,  -  заявил  он   наконец.   -   В   сопровождении...
колокольчиков? Не один инструмент, это точно.
   - Пожалуй... - Инвец смотрел влево. - Только я не вижу ни одной  из  этих
штуковин.
   Фледжир недовольно поджал губы в прохладной тени широкополой шляпы.
   - Хорошенько смотри. Видишь музыкантов?
   - Ни музыкантов, ни инструментов.
   - Так что вообще ты видишь?
   - Музыку, - ответил сервал. - Правда, я еще ни  разу  в  жизни  не  видел
музыку.
   - Что за ерунда?
   Барсук завозился, пытаясь сесть.
   - Осторожно! - предупредил Инвец. - Она очень близко! Можешь  прямиком  в
нее влезть.
   - Урр... Во что я могу влезть?
   Яркий свет над кромкой берега заставил раздраженного Фледжира заморгать.
   - Я же сказал: в музыку.
   Как Инвец говорил, так и было. Фледжир поймал себя на том, что таращится,
разинув пасть, на сияющую полупрозрачную горстку звуков.
   Они лениво витали в теплом утреннем свете не далее чем  в  локте  от  его
физиономии. Каждый раз, когда звучала музыка, в воздухе бесшумно  взрывались
крупицы радужного сияния. И угасали, когда  музыка  таяла,  как  сходящий  с
озера морозным утром туман. Пока барсук пялился,  розоватое  облачко  выдало
очередь колокольных перезвонов.
   Инвец был прав. Отсутствовал не только исполнитель - тщетными оказались и
поиски инструментов. Была только сама музыка, нежная, искристая,