у нас-то
достаточно хлопот.
   Голова юноши идет кругом, и он едва успевает ухватиться за край седла.
   - Господин...
   - Мегера? Как она?
   - Целительница... Она осматривает ее. Но, господин... Они же вон  там,  в
двух шагах...
   Креслин пытается развернуть лошадь так, чтобы хоть  создать  впечатление,
будто он смотрит в нужном направлении. Ему приходится бороться  и  с  болью,
жгущей его плечо, руки и ноги,  и  с  наплывающей,  грозящей  поглотить  его
тьмой. Вцепившись в гриву Волы, он отчаянно продолжает бороться - хотя  силы
неравны.

CXXXIX

   - Никто никогда не видывал подобного шторма, - бормочет Райдел, почти  не
шевеля толстыми губами.
   - Не то слово! - бросает Хартор. - В Тирхэвене, в сотнях  кай  от  сердца
бури, снесло волнолом и раскатало пристань. От половины портовых построек не
осталось и следа. Даже в Лидьяре - а это внутри Большого Северного Залива! -
некоторые портовые склады попросту вмяло в землю.
   - Но на Отшельничьем не сорвало и ветки.
   - Конечно, бурю-то вызвал Креслин. А этот идиот  Гайретис  уверял,  будто
этому Буреносцу такое не по силам.
   Глядя в глаза Высшему Магу, Райдел разводит руками:
   - Но Гайретис поплатился за свою самоуверенность, не так ли?
   - Мне следовало послать его  на  Отшельничий.  Он  хотел,  чтобы  Креслин
победил.
   Райдел предпочитает промолчать.
   - И как теперь, после всего случившегося, хоть кто-то  сможет  отказаться
торговать с Креслином? Или попытаться его обмануть?
   Райдел по-прежнему отмалчивается, отвернувшись к окну.
   - Можешь ли ты, не кривя душой, сказать, что мы по-прежнему сильны?
   - Это как посмотреть, - решается заговорить молодой  советник.  -  Хидлен
почти полностью лишился флота, Кертис и Остра - тоже. Мы в лучшем положении,
чем кто-либо, не считая Сарроннина.
   - Итак, - качает головой Хартор, - теперь все  будут  следить  за  каждым
нашим шагом.
   - Нашим и Риессы, - напоминает Райдел.
   - Прекрасно. Одним ударом Креслин превратил Кандар в  континент,  где  на
западе господствует Предание, а на востоке  правят  Белые,  но  обе  державы
вынуждены  склоняться  перед  проклятым  островом,  на   котором   едва-едва
наберется полторы тысячи жителей. Только и остается надеяться, что он  умрет
молодым.
   - Прок от этого будет лишь в том случае, если он умрет  вместе  со  своей
Белой ведьмой,  причем  не  оставив  ребенка.  И  даже  тогда,  как  полагал
Гайретис... Хочу сказать, что даже в таком случае я не был бы уверен...
   - Ты о чем? Что имел в виду наш дорогой безвременно ушедший брат?
   - Ну... Даже после этой немыслимой бури дожди идут там, куда их  направил
Креслин.
   - О...
   - То, что он сделал, сделано всерьез и надолго.
   Неожиданно Высший Маг разражается хриплым смехом.
   - И все-таки, - говорит он, теребя амулет, - дела могли  обернуться  куда
хуже. Во всяком случае, для меня. Думаю, при нынешних обстоятельствах  никто
не позарится на мой пост.
   Райдел смотрит в окно, потом опускает глаза на каменный пол.
   Хартор медленно качает головой. На  западе  светит  холодное  солнце,  но
засуха миновала. Через некоторое время маг выпускает из пальцев  амулет,  но
от окна так и не отворачивается.

CXL

   Силясь пробудиться, Креслин открывает глаза, но  ничего  не  видит.  Тьма
окутывает его, обволакивает, окружает, как  воздух,  которым  он  дышит,  не
выпуская из своей хватки.
   Креслин открывает рот, и с сухих потрескавшихся губ  срывается  невнятный
хрип. Креслин пробует еще раз, и ему все же удается выдавить:
   - Мегера...
   Крепкие руки усаживают его, обкладывают подушками.
   - Выпей это.
   К губам подносят чашку, и в ноздри проникает запах теплого бульона.
   - Что с Мегерой?
   - Пей, кому сказано! Тебе нужно поправляться, и поскорее.
   Креслин машинально глотает жидкость, только сейчас  полностью  осознавая,
что ощущает пульсирующую боль не в своих  ранах,  а  значит,  из  них  двоих
Мегера пострадала больше. Он делает очередной глоток, судорожно размышляя  о
том, как ей помочь.
   - Нет! - рявкает Лидия.
   Вздрогнув от неожиданности, юноша проливает бульон себе на грудь.
   - Может быть, потом, когда ты окрепнешь, - говорит  целительница  уже  не
так резко, - но сейчас твое вмешательство может убить вас обоих.
   - Но, - сбивчиво бормочет он, - если она...
   -  Креслин,  -  мягко,  но  настойчиво  прерывает  его  Лидия,  -  должна
признаться, что она в очень тяжелом  положении,  но  самое  лучшее,  что  ты
можешь сделать сейчас, - это постараться не усугублять  его.  Ей  достаточно
собственной боли, избавь ее еще и от твоей. Вспомни, что ее  связь  с  тобой
существует дольше, чем твоя  с  ней.  Хотя  ты  сделал  связь  двусторонней,
противоположные потоки еще не уравнялись по силе. Прошу тебя, не тяни из нее
энергию. Ты достаточно силен, чтобы с этим справиться.
   - А как ты прочла мои мысли? - спрашивает он.
   - Я просто догадалась, и это было  вовсе  не  сложно.  Особенно  когда  в
стремлении помочь ей  ты  так  исказил  равновесие  хаоса  и  гармонии,  что
разодрал в клочья полнеба и едва не убил себя. Потом, лишившись чувств, ты в
бреду беспрестанно винился перед ней, а как только  пришел  в  себя,  первым
делом произнес ее имя.
   - Так глупо... снова...
   - Нет. На сей раз это моя вина. Я переживала за  Клерриса,  а  ты  просто
хотел мне помочь. И  поспешил  на  помощь,  не  раздумывая.  Ты  никогда  не
раздумываешь, если твои близкие попадают в беду. Как, впрочем, и все  мы.  Я
тоже не заботилась тогда о последствиях. А сейчас - пей и  отдыхай.  Обещаю,
если твоя помощь действительно понадобится, я скажу.
   - Правда?
   - Не сомневайся.
   Допив бульон, Креслин откидывается на подушки, но  сон  не  идет.  Время,
судя по всему, дневное, но молодого мага окружает непроглядная тьма, и  лишь
по плеску прибоя да благодаря неким чувствам, которые трудно определить,  он
догадывается, что находится в собственной комнате, но лежит не на  привычном
топчане, а на какой-то большой кровати.
   Юноша пытается нащупать переднюю спинку кровати, но дрожащие  руки  почти
не повинуются, и вдобавок малейшее усилие  ощутить  окружающее  пространство
приводит тьму в движение. По-прежнему незрячий,  он  воспринимает  невидимые
черные волны.
   Ногу и обе руки юноши вновь пронзает боль - боль Мегеры,  столь  сильная,
что собственная рана в плече кажется чуть ли не  комариным  укусом.  Креслин
закрывает глаза, но жжение в них от этого не проходит.
   Сон подкрадывается незаметно, точно так же приходит и пробуждение.  Стоит
ему проснуться, как к губам тотчас подносят чашку.
   - Выпей!
   - Погоди...
   Он облизывает губы, пьет и прислушивается к своим чувствам. Боль в  руках
кажется уже не столь сильной... хотя, может быть, он просто с ней свыкся?
   - Как Мегера?
   - Кажется, ей получше, - говорит Клеррис.
   - Но не особо, да?
   - Не настолько, как бы хотелось. Выпей еще.
   Осушив чашку с теплой жидкостью, Креслин прокашливается.
   - Тебе нужно пить как можно больше. Обезвоживание очень опасно.
   - Обезвоживание?
   - Нехватка жидкости. Я же тебе рассказывал, что человеческое тело состоит
в основном из воды.
   - А почему я ничего не вижу?
   - Не знаю. Раньше я с таким не сталкивался. Могу только строить догадки.
   - Какие? - требовательно спрашивает Креслин.
   - Ну, если милостивому господину угодно...
   - Оставь ты эти титулы.
   - Тогда оставь такой тон.
   - Прости.
   - Выпей еще немного.
   На сей раз руки Креслина не дрожат; он принимает  чашку  и  выпивает,  не
расплескав.
   -  Имей  в  виду,  -  начинает,  прокашлявшись,  Клеррис,  -  это  сугубо
теоретическое рассуждение. По-моему, ты сделал то, чего  никогда  раньше  не
делалось. Каким-то образом нарушил дихотомию "Хаос-гармония".
   - Дихо... чего?
   - Ты использовал магию гармонии для сотворения хаоса, причем в невиданных
масштабах, - продолжает Клеррис, словно не услышав вопроса. -  Возможно,  ты
помнишь: как-то я говорил тебе,  что  для  большинства  Черных  с  возрастом
становится все труднее осуществлять любое разрушение, даже если при этом  не
используется магия. А ты не только творил  немыслимый  хаос  с  помощью  сил
гармонии, но и - в то же самое время! - еще и убивал людей своим клинком.
   Клеррис умолкает, и в наступившей тишине отчетливо слышен шелест прибоя.
   - И... что? - напряженно выдавливает Креслин.
   - В тебе, в самых твоих костях слишком много основополагающей гармонии, и
твое сознание просто отключило  то,  что  могло  помешать  тебе  выжить.  Но
никакое перенапряжение не проходит  даром,  и  те  же  фундаментальные  силы
гармонии, высвободившись, рикошетом  ударили  по  тебе  -  и  по  Мегере,  -
разметав в клочья твою защиту.
   - Сознание? По-твоему, выходит, что мои мысли уже вроде как и не мои?
   - Нет у меня ответа, - вздыхает Клеррис.  -  Говорю  же,  я  могу  только
гадать.
   - А моя слепота - она надолго?
   - Да кто ж ее знает? Окажись на твоем месте обычный мастер  гармонии,  он
давно был бы мертв. А слепота... не знаю. Может остаться на всю  жизнь,  но,
возможно, ты и прозреешь... через год... или через десять лет.  Когда  -  не
скажет никто, но то, что вы с Мегерой живы, -  уже  чудо.  А  раз  случилось
одно, почему бы не случиться и другому?
   - Ладно. А что с вражьими солдатами?
   - Шиера оказалась поумнее нас с Хайелом, к тому же остальные корабли были
выброшены не так кучно. Она перехватывала спасшихся по  отдельности,  и  они
или падали под стрелами, или  сдавались.  Переловили,  правда,  не  всех:  в
холмах еще укрываются беглецы, но не  думаю,  что  они  доставят  нам  много
хлопот. Норландцы и остранцы захотели выкупить  своих,  и  Шиера  с  Хайелом
запросили за пленных самую высокую цену... - Клеррис снова прокашливается. -
Похоже теперь, особенно с учетом того, что нам достались и выброшенные суда,
все денежные проблемы решены. Вы с Мегерой теперь довольно богаты.
   - Мы богаты?
   - Как регентам вам причитается одна пятая, кроме того,  Шиера  с  Хайелом
настояли на возмещении тебе всех затрат на припасы, которые  ты  покупал  на
свои средства. Вообще-то, после того как Шиера рассказала об этом  бойцам  и
выплатила им всю задолженность по  жалованию,  они  хотели  выделить  вам  с
Мегерой треть, но Шиера и Хайел заявили, что вы столько не возьмете.
   - Да нам и пятой-то части много.
   - Кончай молоть чушь! Ты не можешь позволить себе быть бедным!  Разве  не
бедность вынудила тебя к пиратству и всему прочему? А вдруг  случится  новая
засуха или возникнут другие затруднения?
   Веки Креслина опускаются, и он вновь проваливается в сон.

CXLI

   Ступая медленно, но довольно уверенно, Креслин,  даже  не  видя,  находит
дверь в комнату Мегеры и входит внутрь.
   Она лежит неподвижно и дышит очень тихо. Спит или просто отдыхает?  Затем
Креслин слышит шорох хлопковых простыней.
   - Как ты? - начинает он.
   - Лучше, - отвечает она слабым шепотом, и руки юноши пронизывает ее боль.
Он садится на табурет рядом с постелью, накрывает правой ладонью ее  ладонь,
а левую, пригладив влажные волосы, которых не видит, оставляет  на  все  еще
слишком горячем лбу.
   - Твоя рука... так приятно ее чувствовать...
   Креслин ощущает влагу на ее щеках, а потом, сосредоточившись, передает ей
часть своей внутренней силы, жалея, что недостаточно  крепок,  чтобы  отдать
больше. Однако радует и малая возможность подкрепить  жену  и  будущую  дочь
хотя бы малой толикой Черной гармонии. Почувствовав, что слишком сильно сжал
ее руку, юноша спохватывается и разжимает пальцы.
   - Не уходи.
   - И не думаю... - он снова берет ее ладонь,  а  левой  рукой  поглаживает
волосы и проводит по щеке, пытаясь представить себе ее лицо -  ее  веснушки,
пламя ее волос. Образ  формируется,  но,  появившись  перед  его  внутренним
взором на миг, тут же тает.
   - Что... что нового? - спрашивает Мегера.
   - Шиера настояла на отправке  в  Фэрхэвен,  Хамор  и  Нолдру  посланий  с
предложением заключить соглашение. Если они признают Отшельничий и не станут
препятствовать торговле, мы не будем топить их корабли.
   - А как они? - шорох. Мегера  пошевелилась,  хотя  по-прежнему  лежит  на
спине, обложенная подушками.
   - Нолдра не заставила себя ждать: они даже прислали свой проект договора.
Хамор и Фэрхэвен пока ничего не ответили, но  и  Шиера,  и  Хайел,  и  Лидия
считают, что они тоже согласятся. Байрем уже спустил на  воду  четыре  новых
корабля,  а  хайдлинские  и  аналерианские   пленники   заняты   увеличением
волнолома. Норландцы достраивают новую пристань, но они через несколько дней
отправятся на родину  на  своем  корабле:  мы  решили  вернуть  им  один  из
участвовавших в нападении.
   Креслин облизывает пересыхающие губы и слегка сжимает запястье жены.
   - Благоразумно ли это?
   - Мы можем сделать годными к мореплаванию более  дюжины  судов,  но  пока
негде взять столько моряков. К тому же, наш  настоящий  недруг  -  вовсе  не
Нолдра.
   Заслышав шаги, Креслин  поднимает  голову,  тянется  чувствами  навстречу
звуку и узнает целительницу.
   - Привет, Лидия.
   - Так и знала, что найду тебя здесь. Дай-ка мне ее осмотреть.
   Удержав руку Мегеры еще на миг, пальцы Креслина разжимаются.  Он  встает,
подходит  к  полуоткрытому  окну  и  подставляет   лицо   легкому   ветерку.
Целительница, склонившись над Мегерой, осматривает ее руки и  глубокую  рану
на бедре.
   - Так, вижу, тут не обошлось без дополнительной помощи, - произносит она,
повернувшись к Креслину. - Хочется верить, что ты и  вправду  мог  себе  это
позволить.
   - Я отдал ей ровно столько, сколько ты разрешила.
   - Точно? Не больше?
   - Ну... Если только чуточку. Я знаю пределы своих возможностей.
   Над этими словами смеется даже Мегера, но  ее  слабый,  болезненный  смех
заставляет сжиматься его сердце и наполняет глаза слезами.
   - Хватит. Ты отдал слишком много.  Есть  такая  вещь,  как  эмоциональная
стабильность, - говорит Лидия, крепко взяв его за руку повыше локтя. -  Тебе
нужно отдохнуть, причем в своей комнате. Подчеркиваю - в своей, иначе вы оба
совершенно лишитесь сил.
   Мягко, но решительно целительница увлекает Креслина в коридор, заводит  в
комнату и чуть ли не швыряет на кровать.
   - Ты невозможен! - сердито заявляет она. - Пойми наконец, что тебе нельзя
перевозбуждаться, потому что стоит тебе ослабнуть, и Мегеру захлестнут  твои
чувства. А переживать по поводу того, как  переживаешь  за  нее  ты,  -  это
последнее, что ей сейчас нужно.
   - Но...
   - Никаких "но". Я знаю, что физических сил у тебя более  чем  достаточно.
Но эмоционально ты истощен, тем паче что чувствуешь себя  виноватым.  Мегера
сдюжит, но только в том случае,  если  не  будет  отягощена  твоей  виной  и
печалью. И сознанием того, что ты лишился зрения, пытаясь ее спасти.
   Креслин  открывает  рот,  но  Лидия,  не  дав  ему  вымолвить  и   слова,
продолжает:
   - Да, я знаю, что ты спасал не ее одну, но и Клерриса, и Хайела...  Да  и
себя самого. Но она чувствует это иначе. Я вот тоже не могу не думать о том,
что ты спасал Клерриса. Понимаешь?
   Он кивает.
   - Мне нужно вернуться к Мегере, - продолжает Лидия. - А  к  тебе  у  меня
просьба: постарайся и при встречах с ней, и даже  оставаясь  в  одиночестве,
быть - не притворяться, а по-настоящему ЧУВСТВОВАТЬ себя - веселым, бодрым и
уверенным в будущем. Ты понимаешь? - снова спрашивает Лидия.
   - Да, достойнейшая целительница.
   - Очень хорошо.
   Оставив дверь открытой, она быстрыми шагами удаляется в  спальню  Мегеры,
не преминув пробормотать по пути "Мужчины!" и фыркнуть.
   Сняв сапоги, Креслин растягивается на постели, и  глаза  его  закрываются
куда быстрее, чем он мог ожидать. И это при том, что  лишь  недавно  миновал
полдень.

CXLII

   Осторожно опустившись на колени, Креслин  трогает  влажную  почву  вокруг
саженца, а потом касается черенка, которому предстоит стать стволом могучего
черного дуба. Спокойствие гармонии перетекает с  его  пальцев  к  маленькому
деревцу, нуждающемуся в защите в преддверии надвигающейся зимы.
   Юноша встает  и,  ощущая  на  щеках  влажное  дуновение  морского  бриза,
направляется к террасе. На ходу он прислушивается к шелесту прибоя,  надеясь
услышать перестук копыт Касмы, а потом и  твердые  шаги  Мегеры.  Сам  он  в
цитадель не спешит. Все, что он сейчас может,  это  размышлять  и  принимать
решения, а этим можно заниматься и в Чертоге.
   Некоторое время до его слуха доносятся лишь плеск волн да стук  посуды  -
Алдония возится на кухне. Он садится на ограду террасы, хотя уже не надеется
погреться на солнышке: небо затянуто облаками, несущими осенние дожди.
   С дороги и впрямь слышится топот копыт, но это не Касма, да и приближение
Мегеры юноша ощутил бы издалека. Тем не менее Креслин поднимается и спешит к
коновязи, где должен спешиться всадник.
   - Регент Креслин.
   Попытавшись опознать по вроде бы знакомому голосу человека,  которого  не
видит, он в конце концов вздыхает и обволакивает гостя  ближними  к  Чертогу
воздушными потоками.  Это  удается  -  оставаясь  лишенным  зрения,  Креслин
восстановил способность внутреннего видения, во всяком случае, по  отношению
к ближним объектам. Но пока любое подобное усилие стоит ему головной боли.
   "...ты не должен..."
   Торкейл молча ждет, когда Креслин заговорит.  Юноша  отпускает  воздушные
струи, и боль тут же прекращается.  Мегера  находится  в  цитадели,  но  ему
немедленно передается ее облегчение.
   - Я тебя слушаю, Торкейл.
   - Военачальники велели передать тебе, что у  Края  Земли  пришвартовались
два корабля из Сарроннина.
   - Что им нужно?
   - Они покорнейше просят кого-либо из соправителей удостоить их аудиенции.
Ими доставлены - надо же, как скоро! -  припасы,  обещанные  тираном  весной
прошлого года. И более того... сундук с монетами -  в  качестве  запоздалого
свадебного подарка.
   Креслин хмыкает:
   - Я так полагаю, суб-тиран не слишком удивилась.
   - Она рассмеялась, милостивый  господин.  И  сказала:  "Для  того,  чтобы
Риес...  тиран  заплатила  все  свои  долги,   потребовалось   всего-навсего
вывернуть мир наизнанку".
   - Я встречусь с ними, но не здесь. Мы с Мегерой примем их в цитадели.
   - Но...
   -  Милостивая  госпожа,  несомненно,  примет  щедрый   дар   и   выскажет
благодарность тирану, - с этими  словами  Креслин  поворачивается,  уверенно
шагает к конюшне и, несмотря на слепоту, седлает Волу гораздо  быстрее,  чем
еще совсем недавно, хотя  это  требующее  особой  сосредоточенности  занятие
оборачивается легкой пульсацией боли в висках.
   Торкейл дожидается регента в седле, на дороге у Черного Чертога. Ниже  по
склону недавно попавшие в плен хаморианцы мостят камнем дорогу  между  Краем
Земли и Чертогом.
   Слышен и стук молотов каменотесов, но источник этого звука не на  дороге,
а южнее, где хаморианцы из  числа  участников  первого  налета  -  более  не
пленники,   а   свободные   ремесленники,   -   возводят   просторный   дом,
предназначенный для Хайела с Шиерой. При мысли о них Креслин улыбается:  вот
уж кто прямо-таки создан друг для друга. На свой лад они связаны между собой
чуть ли не так же, как он с Мегерой.
   - Сарроннинские гости давно пожаловали?
   - Совсем недавно; когда я уходил, они еще не начали разгрузку. Милостивая
госпожа потребовала, чтобы я немедленно нашел тебя.
   - А теперь нам нужно будет найти ее.
   Впрочем,  последнее  удается  быстро:  Мегера  дожидается  его  в  дверях
цитадели.
   - Быстро ты появился, - замечает она.
   -  Слепой  -  еще  не  значит  медлительный.  Во  всяком  случае,   очень
медлительный. Я вполне в состоянии воспринимать окружающее,  правда,  только
вблизи. Если тянусь дальше, чем на несколько локтей, мне становится больно.
   - Знаю.
   - Прости. Как решим - взойдем на сарроннинский корабль или примем  послов
здесь? - он поворачивается к жене, как будто может ее видеть.
   - Я п