ато, и он сказал,  что  мне  не  помешает  пожить
одному, посмотреть мир да людей и понять, чего я в жизни хочу. Я  перебрался
в Фритаун, и там у меня вроде бы все наладилось...  а  потом  пошло  прахом.
Пришлось уносить ноги.
   - Оттуда многим пришлось уносить ноги, - сухо отозвался Пэрлот. - Ну  что
ж, желаю тебе удачи. Попытай счастья у Дестрина, только на меня не ссылайся.
   Я еще не успел подойти к двери, а мастер уже вернулся к своим делам.
   Пешком, не заходя в конюшню за Гэрлоком, я отправился на поиски  квартала
ювелиров и мастерской Дестрина.
   Его кирпичный, неоштукатуренный дом, зажатый между двумя более ухоженными
строениями, я узнал по маленькой  вывеске  "Работа  по  дереву".  На  фасаде
имелось две двери. Лестница за одной из них вела к жилым помещениям  второго
этажа. За второй, открытой, находились столярная мастерская и лавка.
   Широкие ставни на единственном окне лавки были открыты и висели,  чуточку
перекосившись. Не  подновлявшиеся  годами  крепления  старых  петель  успели
расшататься. Синяя краска на оконной раме  и  ставнях  поблекла,  а  местами
облупилась.  Похоже,  за  главным  зданием  находилась  пристройка,   прежде
служившая конюшней. Во всяком случае, все другие дома в этом квартале  имели
маленькие конюшни.
   Зайдя в открытую дверь, я остановился на пороге мастерской.
   Состояние, в котором она находилась,  нельзя  было  назвать  безобразным,
однако мелкие признаки хаоса обнаруживались повсюду: в небрежно  развешенных
инструментах, опилках, собранных  в  ящик  для  мела,  замутненности  масла,
предназначенного для работы с точильным камнем.
   - Да?
   Темноволосый, слегка сутулящийся человек с исхудалым лицом, в поношенном,
но чистом фартуке поднял на меня хмурый взгляд.
   - Могу я увидеть Дестрина?
   - Я Дестрин, - ответил он слабым голосом.
   - Меня зовут Леррис. Ходят толки, что ты заинтересован в помощнике.
   - Хм...
   - Я хотел бы наняться к тебе младшим подмастерьем.
   - Даже и не знаю...
   Он молча  покачал  головой,  озирая  свое  начинавшее  поддаваться  хаосу
хозяйство. Дестрин стоял возле еще не законченной  лавки  без  спинки  -  не
иначе как для питейного заведения.  С  первого  взгляда  я  понял,  что  она
сделана из трех разных пород дерева - скорее всего, из обрезков.  Работа  не
то чтобы кустарная, но никак не соответствовавшая ни качеству  инструментов,
ни размерам дома и мастерской.
   - Ну... - промолвил он наконец. - Ты мог бы сработать вещь не хуже этой?
   - Пожалуй, - коротко ответил я, не желая портить все дело похвальбой.
   - А чем докажешь?
   - Сработаю что-нибудь на твоих глазах,  а  ты  оценишь.  Мне  понадобятся
только инструменты и обрезки древесины.
   - Это хорошие инструменты. Уж не знаю, можно ли  их  тебе  доверить...  -
голос его, все более слабый, внезапно перешел в какое-то бульканье, а  потом
он зашелся в кашле, да так, что вынужден был ухватиться за край верстака. Но
даже при этом он не сводил с меня глаз.
   - Так ведь я не прошу их взаймы. Буду работать под твоим приглядом.  Если
что не так - ты остановишь.
   - Хм-м...
   Приняв это за согласие, я принялся шарить вокруг и в конце  концов  нашел
обрезок красного дуба, годный для разделочной доски, и  несколько  маленьких
обрезков белого, из которых могла выйти крохотная шкатулка, вроде  коробочки
для иголок.
   С инструментами дело обстояло хуже,  чем  с  материалом.  Изначально  они
действительно были великолепны, но пилы не затачивались годами, а  некоторые
рубанки даже не прочищались от забившей их стружки. С  рубанками  я  кое-как
справился - прочистил, смазал и заточил, но развести полотна для лобзиков не
мог и ограничился тем, что их почистил.
   Когда я разложил, наконец, заготовки для шкатулки,  было  уже  хорошо  за
полдень.
   - Отец... - голос донесся из открывшейся в глубине лавки двери. - Ой, я и
не знала, что здесь кто-то есть!
   В проеме стояла золотоволосая миниатюрная девушка, в отца худенькая, но с
вполне сформировавшейся фигурой. Голосок у нее был тонким, тоже на отцовский
манер, но не таким скулящим. Ее прямой нос я назвал бы  длинноватым,  а  вот
карие с зелеными крапинками глаза выглядели более чем привлекательно.
   - Прости, если смутил тебя, - сказал я. - Меня зовут Леррис.
   Она перевела взгляд с меня на отца и обратно.
   - Вот, пытаюсь уговорить твоего батюшку взять меня на работу, - продолжал
я нарочито небрежным тоном.
   - Хм-м... - начал было Дестрин, но снова закашлялся. Предположив, что для
него это может служить способом избежать  каких-либо  высказываний,  я  тоже
умолк и продолжил возиться с обрезками.
   - Не пообедаешь ли ты с нами, Леррис?  -  предложила  девушка.  -  У  нас
сегодня суп, фрукты и печенье.
   Дестрин метнул на дочь недовольный взгляд.
   - Спасибо за приглашение, - отозвался я, - но мне неловко принимать  его,
пока я не сделал  ничего,  заслуживающего  внимания  мастера  Дестрина...  -
произнося эту фразу, я приметил, что столяр малость успокоился.
   - Может быть, принести тебе пить и немного фруктов?
   - Право не знаю... мне нужно работать.
   Девушка опустила глаза,  а  потом  повернулась  и  стала  подниматься  по
лестнице.
   Как это водится, работа заняла больше времени, чем  можно  было  ожидать.
Мне пришлось переналадить столярные тиски и подтянуть зажимы на рубанке.  Да
и распилить все быстро не удалось. Ножовки были далеко  не  такими  острыми,
как у дядюшки Сардита.
   На то, чтобы проглотить пару нарезанных ломтиками яблок, запив  их  соком
из  щербатой  кружки  (девушка  принесла-таки  мне  угощение),  ушло   всего
несколько минут, но к тому времени, когда я склеивал  последние  соединения,
уже близился час ужина. Дестрин весь день  хмыкал  над  своей  лавкой,  едва
успев закончить работу к тому моменту, когда я поместил маленькую шкатулочку
из белого дуба в тиски.
   На то, чтобы набросать мелом несложный рисунок - четырехлучевую звезду  в
квадратной рамке - и неглубоко выдолбить его по нанесенным контурам, времени
потребовалось совсем немного.
   Шкатулка получилась добротная - не шедевр, но  лучше  многих,  какие  мне
случалось видеть.
   - В дереве ты толк знаешь и инструменты в руках держать умеешь, -  нехотя
признал Дестрин.
   - Милая вещица, - заметила его дочка.
   - Не то слово, Дейрдре. На рынке пойдет за серебреник, если не за два.
   Угрюмый мастер чуть ли не улыбнулся.
   Не зная Фенарда, я все  же  сомневался,  что  за  такую  штуковину  можно
выручить больше пяти медяков, но перечить старшему не хотел, а потому  молча
пожал плечами.
   - Так как, гожусь я в подмастерья?
   - Много платить я не могу.
   - Я много и не запрашиваю. Ты будешь получать половину цены  всего  того,
что я смогу сделать и продать. Сверх того буду отдавать тебе  два  медяка  в
восьмидневку за комнату и столько же за еду. Но при этом  ты  разрешишь  мне
вычистить старую конюшню и поставить туда своего пони.
   Услышав про пони, Дестрин удивленно встряхнул головой.
   - Ты откуда взялся, малый?
   - С северного  побережья.  Пристроился  было  во  Фритауне,  но  пришлось
уехать. После того как Черные закрыли порт, работы совсем не стало.
   - Но ты смог позволить себе содержать лошадь! - изумилась Дейрдре.
   - Одно название, что лошадь, - рассмеялся я. - Горный пони. Он  и  ест-то
всего ничего.
   - Еще два медяка за конюшню.
   -  Идет,  но  только  если  я  не  заработаю   тебе   полсеребряника   за
восьмидневку.
   - Годится, - молвил Дестрин после размышления. - А  спать  будешь  -  при
мастерской - тут есть чуланчик.
   Я получил все, в чем нуждался в настоящий момент: заработок,  возможность
выкроить время на чтение и место, куда поставить Гэрлока.
   - Поужинаешь с  нами  наверху,  -  сказал  ремесленник,  обводя  взглядом
мастерскую.
   - После того, как здесь приберусь, - откликнулся я, прекрасно его поняв.
   Он кивнул.
   Дестрин заполучил работника на очень выгодных  условиях,  но  зато  и  не
цеплялся с вопросами, которые  наверняка  стали  бы  задавать  преуспевающие
мастера, вроде Пэрлота.
   Ужинать с хозяином я не стал, упросив его позволить мне  без  промедления
привести в порядок конюшню и поставить туда Гэрлока.
   Конюшня была закрыта и заброшена. По всей видимости, Дестрин  никогда  не
имел таких запасов материала,  чтобы  использовать  ее  под  склад.  Мне  не
составило труда с помощью найденной в углу старой  метлы  привести  одно  из
двух стойл в состояние, позволявшее разместить там моего пони.
   Поездок у нас с ним на ближайшее время  не  намечалось.  Правда,  лошадям
застаиваться вредно, но этот вопрос можно было отложить на потом.

XL

   Затруднений и сложностей у Дестрина оказалось столько, что поначалу я  не
знал, с чего начать. Конечно, с некоторыми, такими как наведение  порядка  в
мастерской, справиться было нетрудно, но  иные  потребовали  от  меня  траты
собственных средств. Так, например, мое желание заточить ножовочные  полотна
у хорошего точильщика Дестрин находил пустой блажью. Для него самого в  этом
и впрямь не было никакого смысла, потому как тонкой работой он не занимался,
а для грубой годились и имеющиеся пилы. Но я намеревался делать и  продавать
хорошие вещи.
   Дейрдре была в восторге  от  маленькой  шкатулочки  из  белого  дуба,  но
Дестрин сказал, что в конце следующей восьмидневки мне стоит  снести  ее  на
рынок.
   Однако в мои планы  не  входило  отправляться  на  рынок  всего  с  одной
шкатулкой. А стало  быть,  мне  следовало  разжиться  материалом.  По  своим
деньгам я мог рассчитывать лишь на обрезки.
   Хозяин первой лесопилки, седовласый, кареглазый Нургк, детина с могучими,
как древесные стволы, руками и открытым, но неулыбчивым лицом, встретил меня
неласково.
   - Какие еще обрезки, малец Нет у меня  ничего  -  ни  для  тебя,  ни  для
Дестрина. Все отходы я отдаю Пэрлоту и Джирлу. Они покупают у  меня  хороший
материал, а обрезки берут для учеников.
   На лесопилке Нургка имелись две большие пилы,  приводившиеся  в  действие
большими водяными колесами, установленными в рукаве реки Галлос. Машины были
сделаны грубо, но надежно, и во всех деталях чувствовался порядок.
   - Впечатляюще, - сказал я ему, глядя на бесперебойную работу пил. - Вижу,
ты высоко ценишь гармонию.
   - Я высоко ценю прибыль, столяр. Гармония - это порядок. Не будет порядка
- не будет дохода.
   Не имея желания оспаривать столь мудрое утверждение, я спросил:
   - Не знаешь ли, почтенный, у кого можно  разжиться  обрезками  досок  или
бревен? За плату, конечно.
   Нургк задумчиво почесал узкий подбородок:
   - У Юрила нет никаких договоренностей, но он пилит в  основном  ель.  Для
столбов и заборов в самый раз, но тебе-то  нужна  древесина  твердых  пород.
Почему бы тебе не пойти к Бреттелю? Он ведь  раньше  пилил  для  Дормана.  -
Заметив мой недоумевающий взгляд, лесопильщик пояснил:
   -    Дорман,    отец    твоего    хозяина    Дестрина,     был     лучшим
столяром-краснодеревщиком во всем Кандаре. Знающие люди поговаривали, что он
не уступит самому Сардиту с Отшельничьего, а то и превзойдет его... -  Нургк
покачал головой. - Дестрин - человек хороший и натерпелся всякого, но нет  у
него, понимаешь, струнки... Ладно, парень,  ступай  к  Бреттелю,  только  не
вздумай морочить ему голову. Его не проведешь.
   Держа в уме предостережения и напутствия Нургка, я  двинулся  в  обратном
направлении, по  обводной  дороге  Фенарда,  широкому  и  чистому,  мощеному
гранитом тракту - к лесопилке Бреттеля.
   К тому времени, когда я добрался до  места,  небо  потемнело,  сгустились
тучи и поднявшийся ветер  принялся  посыпать  огороженные  штакетником  поля
легкими хлопьями снега.
   Бреттель  был  занят  переустановкой  пилы,  и  я,   дожидаясь   хозяина,
разглядывал его лесопилку. Подобно лесопилке Нургка,  она  была  воплощением
порядка, но еще более глубоко  укоренившегося.  Колеса  и  пилы  были  очень
старыми, но ремонтировались всегда вовремя и работали  безупречно.  Вода  на
колеса поступала из перекрытого запрудой протока.
   Склад бревен и пиломатериалов был, пожалуй, древнее, чем  каменные  стены
Фенарда, однако ничто в нем не обветшало и не прогнило.  Недавно  замененные
стропила были тщательно покрыты лаком.
   Склад не обогревался, там даже не имелось  очагов.  При  таком  скоплении
горючего материала это представлялось разумным,  хотя  перепады  температуры
могли привести к порче древесины.
   - Эй! Кто таков,  чего  надо?  -  окликнул  меня  освободившийся  наконец
Бреттель - кряжистый кривоногий коротышка.  Говорил  он  грубовато,  но  без
враждебности.
   - Я новый подмастерье Дестрина. Звать меня Леррисом.
   - Дестрина? Ты что, малый, из дому сбежал?
   Я ухмыльнулся.
   - Не то чтобы сбежал... Я  работал  у  дядюшки,  да,  видать,  не  больно
старательно, вот он и сказал, что мне не повредит  посмотреть  мир.  Но  без
медяка в кармане мир не больно-то посмотришь, вот я и  решил  подработать  у
Дестрина.
   Хозяин лесопилки окинул меня внимательным взглядом:
   - Признаков хаоса нет. В худшем случае ты обыкновенный проходимец, а  это
не самая большая беда, с какой может столкнуться Дестрин. Но от меня-то тебе
чего надо? Небось, хочешь задарма разжиться лучшими досками?
   - Ничего подобно, - откликнулся  я,  покачав  головой.  -  Я  рассчитывал
только на обрезки, да и то мелкие.
   Бреттель поджал губы.
   - Не задарма, хотя  много  мне  не  заплатить,  -  добавил  я,  не  желая
выглядеть попрошайкой.
   Он печально ухмыльнулся и покачал головой:
   - Уж не знаю, что ты за птица такая, но хаосом не порчен и вроде не  вор.
Может, Дестрину и будет от тебя толк. Но, - тут он уставился мне в глаза,  в
голосе его зазвучал металл, - не вздумай цепляться к его дочке!  Мы  дружили
со старым Дорманом, и уж я-то позабочусь о том, чтобы найти  ей  мужа  среди
честных горожан Фенарда!
   - Э... я и знать не знал...
   - Я бы и не стал ничего  говорить,  но  ты  паренек  смышленый,  приятной
наружности и вряд ли застрянешь в наших краях. Девчонку обижать не дам...  А
насчет обрезков...
   Я молча ждал.
   - Иди за мной. Из дровяной клети можешь выбрать что хочешь. Только  сложи
потом все как следует. Обрезки, что в другой клети, идут на продажу. Отбери,
что тебе годится, сложи в стопку, а потом или я, или Арта -  вон  тот  рыжий
малый, - потолкуем с тобой о том, сколько медяков это стоит.
   В конечном счете я набил мешок щепой белого и красного  дуба  (ее  должно
было хватить на три-четыре маленькие шкатулки)  и  за  три  медяка  прикупил
обрезков на разделочную доску и табурет.
   Под пристальным  взглядом  Бреттеля  я  складывал  деревяшки  в  корзину,
прихваченную из конюшни Дестрина.
   - Удачи тебе, паренек. Похоже, ты знаешь толк в дереве.
   - Спасибо.
   Он кивнул и ушел, а я взялся за поводья.
   Когда Гэрлок доставил меня к мастерской Дестрина  и  тот  увидел,  как  я
складываю привезенный материал в пустые лари, ремесленник хмыкнул:
   - Зачем это тебе, паренек?
   - Сделаю несколько шкатулок, хлебную доску и табурет или стул.
   - Обойдись одним стулом, его, может, и продашь. На шкатулки  нынче  спрос
невелик.
   - Все-таки попробую. Не пойдет дело - буду мастерить что-нибудь другое.
   Дейрдре понаблюдала за тем, как я делал замеры, а потом,  словно  ей  это
все наскучило, выскользнула в заднюю дверь и ушла наверх.
   Самым трудным оказалось не  торопиться.  Понимая,  что  сразу  ничего  не
делается, я тем не менее боялся упустить  каждый  миг  и  прихватывал  время
ночами, работая при свете лампы.
   Дестрин ошибся. Успев смастерить две шкатулки, я на восьмой день понес их
на рынок вместе с тои, самой первой, пробной коробочкой из белого  дуба.  За
вход с меня содрали медяк, но мне досталось неплохое место  у  неработающего
фонтана, рядом с цветочницей.  Шкатулки  я  выложил  на  позаимствованную  у
Дестрина желтовато-коричневую подстилку.
   Снег наполовину растаял, но с севера еще налетал стылый ветер, и на  всей
площади набралось бы не больше десятка возможных покупателей.
   - Славные  вещицы,  -  промолвила  толстуха-цветочница.  -  Откуда  такая
прелесть?
   - Здешняя работа. Я новый подмастерье столяра Дестрина.
   - Неужто ты их сам  смастерил.  Хочешь  сказать,  что  Дестрин  обзавелся
работником, умеющим делать вещицы не хуже, чем старый Дорман?
   Наклонившись, она внимательно рассмотрела все три шкатулки, приговаривая:
   - Ну, не Дорман конечно... Без особых изысков, однако...  Добротно  и  со
вкусом.
   - Можно, взгляну ту, что с краю? - попросил худощавый старик в наряде  из
серой кожи. Холодный взгляд и лисье лицо  этого  типа  мне  не  понравились,
однако я кивнул и вручил ему шкатулку из красного дуба.
   Осматривал он ее весьма тщательно, вглядываясь в каждое соединение, после
чего вернул мне и почему-то чуть ли не с разочарованным видом сказал:
   - Приличная работа. Прекрасный стиль.
   - Пожалуй, ты и вправду знаешь свое дело, парень, - заметила  цветочница,
когда он кивнул и отошел.
   - А кто это был? Небось, инспектор гильдии столяров?
   - Наш  префект  не  разрешает  создавать  гильдии.  По  его  мнению,  это
способствует мздоимству.
   - Так кто же он?
   - Старый Джирл. В былые времена он, Дорман и Пэрлот вечно  спорили  из-за
первенства. Сейчас он работает только по заказам  богатых  купцов,  знати  и
самого префекта.
   - Дай-ка я посмотрю ту, что в середине. Сколько  она  стоит?  -  женщина,
просторная туника которой не  могла  скрыть  чрезмерную  пышность  ее  форм,
ткнула пальцем в коробочку из белого дуба.
   - Серебреник, - ответил я.
   - Ну ты загнул! Пара медяков, это еще куда ни шло...
   В конце  концов  мы  сторговались  на  шести  медяках,  а  две  остальные
коробочки пошли по пять. Получалось, что за вычетом платы за торговое место,
стоимости дерева и доли Дестрина я не получил  ни  медяка  прибыли.  Правда,
убытков тоже не понес, и у меня еще оставался материал для стула, но  работа
без прибыли меня не прельщала.

XLI

   В последующие несколько восьмидневок мои доходы увеличились. Вместо  того
чтобы таскать вещи на рынок, я стал выставлять их в витрине лавки  Дестрина.
Это избавляло меня от необходимости платить  рыночный  сбор  и  мерзнуть  на
продуваемой зимними ветрами площади.
   Первый стул принес аж три серебреника, хотя мне пришлось  потратиться  на
лак для полировки и атлас для обивки сиденья. Похмыкав и  постонав,  Дестрин
согласился с тем, что, поскольку материалы куплены за мой счет, их стоимость
будет вычтена из его доли. Дейрдре  по-прежнему  наблюдала  иногда  за  моей
работой, а Брейгель позволял брать  мелкие  обрезки  даром.  Да  и  крупные,
пригодные для серьезной работы, обходились мне всего в несколько медяков.
   Гэрлок радовался всякой возможности покинуть стойло. Конюшню  требовалось
чистить, а это мне ой как  не  нравилось.  Одно  дело  -  сметать  ароматные
стружки, а совсем другое - выгребать навоз. Однако я делал это, а порой даже
драил пол водой с едким мылом. От этого краснели руки, однако что-то  внутри
меня не позволяло допускать беспорядка - ни в лавке, ни в конюшне.
   Чем дольше работал я с инструментами покойного Дормана, тем легче и лучше
чувствовал дерево. Руки мои становились как  бы  продолжением  моих  мыслей.
Иногда мне даже казалось, что я начинаю понимать отношение дядюшки Сардита к
дереву и к его труду.
   - Да кто же ты такой? - спросил как-то Дестрин, глядя на  сделанное  мною
на заказ кресло для гостиной. Возможно, по меркам дядюшки Сардита оно  и  не
было совершенным, но даже он одобрил бы мою работу.  Зная,  что  заказчик  -
человек грузный, я углубил пазы и усилил крепления, но так, что  изделие  не
стало выглядеть грубым и тяжеловесным.
   В следующий миг Дестрин закашлялся, побледнел и пошатнулся. Я  подался  к
нему:
   - Тебе плохо?
   - Сейчас пройдет... сейчас... все пройдет.
   Но этого не случилось. Даже когда приступ кашля миновал  и  Дестрин