ствах это могло стоить тебе души. И стоило бы,  не  сумей  я  тебя
оградить.
   - Оградить?
   Вместо ответа Джастин накинулся на краюху хлеба, да так, словно помирал с
голоду. Заговорил он не сразу и так тихо, что  голос  его  почти  заглушался
ветром и цокотом копыт.
   - Я не собирался задерживаться в иной плоскости так надолго,  но  раз  уж
оказался там,  то  решил  наложить  печати  на  большинство  оставшихся  там
мятущихся душ. Наверное,  следовало  заняться  этим  раньше,  но  трудную  и
неприятную работу всегда хочется отложить на потом.
   Сейчас Джастин весьма походил на моих родичей и наставников,  никогда  не
отвечавших прямо на поставленные вопросы, но зато охотно тыкавших меня носом
в мои ошибки. Однако... тот неприкаянный дух  -  он  ведь  и  вправду  орал:
"Мой!", явно имея в виду меня. Да  и  со  временем  здесь  творилось  что-то
чудное: дело явно шло к вечеру, но не могли же мы убить пять или шесть часов
на то, чтобы одолеть меньше дюжины кай по совершенно прямой дороге!..
   - Боюсь, я все же чего-то не понимаю, - пробормотал я, вздохнув.
   - Юный Леррис, - сухо отозвался Джастин, - ты не  находишь,  что  прежде,
чем требовать объяснений от меня, тебе стоило бы сообщить  кое-что  о  себе?
Например, насчет того, что ты рожден стать  магистром,  носишь  магистерских
посох и еще не выбрал своего пути?
   Должно быть, у меня отвисла  челюсть.  Рожден  стать  магистром?  Еще  не
выбрал своего пути?..
   Джастин печально покачал головой:
   - А заодно и о том, откуда ты родом. Хотя это и так понятно.
   - Что именно тебе "понятно".
   - В каком другом краю существует обычай посылать  самых  одаренных  своих
отпрысков, необученными и неподготовленными, искать  свой  путь  во  Внешнем
Мире? В мире, который в лучшем случае не  обращает  на  них  внимания,  а  в
худшем - пытается уничтожить...
   - Уничтожить?
   - Представь себе, даже так. Так вот, ты, конечно же,  с  Отшельничьего  -
прекрасного, могущественного и изолированного от  мира  острова.  Там  легко
отбивают любые попытки нападения со стороны внешнего мира, но совершенно  не
желают брать на себя какую-либо ответственность за происходящее за пределами
Отшельничьего.
   - Но...
   - Нет, юный Леррис, это не твоя вина. Пока не твоя, и,  возможно,  именно
по этой причине я тебе  помогу.  Тогда,  если  Отшельничий  и  дальше  будет
отгораживаться от всего остального мира, мне  по  крайней  мере  будет  кого
винить. Хотя, скорее всего,  бедный  Джастин  все  равно  не  сможет  ничего
предпринять.
   - Постой! - воскликнул я. - Ты болтаешься по свету более двухсот лет -  и
при этом позволяешь Антонину проделывать все  его  фокусы?  Ты  не  возвысил
против него не только посоха, но даже и голоса! Почему? И как после этого  у
тебя язык поворачивается обвинять в безразличии Отшельничий? Или меня?
   - Такие огромные возможности - и такое дремучее  невежество,  -  вздохнул
Джастин. - Право... не знаю даже, с чего и начать.
   Он направил Роузфут поближе к Гэрлоку.
   Впереди показалась поперечная дорога. Она была  гораздо  шире  тропы,  но
гораздо богаче по части рытвин да колдобин.
   - Это и есть большак?
   - Он самый. Но до ближайшего места, где  можно  будет  остановиться,  еще
примерно три кай. Пока мы едем, я попробую удовлетворить твое любопытство...
если смогу.
   Я основательно приложился к притороченной к седлу Гэрлока походной фляге,
огляделся и поплотнее запахнулся в плащ.  Большак  выглядел  пустынным.  Все
кандарские дороги ближе к вечеру пустели - обычное  дело.  Порывистый  ветер
уже давно сдул сухие и легкие хлопья снега.
   - Так вот, даже будучи с Отшельничьего, ты должен знать  о  существовании
гармонии  и  хаоса.  Магия  свойственна  обоим  этим  началам:  Белые   маги
используют силу хаоса, Черные - силу гармонии. Серые пытаются сочетать и  то
и другое, а потому и те и другие относятся к ним с подозрением.
   - А почему магия хаоса считается Белой?
   - Леррис, ты на самом деле полная бестолочь  или  только  прикидываешься?
Белое представляет собой хаотическое  сочетание  всех  существующих  цветов.
Чернота же совершенно чиста, ибо являет собой полное  отсутствие  света  как
такового.
   Странно, что мне об этом никто никогда не говорил... Во всяком случае,  я
ничего подобного не помнил. А потому кивком  попросил  Джастина  продолжать.
Тем временем мы съехали на большак, где в меловой грязи виднелись  отпечатки
копыт, вчерашние или еще более старые.
   - Основные сложности и Белой, и Черной магии заключаются в  ограничениях,
присущих им внутренне. Белые маги в подавляющем большинстве хоть чуточку, но
Серые. Постоянное соприкосновение  с  хаосом  вносит  разлад  во  внутренний
порядок организма. По существу, то же самое происходит при обычном старении,
только гораздо медленнее. Белые маги умирают молодыми, и чем  могущественнее
волшебник, тем раньше встречает он свою смерть. Если  только  не  производит
обмена телами, как Антонин.
   - Но откуда он берет тела  для  обмена?  -  вопрос  звучал  глуповато,  а
задавать глупые вопросы мне не нравилось, но грех  было  не  воспользоваться
тем, что Джастин,  похоже,  не  собирался  отмалчиваться  на  манер  старого
Кервина.
   - Он заключил соглашение с... некоторыми  местными  правителями.  Антонин
оказывает им определенные услуги, а взамен  получает  тела  приговоренных  к
смерти. Он сменил уже около полусотни,  но  едва  ли  переживет  больше  еще
одного обмена.
   Джастин  приумолк  и  бросил  на  дорогу  нетерпеливый   взгляд,   словно
прикидывая расстояние до места привала. Его покачивало, а лицо было бледным,
как полотно.
   - Понимаешь, Леррис, после каждого обмена требуется все больше  и  больше
времени на восстановление, потому что душа тоже стареет. Хаос  разрушает  не
только тело, но и саму душу.
   В это время впереди показалась  остроконечная  крыша  хижины  для  отдыха
путников. Она выглядела вполне  ухоженной,  но  казалась  пустой.  Последнее
ничуть меня не удивило, ибо по словам Джастина выходило, что до Вивета всего
несколько часов пути.  Разумные  путники,  естественно,  предпочитали  тепло
настоящего трактира четырем стенам этого ненадежного прибежища.
   - Остановимся здесь, - промолвил Джастин, и я понял, что он едва держится
в седле и даже эти слова дались ему нелегко.
   Приют представлял собой четыре  каменных  стены,  два  закрытых  ставнями
окна, дверь, соломенную крышу и маленький очаг. Радовало хотя бы то, что пол
был чисто выметен.
   Кое-как сползши с Гэрлока, я помог спешиться  Джастину.  Серый  маг  весь
посерел и не говорил ни слова. Не без  труда  мне  удалось  усадить  его  на
каменную скамью рядом с хижиной.
   Порывистый ветер то и дело закручивал вокруг моих сапог  обрывки  соломы,
поднимал пыль и бросал в лицо Джастина редкие хлопья снега.
   В заплечном  мешке  своего  спутника  я  нашел  короткий  топорик,  плохо
заточенный, но все же годный к  употреблению.  С  его  помощью  мне  удалось
нарубить сучьев для огня. Где-то поблизости  вроде  бы  журчал  ручеек,  но,
по-моему, Джастин более всего нуждался в тепле.
   Кремня и топорища оказалось достаточно, чтобы высечь искру.
   На глазах Джастина я извлек из его седельной сумы маленький чайник.
   - Пойду наберу водицы.
   Серый маг никак не реагировал, как будто спал с открытыми глазами. Что-то
заставило меня в последний момент  задержаться  и  забрать  с  собой  посох.
Гэрлок при этом  встряхнул  гривой  и  фыркнул.  Источник  находился  совсем
неподалеку.
   Во время спуска по протоптанной тропке мне показалось,  будто  кто-то  за
мной следит, но, в конце концов, я находился под наблюдением весь день.
   Все остальное произошло мгновенно, само собой. Посох в  моей  руке  нанес
удар быстрее, чем я уловил молниеносное движение. Послышался глухой стук,  и
к моим ногам упало чье-то тело в ржавых доспехах.
   Я прощупал чувствами окружающие деревья и подлесок, но не ощутил  ничего,
кроме пустоты.
   Неожиданно послышался тихий свист, и  вокруг  упавшей  фигуры  заклубился
туман. В считанные мгновения мохнатое человекоподобное существо истаяло, как
дым, оставив на земле лишь ржавые металлические  пластины.  А  потом  и  они
начали распадаться, раскрошились в пыль и исчезли.
   Для человека, еще недавно сомневавшегося в реальности магии, я с избытком
насмотрелся всяких диковин. Оставалось признать одно из двух: или я  спятил,
или магия существует.
   Набрав полный чайник воды  и  вернувшись  к  хижине,  я  застал  Джастина
чуточку оправившимся. Он по-прежнему сидел на холоде, а не возле маленького,
но жаркого очага.
   Повесив чайник  на  крюк  над  огнем,  я  взялся  за  поводья  Гэрлока  и
замешкался, думая, расседлать ли его или просто привязать рядом с хижиной. А
придя к решению, снял седло и затащил сумы с провизией  под  крышу.  Роузфут
тихонько заржала, словно требуя такого же обхождения.  Пришлось  ублажить  и
ее. К тому времени, когда мне удалось разобраться с лошадками,  Джастин  уже
перебрался в хижину и уселся на единственную имевшуюся там лавку.
   - Хочешь чаю?
   - Принеси мне красноватый кошель.
   - Этот?
   Он кивнул, и я вручил ему кошель, больше походивший на маленькую суму.
   - Возьми. Две щепотки на чайник.
   Приподняв краешком попоны крышку чайника, я насыпал туда черного крошева,
мало походившего на чай. Помещение наполнилось терпким запахом.
   Я пошарил вокруг, нашел две оловянные кружки  и  разлил  напиток,  походя
выглянув наружу. Пони паслись на травянистой лужайке. Темнело.
   - Беспокоюсь за лошадок, - промолвил я.
   - Не стоит. Теперь их никто не тронет.
   - Теперь?
   - Да. Ты так славно угостил осторожника своим посохом, что  это  отпугнет
всех Белых тварей в округе, кроме самых сильных, - отозвался Джастин, сделав
большой глоток.
   - Осторожник? Белые твари? - Вид у  меня,  надо  думать,  был  совершенно
дурацкий.
   - Знаешь, парнишка, - промолвил Серый маг,  -  мне  не  мешало  бы  чуток
подкрепиться. Да и тебе - тоже.
   - И что ты предлагаешь?
   - Набери воды и высыпь в котелок содержимое одного  из  вон  тех  зеленых
пакетов. Получится славная похлебка.
   Пришлось снова прогуляться к источнику,  вскипятить  воду,  а  потом  еще
ждать, когда клейкое варево остынет. Однако, к  удивлению,  на  вкус  оно  и
вправду оказалось совсем недурным.
   Правда, потом мне пришлось помыть котелок  и  заново  переложить  пакеты.
Джастин, пригревшись у огонька, посматривал на меня с лукавым видом.
   Закончив возиться со вьюками, я вспомнил один из своих  вопросов,  так  и
оставшихся без ответа.
   - Ты до сих пор не растолковал, почему Антонин  не  может  разжиться  еще
парочкой тел?
   - Тут и растолковывать нечего.  Хаос  разъедает  душу,  как  ржа,  а  чем
сильнее поражена душа, тем скорее разрушает она тело, в  котором  пребывает.
Каждый  акт  перемещения  связан  с   величайшим   напряжением   -   и   для
переселяющейся души, и для вмещающего ее тела. После этого  требуется  время
на восстановление. Но рано  или  поздно  наступает  момент,  когда  душа  не
успевает восстановиться.
   - А в чьем теле обитаешь ты?
   - В своем собственном. Так оно проще, хотя  -  ты  сам  свидетель  -  это
накладывает ряд ограничений.
   - Тебя могли убить?
   - Только в том случае, если бы тебя захватили в плен. Вот одна из причин,
по которой я вынужден был ограждать тебя от призраков. Ты  приманил  к  себе
целую ораву, а  у  тебя  еще  мало  сил,  чтобы  противостоять...  серьезным
искушениям.
   Я отхлебнул остывшего чаю. Джастин свою кружку уже опустошил.
   Я помолчал, подкинул  в  огонь  еще  одно  маленькое  полешко  и  наконец
спросил:
   - А что ты говорил насчет выбора пути?
   - Ты прирожденный маг, а все маги должны выбрать свой путь: Черный, Белый
или - для немногих - Серый.
   - Я?! Маг?! Вот уж не думаю. Толкового гончара из меня не вышло,  столяра
тоже, а уж чтобы получился маг!.. матушка моя  -  горшечница,  а  отец...  Я
всегда считал его просто домохозяином.
   - Ну ты и шутник, Леррис, - покачал головой Джастин. - Я в твои годы  так
над старшими не смеялся.
   Но мне было не до смеха. Какие уж тут шутки, когда тебя ни с  того  ни  с
сего объявляют тайным магом!
   - Но хоть ты и очень молод, тебе придется как можно скорее определиться с
выбором.
   - Чего ради? Почему бы мне, даже если я и впрямь  таков,  каким  ты  меня
расписал, не оставить все как есть?
   - Во-первых, отказ от выбора - это тоже своего рода  выбор.  Но  в  твоем
случае возможность выбора ограничена именно тем, кто ты таков.
   - А нельзя ли подоходчивее?
   Сейчас Джастин казался мне все более и более похожим на магистра Кервина,
хотя старый наставник был морщинистым и седым, а Серый маг - русоволосым,  с
узким лицом и гладкой кожей.
   - Начнем с того, что, выбрав Белое, ты никогда не  сможешь  вернуться  на
Отшельничий. Ваши мастера запрещают доступ на остров всем, кто так или иначе
связан с магией хаоса. Но такой выбор для тебя маловероятен, ибо  душа  твоя
бессознательно  тяготеет  к  упорядоченности,  хотя  ты  не   хочешь   этого
признавать.  И  эта  неосознанная  приверженность  гармонии,  скорее  всего,
удержит тебя от  искушения  испробовать  что-либо  большее,  чем  простейшие
манипуляции с хаосом. Даже сейчас ты с трудом воспринимаешь серое, а в итоге
основополагающий  конфликт  хаоса  и   гармонии   может   стать   для   тебя
разрушительным. Вот и выходит, что ты либо выберешь  Черное,  либо  рискнешь
саморазрушением, ступив на Белый или Серый пути. Либо ты отвергнешь все  три
и... и в итоге твоя душа пойдет на подпитку  какого-нибудь  Белого  Мастера,
вроде Антонина.
   - Вот оно как! Все, оказывается, просто! Никаким выбором и не  пахнет.  Я
должен стать Черным магом. И все. Потому что ты так сказал.
   - Вовсе нет, - возразил Джастин, растягиваясь на лавке и кутаясь в  плащ.
- Ничего подобного. Выбор за тобой, абсолютно свободный  выбор.  Ты  мне  не
ученик, а просто попутчик. Не правильный выбор  может  убить  тебя,  но  это
относится не к тебе одному. Ты можешь не поверить  ни  одному  моему  слову.
Можешь уйти, расстаться со мной сегодня же вечером, и я  отнесусь  к  такому
решению с пониманием. Но если  тебе  покажется  предпочтительным  продолжить
путешествие вместе со мной, то  соблаговоли  определиться.  Потому  что,  не
приняв  решения,  ты  будешь   представлять   собой   мишень   для   каждого
неприкаянного духа в Восточном Кандаре.
   - А где они были раньше?
   - Раньше ты не обнаруживал себя, пустив  в  ход  посох.  Прежде  чем  мне
удалось  сформулировать  подходящий  вопрос,  мой  собеседник  отвернулся  и
мгновенно заснул.
   Да и был ли у него ответ?
   Я долго смотрел на огонь, потом проверил лошадей и лег, укрывшись плащом.
Я был почему-то уверен,  что  заснуть  все  равно  не  смогу.  И  совершенно
напрасно.

XXVIII

   Мужчина в белом сидит в кресле-качалке  из  светлого  дерева.  Глаза  его
рассеянно ловят мерцание язычков каминного пламени.
   - Итак, достойная госпожа, удалось ли тебе увидеть  в  действии  хваленые
добродетели Отшельничьего?
   Его собеседница поджимает губы и ничего  не  отвечает.  Однако  он  и  не
настаивает. Просто сидит  и  ждет,  предоставляя  ей  возможность  осмыслить
заданный вопрос.
   Ее взгляд перемещается с его  слегка  загорелого  лица  на  огонь,  потом
возвращается обратно.
   - Я видела много горя, но в этом едва  ли  можно  винить  Отшельничий,  -
произносит наконец молодая женщина.
   На ней одежда из серой кожи. Ярко-синий  шарф  оттеняет  блеск  ее  рыжих
волос и белизну кожи. Стоя у низенького столика, она кажется  выше,  чем  на
самом деле. На долю мгновения ее глаза обращаются к безмолвной, закутанной в
вуаль женщине, спокойно сидящей в кресле по другую сторону очага.
   - Но ты же видела бесконечные дожди, вымывающие из полей  саму  жизнь?  И
пустой рейд Фритауна, куда ни один корабль не доставляет провизии?  -  голос
мужчины в белом остается ровным и мягким.
   Собеседница обдумывает его слова, а потом осторожно произносит:
   -  Ты  намекаешь  на  то,  что  эти  невзгоды   -   дело   рук   Мастеров
Отшельничьего?
   - Какие уж намеки, если  речь  идет  об  очевидном!  Но,  возможно,  тебе
потребуется еще некоторое время для наблюдений и размышлений об увиденном.
   - А я не думаю, что нам следует играть словами, - звучит гортанный  голос
темноволосой женщины, сидящей в кресле. - Тебе ведь хотелось бы узнать,  как
лучше распорядиться своими силами во имя общего блага? А  мы  полагаем,  что
способны тебе в этом помочь.
   - Но что ты потребуешь взамен? - спрашивает рыжеволосая, не сводя взора с
мужчины в белом. - Только не говори, будто  предлагаешь  помощь  по  доброте
душевной.
   - Сказать так - значит солгать, и солгать напрасно. Ты бы все  равно  мне
не поверила, - в уголках его рта появляются морщинки, а глаза  на  мгновение
светлеют.  -  Но  уверен,  от  тебя  не  укрылось,  как   неохотно   мастера
Отшельничьего используют свои возможности, чтобы сеять  добро  за  пределами
острова. И - в этом я тоже уверен - не раз ты задавалась вопросом: почему же
они не приходят на помощь страждущим? Зачем, например, ими устроена  блокада
Фритауна?
   Рука его вяло указывает на темное, занавешенное окно.
   - Возможно, правители Фритауна далеки от  совершенства,  но  такого  рода
меры меньше всего задевают  власть  имущих.  Бедняки,  люди,  живущие  своим
трудом - вот кого блокада лишает работы и куска хлеба.
   Рыжая слегка переминается с ноги на ногу.
   - Звучит это красиво, Мастер Антонин, но чем обвинять других -  не  лучше
ли самому помочь страждущим? Ты ведь не бедствуешь, если раскатываешь  всюду
в золоченой карете,
   - Но разве ты своими глазами не видела, как я кормил голодных и обогревал
замерзавших?
   Слова его звенят серебром. Рыжая подается назад, не находя возражений.
   - Мне нужно это обдумать.
   - Непременно.  Но  размышлять  можно  и  путешествуя.  Я  предлагаю  тебе
поездить со мной по Кандару и своими глазами увидеть, как я пытаюсь облегчаю
участь людей, ввергнутых в нужду по воле Отшельничьего.
   Рыжая угрюмо молчит.

XXIX

   На рассвете Джастин выглядел почти таким же бодрым, как при первой  нашей
встрече в гостинице "Уют". Лишь в голосе осталась усталость да  под  глазами
темные круги.
   Принеся воды, я сварил размазню, имевшую вкус  превосходного  кукурузного
пудинга. Выпили мы и бодрящего чаю.
   Однако Джастин совершенно не спешил  снова  отправиться  в  путь,  и  это
заставляло предположить, что он все еще чувствовал себя усталым.
   Сворачивая свой спальный мешок, я приметил  торчащий  из  торбы  Джастина
уголок истертого переплета какой-то книжки. Томик не окружала никакая аура -
ни хаоса, ни гармонии; однако и  кожа  переплета,  и  пергаментные  страницы
буквально дышали древностью. Брови мои поднялись - поневоле задумаешься, что
за книгу  может  веками  возить  с  собой  чародей?  Не  иначе  как  сборник
заклинаний, описание колдовских ритуалов или что-то в этом роде. Уловив  мой
взгляд, Джастин потянулся и достал книжку.
   - На. Можешь почитать.
   - Что это?
   - "Начала Гармонии", так она называется. Ею пользуются все Черные маги.
   - И что, ее обязательно нужно прочесть?
   Джастин улыбнулся:
   - Лишь в том случае, если ты намереваешься стать Мастером гармонии.
   - А она древняя? - спросил я, пытаясь прийти в себя.
   - Отец дал мне ее в дорогу, когда я уходил из дому.
   - А где был твой дом, Джастин? Откуда ты родом?
   - Не из того места, о котором стоило бы особо распространяться. Книжку-то
читать будешь?
   - Э... ну... может, потом...
   - Надумаешь - скажешь.
   Он лег, закрыл глаза и снова стал выглядеть много старше тех  тридцати  с
небольшим, которые я дал ему при первой встрече.
   "Начала Гармонии". Надо же, та самая книга, которую при расставании сунул
мне в торбу мой отец...
   Снаружи дул холодный северный ветер. Высоко в  небе  висели