ствует принятию непродуманных
решений. Я задумался - и действительно не смог найти  настоящего,  внутренне
гармоничного резона для того,  чтобы  поливать  скалы  ливнем.  Вот  случись
Белому магу устроить искусственную засуху, использование моих талантов могло
бы поспособствовать восстановлению порядка. Может быть...
   Недовольное ржание  Гэрлока  прервало  мои  раздумья  и  заставило  вновь
присмотреться к дороге. Но ничего, кроме горной  травы  и  корявых  сосенок,
увидеть так и не удалось. Ничего подозрительного не было ни позади  нас,  ни
на горных склонах.
   Я щелкнул поводьями, но обычно послушный Гэрлок вновь протестующе заржал.
Моя рука непроизвольно потянулась к посоху, но прежде, чем пальцы  коснулись
черного лоркена, их обдало жаром.
   За перевалом таилось нечто недоброе.
   Я утер неожиданно покрывшийся испариной лоб.
   Очередная попытка прочувствовать дорогу  и  установить,  что  же  так  не
понравилось Гэрлоку,  успехом  не  увенчалась:  ощущался  лишь  жар,  пламя,
служившее чуть ли не личным клеймом Антонина.
   Подумав о том, не лучше ли  будет  свернуть  с  дороги,  я  огляделся  по
сторонам и тут же отбросил эту мысль. Сразу за обрамлявшими тракт  полосками
кустов или травы начинались нагромождения камней, на которых сломала бы ногу
и горная коза, а дальше вздымались почти отвесные склоны.
   Свернуть нам было некуда, каменные стены вокруг вздымались все  круче,  а
впереди - сомнений в этом уже не было - нас ждали враги.
   Спустя несколько мгновений я их увидел. Увидел отряд солдат...  воинов...
не  знаю  кого,  но  во  всяком  случае,  все  они  держали  в  руках  мечи,
поблескивавшие в полуденных лучах.
   Я снова вытер лоб тыльной стороной рукава.
   Перед призрачно-белым воинством на белом коне восседал рыцарь. Ни конский
нагрудник, ни полированная  броня  всадника  не  отражали  солнечных  лучей.
Рыцарская конница всегда была действенна лишь на службе у хаоса, ибо все эти
металлические пластины представляли собой прекрасную мишень для  магического
огня. Что же до этого рыцаря, то он, надо думать,  прослужил  хаосу  гораздо
дольше, чем ему бы хотелось.
   А позади этого проклятого - чтоб ему  лопнуть  и  провалиться!  -  рыцаря
толпились... в общем-то не совсем настоящие люди. Только вот  клинки  у  них
были, похоже, самые настоящие - сверкающие и острые, как бритвы.
   Лицо рыцаря скрывало забрало, а свое копье  он  нацелил  в  мою  сторону.
Копье, с виду походившее на длинный и прочный  шест  с  острием,  светящимся
белизной.
   Тактика Антонина оказалась вполне предсказуемой,  но  это  не  делало  ее
менее эффективной.
   Белый  конь  ударил  копытом  и  размеренным  шагом   понес   молчаливого
бронированного воина прямо на меня. Наконечник копья  не  отклонялся  ни  на
пядь.
   Беловолосые, белолицые фигуры в белых одеждах  тоже  пришли  в  движение.
Доспехи их скрипели, как несмазанные петли дверей, наступали они без строя и
порядка, и казалось, будто их подгоняет невидимый ветер.
   Справа, у обочины дороги, тоже что-то белело, и, переведя взгляд с  белых
призраков туда, я увидел кости и обрывки кожи. Кости были настоящими.  Можно
было предположить, что не все призраки представляют собой  иллюзии,  но  вот
ВСЕ ли они реальны - это другой вопрос. Магия, блокировавшая мою способность
к невизуальному восприятию, не позволяла найти на него ответ, но...
   Я щелкнул поводьями и, тут же бросив их, обеими руками поднял перед собой
посох. Гэрлок, ускорив аллюр, нес меня навстречу рыцарю.
   Наконечник копья, словно притягиваемый магнитом, качнулся по  направлению
к посоху. Острие окружала аура пронизанной кровавыми прожилками белизны.
   Сорвавшаяся с него струя огня ударилась о посох и разлетелась  пламенными
брызгами.
   Гэрлок перешел на рысь.
   Вторая огненная струя ударила в посох. С тем же результатом.
   За миг до столкновения я отбил нацеленное на меня копье в сторону, слегка
отвернул Гэрлока с пути рыцаря и ударил посохом по крупу белого коня.  После
этого, оставив посох в  левой  руке,  сильно  натянул  узду,  заставив  пони
остановиться.
   Послышалось шипение, и, как будто  кто-то  задул  свечу,  белые  призраки
исчезли.
   Рыцарь и конь остались -  точнее,  остались  лишь  их  доспехи.  То,  что
наполняло их изнутри и приводило  в  движение,  перестало  существовать.  На
дороге лежали лишь груда медных пластин да длинное остроконечное копье.
   Но магия, не позволявшая мне использовать чувства, никуда  не  делась.  Я
по-прежнему мог использовать только  зрение.  Вокруг  даже  не  было  слышно
никаких звуков: ни пения птиц, ни свиста ветра, ни жужжания насекомых.
   Оглянувшись на груду медных доспехов, над  которыми  медленно  поднимался
туман, я поежился.
   А может быть, не такой уж я идиот?  В  конце  концов,  на  создание  этой
призрачной рати ушла уйма энергии, а я просто взял и прошел ее насквозь.
   Примерно через кай скалы по сторонам дороги начали расступаться, а ко мне
вернулась способность к невизуальному восприятию. Оглядываясь  назад,  я  не
видел белого рыцаря, но не сомневался, что он восстановит прежнее обличье  и
будет так же бездумно подстерегать новых путников.
   Хитрость Антонина заключалась в том, что для него  в  общем-то  не  имело
никакого значения, чем именно заканчивались встречи проезжих с его стражами.
Бесследные  исчезновения  погибших  и  леденящие  душу  рассказы   уцелевших
способствовали тому, чтобы мало у кого возникало желание соваться в  ущелье,
имевшее такую дурную  славу.  В  условиях  непрекращавшихся  столкновений  с
Галлосом  кифриенцы  не  имели  возможности  выделить  серьезные  силы   для
расчистки дороги, в принципе не имевшей для них большого значения.
   Донесшийся с неба крик стервятника заставил меня встряхнуться.
   Так  я  и  поступил,  но,  как  выяснилось  -  напрасно.  Сосредоточиться
удавалось только на одной-единственной мысли -  куда  меня  несет  и  какого
черта я здесь делаю?
   - Куда меня несет? - повторил я свою мысль вслух. В ответ Гэрлок  заржал.
Но продолжил неуклонно трусить вперед, словно давая понять, что  выбора  все
равно нет.
   Возможно, как раз в этом и заключался ответ,  единственный  ответ.  Может
быть, все эти  смерти  и  жертвы  действительно  не  оставили  мне  никакого
выбора?
   Нет, он был. Я мог выбирать между бегством и отказом от борьбы (а  именно
так поступали многие Черные маги). Стать живым лицемером вроде  Тэлрина  или
мертвым героем, как тот безымянный солдат, похороненный нами у дороги.
   - Замечательный выбор... - пробормотал я себе под нос.
   Стервятник откликнулся на эти слова пронзительным криком.
   Я поднял  голову  и  увидел  еще  двух  пожирателей  падали,  описывавших
медленные широкие крути в холодном голубом небе.
   Миновало утро, а я  все  ехал  по  дороге,  по  следам  кареты  Антонина.
Безмолвие нарушали лишь крики стервятников да отдававшаяся эхом от  каменных
склонов дробь гэрлоковых копыт. По  обочинам  росла  бурая  сухая  трава  да
торчали приземистые кусты.
   Две птицы продолжали кружить на  севере,  но  один  стервятник  неуклонно
следовал за нами. Я догадывался - почему, но предпринимать что-либо по этому
поводу не считал нужным. Чем  менее  способным  считает  меня  Антонин,  тем
лучше.
   Скалы по обе стороны дороги  становились  все  безжизненнее  и  белее,  а
безмолвие над дорогой - все полнее и глубже. Мухи - и те не жужжали  в  этом
проклятом месте.
   Я продолжал путь.
   Пока не наткнулся на ворота.
   На первый взгляд, теснина, по которой проходила дорога,  так  и  тянулась
вперед на многие кай. Но с  северной  стороны  в  высоких  скалистых  стенах
имелась  выемка,  дно  которой  поросло  травой.  Этот  травянистый  участок
представлял собой тупик, упиравшийся в отвесную скалу.
   Моргнув, я вгляделся в монолитный  камень,  и  иллюзия  распалась.  Скала
вовсе не была сплошной - в ней имелся узкий  проход.  Его  стены  не  носили
следов времени и  были  совершенно  гладкими,  словно  срезанными  ножом.  И
отпечаток хаоса ощущался как сравнительно недавний.
   Посередине проход преграждали массивные ворота из белого дуба.  Они  были
закрыты.
   Развеяв иллюзию для Гэрлока, я направил его в проход. Увидевшему  нас  со
стороны показалось бы, что  всадник  на  пони  въехал  прямиком  в  сплошной
камень.
   Через ворота проходила тонкая линия хаотической энергии, но закрытыми  их
удерживала не магия, а самый обыкновенный тяжелый засов. Конечно,  я  вполне
мог открыть ворота, не касаясь  их,  а  просто  перенаправив  энергетический
поток, но делать этого не стал. Разве может мальчишка, пусть даже и с Черным
посохом, разбираться в таких вещах?
   Когда я отодвинул засов, взметнулись искры. Больше ничего  не  произошло.
Проехав,  я  спешился  и  снова  закрыл  ворота.  Проявив,  таким   образом,
учтивость.
   За ущельем дорога  некоторое  время  тянулась  между  голыми  каменистыми
холмами, а потом пошла под уклон, к усеянной валунами долине, на которой, на
расстоянии примерно в половину кай,  мерцал  и  светился  белый  утес.  Было
видно, как он закручивает вокруг себя вихри хаотической энергии. Под  утесом
стоял замок, обнесенный стеной из белого гранита.
   Строение выглядело впечатляюще, но  оказалось  небольшим  -  меньше,  чем
можно было  ожидать  от  резиденции  столь  могущественного  и  влиятельного
мастера хаоса. И  довольно  незатейливым.  Никаких  башен  -  лишь  гладкая,
отходящая полудугой от утеса и  с  ним  же  смыкающаяся  стена,  прорезанная
единственными воротами. Узкое ущелье отделяло  замок  от  новой  чародейской
дороги.
   Недалеко от расщелины, рядом с дорогой протекал ручей, на берегу которого
виднелось несколько островков травы. Я  спешился  и,  не  расседлывая  пони,
пустил его щипать травку, а сам взял посох  и  зашагал  по  залитой  солнцем
дороге между холмами вниз, к белой твердыне.
   Через расщелину был перекинут однопролетный мост - не подъемный, а  самый
обыкновенный, из тяжелой сосновой древесины.
   Сам замок обученное войско могло бы захватить в считанные дни  -  правда,
при том условии, что его не оборонял бы Мастер хаоса.
   Окрестности выглядели, пожалуй, еще более отталкивающими,  чем  Фэрхэвен,
более безжизненными, чем опустошенные Антонином земли на рубеже  Кифриена  с
Галлосом.
   Над стенами белого замка не развевалось ни одного флага, ни над одной  из
восьми высоких дымовых труб не поднималось  и  струйки  дыма.  Но  массивные
ворота были распахнуты, и проходившая между холмами  дорога  вела  по  мосту
прямо к ним.
   Замок казался картиной, написанной на холсте утеса и заключенной  в  раму
ущелья.
   Поначалу  мне  пришло  было  в  голову  окружить  замок  уравновешивающим
заградительным кольцом, но от этой  затеи  пришлось  отказаться.  Во-первых,
прибегнуть к силе гармонии -  значило  громко,  словно  запустив  фейерверк,
заявить о своем прибытии. Во-вторых, моя способность  создать  столь  мощное
заграждение вызывала сомнения. А в-третьих, моя цель заключалась не  в  том,
чтобы отгородиться от замка или отгородить его обитателей от себя.
   Мне надлежало встретиться с Антонином лицом к лицу, и я  подозревал,  что
он не уклонится от этой встречи -  хотя  бы  из  чистого  любопытства.  Игра
предстояла рискованная, но выбирать, как и всегда, было, по существу, не  из
чего.
   Шаг за шагом я приближался к светящимся камням белого замка  и  источнику
страха, холодившего мою спину.

LXV

   Каждый мой шаг поднимал облачко белой пыли, медленно оседавшее у меня  за
спиной. В долине не ощущалось ни дуновения ветерка, а солнце  прогревало  ее
так, словно стояла не  зима,  а  полдень  засушливого  лета.  Холодные  пики
Закатных Отрогов взирали  на  то,  что  должно  было  произойти,  с  тем  же
безразличием, с каким созерцали  они  возвышение  и  падение  Фэрхэвена  или
честную, но губительную стратегию  Отшельничьего,  создавшего  изолированное
царство гармонии, используя Антонина в качестве противовеса.
   Мои первый шаг по деревянному мосту  приглушенным  громом  прокатился  по
узкой  расщелине,  дно  которой  усеивали  красные  остроконечные   каменные
обломки. Хорошо еще, что там - во всяком  случае,  на  виду  -  не  валялось
никаких скелетов.
   Шагать через мост было все равно, что бить в  огромный,  гулкий  барабан.
Надо полагать, что карета Антонина поднимала тут такой грохот, который можно
сравнить с громом небесным.
   Тяжелые, подвешенные на бронзовых петлях  деревянные  ворота  сами  собой
распахнулись передо мной.
   Навстречу мне никто не вышел, но я уловил присутствие за воротами  тварей
хаоса - смертоносных сгустков искрящейся  красным  белизны,  в  сравнении  с
которыми демоны Фэрхэвена казались просто жалкими.
   Мигом вспотевшие пальцы заскользили по посоху, и мне  захотелось  утереть
лоб.
   Звук моих шагов совершенно определенно свидетельствовал о  том,  что  они
вовсе не такие ровные и уверенные, как мне бы хотелось.
   Прочные дубовые ворота открывались внутрь, во двор, лежащий между  стеной
и фасадом дома. Насколько можно было видеть, все окна в доме  были  раскрыты
настежь. Даже после того, как я сошел с моста и ступил на белые плиты  перед
воротами, на виду никто не появился, хотя мои чувства указывали на  кружащие
по двору сгустки хаотической энергии.
   Я шагнул к проему.
   - Эй, в замке! Привет!
   Белый камень поглотил мои слова, не откликнувшись даже эхом.
   Мои чувства прощупывали пространство за воротами, но чьего-либо телесного
присутствия определенно не ощущалось. Еще пара шагов - и  я  оглянулся,  уже
стоя на камнях двора. Ворота за моей спиной остались открытыми.
   Мощеный белым внутренний двор  -  пространство  площадью  около  тридцати
квадратных локтей  -  был  пуст.  Вход  в  дом  представлял  собой  каменную
пристройку, выполненную в виде кареты. Открытые окна находились как раз  над
линией крыши экипажа. Подвешенные  на  бронзовых  петлях,  покрытые  золотым
лаком двери - точь-в-точь дверцы настоящей кареты - словно приглашали войти.
   Сколько ни  напрягал  я  чувства,  мне  не  удалось  уловить  присутствие
чего-либо  живого.  Я  ощущал  лишь  хаотические  смерчи,  более   глубокий,
подспудный хаос, составлявший основу самого дома, и концентрированный  белый
огонь на верхнем этаже. Два источника огня - должно быть,  с  Антонином  там
находился и другой Белый маг.
   Удар бронзовым дверным молотком получился у меня  сильнее,  чем  нужно  -
эвон эхом прокатился по коридорам за дверью.
   Ответа не последовало, однако я не спешил совать  голову  в  это  царство
хаоса и выжидал у дверей, опираясь на посох.
   Поскольку ничего не происходило, я присмотрелся к  камню  стен  и  дереву
дверных створок.
   Рассматривая их, нахмурился бы не только дядюшка Сардит, но даже Бострик.
В стыки между грубо обработанными планками можно было просунуть нож, а  щели
между створками и дверной рамой оказались и того  шире.  По-видимому,  двери
навешивали в спешке или же это делал никуда не годный  ремесленник.  Золотой
лак наложили неровным слоем, чему,  впрочем,  удивляться  не  приходилось  -
дерево под ним не только не отшлифовали, но даже толком не зачистили.
   Поскольку у меня не было намерения  торчать  здесь  вечно,  мне  пришлось
постучать снова.
   На сей раз на лестнице послышались медленные шаги.
   Тощий, ростом чуть выше моего плеча, белокожий дворецкий  с  прилизанными
белыми волосами и в белой ливрее широко распахнул левую створку  и  отступил
назад. Белки его глаз имели красноватый оттенок, и лишь зрачки были черными.
   - Добро пожаловать. Мастер ждет тебя.
   Хриплый, невыразительный голос слуги прозвучал  так,  словно  я  оказался
первым человеком, с которым этот малый заговорил после своей смерти. Хотя он
не был и по-настоящему мертвым. Просто в нем не осталось  никакой  жизненной
силы. Его существование поддерживалось лишь энергией хаоса.
   - Ну что ж, я не откажусь с ним встретиться.
   Белый дворецкий  молча  повернулся  и  направился  по  широкому  холлу  к
ступеням винтовой лестницы.
   Послышался легкий стук - дверь за нами закрылась.
   Я покрепче перехватил  посох  и,  озираясь  по  сторонам,  последовал  за
дворецким.
   Внутреннее  убранство   замка   разочаровывало.   Стоит   отметить,   что
архитектурный замысел было вовсе недурен, но вот воплощение  его  решительно
никуда не годилось. Между камнями имелись зазоры чуть ли не в большой палец,
колонны заметно отклонялись от центра, полировку пола не довели до  конца  и
многие плиты остались шероховатыми. В воздухе, не оседая,  витала  тончайшая
белесая взвесь.
   Уже ступив на первую ступень  лестницы,  я  мысленно  отметил  отсутствие
настенных  украшений  -  картин,  шпалер  или   ковров.   Замок   производил
впечатление  незавершенности.  "Возможно,  из-за  отсутствия  гармонии?"   -
подумал я, поспешая  за  молчаливым  дворецким,  дергавшимся  на  ходу,  как
марионетка.
   Поднявшись наверх, он свернул налево и через некоторое время  остановился
у закрытой двери.
   Дверь со скрипом распахнулась.
   Дубовые двери, во всяком случае хорошо сработанные, скрипеть  не  должны,
но в доме Белого  мага  все  было  сделано  небрежно.  Мне  оставалось  лишь
покачать головой и следом за дворецким переступить порог.
   Сводчатый потолок поддерживало вдвое больше белых  дубовых  столбов,  чем
обычно используют в такого рода сооружениях. Как и  весь  замок,  просторная
комната была полностью, от мраморных плит пола до гранитных стен  и  дубовых
дверей, выдержана в белом цвете. Мой  наметанный  глаз  сразу  отметил,  что
обшивка стен сделана из рук вон плохо.
   Поднявшееся из-под ног облачко белой пыли едва не вынудило меня  чихнуть.
У северной стены комнаты находился мраморный камин, не имевший  ни  решетки,
ни подставки для дров - никаких железных деталей. В  очаге  виднелась  кучка
давно остывшей золы.
   На дубовой обшивке внутренней стены красовалось с полдюжины  светильников
из белой латуни. Точно такие же светильники  имелись  и  на  противоположной
стене, в промежутках между высокими, от пола до потолка,  окнами.  Янтарного
оттенка стекла были вставлены в  ромбовидные  рамы.  Они  были  открыты,  но
воздух все равно имел привкус пепла.
   За столом сидели мужчина и женщина.
   Красноглазый беловолосый дворецкий отвесил им низкий поклон, повернулся и
вышел, оставив меня стоять перед ними с посохом в руках.
   Антонин и темноволосая женщина - Сефия - подняли глаза от тарелок.
   - Надеюсь, ты разделишь с нами трапезу? - промолвил чародей беззаботным и
приветливым  тоном,  как  будто  встретил  заглянувшего  на  огонек  старого
знакомого.
   Улыбнувшись - хотя от этой улыбки меня едва не стошнило - я поклонился  и
с той же учтивостью ответил:
   - Благодарю за любезное приглашение, славнейший из Белых магов.
   Желудок не протестовал: Антонин и вправду являлся славнейшим  из  живущих
Мастеров хаоса.
   - Надо отдать юноше должное,  Сефия,  -  заметил  маг.  -  Он  выказывает
уважение.
   - Его вежливость проистекает вовсе не  из  уважения,  а  из  умения  себя
вести, - почтительно, но  без  подобострастия  отозвалась  Сефия.  Голос  ее
показался мне смутно знакомым.
   Приглядевшись к женщине, я не  мог  не  отметить,  что  с  прошлого  раза
внешность ее несколько изменилась. По-прежнему темные волосы  стали  заметно
короче, цвет глаз колебался между серым и голубым, а кожа сделалась бледной,
словно под ней...
   Я заставил себя сосредоточиться на другом.  Нельзя  решить  все  проблемы
одним махом.
   - К тому же, он слишком  чувствителен,  -  добавила  Сефия,  пригубив  из
стеклянного бокала. - Большой опасности  не  представляет:  стать  достойным
противником ему мешает излишняя порывистость.
   Я понял, что она хитро и умело  пытается  заставить  меня  разозлиться  и
потерять самообладание.
   - Не соблаговолишь ли объяснить, что  побудило  тебя  следовать  по  моим
дорогам и привело к моим дверям? - спро