иные  человеческие  привязанности  становятся  для
такого человека недоступными, и он перестает быть личностью,  превращаясь  в
бездушную машину, вроде двигателей твоих черных судов.
   Однако взглянем на человека, напрочь лишенного эгоизма. Он лезет из  кожи
вон,  сострадая  нуждам  других,  однако  страждущих  и  нуждающихся  всегда
оказывается слишком много в сравнении с  возможностями  самого  милосердного
благотворителя. Даже при наличии  мудрости,  позволяющей  отличать  истинные
нужды от ложных, он  истратит  себя  в  попытках  объять  необъятное.  Таким
образом, полное бескорыстие и самоотверженность губительны для  личности  не
меньше, чем себялюбие.
   Вот и получается, что человек,  желающий  напитать  свою  жизнь  смыслом,
обречен всегда метаться  между  эгоизмом  и  бескорыстием,  пытаясь  сделать
мучительный выбор и беспрестанно задаваясь все новыми и новыми вопросами.  А
стоит ему отказаться от этой беспрестанной борьбы,  как  смысл  и  цели  его
существования начинают определять другие.
   При этом отказ от самостоятельности может даже остаться неосознанным, ибо
те, другие, дают ему простые и понятные правила, приняв которые на веру,  он
чувствует  облегчение,  ибо  сбросил  с  себя  груз  ответственности.  Зачем
терзаться в поисках решения, если истинный путь укажут ангелы, демоны Света,
Черное  Братство  или  Белый  Совет?  Однако  замечу  -  многие   из   числа
отказавшихся от борьбы начинают задаваться  вопросом  о  смысле  жизни,  как
только попадают в беду.
   Древняя слегка скривила уголки тонких губ.
   - Твои рассуждения звучат не слишком утешительно.
   - Насколько мне помнится,  ты  просил  не  об  утешении,  а  о  мудрости.
Мудрость же редко дарует утешение, поскольку многое, в чем люди его ищут,  в
глазах мудрого предстает всего лишь иллюзией.
   Некоторое время Джастин не решался поднять глаза на гладкое, как  у  юной
девушки, лицо Древней, но в конце концов решился и спросил:
   - Но следует ли из этого, что установление власти Мастеров хаоса над всем
Кандаром есть благо?
   - Ты лукавишь,  ибо,  задавая  этот  вопрос,  уже  решил  для  себя,  что
абсолютное господство Мастеров хаоса в Кандаре есть зло. Может, оно  и  так,
но задавался ли ты вопросом о том, столь  ли  уж  великое  благо  господство
Мастеров гармонии над Отшельничьим и прилежащими океанами?
   - Уж не хочешь ли ты сказать, что такого рода господство  тоже  не  более
чем иллюзия? В то время как я видел, как ради его установления гибли люди  и
рушились города.
   - Нет, господство, а уж  тем  паче  стремление  к  нему  вполне  реально.
Иллюзия в том, что полное преобладание того или иного начала может  являться
благом. Стремление к нему несет с собой лишь гибель.
   - Выходит, мы должны без сопротивления допустить хаос в нашу жизнь?
   - Вот еще одна иллюзия. Хаос, хочешь ты  того  или  нет,  присутствует  в
жизни каждого, равно как и гармония.
   Джастин вздохнул:
   - Итак, ты утверждаешь,  что  все,  к  чему  я  стремлюсь,  всего-навсего
самообман? Что стремление к гармонии лишено смысла?
   - Нет, юный друид, ничего подобного я не утверждала.
   - Я не друид.
   - Ты - друид, просто еще не успел осознать и признать  это,  -  возразила
Древняя и улыбнулась. - Но вернемся к твоему вопросу. Ты  хочешь  остановить
распространение хаоса из Фэрхэвена, понимаемое тобой как зло. Однако  нельзя
совершить столь великое деяние, не принимая в расчет равновесие. Задумывался
ли ты о том, что делает подобное усиление хаоса возможным?
   - Очень часто, - ответил Джастин, пожав плечами.
   - И к какому выводу пришел?
   Джастин снова пожал плечами.
   - Как считаешь, можно ли сотворить хаос? - спросила Древняя.
   - Думаю, нет.
   - Ты прав, хаос не возникает из ничего. Где-то гармония должна  возникать
из хаоса, а здесь хаос возникает из гармонии.
   - Но что же следует предпринять, дабы уменьшить его мощь?
   - А вот это решать тебе. Ты способен найти  решение,  но  должен  обрести
волю и выбрать правильный путь. Впрочем, -  Древняя  улыбнулась,  -  ты  уже
встал на него, пройдя испытание.
   - Не понимаю.
   - Ты мог покинуть Наклос ничего не  знающим  ребенком,  но  покинешь  его
взрослым,  обладающим  памятью,  знанием  и  готовностью  сделать  то,   что
необходимо.
   - По-моему, до всего этого мне еще далеко. Но почему бы мне не взять и не
уйти прямо сейчас?
   - Потому что в чем-то ты еще остаешься ребенком. Тебе трудно поверить  во
что-то, находящееся за пределами привычных представлений. Но  раз  ты  почти
ребенок, то я, как  и  следует  взрослой  наставнице,  преподам  тебе  урок.
Попробуй уйти. Уходи. Ступай.
   Джастин хотел было повернуться, но ноги отказывались повиноваться. Собрав
волю в кулак, он оторвал одну ступню от земли, но, так и  не  сумев  сделать
даже шага, тяжело поставил ее обратно.
   Глаза Древней - глаза ангела, за  которыми  таились  чернота  гармонии  и
белизна хаоса, - приковывали его к месту.
   - Вот почему ты уйдешь отсюда  взрослым,  -  продолжила  Древняя.  -  Вот
почему ты выдержал испытание, хотя и рисковал утратить  все  воспоминания  о
Наклосе. А Дайала рисковала ради тебя  своей  жизнью.  Надеюсь,  ты  это  не
забыл, - давление вокруг Джастина ослабло, и он едва сдержал дрожь. - Теперь
ты знаешь, что нужно делать.
   Джастин молча кивнул.
   - Дайала поможет тебе подготовиться. Другого выхода нет.
   Джастин снова взглянул ей в глаза, поразившись сокрытой мощи, в сравнении
с которой даже власть Гуннара над бурями казалась детской забавой.
   - Ты все понял?
   - Надеюсь достаточно, но не все. Почему именно я?
   - Мы не можем спасти тебя, как и  один  народ  не  может  спасти  другой.
Спасение человека должно исходить от него самого, из его  собственной  души.
Со временем ты уразумеешь, что спасение нельзя навязать силой.
   Ты должен обрести волю и найти путь, но  странствие  твое  уже  началось.
Началось  с  испытания,  которое  явилось  лишь  первым  из  многих.  И   на
Отшельничьем, и в иных местах  ты  столкнешься  с  другими,  более  трудными
испытаниями. Завтра или послезавтра вы с  Дайалой  отправитесь  в  Дил.  Это
очередной этап твоего странствия. И помни: идти к цели можно  двумя  путями,
безопасным и славным, но избравший славный путь должен  будет  заплатить  за
это высокую цену.
   Джастин отвел взгляд от  ее  очей,  ощутив,  что  более  не  в  состоянии
сосредоточиваться на причудливом сочетании гармонии и хаоса.
   Несколько мгновений его глаза отдыхали на черной коре лоркена, а когда он
посмотрел снова, возле дерева никого не было.
   Медленно  переставляя  отяжелевшие  ноги,  Джастин  покинул   рощу.   Ему
казалось, что они с Дайалой уже находятся на пути в Дил.

92

   Лодка скользила вниз по течению словно бы сама собой; Дайала лишь изредка
слегка подправляла курс, используя силу невидимых подводных течений. Джастин
сидел на сиденье посередине суденышка, любуясь игрой света на ее лице.
   - А сказала тебе Древняя, зачем нам вообще нужно попасть в этот Дил?
   - А как иначе ты сможешь вернуться на Отшельничий?
   - Но я не хочу покидать тебя.
   - Джастин, мы это уже обсуждали. Чтобы покинуть Отшельничий,  -  если  ты
действительно выбрал жизнь в Кандаре, - тебе нужно сначала туда вернуться. А
я буду тебя ждать. Я всегда буду тебя ждать.
   Джастин взял ее за руку.
   В молчании они проплыли мимо травянистой прогалины  на  западном  берегу,
посреди которой стоял дом, выращенный из двух дубов.
   Стоявшая на коленях у грядки девчушка помахала рукой, и Джастин помахал в
ответ.
   - Далеко ли до Дила?
   - По меньшей мере еще полдня.
   Он снова сжал пальцы Дайалы.
   Когда прогалина с домом остались позади, Джастин направил свои чувства  в
глубину реки, улавливая движущиеся световые пятна,  каковыми  воспринимались
рыбы, водные черепахи или выдры, резвившиеся возле поросших кустами берегов.
   - Путешествовать так гораздо приятнее,  чем  пешком,  -  нарушил  наконец
молчание Джастин.
   - Плавание на лодке тоже имеет свои недостатки,  -  откликнулась  Дайала,
направляя суденышко ближе к восточному берегу, чтобы удержать его  в  створе
главного течения.
   - Наверное. Но, по-моему, в пешей прогулке по  Каменным  Буграм  их  было
малость побольше.
   Неожиданно справа от лодки,  под  водной  гладью,  замерцал  красно-белый
импульс.
   Дайала охнула. Джастин настороженно выпрямился.
   Вода вскипела, и на  поверхность  вынырнула  сначала  зубастая  пасть,  в
которую бывший инженер поместился бы целиком,  а  потом  и  массивная  туша,
покрытая мшистой серо-зеленой  чешуей.  Когда  ящер  снова  ушел  под  воду,
поднятая ударом его хвоста волна едва не захлестнула лодку.
   Джастин машинально потянулся за мечом,  а  потом,  вспомнив,  что  клинок
остался в Каменных Буграх, схватился за свободное весло,  которое,  впрочем,
едва ли могло послужить оружием против чудовищных челюстей.
   Два глаза, каждый размером с флягу, уставились на лодку. Эманация хаоса и
ненависти ледяной волной прокатилась над поверхностью воды. Огромный,  вдвое
длиннее лодки, ящер, вспенивая воду, устремился на перехват суденышка.
   Вспомнив испытание на опушке Великого  Леса,  Джастин  сконцентрировался,
готовясь встретить чудовище импульсом гармонической энергии.
   Вода забурлила, лодка заплясала на волнах, и в Джастина ударил  тончайший
белый  луч.  Новоявленный  друид  вскинул  руку  -  ему  казалось,  что  она
поднималась ужасающе медленно, - и  направил  вдоль  луча,  прямо  в  голову
гигантского ящера, стремительную нить тьмы.
   Однако и белый луч достиг своей цели. Джастину показалось, что голова его
разлетелась вдребезги, а когда фрагменты сложились снова, сознание оказалось
погруженным в уже знакомый зеркальный тоннель, простиравшийся из земных недр
к высоким небесам.
   Потом он упал на дно лодки и провалился в небытие.
   Он пришел в себя, почувствовав мягкую ладонь на ноющем лбу  и  прохладный
ветерок на горящих щеках. Солнце уже клонилось к закату.
   Холодный ветерок забрался под мокрую рубашку. Джастин прокашлялся, открыл
глаза и увидел выщербленный борт - явное свидетельство того,  что  нападение
ящера ему не померещилось.
   Он повернулся, чтобы увидеть Дайалу. Ее присутствие ощущалось им,  но  не
столь отчетливо, как обычно.
   - Я здесь, - подала она голос. - Кто-то должен следить за лодкой.
   Джастин попытался подняться, но вдруг понял, что не чувствует  под  собой
ног. Посмотрев на  них  и  не  увидев  никаких  ран,  он  попытался  выявить
повреждение чувствами, но не ощутил ничего, словно на него напала магическая
слепота.
   - Дайала, я ничего не вижу. В том смысле, что...
   - Все в порядке, это пройдет. Водные ящеры оглушают  таким  образом  свою
добычу. Тебе лучше оградиться щитом.
   - Интересно, надолго? На восьмидневку или еще дольше?
   - Ненадолго, не беспокойся, - отозвалась Дайала,  приблизившись  сзади  и
обняв его. - Обычно это проходит за день.  Правда,  головная  боль  держится
дольше.
   - Всякий раз, когда я  начинаю  думать,  будто  чему-то  научился,  -  со
вздохом  сказал  Джастин,   -   меня   подстерегает   очередная   неприятная
неожиданность
   - Похоже, ты их притягиваешь. Я в жизни  не  видела  такого  здоровенного
ящера.
   - Но чем я могу их привлекать?
   - Да тем, дорогой, что представляешь собой  живой  источник  гармонии,  а
противоположности притягиваются.
   - Ты хочешь сказать, что это будет происходить со мной все время?
   - Конечно, нет. Со временем равновесие установится,  и  такого  не  будет
случаться даже в Наклосе.
   - Приятно слышать, но на сей счет мне трудно избавиться  от  сомнений.  А
что стало с нашим здоровенным приятелем?
   - С ящером? У черепах и карпов сегодня пиршество.
   - Спасибо.
   - Не за что, я ничего не сделала. Ты оглушил его, и он пошел ко дну.
   Джастин глубоко вздохнул. Его  онемевшие  ноги  стало  покалывать,  и  он
решил, что это хороший знак.
   Отпущенное Дайалой рулевое весло вильнуло, и лодка накренилась.
   - Мы ничего не имеем против ящеров,  даже  если  они  размером  с  лесных
котов, - промолвила она, -  но  этот...  Сдается  мне,  он  родился  еще  до
основания Дила.
   Джастин потер лоб и обратил внимание на  то,  что  Дайала  повторила  его
жест.
   - О-о-о... - простонал он. - У кого это так голова болит, у  тебя  или  у
меня?
   - Думаю, у нас обоих.
   Джастин снова вздохнул и бросил взгляд на темную воду.
   - Боюсь, к сегодняшнему вечеру мы до Дила не доберемся, - заявила Дайала.
   - Знаешь, я почему-то так и предполагал.
   Дайала рассмеялась, и он потянулся к ее руке.

93

   Миновав последнюю излучину реки, Дайала направила лодку  к  единственному
длинному причалу. У  этой  пристани  могли  бы  одновременно  встать,  самое
меньшее, два океанских парохода.  Но  сейчас  там  была  пришвартована  лишь
одинокая рыбачья скорлупка.
   Стоя на носу лодки  с  линем  в  руках,  Джастин  ждал,  когда  суденышко
подойдет к пирсу достаточно близко,  чтобы  можно  было  туда  забраться.  С
берега тянуло водорослями и отсыревшим деревом.
   Взобравшись наверх по склизкому трапу,  он  привязал  линь  к  причальной
тумбе, наклонился и принял поданные ему Дайалой котомки. Как только она тоже
поднялась на причал, Джастин коснулся губами ее щеки.
   - Что, голова все еще болит?
   - То перестанет, то опять разноется, - признался Джастин.
   - А сейчас? - она устремила на него сосредоточенный взгляд.
   - Сейчас лучше. Спасибо.
   - Я тоже не люблю головную боль.
   Джастин рассмеялся и забросил котомку на спину.
   Позади длинного причала находилось одноэтажное здание конторы  начальника
порта. Позади нее, на перекрестке начинавшихся от конторы улиц стояло другое
- судя по вывеске со скрещенными свечами в кольце из свернутого  каната,  то
была мелочная лавка.
   Гулявший по заливу ветер вздымал пыль  и  песок  из-под  ног  шагавшей  к
перекрестку четы.
   - А куда мы идем? - спросил Джастин.
   -  К  Марине.  Она  содержит   гостевой   дом,   который   находится   на
противоположной окраине Дила. Той, что обращена к Великому Лесу.
   Под козырьком, нависавшим над фасадом мелочной лавки,  стояли  мужчина  и
женщина, оба в пурпурных  штанах  и  золотистых  туниках.  Морщинистое  лицо
коротко стриженной женщины отмечали белые тени возраста и хаоса.
   - Еще один красавчик-друид, - проворчала женщина. - Все они хороши собой,
но такие нелюдимы, что просто срам.
   - Ихние женщины тоже по  большей  части  красотки,  -  хмыкнул  бородатый
торговец. - Но можешь оставить себе  и  тех  и  других,  а  меня  уволь.  Не
больно-то мне охота оказаться превращенным в дерево.
   Джастин задумался о том, по каким  признакам  эти  люди  признали  в  нем
друида. Только ли по коричневой  одежде,  или  его  внешность  действительно
претерпела изменения?
   Он ощутил тяжелый,  прогорклый  запах  и  нахмурился.  Мгновением  спустя
Джастин сообразил, что пахнет жарящейся на вертеле бараниной. Правда, раньше
этот запах не казался ему таким противным.
   Видимо, дело в том, что за все время пребывания в Наклосе ему ни разу  не
случалось есть мясо. Хлеб, фрукты, орехи,  сыр,  даже  яйца,  причем  разных
птиц, - но только не мясо.
   На следующем перекрестке Дайала свернула на улицу, уходившую в строну  от
гавани. Джастин последовал за ней, вбирая в себя ауру городка. Дил  ощущался
совсем не так, как Мерта или Рибатта.
   Дома и лавки были выстроены из кирпича, на кифриенский манер - с  глухими
фасадами и окнами, обращенными во внутренний двор.  Городок  казался  вполне
упорядоченным,  без  явных  признаков  хаоса,  однако   тревожное   ощущение
сохранялось.
   Он покосился на Дайалу, подумав, чувствует ли она то же самое.
   - Конечно. Мог бы и догадаться.
   Джастин покачал головой, а потом  усмехнулся  и  кивнул,  сообразив,  что
ощущавшееся им беспокойство  отчасти  исходило  от  нее.  Он  еще  не  успел
свыкнуться со взаимопроникновением их мыслей и чувств.
   "Поверхностная" - вот слово, которым  можно  было  точнее  всего  описать
упорядоченность Дила. В сравнении  с  глубинным  равновесием  Великого  Леса
присущий городку налет гармонии казался ни в чем  не  укорененным,  лишенным
какого-либо реального основания. Не покажется ли ему таким же и Отшельничий?
Джастин потер подбородок и поправил лямки  торбы,  набитой  главным  образом
изделиями Дайалы. Они предназначались в подарок  его  родным  и  друзьям  на
острове.
   В отличие от Рнбатты Дил был  застроен  скученно.  Улицы,  состоявшие  из
теснившихся один к другому домов, резко обрывались в одном кай от гавани и в
паре сотен локтей от опушки Великого Леса, раскинувшегося  к  северо-востоку
от городка. Там, у самой кромки лесных исполинов,  находился  гостевой  дом,
сформированный двумя дубами.
   При виде его Джастин облегченно вздохнул, не  сразу  сообразив,  что  ему
передалось облегчение Дайалы.
   Чуть ли не вприпрыжку они взбежали по мощеной дорожке  ко  входной  арке.
Дайала позвонила в колокольчик, висевший на плетеном ремешке.
   - Иду...
   Как и все друиды, Марина имела серебристые волосы, но глаза  ее  были  не
зелеными, а карими; ростом же она едва доходила Джастину до плеча.
   - Дайала! Давненько же мы не виделись.
   - Да все недосуг было. Познакомься, это Джастин.
   - Весьма рад, - с поклоном промолвил новоявленный друид.
   - Я рада куда больше, - со смехом отозвалась Марина. - Рада за вас обоих.
Проходите, пожалуйста. Шерша проводит вас в вашу  комнату,  а  я,  с  вашего
позволения, закончу свои дела у печи. Потом мы сможем посидеть на веранде.
   За  арочным  входом  гостей  уже  поджидала  крохотная  девочка  с  очень
серьезным лицом.
   - Шерша, узнаешь Дайалу? С  ней  Джастин,  -  промолвила  Марина,  жестом
указав на гостей. - Они займут большую комнату над террасой, ту, что с окном
в сад.
   - Это самая лучшая, - подтвердила Шерша и повела их за угол, потом наверх
по широкой пологой лестнице и в коридор за очередным арочным проемом.
   -  Надеюсь,  вам  здесь   понравится,   -   скромно   промолвила   Шерша,
остановившись у входа.
   Джастин раздвинул занавеси и шагнул внутрь. Окно выходило в сад.  Посреди
комнаты стояла большая двуспальная кровать. Джастин  почувствовал,  что  при
виде этой кровати Дайала смутилась.
   - Спасибо, Шерша. Передай Марине, что мы очень  довольны,  -  сказал  он,
стараясь не рассмеяться.
   - Приятно это слышать. Мы всегда  рады  угодить  гостям,  -  откликнулась
девочка и повернулась к выходу.
   - Надеюсь, мы сможем пожить здесь некоторое время, -  сказал  Джастин  ей
вдогонку.
   - Матушка будет очень рада.
   Проводив взглядом ясноглазую девчушку, вприпрыжку убежавшую по  коридору,
Джастин задернул занавеси и обнял Дайалу. Губы их  встретились,  и  они,  не
разжимая объятий, направились к широкому ложу.

94

   Время клонилось к вечеру,  когда  Джастин  и  Дайала  встали,  умылись  и
спустились на террасу, где Шерша проводила их к столу с  четырьмя  стульями,
на который поставила три большие коричневые кружки.
   Джастин увидел ярко-зеленую птицу с черной головой и желтым  клювом.  Она
пролетела над террасой и опустилась на уголок кухонной крыши.
   - О, а вот и мой друг! - сказала Марина.
   - И часто он сюда наведывается? - полюбопытствовал Джастин.
   - Да, считай, каждый вечер, перед сумерками. Прощебечет одну-две  песенки
и ждет награды.
   - И получает?
   - Конечно, но чаще не от меня, а от Шершы. Думаю, для нее-то он  и  поет,
но мне тоже нравятся его песни.
   Зеленая птаха склонила головку набок, потом дважды опустила и подняла ее,
словно кланяясь публике, и издала мелодичную трель. Это  было  похоже  и  на
звон серебряных колокольчиков, и на летящие  золотые  ноты  Верлинна.  Когда
птица умолкла, Джастин огорчился.  Такое  пение  он  с  радостью  слушал  бы
гораздо дольше.
   Шерша прибежала на террасу и кинула певчей птице несколько ягод,  которые
мигом оказались склеванными.