своя,  от
герцога?
   - Баранина - да, но вот сушеные  фрукты  я  погрузил  в  Кифриене.  А  ты
говорил, что фрукты необходимы.
   - Необходимы, но неужто их нельзя было найти где поближе?
   - Повезло, что хоть там нашел. В этом году засуха повсюду.
   - И во что они обошлись?
   Фрейгр отводит глаза и, подавая Креслину лист пергамента, бормочет:
   - Я сделал все, что мог.
   - Я распоряжусь об оплате. Деньги получишь поближе к  вечеру,  -  говорит
Креслин. Он уже  понял,  что  ему  придется  расстаться  еще  с  несколькими
звеньями золотой цепи. Но часть фруктов можно будет  обменять  на  рыбу  или
морских уток. Он переводит взгляд со "Звезды Рассвета" на Фрейгра и говорит:
   - Нам потребуется парусина.
   - Могу доставить следующим же рейсом. Но купцы требуют золото вперед.
   - Вперед?
   Капитан "Грифона" пожимает плечами:
   - Ты не можешь себе  представить,  как  я  намучился,  прежде  чем  нашел
поставщиков.
   - Погоди. Ты говоришь, что мы не получим парусов для  "Звезды  Рассвета",
пока не заплатим вперед?
   Седеющий капитан хмуро смотрит на гладкие доски палубы:
   - По правде сказать, из меня вряд ли вышел бы толковый торговец, но тут и
Госсел не смог добиться ничего другого, а он в этом деле дока.
   - Да, все не так просто, как кажется.
   - Точно, - улыбается Фрейгр. - И времени  на  все  про  все  уходит  куда
больше, чем хотелось бы. Но теперь, по крайней мере, у тебя  есть  приличная
гостиница. Надеюсь, сегодня вечером ты нам споешь?
   - Боюсь, у меня не то настроение.
   - Жаль. Тебя приняли бы как лучшего из менестрелей. Глядишь, и настроение
бы поднялось.
   - Возможно,  -  рассеянно  отвечает  регент.  -  Но  сейчас  меня  больше
интересует, как решить вопрос с оплатой.
   - Ну, существуют всякие способы...

CVII

   - Жалованья не прислали, - говорит Хайел, оглядывая стол. -  Вместо  него
очередное требование уплаты налогов.
   - Да, теперь "Грифон" только их и возит, - вздыхает  Креслин.  -  Но  это
ничего не меняет. Разве у нас есть, чем платить?  А  были  еще  какие-нибудь
бумаги? Письма для Мегеры или для меня?
   Хайел качает головой:
   - Это требование как раз вам и адресовано. Как регентам.
   - Корвейл... - бормочет Мегера. - Не понимаю... Не могу поверить...
   - Как насчет груза? - интересуется Шиера.
   - Все оплачено, - отвечает Креслин, рассчитавшийся звеньями золотой  цепи
за  все  припасы,  кроме  герцогской  баранины  да  еще  говяжьей  солонины,
присланной Ллиз.
   - Тебе приходится платить,  поскольку  корабль  принадлежит  Корвейлу?  -
настойчиво выясняет положение дел Шиера.
   - Ну, Фрейгр выступает только как представитель грузоотправителя,  а  тот
диктует нам условия. Кто еще станет возить нам  товары?  Пока  не  достроена
"Звезда Рассвета", пока "Грифон"  не  доставит  для  нее  паруса  -  а  они,
надеюсь, прибудут следующим рейсом, - нам выбирать не приходится.
   - И поэтому они выкачивают из нас деньги, - невесело вздыхает Хайел.
   - Вот почему нам нужна не только "Звезда Рассвета", но и другие корабли.
   - Строительство судов стоит денег. Нам нечем платить и за оснастку этого,
не говоря уж о новых.
   - Нечем, а придется! - резко  возражает  Креслин.  -  Прости,  -  тут  же
добавляет он, заметив, как Мегера потирает лоб. Его раздражение, даже  вовсе
не беспричинное, уязвляет их обоих.
   -  Каким  образом  ты  собираешься  обзаводиться  новыми   кораблями?   -
спрашивает Лидия.
   - Пока не знаю.
   Быстрый взгляд Мегеры и приступ тошноты не оставляют сомнений в том,  что
это ложь. Желая закончить не слишком приятный разговор, Креслин встает:
   - Ладно. Если у нас все, то я пойду на верхние поля. Может быть,  удастся
найти источник.
   - А как быть с жалованьем, которого у нас нет?
   - Я скажу людям правду - что им  не  заплатят,  потому  что  Корвейл  нас
бросил. И пообещаю возместить долг при первой возможности. Кто  поверит,  те
подождут, а остальные... - юноша пожимает плечами. - Остальные могут  уехать
или оставить службу и попробовать прокормиться с земли.
   - Выбор небогатый, - замечает Хайел.
   - Больше мне предложить нечего. Почти  все  свое  золото  я  потратил  на
провизию и, уж конечно, не съел все купленное сам.
   - Это слишком грубо, - резко произносит Мегера, и  Креслин  морщится,  не
столько от ее тона, сколько от стоящих за этим чувств.
   - Если тут не заварится каша... - начинает было Хайел, но взгляд Креслина
заставляет его умолкнуть.
   - Ты прав, каша тут не  заварится.  Теперь.  Такое  могло  случиться  год
назад, и они все наверняка бы погибли.
   - Ну, ты не можешь  утверждать  это  наверняка,  -  возражает  Хайел,  но
Креслин уже поворачивается и уходит. Стараясь не  обращать  внимания  ни  на
звон в ушах, ни на досаду Мегеры, он, перепрыгивая через ступеньки,  сбегает
по лестнице, садится на свою кобылу и  направляет  ее  к  верхним  полям.  К
источнику, который он обязан найти.
   - Проклятые глупцы. Если бы существовали легкие решения...
   Желудок его скручивается узлом, но юноша скачет дальше.

CVIII

   - Как и задумано, они получили второе уведомление об  уплате  налогов,  а
солдатское жалованье досталось нам, - усмехается с довольным видом Гайретис.
- Хорошо, когда удается не только насолить противнику, но и извлечь из этого
прибыль.
   - Не спеши радоваться, - предостерегает Высший Маг. - А вдруг Креслин или
Мегера дознаются, что происходит?
   - Откуда? С острова им не выбраться. Они будут винить во всем Корвейла, а
он - негодовать на них.
   - Это только одна вероятность. Существуют и другие.
   - Ладно. Что ты собираешься делать, если Креслин изменит погоду?
   - Ты хочешь сказать, КОГДА он изменит погоду?
   - Думаешь, это неизбежно?
   - Уже сейчас  кто-то  прощупывает  дальние  высокие  ветра,  так  что,  я
полагаю, ждать осталось недолго.
   - И что тогда?
   Высший Маг разводит руками и переводит взгляд с пустого зеркала на  столе
к окну башни.
   - Есть у меня кое-какие соображения. Лето  нынче  засушливое  повсюду,  и
если на Отшельничьем пойдут дожди...
   - Предположим, пойдут. Ну и что?
   - Вот тогда и посмотрим. Посмотрим, -  бормочет  Хартор,  теребя  цепь  с
амулетом.

CIX

   Креслин жует рыбу, запивая ее теплой водой и радуясь  тому,  что  Алдония
сумела придать этому надоевшему блюду вкус, сдобрив его  затейливым  соусом.
Потом юноша с подозрением косится на какие-то мясистые коренья,  лежащие  на
его тарелке рядом с кучкой рыбьих  костей,  и  поднимает  глаза  на  сидящую
напротив Мегеру.
   Встретившись с мужем взглядом, Мегера пожимает плечами.
   - Что это? - спрашивает Креслин.
   - Корни куиллы, - отвечает служанка. Она сидит у дальнего конца  стола  и
кормит Линнию. - Вам обязательно надо попробовать.
   - Корни чего?
   - Куиллы. Это такой кактус с длинными колючками.  Мне  о  них  рассказала
одна рыбачка, а накопала я сама. На вкус почти как батат.
   Креслин с сомнением смотрит на мясистые  бледно-зеленые  корешки.  Мегера
тоже не решается их отведать.
   - Смотреть на  вас  смешно!  -  фыркает  Алдония,  покачивая  рыжеволосую
девочку. - Готовы  бросить  вызов  всему  свету,  а  попробовать  незнакомый
корешок робеют. Линния, доченька, можешь ли ты поверить, что эта  парочка  -
отважные и грозные воители? Ты-то у меня умница. Небось, когда  вырастешь  и
станешь волшебницей, то не будешь  отворачиваться  от  хорошей  пищи  только
потому, что для тебя она непривычна!
   Хмыкнув и отпив еще воды, Креслин отрезает крохотный  кусочек  куиллы,  с
опаской отправляет в рот и с хрустом раскусывает.
   - Хм... совсем неплохо.
   - Видишь, Линния. Твоя мама знает, что делает.
   Девочка с любопытством таращит круглые глазенки.  Мегера  незамедлительно
следует примеру мужа.
   - По-моему, на плато, ниже по дороге, таких кактусов великое множество, -
замечает Креслин.
   - По-моему, тоже, - отзывается Алдония,  перекладывая  малютку  от  одной
груди к другой.
   Юноша качает головой:
   - Надо же, а нам и в голову не приходило, что кактусы  могут  годиться  в
пищу. Нет чтобы поспрашивать местных рыбаков, что да как.  Интересно,  много
мы еще упустили?
   - А завтра у нас будет салат  из  водорослей,  -  с  гордостью  объявляет
Алдония.
   - Из чего? - вид у Креслина весьма растерянный.
   - Что плохого в водорослях, суженый?
   - Они очень вкусные. Я пробовала, - заявляет Алдония. Креслин молчит:  он
разжевывает очередной кусочек куиллы.

CX

   Растянувшись на топчане, Креслин утирает лоб, размышляя  о  том,  сколько
ему потребуется времени для осуществления задуманного.
   - Ты все-таки решил это сделать?
   "...любимый мой идиот..."
   На пороге комнаты стоит Мегера.
   - Не знал, что ты так скоро вернешься, - он садится.
   - Надо же, - тихонько смеется она, - ты легко находишь меня в кай отсюда,
но не можешь сказать, когда я войду в комнату?
   - Это другое дело.
   - Почему? Случайно не потому  ли,  что  ты  хотел  скрыть  от  меня  свое
намерение изменить погоду?
   - Ну... в общем, да.
   - Прекрасно. Скрывать-то незачем, тебя ведь все одно никто не удержит. Ни
я, ни Клеррис, ни Лидия.  Но  ты  хоть  понимаешь,  что  именно  собираешься
сделать? Понимаешь?
   - Наверное, нет.
   -  Тысячи  людей  могут  умереть  с  голоду,  потому  что  из-за   твоего
вмешательства их урожай будет либо выжжен засухой, либо затоплен. По меньшей
мере один или два правителя  лишатся  своих  владений,  а  то  и  голов.  Ты
ввергнешь многие земли в хаос, столь любезный Белым магам, а это  непременно
придаст им сил. Ты этого хочешь?
   - Важно не то, чего я хочу, а то, есть ли у меня  выбор.  Корвейл  бросил
нас на произвол судьбы, и  что  я  могу  с  этим  поделать?  Пригрозить  ему
уничтожением? Вряд ли таким образом мне удастся вернуть людям их жалованье.
   - Мне кажется, это происки Хелисс.
   - А велика ли для нас разница? Не могу  же  я  обвинить  ее  в  измене  с
расстояния в полторы тысячи кай?
   - Это не так уж и далеко.
   - Предположим.  Предположим  даже,  что  герцог  мне  поверит.  Хелисс  -
единственное, что у него осталось, и без нее он долго не протянет.
   - Я о ней думала. И это еще  одна  причина,  по  которой  я  рада  видеть
Алдонию здесь, со мной.
   - Кстати, где она?
   - У себя, глупый.
   "...ей ведь порой тоже нужно побыть одной..."
   Креслин снова краснеет.
   - Так или иначе, если я буду сидеть сложа руки,  Белые  маги  станут  еще
сильнее, а как только Корвейл умрет, они тут же приберут Монтгрен  к  рукам.
Риесса, при всех своих воинственных планах, не  захочет  меряться  силами  с
Фэрхэвеном. А итогом всего этого станет падение  Западного  Оплота,  который
будет перемолот между жерновами двух могучих империй.
   - Вот до чего доводит вера в Предание, - замечает Мегера.
   - Это нечестно...
   - Прости.
   Креслин едва заметно улыбается:
   - Боюсь, что бы я ни сделал, все будет не так,  однако  и  бездействовать
больше нельзя. Вот, смотри... - запустив руку в кошель,  он  извлекает  пять
золотых звеньев. - Видишь? Это все, что осталось.
   - Последние припасы с сутианского  корабля...  неужто  они  обошлись  так
дорого?
   - Да, дорого. К тому же мне пришлось заплатить  вперед  за  парусину  для
"Звезды Рассвета", а доставят ее только через восьмидневку.
   - Но каковы сутианцы! Да за такое вымогательство тебе стоило потопить  их
посудину!
   "...воры!.. бессердечные торгаши!.."
   Креслин потирает лоб и, словно защищаясь от ее гневных мыслей,  поднимает
руку:
   - Стоить-то  стоило,  но  это  был  единственный,  не  считая  "Грифона",
корабль, вошедший в нашу гавань невесть за сколько восьмидневок.  Вздумай  я
его тронуть, кому еще захотелось бы соваться сюда? Кому охота  опасаться  не
только Белых магов, но еще и меня?
   - Будь проклята дражайшая сестрица! Где ее обещанная поддержка?
   То,  что  на  Риессу  рассчитывать  не  приходится,  для  Креслина  столь
очевидно, что он не находит нужным что-либо говорить.
   - Да, я знаю... Но смириться с этим все равно  трудно.  Помню,  когда  мы
играли в прятки во дворе, она уверяла, что останется моей сестрой, что бы ни
случилось.
   - Возможно, она ею и осталась. Но, будучи правительницей, делает  не  то,
что ей хочется, а то, чего требуют интересы Сарроннина.
   - Ну конечно! Можно подумать, отправь она нам черствого сыру или лежалого
зерна, это нанесло бы ущерб государственным  интересам.  Ладно...  -  Мегера
пожимает плечами и садится рядом с ним. - Прежде, чем мы это сделаем...
   Их губы встречаются, его руки гладят ее нежную кожу.
   "...суженый..."
   "...любимая..."
   Нескоро, очень нескоро, после пылких объятий и  нежных  поцелуев,  Мегера
все же отстраняется. Креслин разжимает руки, но чувствами продолжает вбирать
в себя ее всю: ее тело, ее дивный запах, пламя ее волос.  Он  упивается  ею,
опьяняется ею, не в силах унять восторга от одной мысли о том, что она рядом
с ним.
   - Ты невозможен, - произносит она хрипловатым шепотом.
   Креслин с наслаждением вслушивается в каждую нотку ее голоса и лишь потом
говорит:
   - Я всегда чувствовал по отношению к тебе именно это.
   - Так уж и всегда? А в Сарроннине?
   - Твое чувство юмора восхищало меня, даже когда я не знал, кто ты такая.
   - Это говорит в твою пользу, - улыбается Мегера и тянется за разбросанной
одеждой. - Но, к сожалению, нас ждут дела.
   "...почему?.."
   - Потому что... ну, потому что...
   Мегера краснеет.
   "...я люблю тебя..."
   -  Я  хотела,  чтобы  ты  узнал  это  до  того,  как  начнутся  настоящие
неприятности.
   - Ты думаешь, наши дела так плохи?
   - Нет, - отвечает она с неожиданной серьезностью. - Они  будут  куда  как
хуже.
   Несмотря на жару, Креслин  ежится  и  тянется  за  своим  нижним  бельем.
Одеваются они молча.
   - Мой топчан побольше, - замечает Мегера, когда Креслин натягивает штаны,
и тут же заливается краской. - Я не ЭТО имела в виду...
   - Я знаю.
   Они идут в ее спальню и ложатся бок о бок.
   - Возьми меня за  руку,  -  говорит  девушка.  -  Вот  так...  Если  тебе
понадобится помощь...
   Его глаза вспыхивают.
   - Не  будь  таким  чувствительным,  -  предостерегает  Мегера.  Оттолкнув
последнюю мысль, Креслин  посылает  сознание  к  высоким  ветрам,  к  точкам
пересечения воздушных потоков, туда,  где  формируется  погода  и  рождаются
дожди.
   Высшие  ветра,  могучие,   великие   ветра,   подобно   стальным   рекам,
подхватывают его и относят  к  югу,  сотрясая  чувства,  как  водяной  смерч
сотрясает корабль. Креслин едва может сообразить, где находится.
   "...небольшие изменения..."
   Эта мысль успокаивает и как будто согревает. Он уже не стремится  согнуть
стальные потоки, а изучает их, скользит вдоль, старается  прочувствовать  и,
где это возможно - то тут, то там, - слегка подправить.
   Небольшие, совсем небольшие изменения накладываются  одно  на  другое,  и
где-то в  дали  воздушные  потоки  невероятной  мощи  меняют  направление  и
перемешиваются по-новому.
   Наконец, совершенно обессилев, Креслин возвращается в свое тело  и...  то
ли проваливается в сон, то ли оказывается на грани  смерти.  Очнуться  юноше
удается лишь в сумерках, почти ночью, но стоит ему  приподнять  голову,  как
он, задыхаясь, падает на подушку.
   "...Креслин..."
   Он молча пожимает ей руку, стараясь избегать лишних движении.
   Мегера смотрит на него широко раскрытыми глазами.
   - С тобой все в порядке?
   - Да. Вроде бы да, - отвечает он, потирая лоб и чувствуя, как болит шея.
   - У меня тоже болит, - говорит Мегера.
   Несколько мгновений Креслин молчит, а потом произносит:
   - Спасибо. Без тебя... у меня... ничего бы не вышло.
   В ответ она берет его за руку, и они лежат рядом в темноте, прислушиваясь
к  отдаленному  завыванию  высоких  ветров,  порождающих  бури.  И  страшась
грядущих смертей.

CXI

   - Он что-то предпринял, - заявляет Белый маг с молодым  лицом.  -  Я  это
ощутил.
   - А кто не ощутил? - задумчиво отзывается Хартор. - Но вот  что  странно:
не очень-то это было на него похоже. Тут  чувствовалась  некоторая...  я  бы
сказал - деликатность, а не та грубая сила, какую он обычно использует.
   - Однако сила была приложена колоссальная,  достаточная,  чтобы  изменить
направление постоянных воздушных течений.
   - Не нравится мне все это, -  говорит  Хартор,  потирая  большим  пальцем
квадратную  челюсть.  -  Мы  имеем  дело  с  чем-то  большим,  чем   простое
перемещение ветров.
   - Ты прав. Но тебе это только на руку.
   - Каким же образом? Разъясни, мой добрый Гайретис.
   - Скажи, в чем главная трудность Креслина?
   - Хватит говорить загадками, - отмахивается Хартор. - Скажи  просто,  что
ты имеешь в виду.
   - То, что он беден, - отвечает Гайретис, пожимая плечами. - Мы лишили его
денег Корвейла, а на том, что могут прислать из  Западного  Оплота,  ему  не
протянуть. Остров засушливый, и ждать долго Креслин просто не может.
   - Прекрасно. Так он и не...
   - Погоди. Лето в этом году жаркое, причем  повсюду.  Что  случится,  если
дожди так и не выпадут ни в Монтгрене, ни в Кифриене,  ни  даже  в  Закатных
Отрогах и на Крыше Мира, где, как я слышал, уже начали таять вечные снега?
   - Хм... можно ожидать серьезных перемен.
   - Вот именно. А чтобы оные перемены были для  нас  благоприятны,  следует
распустить  (разумеется,  тихонько)  слух  о  том,  что   погоду   испортили
угнездившиеся на острове Черные изменники,  которые  хотят  уморить  голодом
тысячи людей.
   - Не можем же  мы  развесить  таблички  или  разослать  глашатаев,  чтобы
кричали об этом на каждом углу! - хмыкает Хартор.
   - Нет, и не нужно. Слухи действеннее, и верят им охотнее.
   - Ну что ж, - улыбается Хартор, - пожалуй, стоит  под  страшным  секретом
поведать кое-кому об истинных причинах засухи, и наказать этим людям  никому
о том не рассказывать.
   Гайретис кивает.

CXII

   Стоя на гребне холма, Креслин смотрит на север, озирая  воды,  плещущиеся
за горловиной гавани.
   Мегера стоит рядом.  Оба  одеты  для  физических  упражнений:  в  штанах,
сапогах и туниках без рукавов. Стоит жара.
   Позади  них  вырастает  каменное  сооружение,  которому  предстоит  стать
конюшней, но теперь Креслин не прикасается ни к одному предназначенному  для
конюшни камню. Всю работу выполняют хаморианцы, в большинстве своем  уже  не
считающие себя пленниками. Креслин утирает  лоб,  но  спустя  мгновение  пот
выступает снова.
   - Мне кажется, я ощущаю... - говорит Мегера. Креслин кивает. Его  чувства
уже находятся  на  полпути  к  темным  облакам,  затянувшим  северо-западный
горизонт и плывущим к острову. Зеленая поверхность  воды  сразу  за  гаванью
своей неподвижностью напоминает  необъятную  степь,  но  дальше,  далеко  на
севере, над волнами уже вспениваются белые буруны, предвестники штормов.
   До вершины холма доносится отдаленный, прозвучавший как шепот, но все  же
слышимый, раскат грома.
   "...могучая буря... суженый..."
   - Ты же была там со мной. Ничто другое не дало бы результата,  -  говорит
Креслин. Немного помолчав, он добавляет:
   - Ну, если уж разбушуется чересчур,  мы  с  Клеррисом  попробуем  отвести
часть ветров в сторону.
   -  Только  не  спеши.  Дай  новым  воздушным  течениям  сформироваться  и
устояться без лишнего вмешательства.
   - И сколько на это уйдет времени?
   - Две-три восьмидневки.
   - Хорошо, - смеется он, - тем паче что у нас так долго стояла  сушь,  что
какой бы дождь на нас ни пролился, лишним он не будет.
   - Это как сказать. Возможно, ты еще пожалеешь о своих словах.
   - Не исключено. Ладно, давай вернемся.
   Повернувшись и не обращая внимания на звон стали о камень, они  идут  под
палящим солнцем мимо недостроенной конюшни к отбрасывающим тень стенам своей
резиденции, предвкушая приход бури, несущей с собой прохладу.

CXIII

   - Сюда! - уложив тяжелый камень на место, Креслин  машет  рукой  Наррану.
Вода стекает с его мокрых от дождя вол