изделия  не  в  таком  ходу,  как  в
Сарроннине.
   - И уж паче того, как на Отшельничьем.
   - Это вопрос равновесия, - промолвил Юал и указал на горн. - Однако, если
ты не возражаешь...
   - Ни в коем случае. Пожалуйста, продолжай.
   - Ты можешь посмотреть на мою скромную работу,  а  когда  я  закончу,  мы
выясним, чем можно тебе помочь, - сказал кузнец  и,  взяв  заготовку  клинка
щипцами, отправил ее в огонь.
   Джастин поднял молот,  пробежался  по  нему  пальцами,  отмечая  отменную
уравновешенность и удобство рукояти, и, положив на место, сказал:
   - У тебя прекрасные инструменты.
   - Сам делаю, это  моя  работа.  Я  ведь  просто  мастер  по  изготовлению
инструментов. А ты, я чувствую, истинный кузнец, - отозвался Юал, перебросив
заготовку на наковальню и начав плющить ее размеренными ударами молота.
   В глубине кузницы, на большом  столе,  были  разложены  готовые  изделия,
которые  Джастин  осмотрел  с  немалым  интересом:  набор   ножей,   зубила,
камнерезный   молот,   крюки   и   иглы.   Пил,    стамесок    и    никакого
сельскохозяйственного инвентаря, кроме лопат, не было. И бритв тоже.
   Джастин нахмурился, задумавшись о том, какие  обязательства  налагает  на
него пользование чужим горном. Он уже был обязан подарками многим - и  лавке
в Мерте, и тамошнему гостевому дому и, конечно же, Дайале. А  теперь  еще  и
кузнецу. Но так или иначе, а бритву себе смастерить надо.
   Размышляя  об  этом,  инженер  взял  в  руки  отрезок  железного   прута,
отличавшегося от привычных ему тем, что  был  квадратным  в  сечении.  Да  и
железо казалось помягче обычного. По всему  выходило,  что  Юал,  во  всяком
случае частично, обеспечивает себя металлом, выплавляя его самостоятельно.
   Молодой инженер  задумался:  что  же  он  сможет  смастерить  в  качестве
подарков? Первым делом на ум пришли огнива - ведь  даже  у  друидов  имелись
лампы и печи, хотя последние, похоже, использовались лишь для выпечки хлеба.
Правда, Джастин понятия не имел, можно ли  раздобыть  в  Наклосе  кремни,  а
потому решил сперва спросить об этом Юала. Если кремней  нет,  он  изготовит
для лавки в Мерте дорожный фонарик.
   В подарок Дувалле сгодятся щипцы для колки орехов, что же до Дайалы... На
сей счет у него зародилась интересная идея, хотя уверенности в том,  что  ее
удастся воплотить в жизнь, пока не было.
   Джастин  начал  прикидывать,  из  чего  бы  изготовить  бритву,  но   тут
сообразил, что болотное железо, надо полагать, имеется отнюдь не в избытке.
   - Приятно видеть кузнеца, который думает, прежде чем взяться за железо, -
со смехом промолвил оказавшийся рядом Юал. Как и когда он  подошел,  Джастин
не заметил.
   - О...
   - Для меня большая  честь  разделять  твои  мысли  и  пользоваться  твоим
доверием.
   - Напротив, это для меня знакомство  с  тобой  большая  честь,  -  вполне
искренне возразил Джастин.
   - Итак, чем бы я мог быть тебе полезен? - осведомился Юал.
   - Мне хотелось бы воспользоваться горном и инструментами, а  также,  если
возможно, получить немного  железа.  У  меня  нет  ничего,  кроме  некоторых
навыков, но, возможно, некоторые мои  изделия  сгодятся  в  оплату.  Что  до
наковальни, то я воспользуюсь той, которая тебе не нужна.
   - Железо все  здесь,  бери  столько,  сколько  тебе  надо.  Что  касается
наковальни... Большую я собирался использовать  для  работы  над  кое-какими
инструментами.
   - Меня вполне устроит и маленькая.
   Юал кивнул.
   - А когда ты работаешь с большими изделиями, я  могу  помочь  тебе  возле
мехов, - добавил Джастин.
   - Это будет неплохо, - согласился кузнец. - У меня  есть  второй  кожаный
фартук.
   Сняв рубаху, Джастин завязал фартук. К тому времени, когда инженер  нашел
маленький отрезок железного прута, небольшой молот и тиски, Юал уже вернулся
к горну.
   Вскоре кузница огласилась звоном двух молотов.
   По прошествии времени Юал предложил перекусить. Поставив  на  стол  хлеб,
корзинку с фруктами и кувшин, он сказал:
   - Здесь темное пиво, но у меня есть и вода.
   - Темное пиво - это как раз то, что надо,  -  отозвался  Джастин,  устало
утирая лоб. Он давненько не работал с металлом, и его удары  не  были  столь
уверенными  и  точными,  как  бы  ему  хотелось.  Переведя  дух,  инженер  с
удовольствием отхлебнул хоть и не слишком  холодного,  но  отменно  вкусного
пива и окинул взглядом травянистый склон, начинавшийся  от  опушки  Великого
Леса.
   - Славно тут у тебя.
   - А вот некоторые, - отозвался Юал, отпив из своей кружки, - считают, что
я поселился далековато от леса.
   - А что, всем в Наклосе необходимо жить вблизи деревьев?
   - Вовсе не всем, - рассмеялся Юал. - Мне, например, вовсе не обязательно.
А  дочурка  моя  частенько  странствует  вдали  от  леса;  правда,  если  ее
странствия затягиваются, мать начинает волноваться. Мы тут  разные,  так  же
как и вы на своем Отшельничьем... Я заметил, что ты оставляешь железо мягким
до последней возможности и стараешься свести зернь на нет. Я работаю так же,
а вот сарроннинцы совсем по-другому.
   - Они не умеют гармонизировать металл, а я, даже когда это не имеет особо
практического  значения,  стараюсь,  чтобы  изделия  были  как  можно  менее
хрупкими. Главное преимущество черного железа перед сталью в  том,  что  оно
более гибко, не  имеет  пустот  и  потому  способно  сопротивляться  сильным
нагрузкам. По этой причине наши  паровые  котлы  выдерживают  более  высокое
давление, чем хаморианские, - отозвался Джастин.
   - Я смотрю, ты скрепил щипцы для колки орехов двойной петлей,  -  заметил
Юал. - Тонкая работа.
   - И крепление надежное, - ответил,  кивнув,  Джастин.  -  Правда,  выемки
получились не совсем такими, как мне хотелось, но это потому, что я давно не
практиковался, - он отхлебнул еще глоток темного пива и спросил:
   - Так мне можно будет к тебе приходить?
   - Конечно! Пока остаешься в Рибатте - добро пожаловать в любое время.
   Слова звучали радушно, но Юал слегка хмурился, словно недоумевая, с  чего
это гость задал ему такой странный  вопрос.  По  крайней  мере,  у  Джастина
сложилось именно такое впечатление.
   - Я в долгу перед множеством людей, но может быть мои навыки позволят мне
отблагодарить их. И тебя в том числе.
   - Ничуть в этом не сомневаюсь, - заявил Юал.
   Солнце уже коснулось ближних деревьев,  когда  инженер,  наконец,  вернул
инструменты на их места на полках и подмел кузницу. Покончив с  уборкой,  он
вышел в сумерки, прихватив с собой новую бритву.
   Когда Джастин добрался до дома Дайалы, там было темно и тихо.
   - Дайала! - окликнул он.
   Ответа не последовало, но  когда  глаза  приспособились  к  темноте,  ему
удалось разглядеть фигуру, прикорнувшую  на  короткой  кушетке  в  гостиной.
Прислушиваясь к тихому, с легким посвистом дыханию и  стараясь  ступать  как
можно тише, Джастин направился к  своей  спальне.  Дайала  устала  так,  что
заснула прямо в гостиной. Поела ли она хоть чего-нибудь?
   - О... Ты думаешь слишком громко.
   - Прости. С речью я еще кое-как справляюсь, но  контролировать  громкость
собственных мыслей пока не научился.
   Дайала медленно села.
   - Как ты себя чувствуешь? - спросил Джастин.
   - Очень устала. С маленькими  деревьями  работать  трудно,  а  я  обещала
сделать несколько шкатулок.
   Дайала еще протирала глаза, когда Джастин поставил на стол блюдо с сыром,
хлебом и ябрушами и зажег огнивом маленькую лампу.
   - Спасибо, - подавив зевок, пробормотала Дайала.
   - Можно узнать, что именно ты сегодня делала?
   - Я успела закончить только одну коробочку. Она там, на столе. Получилось
не очень хорошо, и все из-за спешки, - она пригубила соку и осведомилась:
   - Как тебе Юал?
   - Он встретил меня весьма радушно. Мне придется еще не раз  наведаться  в
его кузницу. Работа с металлом - дело нескорое, особенно если  ты  давно  не
практиковался.
   - То же самое можно сказать и обо мне. Работы по горло, и  быстро  ее  не
сделать.
   - А можно мне взглянуть на твою шкатулочку? - спросил Джастин.
   - Взгляни, только помни, что это не самое удачное изделие.
   Подойдя к столику, инженер  взял  в  руки  овальную  шкатулку  из  гладко
отполированного светлого дерева с ярко  выраженной  волокнистой  структурой.
Крышечка отходила без малейшей натуги. Никаких следов  соединений  -  ни  на
клею, ни на штырях, ни на чем ином -  не  наблюдалось,  словно  все  изделие
представляло собой цельный кусок дерева.
   - Очень красиво, -  искренне  промолвил  Джастин,  поставив  шкатулку  на
место.
   - Прошу тебя... Это далеко не лучшее изделие.
   - Если так, то твои лучшие изделия должны быть как... как... - он  так  и
не нашел нужного слова.
   - Ты слишком добр.
   - Ничего подобного. Нечасто увидишь столь искусную работу.
   Они ужинали в молчании, подавляя зевоту.
   - Мы оба утомились, - промолвила Дайала, отодвигая кружку в сторону.
   - Да, денек выдался трудный, -  согласился  Джастин,  отстранено  пытаясь
сообразить, как же можно изготовить такую прекрасную шкатулку без каких-либо
инструментов. Во всяком случае, усталость Дайалы  свидетельствовала  о  том,
что эта работа не из легких.
   Они встали и, пошатываясь, побрели к своим кроватям.
   - Доброй ночи.
   Джастин попытался понять, кто - он или Дайала - произнес  эти  слова,  но
так и не успел. Его сморил сон.

82

   - Ты должен учиться наблюдая... и слушая, - сказала Дайала,  крепко  сжав
пальцы вокруг руки Джастина. - Он почти такой же древний, как  некоторые  из
старейших, и его песни многому учат.
   - Юные влюбленные... Вижу, вы укрылись там, на скамье.
   Голос  показался  Джастину  молодым  и  сильным,  да  и  сам  мужчина   с
серебряными волосами, сидевший с гитарой  в  руках  возле  бившего  ниоткуда
маленького фонтана, выглядел не старше самого инженера.
   Джастин осторожно потянулся к нему чувствами,  покосившись  при  этом  на
Дайалу. Та ответила ему импульсом сдержанного одобрения.
   - Радуйтесь своей юности, - продолжал человек с гитарой.  -  Я  тоже  был
молодым... когда-то.
   Смех музыканта звучал тепло и дружелюбно,  а  чувства  Джастина  отметили
наличие гармонии, содержавшей, однако, намек...  на  нечто  иное,  связанное
внутри.
   Потом пальцы музыканта пробежали по струнам, и Дайала  вновь  чуть  сжала
руку Джастина. Сидя на  скамье,  выращенной  из  гладкого  лоркена,  инженер
приготовился слушать. Золотистые  звуки  слетели  со  струн  и  воспарили  в
сумерках, неся тепло и прохладу, покой и восторг, радость и печаль. Дайала и
Джастин сидели рука в руке с глазами, полными слез.

   ...На побережье восточном, где пены белые клочья,
   Прислушайся к песне ветра, к земле опустив очи.
   Солнечный свет ясный любит ветер восточный,
   А западному милее тьма и прохлада ночи,
   А северный ветер студеный веет один где-то,
   А я, тобою плененный, дневного боюсь света.
   Сердце мое похищено тобою в ночи ненастной,
   И огни, тобою зажженные, дольше солнца не гаснут...
   ...Дольше солнца не гаснут, там где пены белые клочья,
   Так послушай же песню ветра, к земле опустив очи...
   Пусть, как прежде, не угасают
   До рассвета твои костры,
   Но уж смерть меня поджидает
   На холодной вершине горы,
   Ибо ветер стальной ярится
   И доносит правду о том,
   Чего не могу я добиться
   Могучим своим клинком.

   ...Чего не могу добиться, там где пены белые клочья,
   Так послушай же песню ветра, к земле потупя очи!
   Ибо эта правда печальна -
   То, что было сказано мною,
   И к любви твоей изначально
   Я стремился всею душою;

   Хоть с тобой мое сердце терзалось,
   И пусть ссорились мы немало,
   Но едва ты со мной рассталась,
   Жизнь моя никчемною стала.

   Да, совсем никчемною стала, там где пены белые клочья!
   Так послушай же песню ветра, опустивши к земле очи!
   Да, послушай же песню ветра, опустивши к земле очи...

   Джастин понурился, в уголках его глаз стояли слезы. Золотистые ноты песни
были напоены светлой, но безысходной печалью.
   - Возможно, я исполнил ее не совсем правильно, но все это было так давно,
- грустно произнес певец.
   Дайала тихонько прокашлялась.
   - Но ты немного напоминаешь мне ее, юная красавица... Совсем немного. Как
тебя зовут?
   - Дайала.
   - Прелестное имя.
   Певец перевел взгляд зеленых глаз  на  Джастина,  и  голос  его  зазвучал
холоднее:
   - Помни все, что услышал здесь, когда  будешь  покидать  Наклос.  Уходить
тяжело, но оставаться - еще тяжелее. Мне  это  ведомо.  Я  испытал  и  то  и
другое.
   - Кто ты? Я  чувствую,  что  должен  это  узнать,  -  промолвил  Джастин,
растерянно поводя плечами. - У меня такое впечатление, будто я стою у обрыва
и мне не за что ухватиться.
   - Имена бренны и не имеют особого значения, особенно по прошествии  столь
долгого времени. Некогда меня  звали  Верлинном,  и  у  меня  были  дети,  -
отозвался музыкант, поднимая гитару. - Покидать их было трудно. Все  решили,
что я погиб в странствиях. Так было лучше. По крайней мере, для них.
   Дайала кивнула.
   - А эту песню ты помнишь? -  спросил  Верлинн,  и  длинные  пальцы  нежно
пробежали по струнам.

   Ты не проси, чтоб я запел,
   Чтоб колокольчик прозвенел!
   Мой стих таков, что горше нет:
   Ничто и все - один ответ!
   Ничто и все - один ответ!

   Любовь сияла белизной
   Голубки белокрылой,
   Но так прекрасен был другой,
   Кто разлучил нас с милой.

   Нет, не проси о том пропеть,
   Не может голос мой звенеть.
   Ведь счастья нет - и солнца нет...
   Ничто и все - один ответ!
   Ничто и все - один ответ!

   И ночь окутала мой взор,
   Черна, как туча грозовая,
   Где ярко молния сверкает
   И освещает лжи позор.

   Так не проси, чтоб я пропел,
   Чтоб колокольчик прозвенел.
   Мой стих таков, что горше нет:
   Ничто и все - один ответ!
   Ничто и все - один ответ!

   Песня отзвучала, и сребровласый певец ушел, а юные влюбленные  еще  долго
сидели на скамье плечо к плечу, рука к руке, душа к душе.

83

   Положив на обеденный стол кованый цветок, Джастин повернул его так, чтобы
свет из окна падал на него до самого заката.
   Затем выложил и другие изделия: двое щипцов  для  колки  орехов,  огнива,
чеканные треножники и два дорожных фонаря, в которые  можно  было  вставлять
как лампы, так и свечи.
   Даже с  помощью  Юала,  даже  работая  со  сравнительно  мягким  болотным
железом, инженер потратил на изготовление этих вещиц большую часть  весны  и
начало лета. Правда, кроме них он еще смастерил весьма заинтересовавшую Юала
маленькую водяную турбину.
   Бросив взгляд в сторону сада, где Дайала расхаживала среди своих растений
- не то кустов, не то деревьев, он потер подбородок. Для Дайалы это, похоже,
не имело значения, но он гораздо лучше чувствовал себя выбритым. А поскольку
бритва собственного изготовления нещадно царапала  кожу,  она  подарила  ему
флакончик какого-то маслянистого снадобья, заживляющего порезы.
   Промерив шагами комнату, Джастин оглянулся на свою кованую трилию, тонкие
блестящие  лепестки  которой  ловили  солнечный  свет.  Солнце  уже   начало
опускаться за невидимый горизонт, а Дайала все еще оставалась в саду.
   В конце концов инженер выбрался  наружу  через  арочный  проем,  тихонько
прошел в сад и остановился у ближайшего дерева, рассматривая здоровенный,  в
кулак размером, стручок. Несколько дней назад он был гораздо меньше.
   Дайала стояла в глубине сада. Пальцы ее переплетались с ветвями одного из
кустов, и подошедшего Джастина она попросту не заметила.
   Наблюдая за ней  не  только  глазами,  но  и  чувствами,  инженер  ощутил
медленное перетекание гармонического потока от друиды  к  растению.  Покачав
головой, он отступил и двинулся к передней части  сада.  Сейчас  он  дивился
себе. Почему же он, слепец, сразу не понял,  как  создаются  шкатулки!  Если
деревья можно побудить выращивать дома, то  таким  же  образом,  безусловно,
можно создавать не только шкатулки, но и все, что угодно.
   Неужели Наклос таков - во  всем  и  всегда,  а  он,  Джастин,  просто  не
способен  уразуметь  истинное  значение  того,  что  ему  говорят?   Дайала,
например, рассказывает ему о чем-то,  пребывая  в  уверенности,  что  он  ее
понимает. А он - возможно, так же ошибочно - считает, что она  всегда  и  во
всем понимает его.
   Размышляя об этом, инженер мерил  шагами  узкую  прогалину  перед  домом,
покуда над садом не сгустились сумерки.
   - Джастин... почему ты не сказал мне,  что  пришел  домой?  -  промолвила
Дайала, остановившись у дуба, служившего дому угловой  опорой.  -  Я  хотела
тебе кое-что показать.
   В руке она держала какую-то вещицу.
   - Ты слишком устаешь. Стараешься сделать в саду как можно больше. Больше,
чем в твоих силах.
   Сомнений в своей правоте у него не было. Если женщина,  сумевшая  вывести
его из смертельно опасных Каменных Бугров, чуть ли не валится  с  ног  после
работы с деревьями, - значит, она определенно тратит слишком много энергии.
   - Вот, посмотри, - промолвила Дайала  и,  шагнув  вперед,  протянула  ему
коробочку.
   Приняв  ее,  Джастин  слегка  поежился.  Он  ощутил  излучаемые   вещицей
упорядоченность, гармонию и полнейшую безмятежность.  Потом  присмотрелся  к
изящным линиям и увидел на крышке не резное,  но  сложившееся  из  древесных
волокон изображение молота и наковальни.
   - Это... это прекрасно! Более чем прекрасно!
   - Я сделала ее для тебя.
   К глазам его подступили слезы, и он опустил голову.
   - Джастин!
   Инженер поднял глаза и встретился с ее взглядом. Ну  как,  во  имя  Тьмы,
можно  вырастить  -  не  вырезать,  а  вырастить!  -  изображение  молота  и
наковальни?
   - У меня, - пролепетал наконец потрясенный Джастин, - тоже есть для  тебя
подарок. Там, на столе.
   - Джастин, это великолепно! - воскликнула Дайала, склонившись на  кованой
трилией. - Она как живая!
   Он покачал головой. Нет, его рукотворная поделка никоим образом не  может
сравниться с созданным друидой произведением искусства.
   - А это, - Джастин обвел рукой стол, - для Дуваллы и остальных. Думаю, им
такие вещицы пригодятся. Но цветок...
   По ее щекам потекли слезы.
   - Моя работа ничто по сравнению с этой красотой! - с  горячностью  заявил
Джастин, поднимая шкатулку.
   - Не правда... Моя шкатулочка... это просто пустяк...
   Он  поставил  шкатулку  рядом   с   железной   трилией,   и   их   пальцы
соприкоснулись.
   - Разве ты не понимаешь, - прошептала она сквозь  слезы,  -  что  убедить
деревья принять любую форму совсем не трудно. Они живые и охотно  отзываются
на такие просьбы. Но создать цветок из холодного железа! Подумать  только  -
воплотить такую красоту в металле, мертвом металле,  косно  сопротивляющемся
любому воздействию! Ты одарил этот цветок своим внутренним огнем,  и  теперь
он никогда не умрет.
   - Неужто ты не видишь... - возразил он срывающимся  голосом,  -  что  это
всего лишь металл, действительно холодный  металл,  несопоставимый  с  твоим
творением...
   - Он уже не холодный, в нем частица тебя!
   Она сжала его пальцы, и Джастин, глядя на нее сквозь затуманенные слезами
глаза, почувствовал, что в чем-то она права. Дар - это  не  просто  предмет,
это жертвоприношение частицы своей души. А то, во что вложена душа, не может
не быть прекрасным.
   Они долго стояли у стола, держась за руки и глядя друг другу в глаза.

84

   Положив ягодный хлеб на овальную разделочную  доску,  Дайала  пододвинула
краюху  на  место  длинной  деревянной  лопаточкой.  Ветерок,  вызванный  ее
движением, заставил затрепетать огонек стоявшей на столе лампы.
   - Уж не знаю, способен ли я  проглотить  еще  хоть  крошку,  -  промолвил
Джастин, переводя дух и берясь за кружку, еще наполовину наполненную  темным
пивом. - Но пахнет замечательно.
   - Я научилась этому у нее, - сказала Дайала, кивнув в сторону Фризы.
   - Матерей хоть хвалят, хоть ругают, - тут же откликнулась Фриза,  блеснув
глазами, - но все