ьности,  из  чего  я  заключил,  что
парнишка и вправду озабочен.
   Я вздохнул - мне бы его заботы. Работа по  дереву,  даже  самая  сложная,
представляла наименьшее из моих затруднений.
   - Кто-нибудь хочет холодного сока? - послышался голос Дейрдре. - Осталось
немного льда.
   Я кивнул и снова утер лоб.
   - Соку выпью, но безо льда, - промямлил Дестрин.
   - А я со льдом, - заявил Бострик.  -  Сейчас-то  мне  точно  не  помешает
охладиться.
   В мастерской стояла такая жарища, что, получив  сок  из  рук  Дейрдре,  я
осушил кружку чуть ли не одним глотком. Дестрина все время знобило,  а  мне,
при  всех  моих  гармонизирующих  способностях,  гораздо   лучше   удавалось
справляться с холодом, чем с жарой.
   - Пойду прогуляюсь, - промолвил наконец я.
   Ни Дестрин, ни Бострик не произнесли ни слова.
   - К обеду вернешься? - спросила Дейрдре.
   - Да. Мне нужно проветриться и пораскинуть мозгами.
   Она кивнула и легкими шажками взлетела вверх по ступенькам.
   Я вышел на улицу, еще не вполне представляя, куда же мне двинуться.
   Справа находилась площадь, и я,  набрав  полную  грудь  свежего  воздуха,
обогнул оставшуюся после ночного дождя лужу и зашагал в том направлении. Всю
последнюю восьмидневку солнце затягивали  тучи.  Весна  не  желала  уступать
место лету, точно так же, как ранее не желала уходить зима.
   Печатая шаг по камням, я не спеша прошелся по Ювелирной и свернул на чуть
более широкую улицу, где практиковали целители.
   Отнюдь не все мое свободное время посвящалось чистке конюшни и поездкам к
Бреттелю за древесиной.  Помимо  моих  ночных  штудий  и  попыток  применить
полученные знания на практике, я также бродил  по  улицам  Фенарда,  пытаясь
уразуметь, что же именно создает в нем такую странную атмосферу.
   Согласно моей настольной  книге,  ощущения  предшествуют  пониманию.  Мне
хотелось надеяться, что в моем случае  временной  разрыв  будет  не  слишком
долгим, потому как  я  ощущал  тревогу.  Особливо  после  того,  как  увидел
Антонина и Сефию въезжающими во дворец префекта.
   Стоило мне вспомнить о ней, как меня пробирало  холодом.  Почему-то  даже
сильней, чем при воспоминании о мысленном соприкосновении с Антонином. И  уж
всяко больше, чем случалось во время прогулок по улице Целителей.
   У каждого лекаря имелась своя вывеска,  и  ближайшая  ко  мне,  сделанная
белыми буквами на красном фоне, излучала красноватую белизну.
   Лишь усилием воли мне удалось сдержать порыв и не  перебежать  на  другую
сторону улицы.
   Послышался стук копыт. Черный экипаж, запряженный вороным конем,  отъехал
от прикрытого козырьком входа и прокатил мимо меня.
   "ЛЕЧЕНИЕ". Эти буквы были вырезаны на доске из  белого  дуба  и  окрашены
зеленым цветом. Ни дверь, ни вывеску не окружала никакая аура. Возможно, там
практиковал не маг, а обычный травник, а то и просто шарлатан.
   Вывеску над другой  дверью  вместо  надписи  украшало  изображение  змеи,
обвившейся вокруг посоха. О том, что это значит,  я  не  имел  ни  малейшего
представления.
   Женщина в тяжелом плаще и широкополой  шляпе  из  черной  кожи  с  черной
вуалью  выскользнула  из  двери  почти  перед  моим  носом  и  поспешила   в
направлении улицы Ювелиров.
   Запах роз не мог скрыть от меня укоренившегося в ней недуга - и не просто
недуга, а глубочайшей порчи, подобной той, с которой я впервые столкнулся на
улице Шлюх. После того я заприметил ту  же  хворь  у  торговки  гребнями  на
площади и даже у спутницы одного жреца.
   Наверное, знающий Мастер хаоса мог бы устранить  эту  порчу,  однако,  по
слухам, они заламывали цену куда большую, чем могло бы заплатить большинство
женщин.
   Покачав головой, я продолжил путь.
   - Приворотные зелья... Приворотные зелья... - прошелестел  из  теней  еле
слышный  голос.  Уличная  торговля  за   пределами   площади   категорически
запрещалась, и то, что разносчик  любовных  напитков  таился,  удивления  не
вызывало.
   "Тентерра - Природное Исцеление". Над этой вывеской  покачивался  тусклый
красный фонарь, а опоясанная холодным железом дверь была закрыта на засов  -
не выраженное словами объявление, означавшее,  что  хаосу  путь  к  Тентерре
заказан. Впрочем, не исключено, что и гармонии тоже.
   "...Приворотные зелья..."
   Слова отдавались у меня в затылке и после того, как я,  пройдя  мимо  еще
трех закрытых дверей, добрался до черного козырька. Под ним оказалась  дверь
из черного дуба, окованная черным  же  железом.  Без  каких-либо  вывесок  и
надписей.
   Не уловив ничего, ни хаоса, ни гармонии, я  повернул  назад,  к  дальнему
концу Ювелирной улицы, туда, где она поворачивала и  выводила  к  Проспекту.
Улицы в Фенарде были вовсе не прямыми, и, двинувшись по любой из них в одном
направлении, вы запросто могли вскоре обнаружить себя шагающим в обратном.
   Повернул я машинально, но, возможно, мне захотелось пройти мимо дворцовых
садов. Солнце прорвалось сквозь туманные утренние облака и теперь  припекало
так, что даже в одной рубахе я начинал потеть.
   Двое привратников лениво следили за моим приближением. Взглянув  направо,
я смог бы увидеть  зеленые  весенние  листья  на  ветвях  поднимавшихся  над
каменной стеной крон кленов и дубов. По другую  сторону  Проспекта  тянулись
величественные особняки и казенные здания.
   - Эй, парень. Что ты тут делаешь? - рыкнул один  из  стражей,  с  угрозой
выставив алебарду.
   - Просто гуляю.
   - Болтаются тут всякие шелапуты... - сердито буркнул он. Подойдя  поближе
и остановившись, я уловил окружавшее его невероятно  плотное  облако  хаоса.
Однако под этим налетом таилось нечто иное, создававшее  впечатление,  будто
на него просто набросили сеть хаоса, а он оказался недостаточно силен  чтобы
сбросить ее, но и не настолько слаб, чтобы внутренне поддаться порче.
   Не раздумывая, я потянулся к нему  и  усилил  его  гармоническое  начало,
которое тут же оттолкнуло наносной хаос.
   - Ты прав, нечего мне тут делать. Ухожу.
   Мои слова оставили его в полном замешательстве. Малый  пытался  прийти  в
себя и разобраться в новых ощущениях.
   Мои каблуки застучали по полированным камням,  мостившим  Проспект  перед
казенными строениями. Второй страж шепотом спросил у первого:
   - Кто это был, а?
   Позади зацокали копыта. Оглянувшись, я отступил к стене  и,  укрывшись  в
тени, присмотрелся к проезжавшему кавалерийскому отряду.
   Знаменосец, парнишка помоложе меня, гарцевал на гнедом скакуне, с  ничего
не выражающим лицом. От него исходил отвратительный запах хаоса.
   Копыта прогрохотали мимо.
   Привалившись к стене, я медленно собирал свои почти рассеявшиеся чувства,
дивясь такой мощной концентрации энергии хаоса. Антонин и Сефия - наверняка,
это их рук дело.
   Я понятия не имел, на чем основано это убеждение, однако не сомневался  в
причастности Антонина, словно он расписался на стенах города.
   Пропустив  кавалеристов,  я  направился  назад,  в  мастерскую  Дестрина,
размышляя о том, стоило ли мне помогать тому стражу? И мог  ли  я,  в  любом
случае, поступить иначе?
   Тем временем солнце снова скрылось за облаками, погрузив  город  в  серое
марево.

LI

   Структурные модели... они  существовали  и  ощущались  повсюду.  Об  этом
писалось в книге, этому  учили  наставники.  Формируя  крохотные,  невидимые
глазом ледяные кристаллы, Мастера Отшельничьего в  конечном  счете  изменили
климат Фритауна до такой степени,  что  это  привело  герцогство  к  полному
упадку.
   Люди производят определенные структурные  изменения  даже  непроизвольно.
Став подмастерьем Дестрина, я тоже определенным образом повлиял на структуру
Фенарда. Добавил  гармонии,  изменил  ход  событий...  трудно  сказать,  как
именно.
   Собираясь прокатиться на лесопилку, осмотреть имеющийся в наличии  черный
дуб, предназначавшийся для  кресел  субпрефекта,  я  прошел  через  площадь,
задержался прикупить печенья, кивнул  немногим  знакомым  и  все  это  время
прислушивался, прислушивался и прислушивался.
   Небо затягивали высокие серые облака, но день стоял теплый и парило  так,
что лоб у меня покрылся потом. Поздняя весна все-таки уступала место лету.
   Рынок выглядел как всегда - беспорядочно расставленные лотки и тележки  с
товарами усеивали серую гранитную мостовую. Так будет до вечера, когда  люди
уйдут, переносные прилавки сложат, площадь выметут, а мусор вывезут прочь.
   Префект был умен - или имел умных советников. Полсеребреника в день брали
за торговлю с лотка, а принесший товары на спине платил  всего  лишь  медяк.
Все входы на площадь охранялись стражами, да и  между  прилавками  постоянно
расхаживали вооруженные дубинками блюстители порядка. Владельцы крупных,  не
умещавшихся на одном лотке партий  товара  должны  были  или  продавать  его
хозяевам лавок, или арендовать лавки сами.
   В целом торговля велась честно. Мелкие ремесленники получали  возможность
продавать свои изделия, не давая взяток и не  опасаясь  грабежа,  а  префект
получал доход. И собирал сведения, поскольку в  Фенарде  находился  один  из
немногих  открытых  рынков  восточного  Кандара,  избавленных  от  наглых  и
безмерных  поборов,  так  что  купцы  съезжались  туда   отовсюду.   Правда,
поговаривали, будто рынки самодержца еще лучше, но связей с ними  у  Галлоса
почти не было, ибо пограничные посты  (так,  во  всяком  случае,  считалось)
конфисковывали все, что пытались ввезти с юга без дозволения префекта.
   Возле фонтана меня окликнула толстуха Матильда, чья  туника  и  выцветшие
пурпурные штаны не вмещали выпиравших телес, а узловатые пальцы ног  торчали
из драных сандалий. Она торговала цветами, которые увядали рядом с  ней,  не
выдерживая ауры хаоса.  Людям,  тронутым  хаосом,  лучше  не  иметь  дела  с
животными и растениями, но Матильда, похоже, и цветы, и домашних зверушек. А
больше всего - сплетни.
   - Видел ту золоченую  карету?  Она  проехала  западными  воротами,  будто
прикатила откуда-то из-за Закатных Отрогов!
   - Наверное, какой-то вассал префекта, - предположил я.
   - Это  навряд  ли.  Карета  ехала  под  кроваво-красным  знаменем,  и  ее
сопровождали два вооруженных стража. Префект не разрешает въезжать в  ворота
ничьим вооруженным стражам, кроме своих собственных.
   - Может, они забыли...
   - Решил подшутить над старой Матильдой, да, парнишка?
   Я ухмыльнулся:
   - Просто сочувствую бедным стражам, которым приходится таскаться  повсюду
за своим господином. Тут о чем угодно забудешь.
   - "Бедные стражи..." Лопни  мои  штаны!  Одна  эта  карета  стоит  целого
состояния, не говоря уж о впряженных в нее  меринах!  Великолепная  пара!  А
внутри - я приметила в окошко -  сидела  женщина  под  вуалью.  Такие  вуали
делают в Хаморе, и они по карману только дамам из знати. Ну ладно  -  вуаль,
главное другое. Карета-то, примечай, вся  из  дерева  и  кожи.  Без  единого
железного гвоздика!
   - Ну, - я пожал плечами, -  надо  думать,  какой-то  Мастер  хаоса  решил
отдать префекту дань уважения по пути во Фритаун. Туда нынче стекаются  все,
кому охота основательно подзаработать.
   - И опять ты дал маху, -  хохотнула  Матильда.  -  Кони-то  поставлены  в
дворцовую конюшню, а карета - на дворцовый каретный двор.
   - Но на кой ляд мог потребоваться префекту Белый чародей?  -  вступила  в
разговор  горшечница,  расставлявшая  свои  кособокие  крынки  на  уступе  у
фонтана, переставшего работать задолго до моего появления в Фенарде.
   - По слухам, все дело в Кифриене... - Матильда перешла на шепот.
   Я остановился и, рассматривая самый кривой горшок, купить который мне  не
пришло бы в голову и в кошмарном сне, переспросил:
   - Кифриен? Это где самодержец?
   - Вот-вот, - закивала Матильда. - Префект с самодержцем дружбы не водят.
   Я кивнул и поставил горшок на место, сообразив, что подбирающийся  бочком
к фонтану оборванец, тронутый хаосом, скорее всего, - осведомитель префекта.
   - Думаешь, самодержец что-то замышляет?
   Матильда, тоже заметившая малого в драной одежонке и смекнувшая, что  для
нищего он подозрительно чист, пожала плечами:
   - Кто их поймет, самодержцев да правителей. Не  моего  ума  это  дело.  Я
просто торгую цветами.
   - Купил бы у тебя цветочков, да надобно заехать на лесопилку, - промолвил
я с деланным сожалением.
   - А ты все еще тянешь лямку на  того  полудохлого  столяра?  Мог  бы  уже
открыть собственную мастерскую.
   - Ну, без него мне бы ничего не добиться. Конечно, когда-нибудь...
   - Э, да небось все дело в его золотоволосой дочке. Ах ты шельмец!
   Матильда одарила меня лукавым взглядом, горшечница посмотрела на нас так,
будто мы спятили, а префектов соглядатай и вовсе пялился в сторону.
   Попрощавшись, я двинулся дальше, по направлению к Ярмарочной дороге.
   "...лучшая выделанная кожа к западу от Отшельничьего!"
   "...всего за полсеребреника... отдам вместе с ножнами..."
   "...свежие бататы! Свежие бататы!"
   Вытирая лоб коротким рукавом моей рабочей туники, я приметил  еще  одного
оборванного малого. Правда, этот следил не за  мной,  а  за  оружейником,  и
примечал клинки.
   "...Тончайшая сталь... гнется и не ломается... перерубит хоть паутину..."
   "...Нежнейший  хаморианский  хлопок...  прекрасен   в   носке...   лучшее
полотно..."
   "...Яблоки, заговоренные яблоки... чары гармонии продержат их свежими всю
зиму..."
   Торговец фруктами молол, конечно, полную чушь. Возможно, яблоки у него  и
хорошие, но наложение чар гармонии требует столь основательных усилий, каких
ни один Мастер в здравом уме не стал бы прилагать из-за такой ерунды.  Чтобы
фрукты зимой не портились, достаточно держать их в холодном погребе да время
от времени перебирать.
   "...Полмедяка  за  историю,  полную   удивительных   приключений.   Песня
радости..."
   Из-за угла на менестреля поглядывала худощавая женщина. Одета она была  в
лохмотья, но крепкие мускулы и гладкая  кожа  не  позволяли  принять  ее  за
нищенку.
   В чем же суть трений с  Кифриеном  и  чего  добивается  самодержец?  Этот
вопрос очень меня занимал, но ответа я пока не находил.
   У открытых рыночных ворот отирались  трое  вооруженных  стражников.  Двое
присматривали за толпой, а один, видать от скуки, взялся помогать каменщику,
чинившему каменную арку, что вела в кожевенный ряд.
   Лавки  в  этом  ряду  я  посещал  нечасто  -  ограниченные  средства   не
способствовали пробуждению интереса к предметам роскоши
   Ноги сами собой понесли меня обратно к проулку,  выходившему  к  конюшне.
Гэрлоку требовалось размяться, а лесопилка  Бреттеля  находилась  достаточно
далеко. Стоит заметить, что одной  из  причин  сложного  положения  Дестрина
являлось  то,  что  мастерская  его  отца  обслуживала  богатых  заказчиков.
Мастерство сына никак не соответствовало этому уровню; его  скамьи  и  столы
предназначались главным образом для дешевых лабазов  и  питейных  заведений.
Однако он ни в какую не хотел продавать прославленную родителем мастерскую и
переезжать из богатого квартала.
   Моя обеспокоенность передалась Гэрлоку. Когда  я  седлал  его,  мой  пони
нервно приплясывал.
   Я все еще думал о заказе на стулья для субпрефекта.  Получить  сам  заказ
оказалось не так уж трудно. Дестрин подписал бумагу, я положил ее в  конверт
и отнес в контору. А на следующий день все претенденты на заказ собрались на
ступеньках особняка субпрефекта.
   -  Рассмотрев  заявки  и  удовлетворившись  объявленной  ценой  в  десять
золотых, мы отдаем заказ на комплект из пяти стульев столяру Дестрину.
   - Что? - Джирл вскочил на ноги. Лицо  его  побагровело.  Правда,  молодой
человек со схожими чертами тут же потянул его назад и заставил сесть.
   - Кроме Дестрина, заявки подавали краснодеревщики Джирл  и  Растен.  Если
работа окажется неудовлетворительной и не будет принята заказчиком,  Дестрин
уплатит штраф в один золотой, а заказ передадут другому заявителю.
   Я  покачал  головой,  опасаясь,  не  является  ли  этот  пункт   уловкой,
позволяющей заказчику отказаться от заказа под любым  надуманным  предлогом.
Для нас это было бы катастрофой: я просто не представлял, как мы выкрутимся,
случись нечто подобное.
   Лесопилка Бреттеля находилась на добрый кай дальше всех прочих,  но  зато
он продавал материал по более приемлемым ценам. Во всяком случае, для  меня.
А кроме того, он был в курсе всего происходящего в городе и  мог  поделиться
сведениями со мной. Другие мастера попросту не снисходили  до  доверительных
разговоров с наемным работником не самого чтимого ремесленника.
   - Зачем пожаловал на сей раз? Есть комель зеленого дуба и обрезки  сучьев
красного.
   - Вообще, я подыскивал зеленых прутьев для корзин.
   - Что, дела совсем плохи? - усмехнулся Бреттель.
   - Кроме того, я бы не прочь взглянуть и на черный дуб.
   - А, значит ты и вправду перебил заказ у Джирла да Растена! Джирл  -  так
тот просто рвал и метал. Заявил, что Дестрину не только стула  толкового  не
сработать, но и спицы для спинки по гроб жизни не  выточить.  Тут  я  с  ним
согласился, но, - лесопильщик ухмыльнулся, - не стал растолковывать, что всю
работу, пожалуй, возьмет на себя Дестринов подмастерье.
   - Я? Убогий недоучка?
   - Это он тебя эдак ославил?
   - Ну, не в лицо, конечно...
   - Черный  дуб  очень  дорог,  Леррис,  -  промолвил  Бреттель,  согнав  с
физиономии ухмылку.
   - Знаю. Но мы надеемся покрыть расходы, да и выбора у нас особого нет.
   - А разве лавки для таверны вас не выручают. Вы стали мастерить их лучше,
чем когда-либо делал Хефтон.
   - Выручают, но близится срок ежеквартального сбора.
   - Дейрдре?
   - Если мы не сможем выполнить свои обязательства...
   Бреттель покачал головой:
   - Старый Дорман всегда боялся чего-то подобного, но что он мог поделать?
   - Я обязан что-то сделать.
   - А что если префект прознает, что ты настоящий мастер?
   - Бреттель, ну какой из меня мастер? С точки зрения закона я ведь даже не
завершил обучение...
   Бреттель поднял брови:
   - Закон закону рознь, паренек.  У  нас  в  Фенарде  ты  не  нуждаешься  в
удостоверении от гильдии. Но  я,  кажется,  смекаю,  отчего  ты  прибился  к
Дестрину.
   - Да, были у меня кое-какие нелады с наставником...
   Бреттель кивнул, словно решил  для  себя  относящуюся  ко  мне  маленькую
загадку.
   - Ладно, что тебе требуется сейчас?
   - Хотелось бы взглянуть на черный дуб.
   Бреттель снова нахмурился, но тут уж я ничего  не  мог  поделать.  Мы  не
имели возможности тратить  деньги  впустую,  а  стало  быть,  мне  следовало
увидеть дерево до того, как я начну придавать ему форму.
   Лесопильщик повернулся и направился в глубь склада. Я последовал за  ним,
вновь отмечая, как аккуратно разложены у него бревна и доски.
   - Пожалуйста. Все  распределено  по  размерам:  чем  ниже,  тем  крупнее.
Помеченные двумя красными надрезами, идут по  золотому  за  штуку,  с  одним
надрезом - по пять серебреников, с синей меткой - по  два,  с  желтой  -  по
одному.
   К тому времени я уже сообразил, что сердцевина пойдет на спицы и  скрепы,
а наружный слой - на  обводы  спинок  и  сиденья.  Оставалось  найти  четыре
бревна, которые удовлетворяли бы моим требованиям.
   - Сколько возьмешь за распил?
   - Ежели простой, а не какой-нибудь заковыристый, то распилю даром.
   Я начал с бревен с синими  метками,  но,  вчувствовавшись  в  них,  нашел
подходящими лишь два. Стало быть, еще два приходилось искать среди красных.
   - Эти два и вот это, - сказал я через некоторое время.
   - Бери то, большое. Отдам, за пять серебреников.
   Я  потянулся  чувствами  к  указанному  Бреттелем  бревну.  Снаружи   оно
выглядело великолепно, однако сердцевину имело мягкую и пористую. Между  тем
высокая цена черного дуба во многом определяется его  необыкновенно  прочной
сердцевиной, с трудом поддающейся обработке.
   - Оно не подходит.
   - Чем? Прекрасное дерево.
   - Но нам оно не годится. Я возьму либо то, - мой палец указал на  меньшее
бревно, - либо вон это.
   Б