емник.
   - Можешь удочерить ее. Я тебе уже говорил...
   Я положил руку на плечо Дестрина, стараясь его успокоить.
   - Мастер Бреттель имел в виду совсем другое...
   Дестрин откинулся в кресле с видимым облегчением.
   Дейрдре, подняв брови, переводила взгляд с Бреттеля на меня и обратно.
   - Можно мне сесть? - не дожидаясь ответа лесопильщик взял один из простых
стульев и уселся на потертое сиденье. - Леррис, садись и ты.
   Но я первым делом выдвинул стул для Дейрдре и подождал, пока сядет она. В
конце концов разговор предстояло вести о ней.
   Девушка, нервно облизывая  губы,  смотрела  то  на  отца,  то  на  нас  с
Брейгелем.
   - Так что же насчет моей Дейрдре? - резко спросил Дестрин.
   Бреттель покосился на меня.
   Я промямлил:
   - Эээ... мне кажется, что стоило бы поговорить насчет ее замужества...
   - По дереву работать ты дока, спору нет. Но почему тебе взбрело в голову,
что и с девушкой... - начал Дестрин.
   - Нет. Я не прошу ее руки,  потому  что  это  могло  бы  навлечь  на  нее
погибель.
   Бреттель аж крякнул.
   А вот Дестрин ничуть не удивился - лишь окинул меня долгим взглядом.
   - Да, ты честный малый. Коли  уж  у  нас  пошел  такой  разговор,  то  не
ответишь ли мне на один вопрос?
   - Если смогу...
   - Постараюсь не спрашивать в лоб. Скажем, так... не был ли твои наставник
в столярном ремесле тем единственным мастером, которого почитал сам покойный
Дорман?
   Чего-то в этом роде следовало ожидать. Краснодеревщик  Дестрин  неважный,
но чутье на людей у него имелось.
   - Ну... можно сказать - "да".
   - Все верно, - промолвил со вздохом Дестрин. -  Стало  быть,  ты  просишь
руки Дейрдре для Бострика?
   Девушка охнула и прикрыла рот рукой. Ее испуг  и  растерянность  пронзили
мне сердце.
   - Ничего лучшего мне не приходит в голову. Я могу добавить кое-что  к  ее
приданому и к тому сундуку из красного дуба, который для нее  сделал,  но...
Боюсь, скоро мне придется уехать, иначе вам всем не поздоровится. Я хотел бы
надеяться, что в будущем... что это обеспечит...
   По правде сказать, мне буквально приходилось выталкивать из себя слова, а
глаза  затянула  какая-то  пелена.  Собственными  руками  отдавая   Бострику
девушку, которая мне нравилась самому, никакой радости я не испытывал.
   Девушка всхлипнула.
   Дестрин выругался, покачал головой, а потом спросил:
   - Она ведь тебе нравится, верно?
   - Верно. От этого еще тяжелее.
   - Ты бы пережил ее?
   - Да, - ответил я, понимая, что он имеет в виду. - Надолго, но лишь в том
случае, если уцелею в ближайшие годы.
   - Почему ты просишь за Бострика? - спросил Бреттель.
   - Потому что она мне небезразлична, а я не вижу другого способа  защитить
ее и дать ей возможность прожить жизнь в благополучии и спокойствии.
   Мастера переглянулись.
   - Леррис, Дейрдре... - теперь голос Дестрина звучал  спокойно.  -  Нам  с
мастером Бреттелем надо поговорить с глазу на глаз.
   Мы с Дейрдре встали.
   - Папа, дядюшка Бреттель... -  Голос  девушки  тоже  окреп.  -  С  вашего
позволения мы вас покинем. Нам с Леррисом тоже нужно потолковать наедине.
   Она протянула мне руку и улыбнулась.
   Дестрин воззрился на нас обоих с недоумением, но  Бреттель  коснулся  его
плеча и кивнул.
   Я перевел взгляд на девушку. Держалась она довольно спокойно, но под этим
спокойствием угадывалась  напряженность.  Рука  об  руку  мы  направились  в
дальний конец гостиной. Там я остановился, но Дейрдре потянула меня  дальше,
в свою крохотную комнатенку и лишь там отпустила мою руку.
   И закрыла за собой дверь.
   Я  открыл  было  рот,  но  Дейрдре  приложила  палец  к  моим  губам.   Я
почувствовал, что она дрожит.
   - Я понимаю, что ты вроде как чародей... но... - она набрала  воздуху.  -
Ты мог бы сделать мне больно?
   - Конечно, нет! - отозвался я, не понимая, что  означает  этот  вопрос  и
почему она закрыла  дверь.  А  едва  уловимый  запах  роз  и  женского  тела
напоминал мне о давней ночи, которую лучше бы поскорее забыть.
   - Никогда?
   - Никогда. А что?
   В ответ Дейрдре наградила меня пощечиной, от которой у меня  зазвенело  в
ушах и затуманились глаза. Я заморгал,  а  проморгавшись,  увидел,  что  она
плачет.
   Мне оставалось лишь покачать головой.
   - Неужели ты ничего не понял? - проговорила она сквозь рыдания.
   Понимал я, по правде сказать, немного и не нашел ничего лучше, как  снова
взять ее за руки. Некоторое время мы стояли молча,  а  потом  она,  все  еще
всхлипывая, заговорила:
   - Я... я ведь не какая-то клуша... все понимаю... и на  все  готова  ради
папы... и ради тебя... но ты... ты мог бы спросить... Хотя бы спросить!
   Мне стало трудно дышать. Добрый глупый старина Леррис из  кожи  вон  лез,
чтобы устроить будущее девушки, не  удосужившись  даже  поинтересоваться  ее
мнением на сей счет. Но как раз в этот момент я почувствовал, что внутреннее
напряжение Дейрдре спало.
   - Прости меня. Я просто хотел сделать так, чтобы...
   Вместо ответа она обвила меня руками,  прижалась  ко  мне  всем  телом  и
припала к моим губам. Мы упали на ее узкую кровать и целовались там довольно
долго, пока я, спохватившись  и  испугавшись,  что  сейчас  потеряю  голову,
бережно высвободился и отстранился.
   Она присела на краешке койки и печально улыбнулась.
   - Вот чего будет недоставать тебе. И мне.
   Я стоял дубина дубиной.
   - Спасибо тебе за папу... за заботу... за то, что ты есть...
   К тому времени я ничего не мог видеть из-за слез, да и она тоже. Мы опять
обнялись и долго рыдали навзрыд.
   Теперь было сказано все. Мы утерли слезы, и Дейрдре открыла дверь.
   "...Просто замечательно..."
   Дейрдре, хотя ей было совсем невесело, улыбнулась.
   Мне предстоял еще и разговор с Бостриком. Правда, это у меня  тревоги  не
вызывало. Едва ли стоило опасаться, что он закатит мне оплеуху  или  полезет
целоваться. Поэтому я оставил девушку со старшими и спустился в мастерскую.
   Бострик работал над лавкой для таверны.
   - Есть разговор, - заявил я,  выдвинув  два  табурета  и  поставив  их  у
верстака.
   Бострик умел сообразить, когда шуточки уместны, а когда  нет,  и  отложил
рубанок.
   - Садись, - я указал на пустой табурет.
   - Что-то серьезное?  -  вид  у  него,  пожалуй  впервые,  был  откровенно
озабоченный.
   - Да. Но касается скорее тебя, чем меня. Бреттель говорит, что твоя семья
не договаривалась насчет будущих союзов - ни брачных, ни каких  других.  Это
верно?
   - Насчет меня - да, верно, - осторожно ответил он.  -  Я  четвертый  сын,
братья мои здоровы, а земли у нас мало,  так  что  никакого  наследства  мне
ждать не приходится.
   - А как тебе столярное дело?
   - Я уже говорил. Мне никогда не достигнуть твоего уровня.
   - Но сама работа тебе нравится?
   Рыжий кивнул:
   - Работа с деревом мне по душе. Да и жить в Фенарде лучше, чем на ферме.
   - А что скажешь насчет Дейрдре?
   У Бострика отвисла челюсть.
   - Так она, это... с тебя глаз не сводит.
   - Тебе, как понимаю, она нравится, - сухо промолвил я.
   Он только ухмыльнулся.
   - В скором времени мне придется уехать. Ты ведь знаешь, я не здешний.  Мы
с Бреттелем не хотели обещать тебе что-нибудь раньше времени.....
   - Я что, смогу стать мастером?
   Я кивнул:
   - Дейрдре, пожалуй, способна сама себя  прокормить,  но  собственность  в
Фенарде ей без мужа не удержать. Дестрин долго не  протянет,  а  я  не  могу
жениться на ней... по некоторым соображениям.
   Расставание с Дейрдре далось тяжелее, чем мне казалось.
   - Но ведь она тебе нравится. Очень.
   - Да, - признался я. - Но это не имеет значения.
   Последняя фраза не вызвала у меня внутреннего протеста. И стало ясно, что
это правда.
   Бострик покачал головой:
   - Я тебя  не  понимаю.  Ты,  лучший  краснодеревщик  со  времен  Дормана,
бросаешь столь успешное дело и красавицу, которая в тебя влюблена и нравится
тебе самому!
   - У  меня  нет  выхода,  Бострик.  Больше  об  этом  не  спрашивай,  -  я
прокашлялся и моргнул - глаза опять затуманились. - Так твоя семья, как  мне
думается, возражать не будет? У нее и приданое есть, правда, небольшое.
   - Какое там - возражать! Родные будут просто счастливы. Это ж надо, чтобы
их  неуклюжий  Бострик  заполучил  красавицу,  а  в  придачу  к  ней  дом  и
мастерскую!
   Я положил руку ему на плечо:
   - Хоть кто-то из нас должен быть счастливым, а вы с Дейрдре можете  стать
счастливыми вместе.
   - Да, о волшебных дел Мастер.
   Я легонько двинул его кулаком.
   - Помалкивай. И знай, что если ты сделаешь ее несчастной, я,  пожалуй,  и
вправду наколдую такого, что тебе не поздоровится.
   - Это ты можешь, - пробормотал Бострик, малость побледнев.
   Я покачал головой.
   - Просто люби ее.
   А о чем мне еще  стоило  его  просить?  Если  он  будет  любить  ее,  все
остальное приложится. Вести дела Бреттель поможет.
   - Я знаю, поначалу будет непросто.  Бреттель  станет  следить  за  каждым
твоим шагом.
   Он бросил на меня какой-то странный взгляд и молча покачал головой.
   Потом я ушел к себе за занавеску и  долго  сидел  на  топчане,  отрешенно
глядя в никуда.

LVI

   Несмотря на мою решимость и согласие Дестрина, дело  со  свадьбой  нельзя
было  уладить  так  быстро,  как  бы  того  хотелось.  Сначала  должно  было
состояться формальное оглашение со стороны обоих  семейств.  Потом  пирушки,
устраиваемые по отдельности родными жениха и невесты. Я таскался на все  эти
вечеринки, стараясь по возможности держаться в тени и  надеясь,  что  еда  и
выпивка отвлекут внимание от моей скромной персоны. Повсюду, куда бы мне  ни
случилось идти,  я  держался  настороже,  как  обложенный  охотниками  волк.
Правда, мне так и не удалось обнаружить ничего подозрительного,  но  это  не
успокаивало.
   Шла осень. Порой частили дожди, теплело  и  даже  трава  зеленела  снова.
Дестрин теперь почти не вставал с постели,  уже  не  порывался  работать,  а
порой не имел сил даже поесть.
   Дейрдре, во всяком случае внешне, являла собой  воплощенное  спокойствие.
Порой она одаряла меня улыбкой, и я улыбался в ответ.
   В набеги на Кифриен отправлялись все новые отряды солдат с непроницаемыми
лицами, с каждым днем все моложе  и  моложе.  Кони  возвращались  с  пустыми
седлами, и все  больше  матерей  и  жен,  рыдая,  проклинали  самодержца.  Я
подозревал, что этот конфликт поглощает все внимание моих врагов и им сейчас
просто не до меня.
   Стратегия Антонина,  подпитываемая  гневом  префекта  против  самодержца,
приносила свои плоды. А у самодержца попросту не было выбора.  Не  могла  же
она позволить жаждущим крови галлосским солдатам разорять ее земли и убивать
людей!
   Еще до начала созревания дынь  в  Фенарде  похолодало,  но  до  настоящих
морозов было еще далеко. Иные деньки выдавались прямо-таки летними.  В  один
из таких дней я отправился на рынок - приглядеть для Дестрина раннюю медовую
дыню, сок которой мог бы освежить его постоянно пересыхавшее горло.
   Моя старая знакомая, толстая цветочница Матильда изо всех  сил  старалась
не смотреть в сторону выходившей на площадь длинной стены, однако то и  дело
невольно бросала взгляды туда, где  выставлялись  головы  казненных.  Обычно
правосудие префекта настигало лишь мелких  воришек,  убийц  или  дезертиров,
однако на сей раз одна из двух выставленных на стене голов была женской. При
виде светлых волос меня пробрало холодом. Неужто Ринн?! В  следующий  миг  я
узнал привезенную воинами префекта пленницу, но легче мне от этого не стало.
Что сейчас с Ринн, я не знал, зато понимал, что она легко может оказаться на
месте этой несчастной.
   В толпе гуляли шепотки, но касались они не пленницы, а другого казненного
- немолодого мужчины,  которого,  судя  по  всему,  перед  казнью  пытали  и
ослепили.
   "...из-за каких-то дьявольских стульев..."
   "...вся семья пострадала... префект..."
   "...почему субпрефект? не понимаю..."
   Лишь чудом я  не  бросился  бежать,  а  замер  как  вкопанный  за  спиной
Матильды. Неужели субпрефект погиб страшной смертью лишь из-за того, что его
дом стал прибежищем гармонии? Или мои зачарованные  стулья  выжгли  хаос  из
кого-то важного для верховной власти?
   Так или иначе, я не мог  позволить  себе  терять  время.  Хотя  дворцовая
стража еще не была послана к дому Дестрина, все  могло  измениться  в  любой
миг.
   Ноги сами понесли меня на Проспект. Укрывшись  в  тени  возле  дворца,  я
окутал себя плащом невидимости и распространил чувства.
   Главные ворота охранялись двумя стражами. Конечно, можно  было  и  просто
перелезть через стену, однако как раз  стены  Антонин  вполне  мог  оградить
охранными чарами. А  вот  зачаровывать  ворота,  через  которые  беспрерывно
движутся в обоих направлениях люди, всадники и экипажи,  было  бы  в  высшей
степени бессмысленно.
   Я стоял у стены и ждал, надеясь,  что  меня  не  выдаст  слишком  громкое
дыхание.
   Мимо проскакал порченный хаосом солдат, но он направился к казармам.
   Фуражная подвода, так и не доехав до дворцовых ворот, свернула за угол  у
опустевшего дома бывшего субпрефекта.
   Еще один усталый солдат проехал к казармам.
   Я перевел дух, стараясь расслабиться, и тут снова раздался  цокот  копыт.
Всадник остановился у ворот.
   Оставаясь невидимым, я потянулся чувствами к нему и его гнедому коню.
   - Кто таков, по какому делу?
   - Капитан Карфлис с посланием для Военного Совета.
   - Проезжай.
   Я шагнул за капитаном и запнулся о камень.
   Оба часовых встрепенулись.
   - Что это?
   Я застыл.
   - Ерунда, почудилось.
   Железные ворота распахнулись, и я проследовал  за  доблестным  капитаном,
старясь не угодить под задние копыта  его  гнедого,  но  держась  достаточно
близко, чтобы конский топот заглушал мои шаги.
   Во внутреннем дворе капитан спешился, а я снова замер, ощутив поблизости,
где-то слева, невероятно мощный  источник  хаоса.  Однако  капитан  повернул
направо, и я решил пойти  с  ним.  К  счастью,  он  громко  печатал  шаг  по
мраморным плитам, и меня не было слышно.
   Оставив коня на  попечение  военного  конюха,  офицер  миновал  еще  двух
стражей, стоявших у входа в главный холл, но не поднялся  по  величественной
лестнице, а прошел под маленькую боковую арку.  За  ней  начинался  коридор,
ведущий в глубину дворца. За поворотом налево оказалась массивная дверь.
   Дверь охранялась очередной парой стражей, а сбоку от  нее  за  письменным
столом сидел еще один человек. Офицер, как  предположил  я,  ощутив  на  его
плечах золото нашивок.
   - Капитан Карфлис, маршал ждет тебя в кабинете. Проходи.
   На сей раз мне пришлось проскользнуть в открывшуюся  дверь,  чуть  ли  не
прижавшись к капитану, который даже остановился и отряхнул свой плащ.
   - Пауки, что ли?
   Внутри капитана клубился хаос.
   - Как дела, капитан? - холодным невозмутимым  тоном  осведомился  маршал.
Насколько я мог определить - худощавый, немолодой мужчина.
   - Нам не удается принудить войска  самодержца  перейти  в  наступление  и
завлечь их на нашу территорию. Они только обороняются. Но  у  них  появилось
новое  многозарядное  оружие,  посылающее  арбалетные  стрелы   с   большого
расстояния. Нашим магам не удается их обнаружить - слишком далеко.
   - И насколько оно действенно?
   Пока  Карфлис,  стоя,  делал  доклад  маршалу,  я  прощупывал   чувствами
помещение, от высокого сводчатого потолка до большого  камина.  От  бокового
столика с четырьмя стульями до  массивного  письменного  стола,  за  которым
восседал маршал.
   - Весьма. Намного действеннее обычных арбалетов.
   - А ты слышал, какой удар нанесла она нам здесь?
   - Нет. А что случилось? - спросил, подавшись вперед, Карфлис.
   - Подсунула стулья. С виду  обычные,  но  с  дьявольскими  чарами.  Самые
преданные люди, лишь посидев на одном из них, начинали сомневаться в правоте
нашего дела.
   Каждого из собеседников стягивала тугая петля хаоса, однако  в  случае  с
капитаном белизна еще не разъела  черную  упорядоченную  сердцевину.  Оценив
соотношение хаоса и порядка, я усилил в  нем  гармоническое  начало,  однако
так, чтобы эти изменения ощутились лишь спустя некоторое время.
   Что же до маршала, то бело-красная  спираль  хаоса  составляла  саму  его
внутреннюю суть, не оставляя никакого места для гармонии. Уничтожить хаос  я
не считал для себя возможным  и  потому  просто  предоставил  старому  вояке
возможность отдохнуть.  Не  прошло  и  минуты,  как  он,  уронив  голову  на
письменный стол, огласил кабинет мощным храпом.
   Я понимал,  что  это  неизбежно  вызовет  тревогу,  чего,  собственно,  и
добивался. Услышал я уже  достаточно,  а  переполох  во  дворце  должен  был
отвлечь внимание Антонина. Хотя бы на время.
   - Стража! - крикнул Карфлис, растерянно озираясь по сторонам.
   Дверь со стуком распахнулась.
   - Маршал разговаривал со мной и вдруг заснул...
   Двое стражей ввалились в комнату с обнаженными, нацеленными  на  капитана
клинками. Следом, отстав лишь на шаг, вбежал офицер.
   Как и маршал, оба стража были безнадежно потеряны для гармонии, а  потому
я тоже погрузил их в сон.
   Вошедший с ними офицер разинул рот и,  после  секундного  замешательства,
заорал:
   - Колдовство! Здесь чародей! Позовите Таллиана!
   Усыпление этого малого потребовало несколько больше времени, поскольку  я
уже устал.
   Неожиданно  мне  пришла  в  голову  многообещающая   мысль.   Потянувшись
чувствами к  спящему  молодому  офицеру,  я  попытался  определить  источник
поразившего его хаоса. Мне удалось ощутить лишь отзвук, однако слишком уж он
явственно перекликался с тем, что я почувствовал во дворе.
   Осторожно  поднявшись,  я  тихо  выскользнул  из  маршальского  кабинета,
оставив растерянного капитана среди спящих.
   Поспешив назад и прошмыгнув мимо  охранявших  вход  караульных,  я  вновь
выскочил во двор и ощутил фонтан, который воспринимался  мной  как  хлещущий
поток  болезненной,  подернутой  кровавыми  прожилками  белизны.  Руки   мои
задрожали, колени подкосились и я сел, привалившись  к  стене  в  углу,  где
никто не мог ненароком на меня наткнуться.
   Чуток отдышавшись, я медленно, шаг  за  шагом,  приблизился  к  источнику
хаоса.
   Внутренний двор был вымощен  гранитом  и  окружен  каменными  стенами,  а
фонтан представлял собой струю теплой воды, бившую из каменной вазы  в  рост
человека. Двор никто не охранял, да в этом и не было нужды.
   Приближаться к фонтану мне было  ничуть  не  легче,  чем  идти  навстречу
ледяной буре на равнинах Кертиса или бороться с самым сердцем грозы. А то  и
труднее.
   Люди  видели  здесь  не  более  чем  подогретый  фонтан,  однако   тепло,
поступавшее из глубин, было порождено искажающей магией хаоса.
   Я попытался мысленно  проследить  внутреннюю  структуру  этого  источника
порчи,  но  потерпел  неудачу  поскольку  структура  как  таковая  полностью
отсутствовала. Линии силы переплетались и обрывались  самым  непредсказуемым
образом.
   Потом   мне   припомнился   один   из   вычитанных   в   книге   способов
структурирования  хаоса  -  создание  так  называемого  "зеркала  гармонии".
Отражение хаоса должно либо упорядочить его, либо уничтожить. Если, конечно,
зеркало окажется сильнее источника хаоса. Если же нет...
   Думать о  возможных  последствиях  мне  не  хотелось,  и  я,  собрав  все
внутренние силы, принялся создавать вокруг фонтана упорядоченную  отражающую
структуру.  Старательно  и  напряженно  я  отражал  странные   беспорядочные
искривления, придавая им  гармонический  характер.  При  этом  я  постепенно
заменял хаос равным ему по силе противоположным началом. Как ни удивительно,
но это действо имело определенное сходство с обработкой дерева  и  приданием
ему нужной формы.
   Глаза  мои  туманились,  хотя  я  и  без  того  ничего  не  видел.   Ноги
подгибались, и мне пришлось опуститься прямо на гранит.
   Руки бессильно упали.
   Голова раскалывалась, но я упорно  боролся  не  с  голо