м словом, с первого
взгляда   создавалось  впечатление,  что  вс„  здание,   как
говорится, держится "на соплях", и было странно, что оно  до
сих  пор  не обрушилось в бездну с жутким грохотом.  Кстати,
при    более    внимательном   рассмотрении   первоначальное
впечатление о хрупкости конструкции нисколько не менялось  в
лучшую сторону.
      Впрочем, я уже был готов к увиденному, и меня поразили
разве  что  размеры особняка. Ещ„ по пути, в Тоннеле,  Морис
рассказал   мне,  что  дом  возвед„н  на  цельной,   глубоко
врезанной в толщу скалы плите из суперсиликобетона,  который
последние  четыреста лет широко используется в строительстве
на  самых  разных  планетах. За это  время  суперсиликобетон
зарекомендовал себя, как сверхнад„жный, необычайно  прочный,
устойчивый при любых климатических и сейсмических  условиях,
долговечный   и   практически  не   подверженный   усталости
материал.  Тем  не  менее,  этот  дом  пользовался  скверной
репутацией  не  только  среди многочисленного  семейства  де
Бельфоров,  но и почти у всех, кто знал о его существовании,
-  и  отнюдь не из-за особенностей конструкции, а по причине
тр„х несчастных случаев, произошедших здесь полвека назад  в
течение одного рокового года.
      Первой  жертвой "домика в Альпах" стал граф  Рауль  де
Бельфор, прапрадед Мориса, который всегда был затворником, а
на  старости лет превратился в настоящего отшельника и бежал
от  суеты мирской высоко в горы, где в один прекрасный  день
утонул, принимая ванну. Следующей на очереди была пятилетняя
девочка   по   имени  Изабель,  внучатная  т„тушка   Мориса.
Оставленная на какую-то минуту без присмотра, она  бросилась
спасать   своего  кот„нка,  который  забрался  на  невысокую
ограду,  окружавшую  посадочную  площадку  для  флайеров.  С
кот„нком ничего не случилось, а девочка ухнула в бездну -  к
сожалению,   при   ней  не  было  парашюта.   (Правда,   как
рассказывали  Морису,  некоторое  время  спустя  злополучный
кот„нок  умер,  тоскуя по своей маленькой хозяйке;  хотя  не
исключено, что кто-то из кузин или кузенов Изабель  попросту
отравил   "преступника"  так  это  было  или  нет,  навсегда
останется  загадкой, поскольку вскрытие  не  производилось.)
Потом   настал  чер„д  альпиниста  со  сломанным   комлогом,
которого  нашли м„ртвым на крыльце дома. Он умер  то  ли  от
холода,  то ли от голода, то ли от переутомления, а  скорее,
от всего разом, пытаясь взломать дверь, за которой его ждали
тепло, уют, еда и связь с внешним миром.
      После  трагического  происшествия  с  альпинистом  дом
a$%+  +(  доступным  для всех желающих -  но  таковых,  даже
спустя  десятилетия,  находилось крайне  мало,  и  он  почти
всегда пустовал...
      В  вечернем небе над Альпами начали появляться  первые
зв„зды, когда мы совершили посадку на покрытой толстым слоем
снега площадке перед домом. Т„мные глазницы окон, отсутствие
каких-либо  транспортных  средств  и  ровный,  не   тронутый
следами снежный покров, вс„ это свидетельствовало о том, что
в данном случае закон подлости не сработал, и мы застали дом
в  его естественном состоянии - пустым. Впрочем, лишний  раз
подстраховаться   не  повредит,  решил  я  и   просканировал
окрестности. Затем сообщил Морису:
     - Нет ни души.
      Морис кивнул и энергично запрыгал вокруг меня, забавно
выкидывая  коленца.  Сначала я  подумал,  что  он  исполняет
ритуальный танец космического бродяги, который после  долгих
скитаний  вновь  ступил на родную землю;  но  чуть  позже  я
сообразил, что никакими ритуалами здесь и не пахнет.  Просто
Морис  для  подстраховки  топтал и разбрасывал  по  сторонам
снег,  заметая  следы нашего несколько странного  появления.
Предоставив ему самому заниматься этим делом, я,  по„живаясь
от холода в сво„м летнем костюме, зашагал к дому.
      Входная  дверь,  против  моих ожиданий,  оказалась  не
раздвижной,   а   обыкновенной  двустворчатой   с   цветными
витражами.  Очевидно,  и в двери,  и  в  окнах  ст„кла  были
противоударные, иначе бедняга-альпинист не умер бы на пороге
спасения.  Эта  мысль  мелькнула  в  моей  голове,  когда  я
повернул  ручку  двери  и  потянул  е„  на  себя.  Дверь  не
подалась.  Я толкнул е„ впер„д - безуспешно. Тогда  я  начал
трясти дверь, одновременно поворачивая ручку туда и обратно.
      - Прижми палец к сенсорной пластине, - услышал я сзади
голос  Мориса  и оглянулся. Он уже закончил  свои  пляски  и
теперь направлялся ко мне.
     - К какой пластине? - спросил я.
     - Вот к этой. - Остановившись рядом со мной, Морис взял
мою  правую руку и прижал большой палец к круглой  блестящей
металлической пластинке, расположенной чуть пониже ручки;  в
сгущавшихся сумерках я принял е„ за замочную скважину.
      Подушечку  пальца  слегка защекотало,  затем  раздался
щелчок, и дверь открылась.
     - Что это? - поинтересовался я.
      -  Ну,  вроде как автомат по при„му визитных карточек.
Милости  просим  к  нам в гости, только  пожалуйста,  будьте
любезны   оставить   свой   автограф.   Сенсорная   пластина
зафиксировала  отпечаток  твоего  пальца  и  сделала  запись
биотоков, которые индивидуальны для каждого человека.
     - И проанализировала ДНК?
      -  Ни в коем случае! - Морис был шокирован. - У нас на
Земле  такие  штучки  запрещены  и  строго  преследуются  по
национальным и федеральным законам. Нельзя проводить  анализ
структуры  ДНК  человека без его согласия  или  специального
постановления   суда.   И   это  правильно.   Я,   например,
стопроцентно  уверен, что мой отец тот, кого я считаю  своим
отцом.  Но  если я вс„-таки ошибаюсь, то не хотел  бы  этого
'- bl.
     "А вот и ошибаешься, - подумал я. - Насч„т того, что не
хотел  бы этого знать. Будь у тебя хоть капля сомнения,  как
когда-то  у  меня..."  К счастью, теперь  я  был  не  просто
уверен, теперь я был убежд„н, что Брендон, король Света, мой
настоящий  отец, а я - его родной сын. Чтобы  избавиться  от
сомнений,  мне  пришлось нарушить закон, но я  ни  капли  не
сожалею  об этом - игра стоила свеч. И я не сожалел  бы  при
любом  исходе моих изысканий. По мне, лучше горькая  правда,
чем горечь мучительных сомнений...
      Мы  вошли  в  дом, Морис дважды хлопнул  в  ладоши,  и
просторный холл залил ровный яркий свет.
      -  Я  дома... - прошептал он; глаза его сияли. - Боже!
Наконец-то я дома!
      Я  понял,  что его слова относились вовсе не  к  этому
дому.    Только   сейчас   Морис   поверил   в    реальность
происходящего, убедился, что это не сон и не  бред,  что  он
действительно  вернулся домой, в мир, где родился  и  прожил
без  малого тридцать лет, где вс„ ему знакомо с пел„нок, где
он  не  чужак,  а  свой,  где у него есть  друзья,  близкие,
родные...
       Между  тем  я  огляделся  вокруг  в  поисках  чего-то
ультрамодерного,  сверхсовременного, но  ничего  поражающего
воображение  не  увидел.  Холл  был  как  холл,  разве   что
обставленный   на  непривычный  манер,  и   мебель   немного
причудливой  формы  -  но  нас,  Властелинов,  привыкших   к
разнообразию миров и культур этим не удивишь. И лестница  на
второй  этаж  была обыкновенной лестницей (хоть,  опять  же,
немного  причудливой  формы), а не  какой-то  гравитационной
катапультой   из   тех,  о  которых  так  любят   писать   в
фантастических  романах  о  будущем.  Да  и   какой   смысл,
спрашивается,   использовать  гравитацию  для   подъ„ма   на
тр„хметровую   высоту,  если  можно   спокойно   взойти   по
ступенькам, потратив на это всего несколько секунд и даже не
запыхавшись? Мо„ внимание, главным образом, привл„к потолок,
равномерно    источавший   дневной   свет,    да    огромная
прямоугольная  штуковина,  вмонтированная  в  стену,   нечто
наподобие   окна,  только  там  не  видно   было   ни   гор,
погружавшихся  во  мрак, ни зв„зд в ночном небе.  Заприметив
рядом  панель с двумя-тремя десятками кнопок, а на  тумбочке
неподал„ку  -  портативное устройство,  смутно  напоминающее
пульт  дистанционного управления, я решил, что это, по  всей
видимости,  телевизор. Мою догадку подтверждало  и  то,  что
четыре  из  одиннадцати имевшихся в холле кресел и  один  из
двух  диванов располагались таким образом, чтобы сидевшие  в
них смотрели прямо в псевдо-окно.
      У меня так и чесались руки тотчас включить телевизор и
поискать   программу  новостей,  а  ещ„  лучше  какую-нибудь
ознакомительную передачу, типа "Добро пожаловать на  Землю",
предназначенную для вновь прибывших инопланетных  гостей.  Я
сильно  подозревал, что действительность этого  мира  весьма
далека   от   той  картины,  которую  нарисовало   мне   мо„
воображение, основываясь на отрывочных сведениях, полученных
от Мориса. Прежде чем направиться в Альпы, я рискнул бросить
!%#+k)  взгляд  на Европу с высоты птичьего  пол„та  (это  и
вправду  был  риск,  поскольку нас  сразу  засекли  наземные
радары,  а  в  добавок ко всему мы чуть не  попали  в  фронт
ударной волны сверхзвукового лайнера и вынуждены были спешно
скрыться в Тоннеле). Первой моей реакцией на увиденное  было
удивление,  о ч„м я и сообщил Морису, когда его восторги  по
поводу благополучного возвращения домой пошли на убыль:
       -   А   знаешь,  я  полагал,  что  ваша  Земля  давно
превратилась в один сплошной мегаполис.
     Морис усмехнулся:
       -   Так  я  и  думал,  что  ты  попад„шь  под  власть
стереотипов.  На  самом деле плотность населения  у  нас  не
выше, чем была в начале двадцать первого века. Да и то  лишь
немногим   более  четыр„х  миллиардов  проживают  здесь   на
постоянной  основе, а ещ„ два миллиарда приезжие -  туристы,
бизнесмены,  студенты, командировочные и  так  далее.  Хотя,
надо  сказать, в настоящий момент насчитывается  около  семи
миллиардов граждан Земли, но добрая их половина предпочитает
жить за е„ пределами.
     - Почему так?
      -  Из-за  высокой стоимости жизни. То,  что  на  Земле
считается средним доходом, для большинства других  планет  -
целое  состояние. Например, на Дамогране, а  это  далеко  не
худшее  место в Галактике, можно жить на широкую ногу  всего
за сто марок в неделю.
     - А на Земле?
      - Полтора года назад стандартный обед в "Макдональдсе"
стоил 12 марок 65 центов. Не думаю, что сейчас он дешевле.
      -  Понятно,  - сказал я. - Выходит, для многих  землян
Земля не по карману?
      -  Ну,  это, пожалуй, преувеличение. Другое дело,  что
многим  людям  свойственно стремление  к  лучшей  жизни.  По
последним известным мне данным, свыше двух миллиардов землян-
пенсионеров  и  мелких рантье весьма недурно  устроились  на
других  планетах  и живут там припеваючи  на  свои  скромные
сбережения. Даже пошлина на вывоз с Земли наличных  денег  и
прочих   ценностей  затем  окупается  сторицей.  Правда,   в
последнее  время  вс„  больше  и  больше  таких  пенсионеров
становятся    клиентами   Пангалактического   инвестиционно-
кредитного  банка и получают свою пенсию сполна, не  тратясь
на  пошлину;  да  и  банк,  надо  сказать,  не  оста„тся   в
накладе...  Между  прочим, Эрик. Мой  отец  как-то  высказал
предположение,   что  советом  директоров  Пангалактического
банка дирижирует из-за кулис тот самый таинственный владелец
корпорации  "Авалон". То есть, твой кузен Кевин.  И  знаешь,
мне кажется, что отец прав в своих подозрениях.
     Я только хмыкнул в ответ. Я не просто подозревал это, а
знал наверняка. Из самого достоверного источника.
      - Ладно, - после короткой паузы вновь заговорил Морис.
-  Прежде всего, нам нужно перекусить. На кухне должны  быть
консервы быстрого приготовления. Как ты к этому относишься?
     - Для начала я не прочь что-нибудь выпить, - ответил я.
- Безалкогольное. А потом можно подумать и о еде.
     - Хорошо, - сказал Морис и отправился на кухню.
      Я  же, положив свою сумку и шпагу на диван, подош„л  к
тому,  что  принял  за телевизор, и нажал на  пульте  кнопку
"ВКЛ/ВЫКЛ".
      В  первый  момент, когда чернота с экрана  исчезла,  я
решил,  что ошибся, и это вовсе не телевизор, а нечто  вроде
односторонне  прозрачного стекла, которое при желании  можно
включать и отключать. Но потом я вспомнил, что проверял  дом
на  предмет  присутствия в н„м людей и никого не  обнаружил.
Повторная  проверка подтвердила это, к тому же я  установил,
что  стена с якобы прозрачным стеклом на самом деле внешняя,
а значит, никакой комнаты за ней в принципе быть не могло.
      Наконец  до  меня  дошло, что  это  и  есть  настоящее
стереоизображение!   Иллюзия   реальности   была   настолько
совершенной,  что я никак не мог отделаться от  впечатления,
будто  смотрю  в окно спальни и вижу во плоти очаровательную
т„мноволосую  девушку лет восемнадцати в  белом  подвенечном
платье,   которая  стояла  перед  трюмо  рядом   с   широкой
двуспальной кроватью и глядела на себя в зеркало.
      По моему глубокому убеждению, все невесты красивы;  но
эта  была  не просто красивой, она была прекрасной!  У  меня
даже  перехватило дыхание от восторга, и я  глазел  на  не„,
чуть  ли не прижавшись к экрану. Я явственно слышал шуршание
е„  одежд  и,  казалось, улавливал тонкий аромат  е„  духов.
Вопреки  здравому  смыслу я боялся, что она  вот-вот  увидит
меня в сво„м зеркале...
     Между тем девушка бережно положила фату на стул рядом с
трюмо,  сняла  с  себя  украшения и  принялась  расст„гивать
платье.  По-моему,  я  застонал.  Вообще-то  я  не  любитель
подобных сцен, если они не происходят в натуре, но эта  была
исключением.  У меня в буквальном смысле потекли  слюнки,  я
старался  не  пропустить ни малейшего  движения...  Наконец,
платье соскользнуло вниз, и юная красавица осталась в  одной
лишь  полупрозрачной комбинации и белых ажурных  чулках;  е„
фигура  была  верхом  совершенства. Переступив  через  ворох
лежавшей на полу одежды, она повернулась и посмотрела  прямо
на меня!..
      Я  рефлекторно отпрянул, но девушка нисколько не  была
возмущена моим наглым подглядываньем. Напротив, она  ласково
и   чуть   застенчиво  улыбнулась  мне,  отчего  стала   ещ„
прекраснее, и нежным голосом произнесла имя... увы, не мо„:
     - Морис...
      За  моей  спиной послышалось утробное рычание  и  звон
разбитого стекла. Я не успел оглянуться, как рядом  со  мной
появился  Морис  и, грубо оттолкнув меня  локтем,  нажал  на
пульте кнопку "ВКЛ/ВЫКЛ". Экран погас.
     - Merde! - выругался он. - Какое свинство!
      -  Извини,  - пробормотал я смущ„нно. - Я  понятия  не
имел...
      -  Ты тут ни при ч„м, - перебил меня Морис. - Я о  том
мудаке, который рылся в моих вещах и прин„с сюда эту запись.
      С этими словами он нажал ещ„ одну кнопку на пульте. Из
узкой  щели  выскользнула небольшая прямоугольная  карточка,
вроде бы пластиковая. Морис быстро сунул е„ в карман.
      - Узнаю, кто это сделал, - гневным тоном продолжал он,
-  яйца  ему  оторву. Небось, пьянствовал здесь с  дружками,
смотрел и прикалывался. Сукин сын!
      -  Ты кого-то конкретно подозреваешь? - спросил я. Мой
отец  учил, что в подобных случаях лучше вступить в разговор
и  помочь  собеседнику  излить сво„  раздражение  в  словах,
давая,   таким  образом,  наиболее  безобидный   выход   его
отрицательным эмоциям.
      -  Да,  подозреваю, - ответил Морис. - Думаю, это  мой
троюродный  брат  Филипп  - бездельник,  блядун,  пьяница  и
вообще  засранец... Ай, ладно, ч„рт с ним! Подожди, Эрик,  я
сейчас.
      Он  обогнул  лужу  на  полу, в  которой  валялось  два
разбитых  стакана, и вышел из холла. Я сел в одно из  мягких
кресел и уставился взглядом в пустой экран стереовизора (или
как он там назывался). Оказывается, то, что я видел, не было
трансляцией развлекательного эротического шоу или фрагментом
художественного  фильма. Это была запись из реальной  жизни;
запись чисто семейная, не предназначенная для чужих глаз.  Я
чувствовал себя страшно неловко...
      Вернулся  Морис  с  двумя новыми стаканами.  Один  был
наполнен  оранжевого цвета жидкостью, другой  -  рубинового.
Мне был предназначен первый.
      -  Апельсиновый  сок, - сообщил Морис,  устраиваясь  в
соседнем кресле. - Безалкогольный, как и просил.
      Я  сделал  пару  глотков  сока  и  достал  из  кармана
сигарету. Морис подцепил ногой журнальный столик, где стояла
пепельница, притянул его ближе к нам и тоже закурил.
     - Ты видел мою жену, - сообщил он мне то, о ч„м я и сам
догадался. - С помощью скрытой камеры я сделал запись  нашей
брачной  ночи, чтобы осталась хоть какая-то память,  если...
Ч„рт!  Как  подумаю, что кто-то смотрел е„,  так  и  хочется
взвыть от злости.
      Морис  умолк  и отпил немного рубиновой жидкости.  Это
явно был не сок и отнюдь не безалкогольный.
     - Кстати, - заметил я. - Ты не говорил мне, что женат.
      Он  хмуро  посмотрел  на  меня,  снова  выпил,  сделал
глубокую затяжку, затем тоскливо произн„с:
     - Скорее всего, теперь я не женат.
     - Как это?
      -  А  вот так! Просто. Ведь я исчез полтора года назад
при  попытке совершить "прыжок самурая". По всей  видимости,
уже через месяц, максимум через два, меня признали погибшим.
     - Так быстро?
     - А чего тянуть! Приборы корабля отслеживали мой прыжок
и  наверняка  зафиксировали, что я потерял управление.  А  в
таких случаях можно смело заказывать похоронный марш.
      -  Понятно. Значит, ты полагаешь, что тебя считают  не
пропавшим безвести, а погибшим?
     - Я не полагаю, я уверен.
     - Но, поскольку ты жив...
      - Да, разумеется. Поскольку я жив, наш брак оста„тся в
силе... если только Софи не вышла вторично замуж.
      -  Ага, - сказал я. Похоже, Морис не сомневается,  что
его жена, едва лишь став вдовой, поспешила выскочить замуж.
     Он словно прочитал мои мысли:
     - Я догадываюсь, о ч„м ты подумал, Эрик. Но ты не прав.
Ты ничего не знаешь о нас с Софи.
      - Так расскажи, - предложил я, чувствуя, что ему нужно
выговориться. - Если хочешь, конечно.
     Морис откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Минуты
две   он  молчал,  колеблясь,  потом,  наконец,  решился   и
заговорил:
      -  Мы  поженились всего лишь за две  недели  до  моего
дурацкого  прыжка,  но были вместе почти  четыре  месяца.  Я
встретил Софи... Кстати, на самом деле е„ зовут Зульфия.
     - Странное имя, - заметил я. - Насколько я могу судить,
у  не„  типично  европейская внешность. Я  бы  даже  сказал,
британская.
     - Оно-то так, - вяло кивнул Морис, не раскрывая глаз. -
Но  проследить  происхождение Софи нам не удалось.  Известно
лишь,  что в возрасте пяти лет какие-то работорговцы продали
е„ в гарем персидского шаха.
     - Что?!! - потряс„нно воскликнул я. - Ты шутишь?!
      - Вовсе нет. Я имею в виду не Иран на Земле, а Великую
Персию  - отсталую провинциальную планету на самых задворках
Галактики. Там до сих пор существует право собственности  на
людей.
     Я в растерянности покачал головой:
     - Ну и ну! В тридцать втором веке - и рабство.
      - Увы, да. И вс„ же, к чести нашего мира надо сказать,
что  планеты,  вроде  Великой Персии,  большая  редкость.  А
прогрессивное  человечество, как и  положено,  всеми  силами
борется  и  с узаконенным рабовладельчеством, и с незаконной
торговлей   людьми.  Давным-давно,  ещ„   на   заре   своего
существования,  Галактическая Ассамблея приняла  специальную
резолюцию, согласно которой любой человек, независимо от его
происхождения и социального статуса на родине, оказавшись  в
пределах    юрисдикции   одной   из   планет    Содружества,
автоматически становится свободным и не может быть выдан  на
том  основании, что является чьей-то собственностью. Правда,
есть  и  обратная  сторона  этой медали.  Нередко  случается
такое,  что  раб грабит своего хозяина, а то и убивает  его,
затем,  если  ему уда„тся бежать, отправляется на  ближайшую
планету    Содружества   и   нанимает   адвоката,    который
аргументировано доказывает местному суду, что выдавать этого
человека властям