вилось дурно при одной лишь мысли  о
том,   что  мой  отец,  например,  может  обречь  на  смерть
миллиарды  людей  "ради стабильности во  Вселенной,  во  имя
Мирового Равновесия". Как это ни больно признать,  но  я  не
был  уверен  даже  в тех, кого знал с самого  детства,  кого
любил,  кому,  казалось бы, всецело доверял. А что  касается
Ладислава,  то он держал рот на замке, главным  образом,  из
опасения за судьбу своего любимого мира. Мне удалось убедить
его,  что если Властелины прознают о существовании  пока  не
обнаруженной нами космической цивилизации, то они "для пущей
верности"   расправятся  и  с  Земл„й  Юрия   Великого.   Он
согласился, что, скорее всего, так и произойд„т...
      Блуждая  по  огромной  квартире Ладислава,  я  наконец
оказался  в  столовой и услышал доносящийся  из  кухни  звук
переставляемой посуды.
     - А-а, вот ты где! - произн„с я, направляясь к двери. -
Опять занимаешься готовкой.
      Послышался звон разбитого стекла, вслед за чем в кухне
воцарилась тишина.
      Я  озадаченно  хмыкнул, толкнул дверь  (она  почему-то
открывалась внутрь, а не наружу, как у нормальных  людей)  и
сделал шаг впер„д...
     И остановился...
       Сердце   мо„   заныло,  голова  пошла  кругом,   ноги
/.$*.a(+(al. Чтобы не упасть, я прислонился к косяку  двери.
Хотя  был  большой  соблазн рухнуть  на  колени  и  поползти
впер„д,  к красивой русоволосой девушке, растерянно стоявшей
посреди  кухни.  Не  думаю, что меня остановили  бы  осколки
разбитого графина, которые валялись на полу у е„ ног.
      -  Здравствуй...  -  с трудом выдавил  я  из  себя.  -
Здравствуй, Радка...
      - Здравствуй... Эрик... - сбивчиво проговорила она. Е„
большие голубые глаза смотрели на меня с тоской и нежностью,
со страхом и надеждой. - Как... как ты здесь оказался?
     - Ладислав пригласил... А ты... как?
      -  Тоже...  Он тоже пригласил меня... То  есть,  и  он
меня... и меня он пригласил.
     - Сводник... - выдохнул я.
      Мне  отчаянно  хотелось заплакать - то ли  от  радости
вновь  видеть Радку, то ли от осознания того, что целых  три
года я потратил впустую, жил бесцельно, плыл по течению,  не
боролся  за  сво„  счастье, а лишь тихо скорбел  по  ушедшей
любви. Но любовь не ушла - она была во мне и терпеливо ждала
своего часа...
      Три  года назад мы собирались пожениться. Мои родители
не возражали. Правда, вначале они были немного смущены нашим
возрастом,  слишком  юным по меркам  Властелинов  (мне  было
девятнадцать, Радке - едва лишь шестнадцать), но  потом  вс„
же  признали  наше  право на взрослую  жизнь.  Мне  даже  не
пришлось идти на крайнюю меру и напоминать отцу, сколько лет
было т„те Дане, когда он женился на ней (надеюсь, вы поняли,
что  речь  ид„т  не о моей матери, а о другой Дане,  которая
вышла  за  отца  замуж с единственной целью - досадить  дяде
Артуру).
      Следующими  на очереди были родные Радки  во  главе  с
самим  Володарем, но тут некстати вмешался Зоран. Он  застал
нас "на месте преступления", так сказать, поймал с поличным;
но  вместо  того, чтобы поговорить со мной,  как  мужчина  с
мужчиной,  поспешил раззвонить на весь мир, что этот  подлый
Эрик  из Света соблазнил его дорогую сестр„нку. Впоследствии
Володарь  надрал  ему  уши за глупость;  досталось  также  и
Радке,   и  Ладиславу,  который  был  осведомл„н   о   нашей
"преступной деятельности", но не препятствовал нам. Пожалуй,
Ладислав   перестарался,  убеждая  своего  прапрадеда,   что
намерения  у  меня  самые серь„зные и я просто  без  ума  от
Радки.  Старый Володарь мигом смекнул, как извлечь из  этого
инцидента  моральную выгоду. Его, как и глав  многих  других
Домов, раздражало возросшее могущество Пендрагонов, и он  не
преминул  воспользоваться  представившимся  случаем,   чтобы
унизить в мо„м лице всю нашу семью.
      Володарь  Даж-Дома,  публично  обвинив  меня  во  всех
смертных  грехах, потребовал, чтобы я немедленно женился  на
Радке,  прич„м в такой оскорбительной форме, что  я  не  мог
выполнить  его  требование,  не поступившись  гордостью,  не
уронив своего достоинства... И не только своего собственного
-  ведь я не просто такой себе Эрик из Света, я старший  сын
короля, первый принц Дома, наследник престола. В силу этого,
моя   честь   никогда  не  была  лишь  моей   исключительной
a.!ab"%--.abln,  она всегда была неотъемлемой  частью  чести
всего  нашего  Дома.  Отец и мать советовали  мне  "ублажить
вздорного старика", так велел им родительский долг;  но  как
король и королева, я уверен, они были горды и довольны  тем,
что я не послушался их совета. Крепя сердце, собрав всю свою
волю  в  кулак,  я  наотрез  отказался  жениться  на  Радке,
вдобавок  разорвал  грамоту  с  текстом  официальной   ноты,
составленной  в  форме ультиматума, и швырнул  е„  под  ноги
послу  Даж-Дома; оплеуха, предназначавшаяся мне и всей нашей
семье, бумерангом вернулась к Володарю. Когда закончился тот
памятный  при„м, я бегом вернулся в свои покои, замкнулся  в
спальне  и долго ревел, как сопливый первоклассник, которого
отколотили  большие  ребята  и отобрали  у  него  деньги  на
мороженное.
      Да, я отстоял свою честь, честь семьи, честь Дома,  но
сделал это ценой двух разбитых сердец - моего и Радки. С тех
пор  я ни разу не виделся с ней и даже не разговаривал.  Мне
было  стыдно  посмотреть  ей  в  глаза,  я  чувствовал  себя
подлецом, законченным негодяем. Кроме того, я очень  боялся,
что  одно  е„  слово, один е„ взгляд,  один  е„  жест,  и  я
позабуду  обо  вс„м  на  свете -  о  чести,  о  гордости,  о
достоинстве...
      И вот она снова передо мной, такая же как прежде, и  я
смотрю на не„, не в силах отвести глаз...
     - Прости меня, родная, - виновато произн„с я.
     Вместо ответа, Радка взяла из посудомойки тарелку и что
было силы бросила е„ на пол. Осколки фарфора разлетелись  во
все стороны.
     - Я тебя ненавижу, Эрик из Света!
     - Я тоже люблю тебя, - мягко сказал я.
     Она всхлипнула... или мне показалось?
     - У меня... Кроме тебя, у меня никого не было...
     Я вздохнул:
     - У меня была... лишь одна...
      -  Лишь  одна! Всего лишь одна! Экая мелочь!  -  Радка
взяла следующую тарелку и тоже разбила е„. - А как только ты
узнал, что она выходит за другого, так сразу же сговорился с
Ладиславом, чтобы... чтобы...
      - Ни о ч„м я с ним не сговаривался, - запротестовал я.
А  здравая  часть  моего рассудка ободряюще прошептала  мне:
"Ревнует,  значит,  вс„ ещ„ любит".  И  я  решил  перейти  в
наступление:
     - А ты? Ведь ты тоже выходишь замуж.
     Радка широко распахнула глаза и в недоумении уставилась
на меня:
     - Что за чушь?!
     - Ладислав так сказал, - объяснил я.
      -  Это... - Вдруг в е„ взгляде мелькнул вызов.  -  Ну,
допустим. А тебе-то что?
      -  Не нужно допущений, милая, - сказал я, делая первый
неуверенный шаг впер„д. - Я люблю тебя и не уступлю никому -
ни в допущениях, ни в действительности.
      -  А  я  ненавижу тебя! - упрямо заявила она  и  вновь
запустила руку в посудомойку, видимо, за очередной тарелкой.
      Под  предлогом  спасения кухни  Ладислава  от  полного
разгрома,  я заключил Радку в объятия. Мы были почти  одного
роста,  она  - лишь немного ниже меня, и е„ быстрое  дыхание
обжигало  мне  подбородок. Я легонько  поцеловал  кончик  е„
носа.
     - Проклятый!.. - томно прошептала она.
     - Я тоже люблю тебя, - продолжал настаивать я.
       Наши  губы  встретились,  соприкоснулись,  затем   на
мгновение  отпрянули, как будто обожглись  друг  о  друга...
Потом мы целовались наперегонки, жадно, неистово, и никак не
могли остановиться.
      Я в буквальном смысле этого слова прип„р Радку к стене
-  зато  она  прип„рла  меня в переносном.  Теперь  путей  к
отступлению  не  было. Я сам перерезал их, все  до  единого,
когда  в ответ на первое "Я тебя ненавижу!" сказал: "Я  тоже
люблю  тебя",  вместо  того,  чтобы  вежливо  откланяться  и
убраться  восвояси.  Это был мой последний  шанс,  но  я  не
воспользовался им... и нисколько не сожалел об этом.
      - Что теперь делать? - спросил я, скорее у себя, чем у
Радки.
      - Не знаю, - сказала она, положив голову мне на плечо.
-  Я  ничего  не  знаю. Сейчас ты со мной, и мне  хорошо.  Я
счастлива... дура! Я дура, что продолжаю любить тебя.
      -  Я  не  заслуживаю твоей любви, - не очень  уверенно
произн„с я.
      -  Не  заслуживаешь, - подтвердила Радка. - Но  любовь
зла,  сердцу  не прикажешь. Я пыталась забыть  тебя,  но  не
смогла.  Пробовала  завести любовника - не  получилось.  Мне
нужен только ты. А ты...
     - Теперь я твой, Радка, - обреч„нно сказал я. - Целиком
твой. Я не могу без тебя жить.
     Это был акт о безоговорочной капитуляции.

                          8. КЕВИН

      На  Дамогране  выходило человек пятнадцать  пассажиров
первого класса. Я подождал, когда все они пройдут досмотр, и
лишь  затем  неторопливо направился к пункту иммиграционного
контроля. Как я и рассчитывал, при виде человека в новенькой
л„тной  форме,  не имеющего при себе никакой  ручной  клади,
таможенники   расслабились.  Двое  из  них  что-то   сказали
третьему, тот согласно кивнул, и они ушли.
     - Надеюсь, командор, - обратился ко мне оставшийся один
таможенник, - при вас нет ничего, запрещ„нного  к  ввозу  на
планету?
      -  При  мне  вообще  ничего нет, -  веско  ответил  я,
протягивая ему свой паспорт.
       Он   раскрыл   его,  проч„л  мо„  имя  и   просмотрел
внушительный список въездных виз.
       -   Пожалуйста,  командор  Макартур,  пройдите  через
контрольную камеру.
       Я   выполнил  его  просьбу.  Посмотрев  на  показания
приборов, таможенник сказал:
      -  Вс„ чисто. - С этими словами он передал мой паспорт
$%"ch*%  за стойкой. - Зарегистрируй его, Мила,  а  я  пойду
закажу обед. У нас всего полчаса времени.
     - Хорошо.
     Таможенник вежливо кивнул мне:
      -  Желаю  удачи, командор, - и вышел через  дверь  для
персонала.
      Я  подош„л  к стойке паспортного контроля. Девушка  по
имени Мила встретила меня профессиональной улыбкой.
     - Вы к нам надолго, командор?
      -  Увы,  ненадолго,  буквально на  пару  часов.  Нужно
уладить кое-какие дела.
     - Вы улетаете этим же рейсом?
     - Нет, на собственном катере.
     - О! - в глазах Милы появился неподдельный интерес. - А
что за катер?
      -  Называется  "Красный  дракон".  Очень  быстроходное
судно.
     Она с завистью вздохнула:
      -  Я всегда мечтала прокатиться на межзв„здном катере.
Это, наверное, здорово.
      Вот подходящий момент. Я облокотился на стойку, достал
из кармана паспорт Дженнифер и положил его перед девушкой.
      -  А знаете, ваша мечта вполне осуществима. Через пару
месяцев  я снова буду на Дамогране, и, если вы запишете  мне
свои координаты, то как знать, может, и прокатимся вместе.
     - Ну... не знаю. Вообще-то, у меня есть жених.
     - Воля ваша. Мо„ дело предложить.
      Мила  вынула  из  обоих паспортов пластиковые  визовые
карточки,  вставила  мою  в щель компьютера  и  чуть  сонным
голосом проговорила:
      -  Прикоснитесь  большим пальцем  левой  руки  к  этой
пластинке.
      Я  так  и сделал и продолжал держать палец, когда  она
заменила  мою карточку на карточку Дженнифер. И в первом,  и
во  втором  случаях на экране дисплея появлялось  сообщение:
"Идентификация положительная". Имя Дженнифер было внесено  в
список высадившихся на Дамогране пассажиров лайнера "Никколо
Макьявелли".
      После  регистрации девушка вернула мне оба паспорта  и
сухо произнесла:
      -  К  сожалению, сэр, я вынуждена отказаться от вашего
любезного  предложения. Через месяц я  выхожу  замуж.  Добро
пожаловать на Дамогран, командор Макартур.
     Теперь Мила помнила только то, что я пытался заигрывать
с  ней  и хотел узнать е„ адрес. А позже, отвечая на вопросы
полиции,  она  расскажет  об  эффектной  блондинке,  которая
немного нервничала при прохождении паспортного контроля: "Да-
да,  господа, я обратила на это внимание и ещ„ подумала, что
здесь   что-то  неладно.  Но  е„  документы  были  в  полном
порядке..." Дженнифер Карпентер, она же миссис Купер,  вышла
на  Дамогране  и затерялась в многотысячной толпе  ежедневно
прибывающих   и  отбывающих  пассажиров.  Как  и   следовало
ожидать.
      Получив  документы, я прошествовал к  выходу  из  зала
(,,(#`  f(.--.#.  контроля. Дверь из  бронированного  стекла
отъехала  в  сторону, выпуская меня на свободу.  Вооруж„нный
охранник отдал честь моему мундиру зв„здного командора.
      -  Добро  пожаловать на Дамогран,  сэр.  Пункт  выдачи
багажа по коридору направо.
      -  Спасибо, у меня нет багажа, - ответил я и  повернул
налево.
      Первым  делом я наш„л ближайший свободный  интерком  и
связался  с  диспетчерской космопорта. На  экране  появилось
строгое лицо женщины средних лет.
     - Отдел чартерных рейсов. Слушаю вас, командор.
      -  Здравствуйте, меня зовут Кевин Макартур.  Три  часа
назад  я  направил  с борта "Никколо Макьявелли"  запрос  на
вылет моего катера "Красный дракон".
      -  Да, сэр, мы получили его. В настоящий момент  катер
выгружают  из  ангара корабля. Взл„т разреш„н  в  семнадцать
часов  четыре минуты. Просьба к шестнадцати тридцати быть  у
терминала номер сорок пять. Вас это устраивает?
     - Вполне.
     - Спутников с вами не будет?
     - Нет.
     - Вы уверены, что катер не нуждается в профилактическом
осмотре?
       -   Уверен.  Его  уже  осматривали  техники  "Никколо
Макьявелли" и признали полностью годным к пол„ту.
      -  Если  вам нужны дополнительные платиновые  батареи,
обратитесь  в  Отдел  расходных  материалов.   У   нас,   на
Дамогране, цены на платину гораздо ниже среднегалактических.
     - Спасибо, буду иметь это в виду. Но сейчас у меня есть
запасной комплект батарей.
      - Как знаете, командор, - пожала плечами дежурная. - В
какой форме вы предпочитаете производить расч„т?
     - Золотые кредитки Пангалактического банка.
     - Хорошо.
      Я вставил карточку в специальную щель интеркома. Рядом
загорелась  зел„ная  лампочка,  извещая  о  том,  что   ид„т
перечисление денег.
      -  Оплату подтверждаю, - сообщила дежурная, и интерком
выплюнул  соответствующую квитанцию. - Да, кстати, командор.
Начальник  космопорта хотел переговорить с  вами  лично,  но
сейчас он занят. Поэтому он велел передать, что нав„л о  вас
справки  и  настоятельно требует,  чтобы  вы  не  уходили  в
гиперпространство в стратосфере.
     - Не буду, - пообещал я.
      Выключив интерком, я положил кредитную карточку вместе
с  квитанцией  в карман, а поскольку рядом никого  не  было,
воспользовался  случаем  и  выбросил  паспорт  Дженнифер   в
соседний мусоросжигатель. Вот и вс„ - ни мисс Карпентер,  ни
миссис  Купер  больше не существует. Зато  осталась  Дженни,
которая чем дальше, тем больше прибирает меня к рукам...
      Я  долго думал, под каким соусом преподнести Дженнифер
известие,  что  в  дамогранском  порту  е„  не  будут  ждать
полицейские  с  ордером  на  арест.  Лишь  вечером  накануне
предполагаемого "прыжка самурая" я, наконец, решился:
     - Солнышко...
     - Умгу.
     - Сегодня я разговаривал с капитаном.
     - Умгу.
     - О станции гиперсвязи.
     - Умгу.
      Дженнифер лежала рядом со мной, погруж„нная в  сладкую
полудр„му, и отвечала невнятным бормотанием.
      -  Он  сказал, что станция заработает не  раньше,  чем
через две недели. Это точно. Быстрее е„ не соберут.
     - Ну и что?
     - Ты можешь спокойно лететь до Дамограна.
      Е„  сон  как  рукой сняло. Я ожидал, что она  примется
допрашивать   меня   с   пристрастием,  выясняя,   насколько
достоверна моя информация, но ошибся. Дженнифер приподнялась
на локте и влепила мне звонкую пощ„чину.
      - Ублюдок! - с чувством произнесла она, вновь легла на
подушку и повернулась ко мне спиной.
     Я был озадачен:
     - Что стряслось, милочка?
     - Ничего особенного, - ответила она, не оборачиваясь. -
Просто  ты  лживый ублюдок, притом не очень изобретательный.
Мог  бы  солгать поубедительнее. О гиперстанции я узнала  от
самого капитана, и тогда он сказал, что через пару дней Нью-
Алабама будет подключена к системе межзв„здной связи.
      Я вздохнул. Надо же, не уч„л такую мелочь. По правилам
большинства   компаний,   в   том   числе   и   "Итальянских
Астролиний", новичков первого класса знакомит с корабл„м его
хозяин - капитан. Промашка вышла...
      -  Мог бы и не лгать, - после минутного молчания вновь
заговорила  Дженнифер. - Скажи прямо: детка,  развлеклись  и
хватит.  У меня свои дела, а ты выкручивайся как знаешь.  По
крайней  мере, так будет честно... А теперь убирайся отсюда!
- последние слова она выкрикнула сквозь сл„зы.
      Я  открыл  было  рот, но не смог  найти  слов  в  сво„
оправдание.   Чтобы  убедить  Дженнифер,   что   ей   нечего
опасаться, мне пришлось бы сказать правду - или часть правды
-  о  том, чем я занимаюсь помимо космического лихачества  и
исследования виртуального гиперпространства. А  это  чревато
утечкой информации... Нет, нельзя.
     - Дженни... - робко произн„с я.
     - Уходи! - отрезала она.
      Я понял, что спорить бесполезно. Покорившись судьбе, я
поднялся с постели и стал одеваться - медленно, неторопливо,
затягивая  время в тщетной надежде что-нибудь придумать.  За
вс„  это  время Дженнифер не проронила ни слова  и  даже  не
шевельнулась. Могло показаться, что она уснула.
     В конце концов я оделся, прив„л в порядок прич„ску (что
заняло ещ„ пару минут), стряхнул с костюма невидимые пылинки
и  не  спеша  направился к выходу. Дженнифер  не  остановила
меня.
      Возле  самой двери я задержался и предпринял последнюю
попытку:
      -  Дженни, поверь, я не лгу... в самом главном не лгу.
Mа Дамогране тебя никто не будет разыскивать.
     Она промолчала. Глухой номер.
      С  тяж„лым  сердцем я вышел из спальни  в  гостиную  и
прикрыл  за  собой  дверь.  Через несколько  дней  Дженнифер
убедится,  что  я не солгал ей, но до того... Эти  несколько
дней  она  будет  считать меня негодяем, который  обещал  ей
помочь,  использовал е„, а потом бросил на произвол  судьбы.
Мало  того,  она может наделать глупостей, пытаясь  избежать
несуществующей   опасности.   При   вс„м   сво„м    уме    и
изобретательности, Дженнифер простодушна  и  доверчива,  как
реб„нок;  не исключено, что следующий, кого она  попросит  о
помощи, окажется не столь равнодушным к е„ десяти миллионам.
Ей  нужен кто-то, кто защищал бы е„, оберегал, кто заботился
бы  о ней. Внутренний голос наш„птывал мне, что я именно тот
человек,  в  котором Дженнифер нуждается. Это  дала  о  себе
знать  безусловно лучшая, но отнюдь не самая  здравомыслящая
сторона  моей  натуры  -  личность  крайне  сентиментальная,
подверженная   эмоциям   и  начисто   лиш„нная   способности
критически воспринимать действительность. Под е„ влиянием  я
вновь  испытал  острый  приступ одиночества,  мной  овладела
смертельная  усталость  от бесконечной  игры  в  прятки,  от
постоянного  притворства и лицемерия. Я прожил в  этом  мире
больше четырнадцати лет, привязался к нему, полюбил его,  он
стал  для меня второй родиной... но за все эти годы я так  и
не  обзав„лся  здесь  ни  единым близким  другом.  Положение
усугублялось  ещ„  и  тем, что я не  мог  поделиться  своими
заботами  с родными - ни с отцом, ни с мамой, ни с обожаемой
сестричкой Дэйрой, ни с умницей т„тушкой Брендой (не  говоря
уж   об  остальных),  -  поскольку  не  был  уверен   в   их
положительной реакции на мо„ открытие. Точнее сказать, я был
почти  на сто процентов уверен, что они расценят сложившуюся
ситуацию   как  серь„зную  угрозу  шаткой  стабильности   во
Вселенной и, чего доброго, поспешат загасить искру, пока  из
не„ не вспыхнуло пламя.
      Я  опять  вздохнул,  нерешительно повернулся  к  двери
спальни и откры