уже вышли из кабинета и остановились перед массивной
раздвижной дверью. Я проверил и сказал:
      -  Нет, не могу. Очень сильная защита. Чтобы заглянуть
внутрь, нужно только пробить е„.
      -  Вот  то-то  же.  Я максимально обеспечиваю  чистоту
эксперимента.
     Колин нажал кнопку, и створки двери раздвинулись.
      Мы  вошли  в  просторное, ярко  освещ„нное  помещение,
которое  больше походило не на лабораторию,  а  на  какой-то
супермодерный кинозал. Или на центр управления пол„тами.
       Почти  всю  противоположную  стену  занимал  огромный
прямоугольный экран, на котором были изображены две  плоские
диаграммы,   составленные  из  причудливо   извивающихся   и
меняющих  толщину синих и красных полос. Обе диаграммы  были
схожи, но не идентичны.
      На  возвышенности перед экраном (я тут же окрестил  е„
"сценой") стояли в ряд десять одинаковых предметов,  похожих
на   положенные  набок  небольшие  автоклавы.  Перед  сценой
располагалось  шесть  или семь рядов  кресел  с  пультами  и
экранами   дисплеев.  В  настоящий  момент   в   лаборатории
находилось  лишь  два  человека -  мужчина  и  женщина.  Они
вежливо поприветствовали меня, но не проявили к моей персоне
чересчур обостр„нного внимания. Это были не праздные зеваки,
а увлеч„нные своей работой люди.
      Колин  двинулся  по  проходу  между  рядами  кресел  к
"сцене". Я последовал за ним.
     - Сбор экспериментальных данных уже закончен, - говорил
он  на  ходу,  видимо,  объясняя  мне  причину  малолюдности
лаборатории.  - Сейчас производятся лишь контрольные  опыты,
*.b.`k%  ещ„ ни разу не обнаружили отклонений от  полученной
закономерности. - Колин остановился перед "сценой" и  указал
на  "автоклавы". Мы называем это ящиками Шр„дингера. Вернее,
большими   ящиками  Шр„дингера,  так  как   внутри   каждого
находится  ещ„ и малый ящик Шр„дингера. Проверь, сможешь  ли
ты заглянуть внутрь.
      -  Не могу, - спустя секунду ответил я. - Автоклавы...
то есть, ящики защищены сильными чарами. Я не могу заглянуть
внутрь, не разрушив их.
      Я  не  боялся  озадачить  своими  словами  сотрудников
Колина, поскольку мы с ним говорили по-валлийски.
      -  Это  очень  важный момент в мысленном  эксперименте
Шр„дингера, - сказал Колин. - В классическом, хрестоматийном
варианте  он выглядит следующим образом: бер„тся герметичный
ящик,    куда    помещается   микроскопическое    количество
радиоактивного  вещества,  сч„тчик  и  ампула  с   цианистым
калием. Туда же сажают кошку, и ящик закрывается. Количество
радиоактивного вещества насколько мало, что в среднем распад
хотя  бы  одного  атома  случается  за  довольно  длительный
промежуток  времени. Когда сч„тчик фиксирует  распад  атома,
срабатывает специальных механизм, ампула с цианистым  калием
разбивается,  и кошка умирает. Смерть кошки, согласись,  это
макрособытие,  но  оно  порождено микрособытием  -  распадом
атома, поэтому должно подчиняться волновым законам квантовой
механики.  Следовательно, пока  мы  не  открыли  ящик  и  не
посмотрели,  жива  кошка или нет, е„  состояние  описывается
волновой  функцией, частично состоящей  из  живой  кошки,  а
частично из м„ртвой. То есть, в данный момент во всех десяти
ящиках  кошки  не  живы и не м„ртвы, а  так  сказать,  живо-
мертвы.
      -  Но  это  же бред! - возразил я. - Кошка не  атомное
ядро, она может быть или живой, или м„ртвой.
     Колин кивнул:
      -  В том-то и дело. На этом примере Шр„дингер, один из
создателей     квантовой    теории,    демонстрировал     е„
парадоксальность. Наш эксперимент технически  более  сложен,
предложенного Шр„дингером, но максимально приближ„н  к  нему
идейно.  Мы обеспечиваем над„жную изоляцию кошек от внешнего
мира:  большой  ящик защищ„н мощным силовым полем,  а  малый
ящик  внутри  него  (где,  собственно,  и  находится  кошка)
вдобавок  погруж„н в стасис - статический  Тоннель.  Замечу,
что это не приводит к мгновенному распаду радиоактивных ядер
-  ведь  Тоннель не динамический. Он полностью  предохраняет
кошку от любого воздействия извне, и узнать е„ состояние, не
открыв   оба   ящика,   не   представляется   возможным   ни
практически, ни теоретически.
     Тут мне пришла в голову одна нехорошая мысль.
      -  Послушай, Колин, - сказал я. - Неужели вы  в  самом
деле...
      -  Контроль!  -  произнесла за  моей  спиной  женщина-
ассистент.
      Колин  молча  указал на таймер в правом  верхнем  углу
экрана.  Он отсчитывал последние десять секунд - с десятыми,
сотыми и тысячными.
      Когда  на  табло  таймера  появились  нули,  прозвучал
зуммер,  третий  слева "автоклав" открылся,  и  из  него  на
специальную  подставку  выскользнула  прозрачная  капсула  с
пушистой  сибирской  кошкой внутри.  Она  повернула  голову,
пристально  поглядела  на  меня, а  затем  принялась  лениво
чесаться.
     - Живая, - констатировал Колин.
      Вторая диаграмма исчезла, а первая увеличилась на весь
экран.  Только тогда я заметил, что синие и красные  области
не сплошные, а состоят из множества синих и красных точек на
белом  фоне.  Через  отметку  на  вертикальной  оси  782,457
протянулась желтая горизонтальная линия.
      Колин поднялся на "сцену", вынул из прозрачной капсулы
кошку, погладил е„ и опустил на пол.
     - Иди погуляй, киса. Только не путайся под ногами.
      Затем  взял  со стола указку, подош„л к  экрану  почти
вплотную и ткнул е„ концом в районе пересечения ж„лтой линии
с  ближайшей  к  вертикальной оси  границей  между  синей  и
красной  областями. Изображение вновь укрупнилось, и  теперь
мне не приходилось напрягать зрение, чтобы различать точки -
они располагались на приличном расстоянии друг от друга.
      -  Следующее  контрольное время, - произн„с  Колин,  -
триста двадцать две целых сто восемьдесят четыре тысячных.
       Женщина   склонилась  над  своим  пультом,  пробежала
пальцами по клавишам и сообщила:
     - Готово.
     - Каков прогноз?
      -  Киска будет мертва, - сказал мужчина. - Уже мертва.
Протянула лапки за двадцать четыре и семьдесят одну сотую до
первого контроля.
     - Отлично. Жд„м. - Колин поманил меня к себе. - Подойди
ближе, Артур. Посмотри.
      Я поднялся на "сцену", подош„л к экрану и первым делом
спросил:
     - Вы что, действительно убиваете кошек?
     Колин рассмеялся:
      -  Ну,  ты  да„шь! Конечно же, нет.  Иначе  нас  давно
растерзало  бы  местное  Общество охраны  животных.  Просто,
когда срабатывает сч„тчик, синяя лампочка в капсуле гаснет и
загорается  красная. В таких случаях мы считаем,  что  кошка
сдохла.  Но в этой капсуле, как видишь, горит синяя. Значит,
кошка жива.
     - Гм. А к чему тогда кошки?
      - Собственно говоря, ни к чему. Лишь для наглядности и
чтобы оправдать название эксперимента.
     Несколько секунд я молчал, собираясь с мыслями.
     - А каков смысл этого эксперимента? Извини, Колин, но я
до сих пор не врубился.
      -  Дело  вот  в ч„м, - он пров„л указкой вдоль  ж„лтой
линии.  -  Видишь,  она пересекает то  красные  области,  то
синие.  Красная  значит, что кошка  мертва,  синяя  -  жива.
Второй  ящик будет открыт вот здесь... вернее, вот тогда,  -
кончик  указки уткнулся в мигающую точку на границе синей  и
красной  областей,  но  вс„ же ближе к  последней.  -  Киска
/./  $ %b в зону смерти. Она будет мертва. Она уже мертва  -
условно,  разумеется.  А если вместо  лампочек  использовать
устройство  с ампулой цианистого калия, киска  была  бы  по-
настоящему мертва.
      -  Таким образом, - наконец сообразил я, - несмотря на
случайный  характер  такого события, как  распад  атома,  ты
напер„д знаешь, произойд„т распад или нет?
      -  Вот  именно! Самое потрясающее в этом эксперименте,
что  волновая  функция состояния кошки  принимает  лишь  два
дискретных  значения  - жизнь либо смерть  -  и  никогда  не
состоит  из комбинаций двух этих состояний. Если мы  откроем
ящик  в  этот промежуток времени, - Колин указал на  красную
область,  -  то непременно обнаружим, что киска  мертва.  Но
если мы не станем его открывать и подожд„м ещ„ две минуты, -
указка побежала вправо, картинка на экране сдвинулась влево,
и  появилась  область с синими точками, - то,  открыв  ящик,
неизбежно увидим живую киску. То бишь, будет светиться синяя
лампочка.
      -  Погоди,  погоди! - Я слегка обалдел. -  Это  что  ж
получается? Будь на месте лампочек ампула с ядом, то  сейчас
кошка  была  бы  мертва, но, открой вы ящик  на  две  минуты
позже, она бы чудом воскресла?
      - Не совсем так. Она бы вовсе не умирала. Киска умр„т,
-  Колин  глянул на таймер, - приблизительно полторы  минуты
назад   только  в  том  случае,  если  мы  откроем  ящик   в
назначенное время. Но если мы откроем его в зоне  жизни,  то
киска не умр„т, она будет жива.
      -  "Умр„т  полторы минуты назад, если..." - растерянно
повторил я и покачал головой. - Боюсь, для меня это  слишком
круто.
     - Думаешь, мне было так легко смириться с этим? - Колин
хмыкнул. - Ч„рта с два!
      -  М-да,  - протянул я. - Это почище игральных  костей
Кевина. Здесь пахнет нарушением причинно-следственной связи.
      -  Отнюдь,  -  живо возразил Колин. -  Никоим  образом
нельзя доказать, что причиной смерти кошки является открытие
ящика в определ„нные промежутки времени. Следовательно,  как
и  в  случае  с  костями Кевина, мы имеем  дело  с  вопиющим
отклонением  от  нормального  статистического  распределения
результатов  случайных  событий.  Это  вовсе  не   нарушение
законов   -   ни  причинно-следственных,  ни  вероятностных.
Регулярное  выпадение костей в одной  и  той  же  комбинации
нисколько  не  противоречит  теории  вероятностей.  Она   не
отрицает возможность такого события, а лишь утверждает,  что
его  вероятность ничтожно мала. Невозможное и невероятное  -
разные вещи. Это же справедливо и в отношении моих опытов  с
кошками.
      - А зачем ты вообще ими занимаешься? - поинтересовался
я.  -  Спору  нет,  это  весьма забавно.  Но  какой  в  этом
практический смысл?
      -  Я  почти на сто процентов уверен, что именно  здесь
зарыта  собака. - Колин ткнул указкой в ближайший "автоклав"
с  кошкой и даже не сообразил, какой каламбур он только  что
выдал.  -  Ключ  ко всем происходящим с нами  и  вокруг  нас
-%"%`.ob-k, событиям. Смотри. - Картинка с синими и красными
точками  исчезла с экрана, и на е„ месте появился график.  -
По  горизонтали  обозначено  время  открытия  ящиков,  а  по
вертикали - время условной смерти кошек. Как видишь,  кривая
плавная,  но  с разрывами - в тех промежутках,  когда  кошки
остаются живыми.
     - Ну, и что из этого следует?
      -  Погоди,  это ещ„ не вс„. Есть и третья координатная
ось  -  время открытия первого ящика. Это время и  состояние
первой  кошки - жива она или мертва - однозначно  определяет
состояние всех остальных кошек в любой момент времени. И вот
что получается!
      Экран  из двухмерного сделался тр„хмерным, и я  увидел
замысловато  искривл„нную поверхность,  чем-то  напоминающую
схему   ландшафта   горной   местности   с   многочисленными
бездонными ущельями. Не знаю почему, но мне стало  жутко.  В
этой,  на  первый взгляд безобидной картинке крылось  что-то
зловещее. Однако я не мог понять, что именно.
      -  Так,  - как можно безразличнее произн„с  я.  -  Что
дальше?
     Колин пытливо поглядел на меня:
     - Разве ты ничего не почувствовал?
     - Ну... По правде сказать, мне стало неуютно.
     Он кивнул:
      -  Все чувствуют какое-то странное беспокойство, когда
смотрят на эту поверхность. И главное - непонятно, по  какой
причине. Сейчас е„ изучают психологи и математики.
     - Успехи есть? - спросил я уже гораздо серь„знее.
      -  Пока  что нет. - Колин вздохнул. - Сюда  бы  Диану.
Жаль,   что  она  так  упорно  отказывается  иметь  дело   с
космическим миром.
     После некоторых колебаний я достал из кармана небольшой
футляр  со  специально обработанным кристаллом - миниатюрным
носителем  информации.  Я собирался  отдать  его  Колину  по
окончании  нашей экскурсии, но на сегодня с меня  хватило  и
кошек   Шр„дингера.  А  это  был  верный  способ  превратить
основательное знакомство с работой всех отделов и подотделов
института  в беглый осмотр главных лабораторий. Беглый  -  в
самом буквальном смысле этого слова.
      - Кстати, о Диане. Она просила передать это тебе и ещ„
очень   просила,   чтобы  затем  к  ней  не   приставали   с
расспросами. И ты, и все остальные должны делать вид,  будто
ничего не произошло и она ничего вам не передавала.
     Колин взял футляр, открыл его и посмотрел на кристалл.
     - Что здесь?
     - Решение так называемой задачи Макартура, - ответил я.
-  Ключ к путешествию космических кораблей между мирами. - Я
ухмыльнулся, глядя на потряс„нного Колина. - Вот вам оно  на
блюдечке с голубой ка„мочкой.

                        11. ДЖЕННИФЕР
                         ИЗБАВЛЕНИЕ

      Александр  вернулся  через сорок  семь  дней  -  я  их
ag(b  +  . И втайне надеялась, что он верн„тся с моим сыном.
Увы,  надежды  мои  не  сбылись - он явился  один.  И  сразу
захотел со мной поговорить.
      Я же не хотела с ним разговаривать и заперлась в своей
спальне.  Однако замки Александру не помеха, и он  вош„л  ко
мне через закрытую дверь. А я не могла бежать от него сквозь
стену.
      -  Дженнифер, - сказал он, садясь в кресло.  -  Пойми,
наконец,  что ты моя дочь, плоть от плоти моей,  и  я  люблю
тебя. Я вовсе не желаю тебе зла...
      -  Ты  отнял у меня сына! - выкрикнула я, нарушив  тем
самым  сво„ решение никогда не вступать с ним в спор. -  Это
что, доброе дело? Это тво„ проявление отцовской любви? Да по
мне лучше ненависть, чем такая любовь!
      -  Я  отнял  его  не навсегда, дочка.  Как  только  ты
исправишься, сразу получишь сына обратно.
     - Исправлюсь? - переспросила я. - Это как же?
      -  Ты  знаешь, как. Ты моя дочь, а я твой отец.  И  ты
должна относиться ко мне соответственно.
      Этого  следовало ожидать! Я присела на край кровати  и
опустила голову, чтобы он не увидел сл„з в моих глазах.
     - Это шантаж?
     - Это лишь условие возвращения тебе сына.
     Я рассмеялась сквозь сл„зы:
      -  И  что я должна делать? При каждой встрече вешаться
тебе на шею и называть папочкой?
      - Нет, Дженнифер. Ты должна изменить сво„ отношение ко
мне.  И  не  только внешне, но и в душе. Ты  должна  принять
меня,   как   отца,   -  со  всеми  моими  достоинствами   и
недостатками.
      "Лучше я поцелую жабу", - подумала я, но вслух  ничего
не сказала.
      -  В  тот  день,  когда это произойд„т,  -  между  тем
продолжал  Александр,  -  ты получишь  своего  сына.  Но  не
раньше.  А  я  терпеливый и буду ждать. Теперь у  тебя  есть
стимул,  чтобы  пересмотреть  свои  убеждения  и  понять  их
ошибочность.
      Как  шантаж не назови, он вс„ равно оста„тся шантажом.
На  какой-то  миг  меня посетило искушение  принять  условия
Александра   и   для  вида  начать  постепенно   "меняться",
"пересматривать  свои убеждения" и, в конце концов,  "понять
их  ошибочность".  Возможно, мой  блеф  и  удался  бы,  и  я
получила бы обратно сына... и потеряла бы уважение к себе.
     - Теперь ты выслушай мои условия, - заговорила я и сама
удивилась тому, откуда у меня взялась такая тв„рдость.  -  Я
дам  тебе шанс завоевать мою любовь и уважение, но только  в
том  случае,  если  ты  перестанешь силой  удерживать  меня,
верн„шь мне сына и помиришься со своей родн„й. И - в  первую
очередь  -  со  своим братом Артуром. Об  Эрике  я  даже  не
говорю. Само собой, ты должен отпустить его на свободу.
     Александр скривился, будто съел целый килограмм лимонов
с кожурой.
      - Что касается Эрика, то освобождать его нет нужды. Он
уже  на свободе. Артур и компания нашли его и теперь прячут,
$%+ o вид, что по-прежнему не знают, где он. А в мире, где я
его  содержал,  устроили мне западню. Но я  не  столь  глуп,
чтобы  попасться на их уловку, у меня есть хорошие источники
информации. Артур жаждет моей крови, он не хочет примирения,
он  хочет  убить меня. И непременно убь„т, если  я  последую
твоему глупому совету.
      -  Ты  ошибаешься, - возразила я. -  И  Артур,  и  все
остальные  очень хотят, чтобы в нашей семье не было  вражды.
Они сами говорили мне, что...
      -  Дура! - зарычал Александр. - Набитая дура,  вот  ты
кто! Они травили тебе всякие байки, а ты поверила им. Ты так
и  не  поняла,  что была нужна им лишь для того,  чтобы  они
могли шантажировать меня.
     Я отрицательно покачала головой:
      - Ошибаешься, я вс„ поняла. Теперь я поняла, что ты не
только негодяй, но и психопат с манией преследования.
      Лицо  Александра  посерело, а в его  глазах  вспыхнули
безумные  огоньки. Он резко поднялся с кресла, подступил  ко
мне и наотмашь ударил меня по щеке.
     - Это тебе маленький урок хороших манер, - сказал он. -
Впрочем,   оно   и  хорошо,  что  ты  такая  прямодушная   и
бесхитростная.  Ты не умеешь притворяться,  а  это  упрощает
дело. Ведь мо„ условие оста„тся в силе. Как я уже говорил, у
тебя есть сильный стимул.
      С  этими словами Александр вышел из комнаты. А я упала
ничком на кровать и горько заплакала...
     Той ночью я никак не могла заснуть. За ужином Александр
сообщил,  что  решил  задержаться здесь  недели  на  две.  Я
поняла,  что  мои мучения только начинаются. Теперь  у  него
есть  действенное средство для давления на меня -  мой  сын,
мой  маленький  Кевин,  -  и он будет  пользоваться  им  без
зазрения совести.
     Как я и предвидела, Александр предложил Джулии продлить
контракт   ещ„   на  полгода.  Следуя  моему   совету,   она
согласилась - кто знает, как бы он отреагировал на отказ.  Я
пока  ничего  не  говорила Джулии, но у  меня  были  сильные
подозрения,  что он не намерен возвращать е„  и  слуг  в  их
родной   мир.   Судя  по  тому,  что  мне  рассказывали   об
Александре, и исходя из моих собственных впечатлений о  н„м,
он  относился к простым смертным, как к низшим существам,  и
никогда  не обременял себя излишней заботой о них. Для  него
они   были  щепками  из  известной  пословицы  о  том,   что
происходит,  когда рубят лес. Обычно лесорубов не  беспокоит
судьба каких-то там щепок...
      Часы  показывали четверть второго по  полуночи,  когда
дверь  моей  спальни без стука открылась, и в комнату  вошла
Джулия. В полумраке мне показалось, что она голая.
      - Дженни, - дрожащим голосом произнесла она. - Дженни,
проснись.
     - Я не сплю, - ответила я и включила свет.
      Джулия действительно была голая. И вся мокрая. В руках
она  держала  свой халат, но почему-то не надевала  его.  Е„
тело  била  крупная  дрожь,  а в широко  распахнутых  глазах
застыл ужас.
      - Джули! - воскликнула я удивл„нно и мигом вскочила  с
постели. - Что с тобой?
      Уронив  на  пол халат, она присела на край  кровати  и
закрыла лицо руками.
      - Со мной... вс„ в порядке... почти. - Она всхлипнула.
- Но я... я... Лучше сама посмотри... в моей спальне. Только
не кричи... пожалуйста... Не кричи, если увидишь...
      Озадаченная, я накинула поверх ночной рубашки халат  и
вышла из спальни. Наверное, девять из десяти женщин на  мо„м
месте  поступили  бы  иначе. Они остались  бы  с  Джулией  и
принялись  бы  расспрашивать е„,  что  случилось.  Однако  я
решила  сначала  сходить посмотреть - может, тогда  прид„тся
задавать меньше вопросов.
      Комнаты  Джулии располагались рядом с моими,  чтобы  в
случае необходимости она могла сразу явиться на мой вызов. Я
прошла  по  неширокому  коридору  мимо  кабинета  Джулии   и
операционной,  где  полтора  месяца  назад  родила   Кевина-
младшего, и открыла дверь спальни, из-под которой пробивался
свет.
      На  пороге  я замерла и чуть не закричала. Я  смолчала
вовсе   не  потому,  что  вовремя  вспомнила  предупреждение
Джулии,  а просто слишком сильно было мо