учится, она
забер„т тебя к себе. А тебе ещ„ рано умирать.
   - Диана... то есть суть. Ты причастна к похищению Дейрдры и
убийству ее отца?
   - Пути Силы неисповедимы, - туманно ответствовала суть. - Но не
вини в этом Диану. Е„ карма чиста.
   - Но...
   - Наш разговор закончен, Артур Пендрагон, я ухожу. Прощай, мы
встретимся не скоро.
   - Диана! - крикнул я. - Диана, подожди!
   Ответа не последовало. В недрах Источника царила могильная
тишина.
   - Артур, - послышался зов Бренды из Безвременья. - Немедленно
возвращайся! Образ накрывает тебя. Я не могу ничего поделать.
   - Сейчас, - ответил я ей и в последний раз обратился к недрам
Источника, где обитали сути умерших адептов: - Если кто-нибудь
слышит меня, пусть передаст той, которая раньше была Дианой, что
она подарила мне прекрасную дочь. И пусть она знает, что я
никогда ее не забуду.
   К счастью, мне хватило сил и выдержки не сорваться в последний
момент, я благополучно возвратил Источнику всю энергию, которую
взял у него, и лишь затем позволил себе такую роскошь, как
потерять сознание...

   Я очнулся под тем же зеленым небом Безвременья, измученный и
разбитый. Рядом со мной сидела Бренда и грустно смотрела на
меня. Она была одета уже не в праздничный наряд с пышными
многослойными юбками и множеством драгоценных украшений, а в
легкое, не сковывающее движений платье, из чего я заключил, что
провалялся без чувств довольно долго.
   - Сестричка, - с робкой надеждой произнес я. - Мне это
приснилось?
   Она медленно покачала головой.
   - Нет, Артур. Все это было на самом деле.
   Я положил голову ей на колени и заплакал.
   - Боже, что я наделал! Зачем я ЭТО узнал?! Как теперь я смогу
жить с такой тяжестью на душе?!
   - Ты сможешь, - сказала Бренда. - Ты должен. Ради Пенни, ради
всех нас. Ты очень нужен нам, мы все тебя любим.
   - Спасибо, - ответил я, утирая слезы подолом платья сестры. - Я
тоже люблю вас... Но если Пенни узнает...
   - Она не узнает, Артур. Никто ничего не узнает. Это будет нашим
секретом, нашей страшной тайной.
   - Страшной тайной, - повторил я. - Да, страшной... Ужасной...
   Я попытался встать, и мне это удалось - правда, ноги держали
меня не очень уверенно. Опираясь на плечо Бренды, я подош„л к
парапету и посмотрел на спокойную гладь Источника. Где-то там,
глубоко, в бездне...
   - Бренда, ты знаешь, что я хочу сделать?
   - Догадываюсь.
   Она призвала свой Образ, и спустя мгновение в е„ руках появился
большой букет роз с небесно-голубыми лепестками. Я молча взял у
не„ цветы, нежно прикоснулся губами к самому большому и самому
красивому бутону, а затем с размаху бросил весь букет в
Источник.
   Прими мой прощальный подарок, Диана. Тебе мой прощальный
поцелуй.

   КОНЕЦ
   ТРЕТЬЕЙ КНИГИ



   Книга четв„ртая
   ХОЗЯЙКА ИСТОЧНИКА
   МОЕМУ ОТЦУ
   - С НАДЕЖДОЙ НА ПОНИМАНИЕ.



   ГЛАВА 1
   БРЕНДА

   Сегодня я проводила в путь Артура, Брендона и Дану. Сначала я
хотела отправиться вместе с ними, но потом передумала - ведь
надо же кому-то управлять Морганом, которого Артур оставил
управлять королевством на время своего отсутствия. Так я сказала
братьям, а они сделали вид, что принимают мои доводы, хотя было
ясно как день, что это лишь отмазка, но отнюдь не действительная
причина, по которой я решила остаться в Авалоне. Даже самые
разумные и здравомыслящие люди (к коим я отношу себя) порой
вынуждены прибегать к самообману; это не признание собственной
слабости, а скорее ярчайший образец безграничной хитрости
человеческой - умение солгать самому себе ради своего же блага.
И блага ближнего своего.
   Собственно говоря, мы с Брендоном обманывались на пару. Ему
легче было расставаться со мной, тешась надеждой на нашу скорую
встречу в Солнечном Граде, а я, в свою очередь, страстно
убеждала себя в том, что когда угодно могу вернуться в Экватор и
снова быть подле брата, с которым, по воле судьбы, связана
неразрывными узами... Или по воле божьей. Мы, Властелины,
обладая могуществом, которое делает нас в глазах простых
смертных равными богам, тем не менее, прямо-таки помешаны на
богоискательстве. Здесь я не представляю какого-то исключения,
однако мой интерес к личности творца всего сущего весьма
специфический. У меня с ним особые сч„ты, и если он есть, то тем
хуже для него. Когда-нибудь я разыщу его, где бы он ни прятался,
и выскажу ему вс„, что о н„м думаю. Уж тогда он у меня попляшет!

   При нашем прощании я увидела в глазах Артура невысказанный
вопрос: "В ч„м проблема, сестричка? Ведь если вы так тесно
связаны друг с другом, то какое значение имеет для вас
расстояние, пусть даже равное бесконечности?" В принципе, он
прав, вот только беда в том, что мы СЛИШКОМ ТЕСНО связаны.
Представьте себе, что вас разрезали пополам и одну вашу половину
поместили за тысячи миль от другой. Каково вам будет? Это,
конечно, грубая и неудачная аналогия, но ничего лучшего я
придумать не могу. Хоть убейте.
   К счастью, мыслим мы самостоятельно. И я, и Брендон - две
отдельные личности, уникальные, неповторимые. Мы часто спорим,
иногда ссоримся, лж„м друг другу, у нас разные вкусы, интересы,
взгляды на жизнь - но по-разному жить у нас не получается. Всему
виной наша тесная эмоциональная связь.
   Моя первая попытка начать самостоятельную жизнь закончилась
полным фиаско. Мне очень больно вспоминать об этом; тогда мы с
Брендоном были на грани сумасшествия, и только случайность,
авиакатастрофа, в которой погиб мой муж, положила конец нашим
мучениям. Моя единственная горькая любовь ранила меня в самое
сердце, и с тех пор оно загрубело, ожесточилось. Правда, Артур
считает меня редкостной душечкой, но он ошибается. На самом деле
я злая, а вся моя доброта - от Брендона. Я получаю садистское
удовольствие от каждого своего хорошего поступка, ибо делаю это
в пику богу, который создал человечество только затем, чтобы оно
страдало. А я, по мере своих сил, ставлю ему палки в кол„са и
этим отвожу душу.
   И вот я предпринимаю вторую попытку обрести самостоятельность.
Нет, влюбляться я не собираюсь, боже упаси; но я решила остаться
с Артуром и помочь ему строить новый Дом, тогда как Брендон
отправился в Экватор, чтобы взойти на престол в Царстве Света.
Вместе с Даной, своей женой...
   Я от всей души желаю им счастья, но боюсь, что одного моего
желания будет мало. Чем дальше, тем милее Брендону Дейрдра и тем
больше он убеждается, что явно поспешил с женитьбой на Дане. Вс„
чаще его посещают мысли (я их не слышу, но ЧУВСТВУЮ), что лучше
бы он попытался увести у Артура жену. Артур, кстати, был бы
совсем не против. В последнее время он стал настолько равнодушен
к Дейрдре, что всеми правдами и неправдами избегает проводить с
ней ночи и так и пас„т глазами Дану. Мне жаль его. Мне жаль
Дейрдру и Дану. Также я жалею Брендона и жалею себя - ибо
мучения брата эхом отзываются во мне.
   И хотя в разговорах с Артуром я и дальше настаиваю на том, что
Диана поступила разумно и осмотрительно, запрограммировав таким
образом Источник, внутри меня вс„ же гложут сомнения - а так ли
разумно и осмотрительно? Среди прочих страстей человеческих
любовь занимает особое место. В основе своей созидательная, она,
тем не менее, обладает огромным разрушительным потенциалом, и
пытаться манипулировать этим чувством все равно что играть с
огн„м... или с термоядерной бомбой - что уже ближе к истине.
Безответная любовь опасна вдвойне, ибо она порождает отчаяние,
которое способно затмить даже самый ясный рассудок, помрачить
самый светлый ум. Мне думается, Диана не вполне понимала это,
вернее, не до конца осознала тот факт, что у всякой медали есть
обратная сторона. Судя по рассказам людей, хорошо знавших е„,
Диана, подобно многим гениям, в сво„м эмоциональном и социальном
развитии остановилась на уровне подростка, в том милом и опасном
возрасте, когда вс„ видится в ч„рно-белых тонах, когда нет
никаких оттенков, когда есть только "хорошо" и "плохо", когда
добро для всех добро, а зло - всегда зло. У Дианы была сильная
склонность к рационализированию, она искренне считала, что вс„
сущее в мире и в частности поведение человека можно
проанализировать с помощью математики; говорят, она даже мыслила
на ассемблере. Единственное, что было у не„ иррационального, так
это любовь к Артуру, - но тут мы имеем классический пример
исключения, которое лишь подтверждает общее правило.
   Поставив перед собой задачу создать универсальный рецепт
отделения з„рен от плевел, некий обобщ„нный критерий сортировки
рода человеческого на агнцев и козлищ, Диана подошла к е„
решению с достойной удивления прямолинейностью, что называется,
взяла быка за рога. Извечный конфликт добра и зла она втиснула в
рамки математической логики, а в качестве мерила человечности
избрала способность любить и сострадать. Если любит, значит
хороший, - вот вам типичный образчик незрелого мышления. Будто
мало в истории примеров того, как самые отъявленные негодяи,
безжалостные и хладнокровные убийцы, были хорошими семьянинами,
просто души не чаяли в своей жене и детях.
   Впрочем, надо признать, что Диана потрудилась на славу.
Программа оказалась безупречной в плане исполнения, она
органично вписалась в общую схему функционирования Источника, и
я не имею даже малейшего представления о том, как е„ можно
выгрузить. И нужно ли это делать. Хотя изъяны существующей
идеологии очевидны, ещ„ более ущербной представляется другая
крайность - полная безответственность адептов перед собой и
другими людьми, их абсолютная безнаказанность, отсутствие
сколь-нибудь прочной связи с остальным миром человеческим. Пока
нет приемлемой альтернативы, программа Дианы должна работать, а
потом... Тогда и видно будет, когда наступит "потом".
Перенастроить Источник способен только гений - а я ещ„ не гений,
я только учусь....
   Брендон вышел на связь (точнее, активизировал нашу постоянную
связь) и дал мне знать, что приближается к барьеру
бесконечности.
   ВНИМАНИЕ! ПРИВЕДИТЕ СПИНКИ ВАШИХ КРЕСЕЛ В ВЕРТИКАЛЬНОЕ
ПОЛОЖЕНИЕ, ПРИСТЕГНИТЕ РЕМНИ БЕЗОПАСНОСТИ...
   Меня здорово тряхнуло, но я была начеку, и этим вс„ обошлось.
Спустя пару секунд Брендон снова связался со мной и сообщил, что
он в полном порядке. Я пожелала ему удачи.
   Ещ„ некоторое время я сидела, прислушиваясь к своим ощущениям.
Затем встала и медленно прошлась по комнате. Теперь нас с братом
разделяла бесконечность, и я чувствовала себя как после
анестезирующего укола. Это уже что-то новенькое. Если в
Безвременье присутствие Брендона было статическим, то сейчас -
отстран„нным, дистанцированным. Давление его эмоций ослабло до
такой степени, как если бы он спал глубоким безмятежным сном.
Образовавшуюся во мне пустоту мигом заполнили мои собственные
эмоции. Я обрела больше самостоятельности - и познала горечь
одиночества.
   Первым моим порывом было позвать брата, восстановить нашу
прежнюю тесную связь, однако я сдержалась. Без сомнения,
Брендону тоже приходилось несладко, но он не звал меня, видимо
решил обойтись своими силами. И правильно сделал, молодчина.
Бесконечность подвергает нас суровому испытанию, и мы должны с
честью пройти через него. Быть может, это наш билет в будущее,
тот самый шанс, которого мы давно ждали... Впрочем, не буду
излишне обнад„живать себя. Пожив„м, увидим.
   Очень скоро мо„ терпение иссякло. Я не привыкла к внутреннему
одиночеству, для меня оно было внове. Мне стало неуютно, я
чувствовала себя покинутой и забытой, меня охватила паника. Но и
тогда я не позвала Брендона - отчасти из упрямства, отчасти из
принципа. Пусть он первый отзов„тся, проявит слабость, попросит
утешения; пусть он обратится ко мне за поддержкой, а не я к
нему.
   Брендон не отзывался. Он тоже пош„л на принцип; началась наша
любимая забава, вроде перетягивания каната - кто кого
перетерпит.
   Ну нетушки, я не сдамся! Обычно в таких играх я оказывалась
сильнее Брендона и на сей раз не уступлю, хотя он и находится в
более выгодном положении, чем я. Вместе с ним Артур, вскоре он
получит поддержку от мамы и деда Януса, а у меня есть только
Пенелопа - да и та сейчас витает в облаках. Точнее сказать, под
сводами собора святого Андрея Авалонского. После посещения
Чертогов Смерти малышка Пенни не на шутку загорелась идеей
создать шедевр, который прославит е„ имя в веках. Правда, пишет
она не злобных чертей и страждущих грешников, а вдохновенные
лики святых, ангелов и угодников, но по мне невелика разница.
Чтобы скрасить сво„ одиночество, я решила наведаться в собор и
поприсутствовать на энном акте представления, то ли комедии, то
ли фарса, пользующегося бешенной популярностью у жителей
Авалона, особенно у мужской половины. Ежедневно толпы горожан, в
одночасье ставших чересчур набожными, приходят помолиться,
получить отпущение грехов и между делом поглазеть на сестру
короля в запачканной робе, с кистью в руке и очаровательными
мазками краски на лице. Уж если кто из нас счастлив
по-настоящему, так это, безусловно, Пенелопа. Она обрела свой
Дом и моментально стала в н„м всеобщей любимицей, даже как-то
оттеснив Дейрдру на второй план. Я всегда считала Пенни
прелестной девочкой, однако не думала, что у не„ такой сильный
дар привораживать людей - несомненно, унаследованный от Юноны.
Впрочем, тут нечему удивляться. В Экваторе Пенелопа была, прежде
всего, дит„м греха, и на этой почве у не„ развились сильные
комплексы, но она оказалась достаточно умной и волевой, чтобы
избавиться от излишней закомплексованности, когда обстоятельства
переменились. Теперь уже е„ не волнует, что рано или поздно
правда всплыв„т наружу и е„ происхождение станет достоянием
гласности. При любых обстоятельствах она сможет сохранить свой
авторитет, сво„ влияние, свою популярность. В последнее время
Пенелопа подумывает, не пустить ли самой этот слух; ей порядком
надоело жить во лжи, пусть и маленькой, а ещ„ больше ей хочется
не таясь называть Артура отцом. Но я советую немного подождать,
пока Артур не привед„т своих "подсадных уток" - кто-нибудь из
них обязательно проболтается.
   Едва лишь выйдя из покоев, я изменила сво„ первоначальное
решение и передумала идти в собор. Мой кислый вид мог на весь
остаток дня испортить Пенни настроение, она очень чувствительная
к таким вещам. Ну а я, хоть и злюка, вовсе не эгоистка. Я не
хотела мешать Пенелопе творить свой шедевр и лишать авалонцев их
любимого развлечения.
   Бесцельно блуждая по дворцу, я наткнулась на группу рабочих,
которые с испуганным видом протягивали электрическую проводку
для освещения коридора. Ими руководили Алан Мак Кормак и Эрик
Маэлгон, неразлучная парочка, мои подопечные, а последний также
и мой поклонник. Мак Кормак доложил мне, что час назад одного из
слуг ударило током, когда тот пытался зажечь от лампы свечу (к
счастью, не убило), посетовал на царящее вокруг невежество (хотя
сам с трудом понимал закон Ома), затем с бухты-барахты
поинтересовался, не видела ли я сегодня Бранвену. Я сказала, что
не видела, и мысленно посочувствовала ему. Вот уж угораздило его
так неудачно влюбиться. Две недели назад он обратился к Бранвене
с предложением руки и сердца, но услышал в ответ только смех.
Смех не издевательский, а горький. Что ты сделала с нами,
Диана?..
   Во время нашего с Мак Кормаком разговора Маэлгон молчал и лишь
глупо улыбался, глядя на меня собачьими глазами. Менее
проницательный наблюдатель на мо„м месте решил бы, что он строит
из себя идиота, но я знала, что это не так. Его тоже угораздило
и тоже неудачно. Бедные ребята! Неразлучная парочка
неудачников...
   Со мной связался Морган Фергюсон и сообщил, что Артур, Брендон и
Дана уже в Экваторе. Я вежливо ответила, что знаю. Впрочем, он
знал, что я знаю. Просто ему хотелось поболтать со мной, вот он
и воспользовался предлогом. Я не имела ничего против и пошла к
нему. Морган, хоть и редкостный нахал, совсем неплохой парень,
очень интересный собеседник.
   Я застала Фергюсона в августейшем обществе королей Готланда и
Атлантиды и его светлейшего высочества князя-протектора Галлиса.
Эти трое, едва лишь прослышав о Формирующих, не замедлили
явиться в Авалон, чтобы променять абсолютную власть на вечную
молодость и могущество. Артур с большой помпой принял от них
присягу верности, засадил своих новых вассалов за книги, а себя
провозгласил императором Нового Света. Объединение мира под
сенью нашего Дома шло своим чередом. Приблизительно через месяц
ожидалось прибытие нескольких европейских правителей с
аналогичными намерениями. Перед соблазном фактического
бессмертия не могло устоять никакое честолюбие.
   При мо„м появлении гости Моргана заторопились. Почему-то многие
считали, что у нас роман, а мы не спешили никого разубеждать.
Лично мне это было на руку - авторитет Фергюсона ограждал меня
от попыток ухаживания со стороны других мужчин. Правда, до
недавнего времени Морган имел дурную привычку распускать руки,
когда мы оставались наедине, вс„ норовил потискать меня, за что
я награждала его пощ„чинами, а он получал наслаждение и от того,
и от другого. Однако с тех пор, как он искупался в Источнике, мы
стали просто друзьями.
   Перед уходом Хендрик Готийский поинтересовался, не будет ли он
допущен к Причастию по высокому мастерству. Я ответила
уклончиво, сославшись на то, что провед„нные тесты не дали
однозначно положительного результата, но и отчаиваться ещ„ рано.
Молодой король атлантов, василевс Константин, при этом
скептически улыбался. Он был гораздо умнее своих коллег и
прекрасно понимал, что им троим "высокое мастерство" не грозит.
Как главы в недавнем прошлом не очень дружественных государств,
они не вправе рассчитывать на какие бы то ни было поблажки.
Здесь нет ничего личного, это политика.
   Когда главы ныне дружественных и добровольно присоединившихся
государств ушли, Морган подождал, пока я сяду, затем устроился в
кресле напротив, с вожделением взглянул на мои коленки (несмотря
на мой маленький рост, ноги у меня очень красивые, в частности
поэтому я ношу короткие юбки) и, скорее по привычке, чем в
надежде сломить мо„ сопротивление, сказал:
   - Боюсь, о постели мне нечего и мечтать.
   - Почему же, мечтать можешь, - с улыбкой подыграла ему я. - Но
только мечтать.
   Морган вздохнул и возв„л горе очи. Сейчас он обижено мяукнет,
подумала я. Ещ„ в детстве у меня выработалась привычка
отождествлять знакомых мне людей с животными. Так отец был для
меня большим могучим драконом, Артур - драконом поменьше, мама -
доброй ласковой львицей, дед Янус - старым мудрым львом, а
Брендон - серым волчонком. С момента нашей первой встречи я
однозначно ассоциировала Моргана с котом, поначалу из-за его
ж„лто-зел„ного глаза, но вскоре убедилась, что он действительно
похож на кота - большущего, самодовольного, игривого и
похотливого кота, для которого во все времена года весна, прич„м
месяц март. Я многое повидала на сво„м веку, но такого
развратника... маленькое уточнение - такого МИЛОГО развратника -
я ещ„ не встречала.
   - Кстати, насч„т высокого мастерства, - произн„с Морган,
переводя разговор в конструктивное русло. - Я подготовил свои
предложения относительно кандидатур на следующий месяц, но так и
не успел представить их Артуру.
   - Теперь этим заведую я. Боюсь, Артур задержится дольше, чем
предполагал.
   - Что-то случилось?
   - В самый последний момент возникли некоторые осложнения, -
ответила я. - Очень неприятные. Разве Артур тебе ничего не
говорил?
   - Нет, не говорил. Это значит, что я должен воздержаться от
расспросов?
   Я улыбнулась наивной хитрости Моргана. Его притворное смирение
действовало на Артура безотказно - однако меня не провед„шь. Я
видела, что он сгорает от любопытства и с помощью этой уловки
пытается вытянуть у меня информацию. Впрочем, я тоже девчонка не
промах, терпеть не могу оставаться в неведении. Помнится, я
ловко развязала Артуру язык, когда он не мог решить, что
рассказывать мне об Источнике, а о ч„м умолчать. Так что мы с
Морганом родственные натуры.
   - Здесь нет никакой тайны. Скор