днем
пальце  моей  левой руки, вернее, с голубым  камнем  в  этом
кольце.
      Я  включил ноутбук и в ответ на приглашение вв„л  сво„
имя.  Походя замечу, что любой другой на мо„м месте, сколько
бы  он  ни  набирал слово "Кевин", неизменно  получал  бы  в
.b"%b:  "Неверный пароль". Собственно говоря, мне  вовсе  не
обязательно  вводить  пароль, но по привычке  я  всегда  это
делаю. Это такой же рефлекс, как и щелканье пальцами.
     На миниатюрном экране появилось несколько строк. Первая
из них гласила:
     "Скучаю, люблю, целую. Мама".
     Далее:
      "Кеви! Меня уже достали автоответчики! Когда-нибудь  я
придушу Бренду. Привет - от отца, поцелуй - от меня. Дэйра".
      А  вот и сама т„тушка, чьи автоответчики так злят  мою
дорогую сестр„нку:
     "Малыш, где ты сп„р тачку?"
      Без  подписи.  Очередная доставалка.  Бренда  гордится
своим  остроумием,  но,  на мой взгляд,  е„  юмор  несколько
плосковат и весьма специфичен.
      Два  последние послания отличались от предыдущих своей
конкретностью:
     "Кевин. Нам нужно поговорить. Обязательно. Мел".
      "Шеф.  Возникли  проблемы. Требуются  инструкции.  Фил
Эндрюс".
      Фил Эндрюс был одним из моих агентов и в данный момент
выполнял важное задание. Я ожидал получить от него отч„т  об
успешно  проделанной работе, но вместо этого  было  короткое
сообщение,  из  которого следовало, что  дела  идут  не  так
гладко, как хотелось бы.
     Прежде чем связаться с Эндрюсом, я послал ответ Бренде:
      "А тачка нехилая, круто шпарит. Встанет на рога, диаль
- помогу укротить. Logoff" .
      Вдруг  на  экране  начали появляться  буквы,  которые,
казалось, излучали раздражение:
     "К ч„рту logoff! Да„шь мегабитную шину!"
      Я  так  испугался,  что даже выключил  ноутбук.  Через
опосредствованный    контакт    вычислить    местонахождение
собеседника   практически  невозможно,  а  я,  кроме   того,
прибегал  ещ„  и  к  дополнительным мерам  предосторожности;
однако,  имея дело с т„тушкой Брендой, нельзя быть уверенным
ни  в ч„м. И д„рнул же меня ч„рт подарить ей этот компьютер!
Теперь  она  ни  за  что  не  угомонится,  ведь  задето   е„
профессиональное самолюбие...
     Спустя минуту я снова включил ноутбук и набрал код Фила
Эндрюса. Опять же - я мог бы этого не делать, но по привычке
сделал. Ответ последовал тотчас:
     - Да, слушаю.
     - Это я.
     - Здравствуйте, шеф, - облегч„нно произн„с Эндрюс.
     Экран оставался пуст, изображения не было ни у меня, ни
у  моего  собеседника. Со всеми своими агентами  (или,  если
угодно,  представителями), включая исполнительного директора
корпорации,  я  общался, главным образом посылая  письменные
инструкции   и   получая  письменные  отч„ты,   и   лишь   в
исключительных  случаях, как этот,  разговаривал  по  комму.
Никто  из них не знал меня в лицо и понятия не имел,  кто  я
такой.  Эндрюс и его сотрудники прибыли на Нью-Алабаму  этим
же рейсом, но они даже не подозревали, что я летел вместе  с
-(,(.
     - Сейчас вы можете говорить? - спросил я.
      -  Да.  Хотя  не  могу  ручаться,  что  мой  номер  не
прослушивается.
      -  Пустяки, - сказал я. Быть опознанным по голосу я не
опасался. - Так что там стряслось? Вы смонтировали станцию?
     - Нет, шеф.
     - Почему?
      -  По  причине нарушения контракта со стороны клиента.
Один из заказчиков оказался неплатежеспособным.
     - Кто именно?
     - Банк "Купер и сыновья".
     - Даже так! - не удержавшись, воскликнул я.
     - Простите, что вы сказали?
     Я быстро взял себя в руки.
      - Я спросил: как же так? Ведь, по моим сведениям, банк
Купера - один из столпов ньюалабамской экономики.
      -  Так  оно  и  было,  шеф. Но  сейчас  это  почтенное
учреждение переживает не лучший момент в своей истории.
     - А поконкретнее?
     - Для начала, его ограбили.
      Я  чуть  не  брякнул: "Всего-то десять миллионов!  Эка
безделица!" но, к счастью, вовремя опомнился.
     - Каковы масштабы ограбления?
     - Сравнительно небольшие. Десять миллионов земных марок
наличными   и  ещ„  примерно  столько  же  успели  растащить
компьютерные   взломщики.  Но  последствия   этого   события
оказались для банка катастрофическими.
     - Ага! - произн„с я, уже начиная понимать.
     - Дело было ночью, - продолжал Эндрюс. - А ночь на Нью-
Алабаме для всех ночь, поскольку 95 процентов суши находится
в  одном  полушарии. Грабительница, которая взяла  наличные,
полностью  отключила систему безопасности,  и  на  несколько
часов  все  базы  данных банка, даже самые секретные,  стали
доступными для любого желающего...
      - Так это была женщина? - переспросил я, рассудив, что
мой интерес будет выглядеть вполне естественно.
      -  Женщина, - подтвердил Эндрюс. - Мало того, она жена
мистера Купера.
     - Председателя правления банка?
      -  Да. Говорят, ей до ч„ртиков надоел муж, вот  она  и
бежала от него, прихватив деньжата.
     - Неужели ей удалось скрыться?
      - Она улетела на "Никколо Макьявелли", а об ограблении
стало   известно  уже  после  того,  как  корабль   уш„л   в
гиперпространство.  Лихая  девчонка!  -  В  голосе   Эндрюса
послышались  одобрительные  нотки.  -  Она  вс„  просчитала.
Похоже, ей удастся выйти сухой из воды.
      - То есть, вы намекаете, что в ближайшее время станция
не заработает?
     - Боюсь, что так.
     - Почему?
      -  В  свете  фактов, которые стали известны  благодаря
вмешательству  миссис  Купер, нам  следует  воздержаться  от
"k/.+-%-(o контракта. Таково мо„ мнение.
     - Вс„ так серь„зно?
      - Увы, очень серь„зно. В ближайшее время банк "Купер и
сыновья"  прекратит сво„ существование, а сам  мистер  Купер
окажется  на  скамье подсудимых и, судя по  всему,  провед„т
остаток своих дней за реш„ткой.
     - По каким обвинениям?
      - Их целый букет. Финансовые злоупотребления, сокрытие
доходов  в  особо крупных размерах, подкуп должностных  лиц,
отмывание "грязных" денег и тому подобное.
     - Могу я ознакомиться с фактами?
     - Разумеется, сэр, - ответил Эндрюс. - Минуточку.
      Через минуточку я получил документальные свидетельства
о  махинациях банка Купера и принялся изучать их. Эндрюс  по
ходу давал короткие комментарии, затем подытожил:
      -  Сами  посудите,  шеф. Можем  ли  мы  участвовать  в
проекте,   крупнейший  частный  инвестор  которого  заведомо
неспособен выполнить свои обязательства?
      -  Не  можем, - согласился я. - Что говорит  по  этому
поводу правительство?
     - По понятным причинам оно было бы радо замять скандал,
но ситуация вышла из-под его контроля. Вчера я имел разговор
с  министром  связи,  и  в  качестве  возможного  выхода  из
ситуации   он  предложил  подписать  специальный   протокол,
согласно которому все обязательства "Купера и сыновей" бер„т
на себя Федеральный банк Нью-Алабамы.
      - Ни в коем случае, - ответил я. - Доля государства не
должна  превышать двадцати процентов. - Я сделал паузу,  как
будто колеблясь, хотя на самом деле уже принял решение. -  И
вообще,  никаких  специальных протоколов. Теперь  мы  вправе
расторгнуть  контракт и предъявить иск о выплате  неустойки,
что, собственно, и сделаем. Когда ближайший рейс на Землю?
     - Через сорок часов.
      -  Значит,  времени на сборы достаточно.  Сворачивайте
работы и возвращайтесь. У вас есть возражения?
      -  У  меня есть свои соображения, - осторожно  ответил
Эндрюс. - Но, видимо, ваше решение окончательное.
     - Так оно и есть, мистер Эндрюс. Возвращайтесь на Землю
и ждите дальнейших распоряжений. Удачи вам.
      Я прервал связь и, откинувшись на спинку кресла, тихо,
но от души рассмеялся. На это было две причины. Во-первых, я
думал  о том, что Дженнифер даже не подозревает, как жестоко
она  отомстила мужу. Вот-то она обрадуется, когда узнает!  А
во-вторых,  я  испытывал облегчение при  мысли  о  том,  что
выпутался  из весьма щекотливой ситуации. Я не  мог  бросить
Дженнифер  на произвол судьбы и, разумеется, взял  бы  е„  с
собой, оказавшись в положении соучастника преступления. Нет,
я   не   боялся   судебного  преследования;   но   было   бы
нежелательно, чтобы мо„ имя, пусть и косвенно, было  связано
с  гиперволновыми  передающими  станциями.  Время  открывать
карты ещ„ не пришло.
      Насмеявшись  вволю, я подключил ноутбук  к  терминалу,
предварительно  отсоединив последний  от  общей  корабельной
сети. Следующий контакт предполагался визуальный, и для этих
f%+%)  больше  подходил голографический  стереомонитор,  чем
миниатюрный двухмерный экранчик.
      Затем  я  прикрыл  глаза  и сосредоточился,  взывая  к
глубинным  силам  мироздания. Мои волосы стали  золотистыми,
лицо  округлилось, приобрело женоподобные черты, а на  щеках
заиграл девичий румянец. Я размежил веки - теперь мои  глаза
были  голубыми. Порывшись в ящике стола, я достал  помаду  и
нан„с  е„  тонким  слоем  на  губы.  Посмотрел  на  себя   в
зеркальце. Какой ужас! Отлично.
     Я пододвинул к себе клавиатуру и набрал код. На сей раз
ответа  пришлось ждать почти две минуты. Наконец  на  экране
появилось  изображение  огромного  темноволосого  мужчины  с
типично   славянскими   чертами   лица.   Он   восседал   на
внушительном, под стать его комплекции, вращающемся  кресле,
окруж„нный  со всех сторон светящимися мониторами.  Это  был
Антон  Стоич,  один из лучших биржевых игроков  Галактики  и
самый ловкий из лучших. Увидев меня, он тотчас надавил своей
громадной   ручищей   кнопку,  включающую   полную   звуко-и
видеоизоляцию.
      -  Здорово,  Пит, ч„ртов засранец! - в  своей  обычной
манере поприветствовал меня Антон. - Где ты пропадал, старый
педрило?
     Я застенчиво улыбнулся:
     - Дела, дружок.
     Стоич громогласно захохотал:
      -  Знаю  я  твои дела! - Он считал меня (вернее,  Пита
Мердока) "голубым", а я не пытался разубедить его, поскольку
это было частью моей игры.
     - Как успехи? - спросил я.
     - Колоссально! Твоя наводка опять сработала.
     - Как всегда, - заметил я.
      -  Да,  как  всегда.  За последние  десять  дней  курс
ньюалабамского доллара подскочил на восемьдесят  пунктов.  У
тебя  семь с половиной миллиардов чистой прибыли. Да и  я  в
накладе не остался.
     - Не сомневаюсь, дружок. Теперь начинай продавать.
     - Что? Ньюалабамские доллары?
     - Да. Спусти их в течение недели.
     Антон насторожился:
     - А что случилось?
      -  Через  неделю,  но  не раньше,  начн„тся  обвальное
падение курса. На некоторых биржах, возможно, их даже снимут
с  торгов.  Воспользуйся этим и снова начинай  покупать.  Но
осторожно, старайся не привлечь к себе внимания.
      -  И  вс„-таки,  что произошло? Будет  на  Нью-Алабаме
станция гиперсвязи или нет?
     - Будет.
     - Тогда почему ты предрекаешь обвал?
     - Я не предрекаю, а знаю, что это произойд„т.
     - Но...
     - Всему сво„ время, Антоша, - слащавым голосом произн„с
я. - Разве когда-нибудь я давал тебе кривые наводки?
     - Ни единого раза. - Он покачал головой. - Эх, знать бы
мне твои источники информации.
     - Мои источники информации - это мои, а твой источник -
это я.
     Стоич вздохнул:
     - Вот что я тебе скажу, Пит. Возьмут нас в конце концов
за  жопу,  поставят лицом к стене и поимеют  в  одно  место.
Впрочем,  тебе не привыкать, но мне-то каково! -  Он  смачно
загоготал, веселясь собственной пошлой шутке.
       -   Стало   быть,  ты  отказываешься  от  дальнейшего
сотрудничества?
      Похоже, Антон ни на шутку испугался такой перспективы.
Он даже привстал и протестующе замахал руками.
      - Ни в коей мере, дружище, - с жаром произн„с он. - Ни
в  коей  мере. Ты не только растлитель малолетних мальчиков,
но   и   совратитель   взрослых,  вполне   гетеросексуальных
маклеров.
     - Рад это слышать, - и я кокетливо подмигнул ему.
       Стоича,  примерного  семьянина,  отца  троих   детей,
перед„рнуло.
      -  Ты  хищник,  Пит, кровопийца. Твои сведения  -  как
наркотик. Я уже прочно сел на иглу, и теперь, когда  подолгу
не вижу твою мерзкую рожу, у меня начинается ломка.
     Я хмыкнул. Весьма своеобразный комплемент - но вполне в
духе наших отношений с Антоном Стоичем.
      -  Вот и ладненько, - произн„с я с довольным видом.  -
Кстати,    ты   продолжаешь   скупать   акции   "Итальянских
Астролиний"?
     - Естественно. Вс„ ид„т как по маслу.
     - И никаких подозрений?
      -  Никаких. Я бы почуял неладное. Ты был прав  -  этот
Макартур  оказал  нам неоценимую услугу. Рынок  до  сих  пор
лихорадит.  Все продают, все покупают - в такой  неразберихе
работать одно удовольствие.
     - Значит, договорились?
     - Договорились. Я продаю ньюалабамские доллары, а затем
жду обвала. Надеюсь, он произойд„т.
      -  Не сомневайся, - ответил я и, попрощавшись, прервал
связь.
      С чувством глубокого удовлетворения и с изрядной долей
отвращения я вытер с губ помаду и снова поглядел в  зеркало.
Стоич  прав  - мерзкая рожа. Педик поганый. Как мне  надоела
эта игра!
     Я вернул свой естественный облик и облегч„нно вздохнул.
В  сущности, Кевин Макартур парень что надо... правда, жив„т
он  во  лжи. Много фальши, притворства, лицемерия -  сколько
так может продолжаться? Последние четырнадцать лет я веду не
двойную  и  даже  не  тройную  жизнь,  а  N-ную,  где  N   -
целочисленная  переменная, которая  варьируется  в  довольно
широких пределах.
       Перед   следующим  сеансом  связи  я  позволил   себе
расслабиться.  На  этот  раз мне не нужно  притворяться,  не
нужно  играть,  а  нужно  просто  быть  самим  собой.  Собой
изначальным  - тем, кем я есть от рождения. То бишь  Кевином
из Авалона, сыном Артура и Даны.
      Я  набрал с клавиатуры имя "Малкольм" и нажал  клавишу
"".$  .  Внутри  голокуба  заклубился  густой  молочно-белый
туман.  Это  явление поставило бы в тупик любого специалиста
по  оптоэлектронике. Терминал жалобно заскулил, не  в  силах
понять,   что  происходит,  его  процессор  тщетно   пытался
восстановить   контроль   над   вышедшей   из    повиновения
видеосистемой.  Чтобы  успокоить его,  я  варварски  надавил
кнопку   сброса.   Привычный  к   таким   штучкам   ноутбук,
воспользовавшись  моментом, полностью перехватил  управление
стереомонитором.  После  перезагрузки  терминал  оказался  в
подчин„нном режиме и больше не стал протестовать.
     - Это ты, Кевин? - раздался вопрос из тумана.
     - Да, я. Во всяком случае, мне так кажется.
     - Судя по всему, это ты, - подтвердил мой собеседник. -
Подожди,  сейчас я перейду в другую комнату.  Здесь  слишком
много народу.
     Я подождал. Спустя минуту туман расступился, и я увидел
высокого  стройного  парня  с  русыми  волосами  и  голубыми
глазами.  Он  был одет в алую с золотом мантию и  костюм  из
т„мно-синего  бархата;  на его голове красовался  щегольской
берет  с  белым  пером, а на широком, шитом  серебром  поясе
висела шпага в инкрустированных ножнах.
      Его  звали  Малкольм, короче -  Мел,  и  он  был  моим
двоюродным  братом.  Даже больше, чем двоюродным,  поскольку
его мать Бренда приходилась родной сестрой моему отцу, а его
отец  Колин  Лейнстер  был  сыном  брата  моей  бабушки   по
материнской  линии.  Впрочем,  в  аристократических   кругах
запутанные     родственные     связи     явление      весьма
распростран„нное.
      -  Привет, Мел, - произн„с я. - С какой стати  ты  так
нарядился?
      -  По случаю объявления о помолвке. Жаль, что ты не  с
нами.
     - А что за помолвка? - поинтересовался я.
     Мел был удивл„н:
     - Разве Дэйра не оставила тебе сообщения?
     - Оставила. Что собирается придушить твою мать.
     - Ага. Видно, она сильно расстроилась, опять нарвавшись
на твой ч„ртов автоответчик.
      - Похоже, что так, - согласился я. - А чью помолвку вы
отмечаете?
     - Мою.
      -  Вот  здорово!  Наконец-то  ты  решил  остепениться.
Поздравляю, Мел, взрослеешь.
     Он фыркнул:
      - Чья бы корова мычала! Готов поспорить, что в спальне
тебя дожидается очередная блондинка.
     - Даже если так, - парировал я, - то она одна.
     Мел смутился:
     - Ну, знаешь...
      Он  был  вроде нашей семейной достопримечательности  -
этакий  придворный  плэйбой.  Однажды,  когда  Мелу  ещ„  не
исполнилось четырнадцати лет, его матушка решила  поцеловать
сыночка  перед  сном, вошла в спальню...  и  застала  своего
малыша  в  обществе двух молоденьких девушек, с которыми  он
,(+. развлекался в постельке. Бренда была в шоке, да и Колин
не очень-то радовался, когда узнал, что его сын уже мужчина.
С  тех  пор  Мел перестал таиться и так загулял, что  вскоре
переплюнул  даже  дядюшку Амадиса с его многовековым  опытом
соблазнения женщин. Признаться, я полагал, что это всерь„з и
надолго,   а  потому  был  несколько  удивл„н  известием   о
помолвке.
     - И кто же твоя суженая? - спросил я.
      Лицо Мела расплылось в улыбке. Я просто обалдел -  это
было то, что я называл улыбкой влюбл„нного идиота.
     - Она необыкновенная женщина! - восторженно сообщил он.
     - Не сомневаюсь. Ведь ей удалось укротить тебя.
       Видимо,  Мелу  надоело  стоять  перед  зеркалом.   Он
пододвинул стол и уселся на него, свесив ноги.
     - Не укротить, а покорить, - уточнил он.
     - Тем более. Я сгораю от желания познакомиться с ней.
     - А вы знакомы. С самых пел„нок. Ведь она твоя сестра.
     - Крошка Ди?! - воскликнул я.
      По  понятным причинам Мел содрогнулся. Челюсть его  на
мгновение отвисла.
      -  Нет, что ты! Такое ещ„ скажешь... Тоже мне,  остряк
наш„лся!
      Я  и  сам видел, что пошутил неудачно. Наверное, правы
те,  кто  говорит,  что у меня своеобразное  чувство  юмора.
Крошка  Ди  была, пожалуй, самой красивой из моих  сест„р  -
очень  похожа  на  т„тю Бренду, только с рыжими  волосами  и
зел„ными   глазами,  -  но,  увы,  е„  изящная  красота   не
предназначалась  для  мужчин.  В  детстве  Мел  и  Ди   были
неразлучной парочкой, сверстники даже дразнили их женихом  и
невестой,   впрочем,  совершенно  напрасно.  Наши   родители
придерживались  единодушного мнения, что Мел  и  Ди  оказали
друг на друга плохое влияния, правда, расходились в том, кто
из  них  виноват  больше  -  то  ли  Мел  пристрастил  Ди  к
девчонкам,  то ли под влиянием Ди Мел стал таким отъявленным
бабником. Кстати, Колин и Бренда отстаивали первую версию, а
мои  отец и мать были приверженцами второй. Лично я  считал,
что все четверо не правы и дело, скорее, в наследственности,
нежели  в  чь„м-то  дурном влиянии. Мел -  это  второй  дядя
Амадис;  а если копнуть глубже в прошлое, то так и  просится
сравнение  с  нашим  прадедом, корол„м Эмрисом  Пендрагоном,
который   оставил   после  себя  свыше   дюжины   внебрачных
отпрысков.  Что  же  касается Ди, то и в е„  случае  имеются
семейные прецеденты. За примерами далеко ходить не  надо:  в
Солнечном  Граде сплетники поговаривают, что в период  между
своим  первым  и  вторым замужеством Бренда  была  не  прочь
прошвырнуться по голубой стороне улицы. При всей моей  любви
к т„тушке я сильно подозревал, что в этих сплетнях есть доля
сермяжной правды.
      Болезненная  реакция Мела на мою сомнительную  остроту
объяснялась   очень  просто.  Четыре  года   назад,   вконец
измученный  незаслуженными упр„ками родителей, он  загорелся
идеей  "перевоспитать" крошку Ди. Не знаю, как  ему  удалось
уломать  е„ (слово "соблазнить" здесь явно не подходит),  но
ничего  хорошего  из этого не получилось.  После  первой  же
-.g(,  провед„нной с Мелом, Ди откровенно заявила  мне,  что
она,  цитирую,  "лишний раз убедилась,  что  все  мужчины  -
грубые  животные";  а  Мел, прежде не терпевший  ни  единого
поражения  и  оттого сверх меры самоуверенный,  в  одночасье
обзав„лся  целым  букетом комплексов, от которых  мучительно
избавлялся  в  течение  двух месяцев, ежедневно  проводя  по
сорок  минут  на  мягкой  удобной кушетке  в  кабинете