же.
   - Командор Гартман фон Ауэ, - представился он, - адъютант его
светлости великого магистра. С кем имею честь, господа?
   - Карл де Лумьер к вашим услугам, сударь, - вежливо произн„с я.
- А это мой оруженосец и кузен Бран де Шато-Тьерри.
   Командор неодобрительно взглянул на Бренду - е„ девичья
внешность произвела на него не лучшее впечатление - и
неопредел„нно кивнул.
   - Мне доложили, что вы прибыли с посланием от герцога
Нормандского.
   - Вернее, с поручением, - уточнил я. - С конфиденциальным
поручением. У меня есть рекомендательное письмо, адресованное
лично его светлости великому магистру, и я намерен
ходатайствовать о срочной аудиенции.
   Я достал из-за отворота камзола пакет, скрепл„нный большой
гербовой печатью из красного воска; внутри пакета лежала записка
- мой привет Александру. Я решил не предупреждать заранее о
сво„м визите, чтобы не дать ему времени на подготовку к встрече
и по возможности застать его врасплох. Помимо всего прочего, мне
хотелось понаблюдать за его естественными реакциями, а не за
отрепетированными позами, на которые он был мастак.
   Командор взял у меня пакет и внимательно изучил печать,
убеждаясь в е„ подлинности. На всякий случай я сделал ему л„гкое
внушение, направляя его мысли в нужное русло. То ли командор был
очень восприимчивым человеком, то ли он сам приш„л к такому же
решению, но никакого сопротивления с его стороны я не ощутил.
   - Следуйте за мной, господа, - произн„с он, подтверждая сво„
приглашение соответствующим жестом. - Я доложу о вас его
светлости.
   Мы прошли под аркой ворот и очутились на краю широкого плаца, в
противоположном конце которого строем маршировали пешие
крестоносцы, распевая какую-то воинственную песню. Эта песня
показалась мне смутно знакомой, и только с некоторым опозданием
я признал в ней более энергичную, приспособленную к строевому
пению версию "Te Deum". Я мысленно выругался, затем так же
мысленно рассмеялся. Это было в духе моего братца; он мечтал
превратить весь этот мир в одну большую казарму, где все люди
будут ходить строем и распевать католические гимны.
   Возле конюшен Гартман фон Ауэ поручил наших лошадей заботам
конюхов, затем повернулся ко мне и сказал:
   - У вас славное имя, сударь. Вы случайно не родственник
знаменитого Артура де Лумьера, который тридцать лет назад
командовал армией Лангедока в войне с нашим орденом?
   - Да, я его сын.
   Командор с уважением поглядел на меня.
   - Даже так! Надеюсь, ваш отец в добром здравии?
   - Он давно умер, - замогильным голосом сообщил я.
   Командор перекрестился. Я последовал его примеру, а Бренда чуть
было не осенила себя знамением Света, но вовремя спохватилась.
   - Да упокоит господь его душу, - произн„с Гартман фон Ауэ. - Ваш
отец был великим воином, сударь, и в нашем ордене его уважают,
хотя он был нашим врагом. Мы свято блюд„м традиции рыцарской
чести.
   Я промолчал, сохраняя на сво„м лице скорбную мину. По правде
говоря, я был польщ„н, что Александр не предал мо„ имя анафеме.
Впрочем, не исключено было, что я обманывался, принимая желаемое
за действительное. Может, он хотел сделать это, но не смог,
потому что большинство его подчин„нных чтили воинские традиции
своей эпохи. В Средние Века война является неотъемлемой частью
повседневного быта, и в этих условиях уважение к достойному
врагу не просто красивая поза, не благородный жест, а жизненная
необходимость, отдушина для гуманизма в мире, где царят
жестокость и насилие. Чтобы расстрелять пленного во Второй
мировой войне достаточно было того, что он - офицер вражеской
армии; а в XV веке, чтобы оправдать казнь плен„нной Жанны д'Арк,
англичанам пришлось объявить е„ ведьмой. Почему-то многие
историки не обращают внимания на этот примечательный факт. Я
участвовал в нескольких средневековых войнах, но упаси меня бог
от участия в "цивилизованной" войне - даже если в ней будут
неукоснительно соблюдаться все положения Женевской конвенции...

   За прошедшие с момента нашей последней встречи три десятилетия
Александр сильно изменился. Теперь он выглядел лет на пятьдесят
по меркам простых смертных; кожа на его гладко выбритом лице
потемнела, чуть загрубела, на лбу и переносице образовалось
множество морщин, а в густых каштановых волосах виднелись седые
пряди. Однако лицо его сохраняло прежнее ж„сткое, волевое
выражение, серо-стальные глаза смотрели на мир властно и
решительно, с вызовом, ярче прежнего пылал в них огонь
фанатизма.
   Несколько секунд после того, как он вош„л в комнату, где нам
велено было ждать ответа на просьбу об аудиенции, мы молча
рассматривали друг друга, освежая свою память и пополняя е„
новыми сведениями о переменах во внешности. Я должен был
признать, что этот облик, обычно принимаемый только самыми
старыми из Властелинов, очень ид„т Александру. В былые времена я
находил его юное лицо, отмеченное печатью одержимости, в
некотором роде смешным - но сейчас мне было не до смеха.
   - Если ты хотел ошарашить меня своим визитом, - медленно
проговорил Александр, - то тебе это удалось. Я удивл„н, брат. -
Он произн„с ключевые слова, приводящие в действие чары против
подслушивания, и вновь обратился ко мне: - По правилам
фамильного этикета нам следовало бы обменяться сердечными
рукопожатиями, но я не думаю, что это хорошая идея.
   - Согласен, - кивнул я. - Нам можно присесть?
   - Да, разумеется. Располагайтесь, где вам угодно, чувствуйте
себя как дома.
   Мы с Брендой устроились в удобных креслах и немного
расслабились, хотя совету чувствовать себя как дома следовать не
собирались. Особенно я.
   Александр тоже сел и перев„л свой ж„сткий взгляд на сестру.
   - Так, стало быть, ты и есть Бренда? В последний раз я видел
тебя совсем маленькой.
   - Жаль, я не помню этого, - вежливо ответила Бренда.
   - Ты была милым реб„нком и стала красивой девушкой, - продолжал
Александр. - В этом наряде ты выглядишь весьма соблазнительно.
   - Да уж! - фыркнула Бренда. - По пути сюда твои рыцари вовсю
пялились на меня.
   - Что делать. Ведь ты очень привлекательная женщина.
   - Но они принимали меня за парня! Какое бесстыдство!
   Александр пожал плечами.
   - Порокам людским несть числа. Даже самые лучшие из них грешат,
если не делом, то мыслию и словом.
   - Как ты, например, - ехидно вставил я; больше всего меня
раздражал в Александре его цинизм. - Ты согрешил, отр„кшись от
семьи, и твой проступок не остался безнаказанным. Харальд, твой
сын, взлелеянный и воспитанный тобой, отр„кся от истинного бога.

   Александр закусил губу и зло посмотрел на меня.
   - Будь ты проклят, Артур! - угрюмо проговорил он. - Умеешь же ты
достать человека! Зачем ты приш„л ко мне? Что тебе нужно?
   - Сво„ я уже получил, - ответил я с кривой усмешкой. - Я застал
тебя врасплох и вынудил совершить ошибку.
   - Какую?
   - А вот такую, - сказал я и задействовал первое из моего
джентльменского набора заклинаний.
   Мой старший брат был мгновенно парализован и лиш„н доступа как к
Формирующим, так и к своим внутренним колдовским ресурсам.
   - Можешь говорить, - разрешил я. - Но звать на помощь не
советую. Все равно тебя никто не услышит. Ты сам позаботился об
этом.
   - Негодяй! - гневно произн„с Александр, сидя без движения в
сво„м кресле. Глаза его горели бессильной злобой. - Ты подлый,
бесчестный человек! Ты стал ещ„ вероломнее, чем был раньше. Я
принял тебя как родственника, а ты...
   - И своего ублюдка ты вызвал по той же причине? - едко
осведомился я. - Небось, для того, чтобы устроить трогательную
встречу дяди с племянником?
   - Он вызвал Харальда? - удивл„нно спросила Бренда.
   - А что же ты думала? С того момента как Александру было
доложено о нашем прибытии, я непрерывно сканировал окрестности и
обнаружил то, что ожидал обнаружить. Он связывался с кем-то
через Самоцвет.
   - С Харальдом?
   - Уверен, что с ним. Мол, привалила удача, сынок. Птичка в
клетке, жду тебя с группой коммандос из Порядка.
   - Идиот! - прорычал из своего угла Александр. - Думаешь, я
замешан в безумные планы Харальда? Вот дурак ты! Я так же, как и
все вы, не одобряю его сговор с Порядком.
   - Тогда зачем ты вызвал его?
   - Идиот! - снова прорычал Александр; ни изысканностью речей, ни
изобретательностью по части ругательств он никогда не блистал. -
Ч„рт тебя подери, не вызывал я его! Я только предупредил, что ты
пожаловал ко мне.
   - Позволь полюбопытствовать: зачем?
   - Именно затем, чтобы он случайно не сунулся сюда и не попал в
твои лапы.
   - Значит, ты солгал маме и деду, - сказала Бренда. - Ты
поддерживаешь связь с Харальдом!
   - Он мой сын, - отрезал Александр. - Что бы он ни сделал, он
оста„тся моим сыном. А ты, Артур, дурак, если мог подумать, что
я замешан в его играх.
   Я сардонически рассмеялся.
   - Это ты дурак, братец! Ты всегда был тугодумом и таким же
остался. Я знал, что если дать тебе мало времени на размышления,
ты запаникуешь и совершишь ошибку. Я не сомневался, что тебе
известно, где Харальд, по крайней мере, известно, как с ним
связаться, и единственное, что мне было нужно от тебя, так это
то, что ты сделал. Ты сообщил ему, что я здесь, и теперь он
точно явится сюда, потому что охотится за мной. А я охочусь за
ним и встречу его во всеоружии.
   Александр застонал, дико тараща на меня глаза, лучившиеся
ненавистью и отчаянием. Только сейчас он понял, какой промах
допустил, но исправить что-либо было уже не в его силах.
   Бренда посмотрела на меня с тревогой и восхищением.
   - Почему ты сразу не сказал о своих планах? Мы бы устроили
Харальду отличную западню.
   - Западня и так хороша, - ответил я. - Кстати, ты держишь с
братом контакт?
   - Разумеется.
   - Изолирующие чары его не прервут?
   - Ни в коем случае.
   - А если чары будут ОЧЕНЬ сильными?
   - Не беспокойся, Артур. Я же сумела вернуть вас из Хаоса.
   - Отлично, - сказал я и с насмешкой взглянул на Александра. - А
вот и первый ожидаемый просч„т твоего сынка, дорогой братец. Я
уверен, что явившись сюда, он первым делом бухнет по нам
изолирующими чарами, полагая, что мы окажемся отрезанными от
внешнего мира в компании его чудовищ и сотен твоих рыцарей. Ведь
ты встал бы на его сторону, не так ли? Пусть ты не одобряешь
его, осуждаешь его связь с Порядком, и тем не менее он твой
сын... Впрочем, я понимаю тебя. Я тоже отец, у меня есть дочь, я
люблю е„ и готов ради не„ на вс„.
   - Мерзавец! - скорее простонал, а не проговорил Александр. -
Какой же ты мерзавец, Артур!
   - Это твой сын мерзавец. Ведь это он первый возжелал моей
смерти. Я даже не подозревал о его существовании, а он натравил
на меня чудище из Порядка. И заметь: со мной была Юнона, но
Харальда это не остановило. Ради своих амбиций он готов был
принести в жертву нашу мать.
   - Он не знал, что она там!
   - Правда? - скептически спросил я. - Ну, допустим на минуту, что
он не знал. А если бы знал, это повлияло бы на его планы?
Сомневаюсь... Но вот о Пенелопе он не мог не знать! - Эта мысль
лишь только что пришла мне в голову, и сказать, что она взбесила
меня, значит ещ„ ничего не сказать. - Он знал, что она там! Знал
- и послал Карателя с заданием уничтожить меня и всех, кто будет
со мной. Ты понимаешь - всех!
   Александр тяжело вздохнул.
   - Понимаю, - сказал он, нервно д„ргая щекой. Очевидно, у него
зачесался нос, но он не мог унять зуд, поскольку был обездвижен.
В таких вот маленьких мучениях и заключалась большая мука
парализующих чар. - Да, конечно, я понимаю тебя. И признаю, что
Харальд поступает предосудительн о... Но, по большому сч„ту, вс„
это дело рук Амадиса.
   - А? - сказал я.
   - Да, да! Это наш сводный братец совратил моего сына с пути
истинного. Когда Харальд впервые посетил Солнечный Град, был
праздник зимнего солнцестояния... Ты слышал об этом?
   Я кивнул, пряча улыбку. Теперь я понял, к чему клонит Александр.

   - Так вот, - продолжал он. - Харальд побывал на торжественном
богослужении в Главном Храме, и те деш„вые трюки в исполнении
Амадиса, всякие "чудеса" и "откровения", произвели на него
неожиданно сильное впечатление. Я не отрицаю, что Амадис мастер
запудривать мозги простым смертным, он очень эффектен в роли
жреца Митры и обладает уникальным даром убеждения, но разве мог
я подумать, что МОЙ СЫН попад„тся на его удочку! Это не могло
мне привидеться даже в самом кошмарном сне.
   - Ах, друг Горацио! - сказал я.
   Александр вопросительно приподнял бровь.
   - Что ты имеешь в виду.
   - Да так, ничего. Просто я забыл, что начитанность никогда не
была твоей сильной стороной. В прозе это звучит так: даже
мудрецы не в силах предвидеть всего, что может случиться. А ты
далеко не мудрец. Ну да ладно. Что было дальше?
   - А что дальше? Харальд подолгу беседовал с Амадисом,
внимательно слушал его проповеди, штудировал вашу еретическую
Книгу Пророков... Словом, когда мы снова встретились с ним, он
уже был совершенно другим человеком. Он заявил мне, что наш„л
истинного бога, и бог этот суть Порядок... Проклятье! - Щека
Александра зад„ргалась интенсивнее, лицо его побагровело. - Я
воспитал Харальда убежд„нным христианином, никогда прежде он не
сомневался в своей вере - и вдруг такой поворот! Мало того, он
не просто отр„кся от Христа и принял митраизм, он пош„л на
прямой контакт с Порядком и сейчас, как я подозреваю, не вполне
отда„т себе отч„т в своих поступках.
   - Воистину говорят, - поддела его Бренда, - что заставь дурака
богу молиться, он и лоб расшиб„т.
   Александр пропустил е„ колкость мимо ушей.
   - Что-то ты разоткровенничался, братец, - сказал я. - К чему бы
это?
   - Я хочу просить тебя о милости, Артур, - резко выпалил он, и
его властное, волевое лицо исказила гримаса мучительной боли.
Ему было невыносимо трудно произносить эти слова, обращаясь ко
мне, и вс„-таки он переступил через свою гордость, ибо речь шла
о его сыне. Я вынужден был признать, что отец из него получился
лучший, чем брат.
   - О какой такой милости? - спросил я, изображая недоумение.
   - Не убивай Харальда, когда он окажется в твоих руках. Пощади
его, дай ему шанс исправиться. Пусть нас посадят в одну камеру,
и я сумею убедить его в пагубности его предприятия. Сейчас он не
хочет меня слушать, но тогда ему негде будет деться. Он
выслушает, вс„ пойм„т и откажется от своих заблуждений.
   - И верн„тся в лоно святой матери-церкви, - саркастически
добавила Бренда.
   Как и в предыдущем случае, Александр сделал вид, что не услышал
е„.
   Я встал, не спеша закурил сигарету и прош„лся по комнате.
   - Я ничего не обещаю, - проговорил я, стряхнув пепел на ков„р. -
Вс„ будет зависеть от обстоятельств. Я не хочу без надобности
проливать кровь родственника, пусть даже это кровь от крови
твоей, но если такая необходимость возникнет, я убью Харальда
без колебаний. И, уверяю тебя, не буду испытывать по этому
поводу никаких угрызений совести. Здесь нет ничего личного...
Да, кстати, насч„т личного. Я давно хотел задать тебе один
вопрос, но вс„ никак не получалось. Мы пускали в ход кулаки и
оружие, прежде чем я успевал спросить тебя об этом.
   - О ч„м?
   - ПОЧЕМУ ТЫ ТАК МЕНЯ НЕНАВИДИШЬ? - с расстановкой произн„с я. -
Что я сделал тебе такого, что ты готов был задушить меня ещ„ в
колыбели? Я больше чем уверен, что если бы сейчас мы с тобой
поменялись местами, и я оказался бы в твоей власти, ты убил бы
меня не колеблясь. За что?
   Видно, не суждено мне было узнать это. Ответом на мой вопрос был
лишь яростный взгляд Александра, но ничего сказать он не успел,
даже если и собирался. В следующий момент я почувствовал, что
поблизости кто-то оперирует силами определ„нного свойства,
прокладывая к нам Тоннель. Этот "кто-то" действовал с предельной
осторожностью, но я был начеку и не позволил ему, как в прошлый
раз, застать меня врасплох.
   Я вызвал Образ Источника и предусмотрительно отступил к стене.
Бренда опрометью вскочила с кресла и в два шага оказалась рядом
со мной, сжимая тонкий, плотный пучок Формирующих.
   Наше ожидание длилось недолго, и вскоре посреди комнаты
материализовалось три фигуры. Две из них были точными копиями
Агнца Божьего, то бишь Карающего Ангела, который посетил меня в
Сумерках Дианы. Между ними, гадко ухмыляясь, стоял высокий
темноволосый человек. Его скуластое лицо было более молодой и
гораздо более злой версией лица Александра.
   - Привет, папа! - жизнерадостно произн„с он, взглянув на своего
отца, как мне показалось, с иронией. - Вижу, ты не в порядке.
Ну, ничего, сейчас мы поможем тебе, только сначала разбер„мся с
этим прислужником дьявола.
   Харальд, сын Александра, в упор посмотрел на меня и сделал еле
заметный жест рукой. Повинуясь его приказу, один из Агнцев
обрушил на нас мощное изолирующее заклинание. Я встретил его
контрзаклинанием - тем самым, которое надиктовывал в течение
сорока минут.
   На первый взгляд мои чары не подействовали. И на второй,
казалось бы, тоже. Мой Образ и Знаки Янь Агнцев улетучились, а
Бренда утратила связь с Формирующими. Вокруг нас в радиусе
нескольких миль установилась область недоступности к внешним
источникам силы.
   - Вот ты и попался, дядя Артур, исчадие ада! - с мрачной
торжественностью произн„с Харальд, глядя на меня не просто с
ненавистью, а с иступл„нной ненавистью религиозного фанатика. -
Теперь не уйд„шь. Ты, небось, думал, что раз убил одного Агнца,
то и дело с концом? Ан нет! Бог любит троицу.
   - Ты же отр„кся от Троицы, - напомнил ему я.
   - Это неважно, - отмахнулся Харальд. - Когда я ближе
познакомился с Господом, то понял, что митраизм - такой же
обман, как и христианство. Бог един, и он Порядок, а вс„
остальное от лукавого. Отец долго пичкал меня байками про этого
еврея-отщепенца, Иисуса из Израиля, потом Амадис травил мне
всякую туфту о Митре, но наконец я прозрел и понял, что истина в
самом Порядке. В н„м и только в н„м. А ты служишь Сатане, Артур.
Поэтому ты должен умереть.
   - Харальд, безумец! - подал голос из своего кресла Александр. -
Что ты делаешь? Опомнись! Порядок не бог, это лишь часть
вселенной, сотвор„нной Всевышним, который стоит над всем
мирозданием. Порядок так же бренен, как и Хаос, как и...
   - Замолчи, отец! - строго перебил его Харальд. - Не
богохульствуй! Порядок само совершенство, и не смей равнять его
с нечистым, безобразным Хаосом. Надеюсь, когда-нибудь ты
последуешь моему совету, пойд„шь со мной и посмотришь на
истинный лик Господа - грозный и прекрасный. Тогда ты прозреешь
и покаешься. Господь милостив, он простит тебя.
   Мне стало по-настоящему жутко. Агрессивный фанатизм Харальда
превзош„л все мои самые мрачные ожидания. Он напоминал мне моего
отца Утера в худшие дни его жизни, когда тот, находясь в
состоянии жестокой депрессии, принимался мечтать о повсеместном
торжестве идеалов Порядка. Но если у Утера были строгие
моральные установки митраизма, не позволявшие ему всерь„з
помышлять о воплощении своих гр„з в реальность, то примитивная
первобытная религия Харальда, похоже, была начисто лишена
каких-либо этических норм. Даже мой кузен Дионис, известный в
Сумерках пессимист, и тот не предполагал, что Харальд так
глубоко увяз в Порядке.
   - Хватит, - сказал я. - Мы здесь не на теологическом семинаре.
Мне надоела твоя глупая болтовня, сын Александра.
   Харальд мерзко улыбнулся.
   - О да, конечно! Тебе, отмеченному печатью Диавола, неприятно
слышать о Порядке. Ну что ж, скоро ты вообще ничего не услышишь,
кроме могильной тишины.
   - Осторожно, - предупредил его Александр. - Артур приготовил
какую-то каверзу. Он знал, что ты появишься. Он нарочно
подстроил вс„ так, чтобы ты появился.
   - Ах так! - сказал Харальд, с любопытством взглянув на меня. -
Значит, он дурак. На сей раз хитрец перехитрил себя. Он жаждал
встречи со мной - и он увидел меня. Теперь его жд„т свидание со
смертью. Наконец-то он предстанет перед судом Всевышнего и будет
низвергнут в Хаос, где ему самое место. А я лишь рука Господня,
его карающая длань.
   - Остановись, Харальд, - ещ„ раз попытался