го предложение. Мало того, он не
на шутку разозлился, в присутствии придворных обозвал маэстро
святотатцем и заявил, что это кощунство - изображать его
беспутную дочь Богородицей.
   Мы рассмеялись, и л„д, похоже, тронулся. Между нами рухнула
стена неловкости и настороженности, в наших отношениях появилась
непринужд„нность, начали пробиваться первые ростки доверия. Я
раскурил следующую сигарету и продолжил расспрашивать Пенелопу
об одном из моих любимых миров, но слушал е„ ответы вполуха. Я
смотрел на не„, чувствуя, как в моей груди разливается какая-то
странная и очень приятная теплота. Во мне просыпалась особенная
нежность, совсем не похожая на ту, что я испытывал к женщинам,
которыми обладал, но и отличная от моей нежности к матери и
с„страм.
   Пенелопа, моя дочь... У меня есть дочь. Я отец... Боже! Я -
отец!..
   Чем дальше, тем больше я убеждался, что она именно такая, какой
бы я хотел видеть мою дочь. Красивая, умная, обаятельная,
общительная - и так похожа на свою мать. И на меня, и на Юнону.
Я мог бы гордиться такой дочерью, и я начинал гордиться ею,
восхищаться, обожать... Но, но... Как много я упустил!
   Я не мерил шагами при„мную больничных покоев, в волнении ожидая
е„ появления на свет. Не качал е„ на руках, не целовал перед
сном, не рассказывал ей на ночь сказки. Не воспитывал е„, не
заботился о ней, не переживал за не„, когда она стала
подростком, не радовался е„ успехам, не огорчался е„ неудачам...
Я даже не подозревал о е„ существовании, пока не встретился с
ней - уже взрослой, самостоятельной девушкой. Ах, как бы я хотел
повернуть время вспять, заново прожить эти годы!
   - Тебе сколько лет? - спросил я, воспользовавшись паузой в
рассказе Пенелопы.
   - Ещ„ не исполнилось двадцати двух, - ответила она. - По моему
собственному времени, разумеется. Большую часть своей жизни я
провела в Сумерках.
   "Она такая молоденькая!" - с умилением подумал я, и мне так
захотелось обнять е„, расцеловать, прижать к груди...
   - Ты Сумеречная?
   - Формально да. Дед Янус признал меня как свою внучку, когда мне
исполнилось пять лет, и с тех пор я считаюсь полноправным членом
Дома.
   - Принцессой?
   - Да. И опять же, только формально. Я очень редко бываю в
Истинных Сумерках и других официальных владениях семьи. У меня
не сложились отношения с родн„й - ни по маминой линии, ни по
твоей... За редким, правда, исключением.
   - Почему? - искренне удивился я, в пароксизме внезапно
вспыхнувшей отцовской любви возмущ„нный тем, что кто-то может
плохо относиться к моей очаровательной крошке.
   - Предрассудки, - горько усмехнулась Пенелопа. - Почему-то,
когда семью создают двоюродные брат и сестра, это считается в
порядке вещей, но я, дочь т„тки и племянника, совсем другое
дело. В глазах большинства родственников, особенно из Света, я -
дитя греха. Меня сторонятся, не хотят иметь со мной ничего
общего.
   - Понятно, - сказал я. Никакой вины за собой я не чувствовал,
здраво рассудив, что если бы не наша с Дианой любовь, не было бы
и Пенелопы. И хотя с момента нашей встречи прошло совсем немного
времени, я уже не представлял себе мир без не„, без моей дочери.
Я только жалел, что вернулся так поздно. - Ты жив„шь здесь?
   - Да, это мой мир, вернее, мир моей матери. После того, как ты
исчез, она перестала держать его местонахождение в тайне и по
всей форме зарегистрировала его как сво„ личное владение. Umbra
7428-OIT, если тебя интересует каталожное наименование. Но
обычно его называют Сумерками Дианы.
   - Ты хорошо помнишь мать?
   Пенелопа отрицательно покачала головой.
   - Я совсем не помню е„. Она ушла вслед за тобой, когда мне было
полтора года. Т„тя Минерва считает, что в глубине души я осуждаю
маму за то, что она бросила меня, но это не так.
   Я с трудом проглотил застрявший у меня в горле комок.
   - Ты понимаешь е„?
   - Да. Она слишком сильно любила тебя, чтобы сложа руки ожидать
твоего возвращения или подтверждения факта твоей смерти. А
ещ„... - Пенелопа умолкла в нерешительности.
   - Ну, - подбодрил е„ я, хотя и сам нуждался в ободрении.
   - Когда я была маленькой, то случайно подслушала, как т„тя Юнона
говорила Дионису, что мама просто не могла без тебя жить, вот и
решила либо найти тебя, либо умереть так, как умер ты.
   По моей щеке скатилась крупная слеза. Почему, в отчаянии подумал
я, Диана не любила меня чуточку меньше - так, чтобы ей хватило
выдержки и терпения дождаться меня? Сейчас бы мы сидели втро„м в
этой комнате, в ожидании сумеречной грозы, весело болтали и
радовались воссоединению семьи... Моя скорбь была так велика,
что я совсем позабыл о Дейрдре.
   Пенелопа подошла ко мне, опустилась перед моим креслом на
корточки и нежно взяла меня за руки.
   - Артур, - сказала она. - Неужели нет никакой надежды, что мама,
как и ты, уцелела и жив„т в одном из тех Срединных миров, ничего
не помня о сво„м прошлом? Существует ли вероятность того, что
она жива?
   Я протянул руку и погладил е„ по волосам. На ощупь они были
такие же мягкие и шелковистые, как у Дианы.
   - Вероятность такая есть, но очень маленькая, ничтожная,
безнад„жная вероятность. Лучше не думай о ней.
   - Почему?
   - Чтобы не испытать разочарования. Ты с детства привыкла к
мысли, что Дианы нет в живых, так не внушай себе несбыточных
надежд. Потом будет больно с ними расставаться.
   - А ты? Ведь ты надеешься, я вижу.
   - Да, я надеюсь. Надеюсь вопреки логике и здравому смыслу,
надеюсь потому, что отказываюсь верить в обратное. Даже если мне
представят сотню свидетелей, собственными глазами видевших
гибель Дианы, все равно я буду убеждать себя, что они ошиблись,
что они приняли за Диану другую женщину, очень похожую на не„ -
но не е„.
   - Ах, отец! - прошептала Пенелопа, ласково глядя мне в глаза.
   Я вынужден был собрать всю свою волю в кулак, чтобы не заплакать
от дикой смеси счастья и отчаяния. Но ещ„ мгновение - и я бы
обнял свою дочь, дочь Дианы, крепко-крепко прижал бы е„ к себе и
поцеловал...
   Мне помешала (и выручила нас из неловкого положения)
надвигающаяся гроза.
   Отдельные завывания ветра снаружи переросли в непрерывный вой.
Деревья шумели листвой, их стволы скрипели и трещали. За окном
царила кромешная тьма, как в безлунную, беззв„здную ночь. Ночь в
Дневном Пределе сумеречного мира - предшественница грозы и
горячего ливня. Напоминание стихии, что она ещ„ жива, что она
только дремлет... Жаль, что я не поэт!
   Пенелопа поднялась и шумно выдохнула.
   - Мои пушистики! Совсем забыла про них. Бедняжки!
   Она выбежала из холла в переднюю. Послышался звук отворяемой
двери, в комнату ворвался поток душного, горячего, насыщенного
влагой воздуха, а мгновение спустя появилась первая златошерстая
зверушка. Она настороженно глянула на меня и юркнула под диван.
За ней последовали е„ товарки - одни оставались в холле, прячась
по углам, другие скрывались в смежных помещениях, а иные
взбегали по лестнице на второй этаж, - всего их набралось около
сотни.
   Наконец Пенелопа закрыла дверь и вернулась в холл.
   - Пушистики страшно боятся грозы, - объяснила она, вытирая сухим
полотенцем лицо и руки. Е„ волосы блестели от влаги, на щеках
играл яркий румянец, красивая грудь вздымалась в такт учащ„нному
дыханию. Она была просто восхитительна!
   - Ты называешь их пушистиками? - спросил я, потому как нужно
было что-то сказать.
   - Умгу... - Пенелопа отложила полотенце, села в сво„ кресло и
погладила по золотой ш„рстке одну из зверушек, которая тут же
забралась к ней на колени. - Очень милые и забавные создания.
Товарищи моих детских игр.
   - Диана называла их просто зверушками, - заметил я.
   - Знаю. Пушистиками их прозвала т„тя Юнона.
   - Ты часто видишься с ней?
   - Довольно часто. Твоя мать одна из немногих, кто не чурается
меня. Последний раз она была здесь в конце сиесты... - Пенелопа
сделала паузу и взглянула на настенные часы, циферблат которых
был раздел„н на шестнадцать равных частей. - Даже не верится! С
тех пор прошло лишь полтора периода, а мне кажется - несколько
циклов. Меня так взволновало известие о тво„м появлении, что я
даже утратила чувство времени.
   - Ты ждала меня?
   - О да! Я была уверена, что ты прид„шь сюда. Ты не мог не
прийти.
   Я посмотрел ей в глаза и понял, что она действительно ждала
меня. Ждала, позабыв обо вс„м на свете. Ждала с нетерпением, с
верой, с надеждой. А может, и с любовью...
   - Я не мог не прийти, - утвердительно произн„с я. - Первым делом
я приш„л сюда, хоть и не знал, что здесь жив„шь ты.
   - Так ты ещ„ не виделся ни с кем из родственников? Даже с
матерью?
   - Нет, - ответил я, нахмурившись. - Я лишь разговаривал с ней по
зеркалу. Только один раз, да и то не до конца. Я не имею ни
малейшего представления, где она сейчас, что с ней, как она
поживает.
   - Юнона теперь королева Марса, - сказала Пенелопа. - Три года
назад она вышла замуж за короля Валерия Ареса, который ради не„
разв„лся с прежней женой.
   Я тяжело вздохнул. Мысль о том, что моя мать делит постель с
другим мужчиной, не с отцом, была неприятна мне, вызывала во
вс„м мо„м существе решительный протест. Я был ещ„ очень молод,
чтобы смириться с тем, что каждый Властелин в течение своей
долгой жизни вступает в брак по нескольку раз; это казалось мне
диким, противоестественным. Как и любой сын, я воспринимал мать
в качестве своей собственности, ревнуя е„ даже к отцу и братьям
- а что уж говорить о совершенно постороннем, чужом мне
человеке. Может быть, это звучит слишком по-фрейдовски, то есть
классически, но классика потому и бессмертна, что никогда не
теряет своей актуальности. Истина оста„тся истиной, даже если
она стара, как мир.
   - Представляю, каково тебе, - участливо произнесла Пенелопа. -
Твой брат Брендон тоже очень болезненно воспринял замужество
Юноны.
   А интересно, подумал я, чтобы отвлечься от горьких мыслей,
Пенелопа будет страдать, когда узнает о Дейрдре? Нет, вряд ли.
Во всяком случае, не так сильно, как я. А скорее всего, ей будет
просто обидно, не более того. Ведь, по сути дела, мы с Дианой не
были е„ настоящими родителями. Мы не растили е„, не воспитывали,
а что касается меня, то я вообще ничего не сделал для не„, за
исключением разве что того, что дал ей жизнь. По большому сч„ту,
мы с ней чужие друг другу...
   Впрочем, последнее утверждение было далеко не бесспорным.
Рассудок говорил мне одно, чувства подсказывали совсем другое.
Мой ум трезво взвешивал все обстоятельства и делал
соответствующие выводы, но сердце мо„ отвергало цинизм здравого
смысла. Девушка, которая сидела передо мной, была моей плотью и
кровью, дит„м нашей с Дианой любви. Мы любили друг друга пылко и
самозабвенно, и наша дочь выросла такой же прекрасной, как и
любовь, что породила е„.
   Я поймал себя на том, что слишком уж нежно смотрю на Пенелопу,
повергая е„ в смущение, и поспешно отв„л взгляд. Молчание
затягивалось, накаляя атмосферу. В воздухе витало напряжение,
грозящее разрушить ту ещ„ шаткую, хрупкую непринужд„нность, что
едва лишь начала появляться в наших отношениях. Было видно, что
Пенелопа растерялась и начала нервничать, так что спасать
положение должен был я. Вспомнив, что она говорила о Брендоне, я
ухватился за эту соломинку и торопливо спросил:
   - Ты не в курсе, как там близняшки?
   - С ними вс„ в порядке, - ответила Пенелопа с облегчением. -
Сейчас они живут в одном из миров Теллуса, и мы часто видимся.
   - Вы дружны?
   - Брендон и Бренда мои лучшие друзья. В некотором смысле они
тоже отверженные - как и я. Вернее сказать, они пришлись не ко
двору в Царстве Света.
   - Да ну! - удивился я. - Почему же?
   Взгляд Пенелопы заметался по комнате, избегая встречи со мной.
   - Видишь ли, всякие сплетни...
   Сердце мо„ упало. Я был очень привязан к близняшкам. В детстве
они были такими милыми малышами... но слишком уж нежными друг с
дружкой. Слишком...
   - О Митра! Неужели?..
   - Нет-нет, - поспешила заверить меня Пенелопа. - Вс„ это
глупости, поверь мне. Уж я-то знаю наверняка. В их отношениях
нет ничего предосудительного, просто они неразлучная пара, дня
не могут прожить друг без друга, вот злые языки, которых в
Солнечном Граде развелось предостаточно, и треплют про них
всякую чушь. Если хочешь знать... - Тут Пенелопа запнулась и
покраснела. - В общем, не так давно Брендон просил меня стать
его женой.
   Не ад, так пекло, удруч„нно подумал я, час от часу не легче. И с
замиранием сердца спросил:
   - Ну и что ты ответила?
   - Я ему отказала. Брендон, конечно, хороший парень, и он очень
нравится мне. Но это уже было бы чересчур: я - дочь т„тки и
племянника, он - мой дядя и двоюродный брат... Словом, по мне и
так много кровосмешения.
   - Это была единственная причина твоего отказа?
   - Пожалуй, что да. Ну, и ещ„ я молода для замужества. Однако не
стану отрицать: не будь он моим близким родственником, я бы
приняла его предложение. - Пенелопа немного помедлила,
колеблясь, потом добавила: - Но это ещ„ не значит, что мы без
ума друг от друга. Просто у нас много общего.
   Послышался отдал„нный раскат грома.
   - Понятно, - сказал я. Странно, но я начинал ревновать свою дочь
к родному брату. - Так, стало быть, Брендон и Бренда покинули
Солнечный Град из-за этих нелепых домыслов насч„т их отношений?
   - Не совсем так. Кроме всего прочего, Брендон не поладил с
Амадисом.
   - Что между ними произошло?
   - Это длинная история, - уклончиво ответила Пенелопа. - В ней до
сих пор осталось много неясного... для меня. Лучше расспроси об
этом кого-нибудь другого, ладно? Не обижайся, просто я не люблю
сплетничать.
   - Хорошо, - уступил я. - Кстати, как там Амадис?
   - Да так себе. Царствует.
   В е„ голосе не слышалось энтузиазма - что, впрочем, было
естественно, коль скоро она дружила с Брендоном, а Брендон
поссорился с Амадисом. И, видимо, ссора была нешуточной, если уж
Брендону пришлось покинуть отчий Дом.
   - Амадис не собирается жениться? - спросил я.
   - Уже, - коротко ответила Пенелопа.
   - Так он женился? - изумл„нно произн„с я. Мне было трудно
представить Амадиса семейным человеком. В мо„м сознании прочно
укоренился образ этакого убежд„нного холостяка, меняющего женщин
вместе с постельным бель„м и упрямо не признающего брачных уз.
Таким был мой сводный брат Амадис, ныне - король Света.
   - Его заставили жениться, - сказала Пенелопа, видя мо„
удивление. - Семейный совет постановил, что негоже королю быть
неженатым. В силу некоторых обстоятельств Амадис не мог
проигнорировать волю большинства родственников и подчинился их
решению.
   - И кого ему навязали в ж„ны?
   - Ему никого не навязывали. Он сам выбрал себе жену, и выбор его
не без оснований претендует на звание самого громкого скандала
века.
   - Ты меня заинтриговала, - сказал я. - Так кто же она, новая
королева Света?
   - Рахиль из Дома Израилева, младшая дочь царя Давида Шестого.
   Если Пенелопа хотела меня поразить, то ей это, без всякого
преувеличения, удалось. Дети Израиля всегда держались особняком,
считая свой Дом единственным истинным Домом, а себя - избранным
народом, и вот уже невесть сколько тысячелетий заключали браки
сугубо между собой. Я не мог припомнить случая, когда бы член
Дома Израилева, нарушивший эту традицию, не подвергся бы
остракизму со стороны своих соотечественников. А просить руки
израильской принцессы, если ты не еврей, не без оснований
считалось самым верным способом нанести глубочайшее оскорбление
всему Дому.
   - Ну и ну! - проговорил я, качая головой. - Что ж это делается
на белом свете, а? Нет, надо же!.. И как это удалось Амадису?
   Пенелопа пожала плечами.
   - Толком этого никто не знает. Но говорят, что Амадис убедил
царя Давида в пагубности неукоснительной экзогамии. Он вроде бы
собрал множество фактов и аргументировано доказал, что Дому
Израилеву грозит неминуемое вырождение, если не предпринять
экстренных мер. Так оно было или как-то иначе, но Амадис женился
на Рахиль, а твоя сестра Каролина вышла за Арама Иезекию,
правнука Давида.
   Я во все глаза уставился на Пенелопу. Эта новость почему-то
потрясла меня ещ„ больше, чем предыдущая.
   - Каролина?! В Доме Израилевом?!
   - Странно, не так ли?
   - Ещ„ бы! - Я никогда не питал нежных чувств к моей сводной
сестре Каролине, она была чересчур холодна и заносчива, но
сейчас я от всей души пожалел е„. Несладко ей приходится в Доме,
где ксенофобия с давних пор является неотъемлемой частью
семейной идеологии. - Но зачем это понадобилось Амадису?
   - Согласно одной из версий - чтобы насолить родственникам,
которые заставили его жениться.
   - Но есть и другие предположения?
   - Да.
   - Какие?
   Пенелопа замялась. По всему видно было, что она снова хотела
уйти от прямого ответа. Поняв это, я решил перевести разговор на
другую тему и уже начал было говорить, как вдруг умолк на
полуслове и настороженно замер, до предела обострив сво„
восприятие. Моя рука инстинктивно потянулась к эфесу шпаги.
   - Что с тобой, Артур? - встревожено произнесла Пенелопа.
   - Кто-то открыл выход из Тоннеля, - ш„потом сообщил я и поднял
указательный палец кверху. - Там, на втором этаже.
   - А! - Она облегч„нно вздохнула и усмехнулась. - Хорошее у тебя
чуть„! Не беспокойся, это Брендон и Бренда. Легки на помине.
   - Ты пригласила их на встречу со мной?
   - Нет, я пригласила их ещ„ до твоего прихода, когда начала
собираться гроза. Они обожают грозу в Сумерках.
   Между тем громовые раскаты раздавались уже над нашими головами.
Небо вот-вот должно было прорвать.
   - Пенни! - послышался со второго этажа звонкий девичий голос. -
Где ты?
   Ему вторил другой голос, очень похожий на первый, но на октаву
ниже:
   - Пенни, это мы.
   Пенелопа поднялась с кресла и крикнула:
   - Я здесь, в холле.
   Я тоже встал, и мы вместе прошли в центр комнаты, чтобы видеть
всю лестницу, ведущую с холла на второй этаж дома. Спустя
несколько секунд на верхней площадке появились две ладно
скроенные фигуры, закутанные в белые пляжные халаты - парень и
девушка, оба с льняными волосами, васильковыми глазами и
правильными чертами лица; невысокие, стройные, поразительно
похожие друг на друга, только девушка была ниже ростом и
изящнее.
   Некоторое время они стояли неподвижно, в изумлении глядя на
меня. Пенелопа с довольной улыбкой созерцала эту немую сцену.
   - Ну что ж, вот мы и встретились, - наконец сказал я. -
Здравствуйте, дорогие близняшки.
   Первой опомнилась Бренда. Она вихрем сбежала вниз и бросилась
мне на шею.
   - Артур! Братик!
   Следом за ней в холл спустился Брендон. Он крепко пожал мою руку
и похлопал меня по плечу.
   - Я рад, что ты вернулся, брат, - с чувством произн„с он. - Нам
тебя очень не хватало.
   Честно говоря, я был растроган. Мне всегда нравились близняшки,
да и они относились ко мне лучше, чем к другим членам нашей
семьи - за исключением, разумеется, матери. Однако же, с тех пор
как мы виделись в последний раз, прошло двадцать семь
стандартных лет; когда я исчез, им ш„л одиннадцатый год, и они,
должно быть, сохранили обо мне лишь смутные воспоминания. Тем не
менее их радость была искренней, без тени фальши и притворства.
Они действительно были счастливы видеть меня в полном здравии -
а я счастлив был видеть, как они радуются.
   Им было уже лет по сорок, но Бренда, следуя примеру матери,
избрала себе облик вечно юной девушки. Брендон выглядел постарше
и посолиднее и в„л себя соответственно.
   - Где ты пропадал, Артур? - спросил он.
   - Да, - сказала Бренда. - Что с тобой приключилось? Мама
говорила, что у тебя была амнезия. Это так?
   Как и в случае с Пенелопой, я растерялся. Предварительно
прикидывая, кому что говорить, я выпустил из вида близняшек. По
привычке я думал о них, как о детях, которые удовольствуются
сказкой о дал„ких мирах, тридевятых Домах, о битвах со злобными
чудовищами и не менее злобными колдунами, вступившими на путь
Хаоса. Теперь я должен был решить, к какой категории отнести мою
дочь, Брендона и Бр