ойствии и безопасности на  подвластных  Домам
территориях.   Пока   сохранялся  статус-кво,   всякие   там
психопаты,  извращенцы,  садисты,  разного  рода  маньяки  и
фанатики всех мастей творили свои т„мные и жуткие делишки  в
основном  (хоть  и  не  всегда)  за  пределами  досягаемости
карающей  длани  закона,  в нейтральных  мирах,  до  которых
большинству  Властелинов не было ровно  никакого  дела.  Как
говорится, в Багдаде вс„ спокойно - а что творится в Бухаре,
!  #$  $f  , наплевать. Логика железная, но, на мой  взгляд,
ущербная. Кстати сказать, дядя Артур, воспользовавшись  тем,
что  его  Дом  единственный сущий у Источника, объявил  себя
покровителем всех Срединных миров, и никто даже  пикнуть  не
посмел. А у нас, в Экваторе, воз и ныне там...
      -  Гм-м,  -  промычал  отец  после  непродолжительного
молчания.  -  Лично  я полагаю, что те  случаи,  которые  ты
имеешь  в виду, дело рук частных лиц, действовавших на  свой
страх  и  риск.  Они  не связаны между  собой  ничем,  кроме
стремления  воздать  преступнику  по  заслугам...  Хотя  это
вопрос терминологии. Если Зв„здной Палатой называть не какую-
то  тайную  организацию, а само явление, тогда я согласен  -
она  существует.  Всегда  найдутся люди,  которые  не  могут
смириться с тем, что кто-то совершает ужасающие преступления
против человечности и оста„тся безнаказанным.
      -  Ты  говоришь так, будто одобряешь их,  -  удивл„нно
произн„с я. - Ты, отменивший в Царстве Света смертную казнь,
одобряешь самосуд и тайную расправу?
       -  Нет,  Эрик,  я  не  одобряю  это,  но  отношусь  с
пониманием.  Я отнюдь не считаю смертную казнь  неадекватной
мерой  наказания  и  отменил  е„  вовсе  не  из  соображений
абстрактного гуманизма. Хотя... В принципе, никто  не  имеет
права  лишать человека жизни, но если это происходит, кто-то
непременно  должен нести ответственность - как за  убийство,
так  и за казнь. Когда происходит убийство, то вс„ ясно -  в
ответе  убийца.  Другое  дело, найден  он  или  нет,  какова
степень его вины, и виновен ли он вообще. Ответственность  и
виновность  разные  вещи. А как быть с  казнью,  с  законной
казнью? Кто за не„ отвечает? - Отец сделал выжидающую паузу.
     - Ну... Наверное, государство, - предположил я.
      -  Глупости!  Ответственность  государства  -  фикция.
Государство,  это  механизм осуществления власти  конкретных
людей.  Государство нельзя призвать к ответу, ибо  оно  лишь
инструмент, пусть очень сложный, но тем не менее инструмент.
Тебе   когда-нибудь   приходило  в  голову   считать   шпагу
ответственной за смерть тех, кого с е„ помощью убили?
     - Конечно, нет.
      -  Вот так же и с государством. Ответственность - удел
людей,  это  наша  привилегия и одновременно  наш  крест.  А
перекладывать ответственность на государство, значит умывать
руки.   За  казнь  осужд„нного  преступника  должен   кто-то
отвечать  - но кто? Обвинитель, требовавший смертной  казни?
Судья,  вынесший смертный приговор? Палач, который  исполнил
приговор? Или король, чьим именем это приговор был вынесен и
привед„н  в  исполнение?  Даже если  приговор  справедлив  и
преступник заслуживает смерти, ответственность должна  быть,
так  как  в  противном случае е„ отсутствие рано или  поздно
привед„т  к произволу. А что уж говорить о судебных ошибках!
Кого  призывать  к ответу - государство?  Ему  от  этого  ни
холодно, ни жарко. Обвинителя, судью, короля, палача?..  Да,
кстати,  насч„т  палача.  Он по определению  не  может  быть
нормальным человеком, такая уж у него работа. А государство,
содержащее на службе психопата-убийцу, характеризует себя не
с  лучшей стороны... Впрочем, я уже говорил, что государство
/`.ab.  механизм и ему вс„ равно, кто находится  у  него  на
службе. Зато мне, как главе государства, это не безразлично.
      - Но тот, кто убивает без суда, - робко возразил я,  -
вернее, бер„т на себя функции судьи и палача...
      - Также он бер„т на себя и всю полноту ответственности
за  свой поступок, хочет того или нет. Только не пойми  меня
превратно, Эрик, я не оправдываю самоуправства. Каждый,  кто
подменяет  собой  закон, должен отвечать по  всей  строгости
закона.   Но  в  жизни  бывает  всякое.  Взять,  к  примеру,
классический случай с Харальдом. Артур мог и не убивать его;
он  мог  бы  прикончить  чудищ,  а  самого  Харальда  просто
обезвредить и... И что же дальше? Оставлять его на свободе -
опасно,   пытаться  вылечить  -  он  неизлечим,   бесконечно
содержать  в  заключении - тоже не выход, ибо  узники  имеют
дурную  привычку совершать побеги, по крайней мере, пытаться
бежать,  и  добро  ещ„,  если эти  попытки  обходятся  малой
кровью.  Так  что, как ни крути, оставалось одно  -  смерть.
Либо  убить Харальда на месте под предлогом самозащиты, либо
передать  в  руки  правосудия,  напер„д  зная,  какой  будет
приговор - его казнят не сколько за двукратное покушение  на
убийство,   столько   из-за  того,   что   он   представляет
смертельную  опасность для окружающих. Артур  без  колебаний
выбрал  первое.  Он не из тех, кто при малейшей  возможности
норовит  переложить  ответственность  на  других,  а  самому
оставаться  чистеньким. И я никогда не слышал,  чтобы  Артур
объяснял  свой  поступок самозащитой. Он  говорит:  "Я  убил
Харальда,  потому  что так было нужно. Кто  считает,  что  я
совершил ошибку, пусть первый бросит в меня камень". И  вс„.
Камней пока никто не бросал.
      Ещ„  бы,  подумал я. Камень, брошенный в дядю  Артура,
вед„т  себя  подобно бумерангу. Даже если ты не  согласен  с
ним, лучше не рисковать.
     - Александр был бы не против бросить в Артура камень, -
отозвался Амадис и тут же нахмурился. - Знать бы,  где  этот
сукин сын пропадает...
      -  Наверное, собирает камни, - предположил я. -  Чтобы
потом их бросать.
      -  Собирает  камни,  - задумчиво  повторил  Амадис.  -
Небось, уже много насобирал...

                          14. КЕВИН

     Я проснулся от сильного толчка в бок.
      Никому  не  советую  будить меня  столь  бесцеремонным
образом, это чревато непредсказуемыми последствиями. Человек
я  очень  импульсивный и спросонья могу дать сдачи  -  чисто
рефлекторно, в порядке самообороны. А рука у меня тяж„лая. И
нога, кстати, тоже.
      Благо на этот раз вс„ обошлось без членовредительства.
Проснувшись, я не стал сразу устраивать потасовку,  а  всего
лишь   совершил  головокружительный  акробатический  прыжок,
мягко  приземлился на ноги спиной к стене  и  принял  боевую
стойку, готовый отразить следующую атаку.
      Однако  злоумышленник в адмиральской форме не проявлял
-( малейших признаков агрессивности. В расслабленной позе он
стоял  возле кровати, на которой ещ„ минуту назад я  почивал
мирным  сном, и приветливо улыбался мне. Вопреки утверждению
Анхелы,   за  прошедшие  четырнадцать  лет  Рик   почти   не
изменился,  разве что немного похудел, а черты его  смуглого
лица стали более резкими.
     - Ну ты да„шь, старина! - с л„гкой иронией произн„с он.
-  Сущий  кладезь  талантов! Не будь ты  выдающимся  уч„ным,
искусным  пилотом и удачливым бизнесменом, из тебя получился
бы  отличный циркач. Уж теперь-то я верю, что ты перепрыгнул
через забор.
     Я понял его нам„к и покраснел.
     - Так что, будем биться?
     Рик ухмыльнулся:
      - По идее, тебе стоило бы надрать уши, - сказал он.  -
Но  где мне тягаться с таким попрыгунчиком. - Он сделал  два
шага впер„д и крепко сжал мою руку. - Ч„рт возьми, Кевин!  Я
так рад тебя видеть!
      -  Я тоже чертовски рад, - искренне ответил я, хлопнув
его по плечу.
      Рик  был на полголовы ниже меня и на шесть лет старше.
Когда я поступил в Академию, он учился на последнем курсе, и
меня   определили  ему  в  подшефные.   Если   бы   не   это
обстоятельство,  мы  бы  вряд  ли  познакомились,   но   его
величеству случаю было угодно, чтобы мы оказались  на  одном
корабле,  мчащемся вглубь ч„рной дыры, и провед„нные  внутри
сферы  Шварцшильда  полтора часа сблизили  нас  больше,  чем
долгие годы дружбы. Если в этом мире и был человек, которого
я мог назвать своим другом, так это Рик.
      Мы  были  мгновенно поглощены потоком  воспоминаний  -
таких ч„тких, предельно ясных, как будто вс„ произошло  лишь
вчера,  как  будто между теми событиями и дн„м  нынешним  не
лежал  отрезок  времени  длиною в четырнадцать  лет.  Я  уже
скурил четыре сигареты, Рик - две трети своей сигары,  а  мы
вс„    продолжали   обсуждать   наши   тогдашние   действия,
анализировали их с позиций приобрет„нного опыта,  спорили  о
том,  что  следовало бы ещ„ предпринять, а  чего  делать  не
стоило... Не знаю, сколько могло так продолжаться, если бы в
спальню  не  вошла Дженнифер. Она была одета в  великолепное
вечернее платье с длинным, почти до самой талии, разрезом, а
на е„ шее красовалось жемчужное ожерелье.
      При  е„  появлении,  Рик что было  силы  стукнул  себя
кулаком  по  лбу.  У  него  был вид программиста-склеротика,
внезапно  вспомнившего, что в десятичной нотации 8+8=16,  но
никак не 10.
     Дженнифер удивл„нно посмотрела на меня:
     - Ты ещ„ не готов?!
     - К чему? - спросил я.
     - Ну, к при„му.
     - К какому при„му?
      Дженнифер перевела взгляд на Рика. Тот виновато разв„л
руками:
       -   Прошу   прощения,   сударыня.   Я   так   увл„кся
воспоминаниями,  что  забыл предупредить  Кевина.  -  И  уже
.!` i oal ко мне, продолжал:
      -  Моя  сестра решила устроить торжественный при„м  по
случаю прибытия дорогих гостей. То есть вас.
      -  Так  что поторапливайся, - подхватила Дженнифер.  -
Времени у нас в обрез.
      Я  посмотрел  на часы, а затем в окно. Небо  было  по-
дневному  светлое,  но  на н„м уже начали  появляться  яркие
зв„зды Скопления - свидетельство того, что наступил вечер.
      - Проклятье! Почти весь день я только тем и занимался,
что дрыхнул. Почему ты не разбудила меня раньше?
     - Решила дать тебе отоспаться, - ответила она. (А самой
тем временем поразмыслить над всем происшедшим, понял я.)  -
Рикардо, вам лучше оставить Кевина минут на десять, иначе он
и до утра не собер„тся.
     - Думаю, вы правы, - согласился Рик.
     - Вот и хорошо.
     Дженнифер вышла из спальни, оставив дверь открытой. Рик
направился вслед за ней.
     - Погоди, - остановил я его.
     - Да?
     - Ты давно вернулся?
     - Три часа назад. Хотел было сразу заявиться к тебе, но
твоя  кузина убедительно просила не беспокоить тебя. Видимо,
боялась, что мы подер„мся.
     - Ага... - Я снова покраснел.
      -  И  между прочим, правильно сделала. Поначалу я  был
зол, как ч„рт.
     - А теперь?
      -  Уже  остыл.  В конце концов, мы оба  мужчины,  и  я
прекрасно  понимаю  тебя.  Если  бы  Анхела  не  была   моей
сестрой...  -  Так  и не закончив свою мысль,  Рик  вышел  и
плотно прикрыл за собой дверь.
     - --------------
      В  нашу  демократическую эпоху любой барон,  граф  или
герцог должен лично встречать каждого из своих гостей, какое
бы  незначительное положение тот не занимал, и знакомить его
с  ранее прибывшими гостями. Только коронованным особам дана
особая  привилегия  (и  вменяется  в  обязанность  этикетом)
являться на свой собственный при„м в последнюю очередь;  они
не  встречают  гостей  и  не  знакомятся  с  ними  -  их  им
представляют.
      Когда мы с Риком и Дженнифер вошли в просторный зал  с
высоким  сферическим потолком, все приглаш„нные уже были  на
месте,   ожидая   только   нас  и  королеву.   Несмотря   на
торжественность   обстановки,   присутствующие   вели   себя
непринужд„нно, без лишних церемоний. Женщины весело  болтали
друг  с  дружкой или кокетничали с мужчинами; те же мужчины,
которые  оставались  равнодушными к  женским  чарам,  и  те,
которых женщины обошли вниманием, сбились в небольшие группы
и  что-то живо обсуждали; я мог бы поклясться, что некоторые
из  таких  групп  смакуют пикантные  анекдоты  или  попросту
сплетничают.  Вс„  это до боли напоминало  мне  неформальные
при„мы  в  Камелоте  - отец страшно не любил  помпезности  и
всячески избегал е„.
      Мне  пришлось  перезнакомиться с кучей народу,  в  том
числе с матерью Рика и Анхелы, герцогиней Эстелой, моложавой
на  вид  женщиной лет семидесяти, с их отчимом, герцогом,  с
двумя  их  сводными с„страми и названным  братом,  сыном  их
отчима  от первого брака, с целой толпой их кузин и  кузенов
разной  степени родства, с дядьями и т„тками, а также  с  их
дедом   и   бабушкой  по  материнской  линии   -   почтенной
супружеской   четой,   уверенно  идущей   навстречу   своему
стодвадцатилетнему юбилею. Кто-то из них (уж не  помню  кто)
поинтересовался,  как долго я служил во  флоте.  Поначалу  я
несколько озадачил своих собеседников, ответив, что, если не
считать  уч„бы  в Зв„здной Академии, то ни единого  дня,  но
затем вс„ же объяснил, что мо„ звание командора (так же, как
до  этого  и  лейтенанта-командора)  является  поч„тным.   Я
получил  право  носить форму офицера Военно-Космических  Сил
Земли,  будучи главой организованного мной самим  и  на  мои
собственные   средства  добровольного  отряда   испытателей,
которые  за  последние  девять лет  на  свой  страх  и  риск
обкатали свыше сорока новых моделей звездол„тов. Из присущей
мне  скромности я умолчал о том, что наш сертификат качества
котируется   очень  высоко  и  считается  гарантом   высокой
над„жности.  В  последнее  время  солидные  земные  компании
приобретают  только  те  корабли,  в  документации   которых
указано, что данная модель успешно прошла испытания  группой
Макартура.
     Среди прочих на при„ме присутствовал и профессор Альба,
как  оказалось - дон Фернандо, граф де Альба, -  этот  титул
вместе  с  пожизненным  членством в Сенате,  верхней  палате
парламента, он получил за свои научные достижения.  Когда  я
разделался    с    многочисленной    королевской     родн„й,
представителями других знатных семей и членами правительства
Астурии,  профессор улучил момент и с ловкостью  заправского
придворного  ув„л  меня  из-под  носа  группы  молодых  дам,
которые были не прочь включить меня в свою компанию.
     - Прежде всего, доктор Макартур, - сказал он, - я хотел
бы  извиниться за невольное вторжение в вашу семейную тайну.
Надеюсь, вы на меня не в обиде?
       -  О  ч„м  может  быть  речь,  профессор!  -  вежливо
запротестовал я. - Напротив, мне следует поблагодарить  вас.
Я рад, что вс„, наконец, стало на свои места.
      -  Да,  разумеется,  - понимающе кивнул  Альба.  -  Вы
слишком  долго прожили на Земле, чтобы оставаться в плену  у
предрассудков своей родины. Зато ваша кузина, похоже, до сих
пор не может оправиться от шока.
      Я мельком взглянул на Дженнифер, которая в этот момент
вела  непринужд„нную  беседу с Риком и  герцогиней  Эстелой.
Интересно, какую же историю она придумала на сей раз?
      -  Ещ„  бы, - многозначительно произн„с я.  -  Кстати,
профессор, вы не были до конца откровенны со мной.
     - В каком смысле?
     - Я имею в виду реб„нка.
     Профессор Альба внимательно посмотрел на меня:
      -  А  как вы узнали? Неужели проговорился один из моих
ассистентов?
      -  О  нет, ваши сотрудники здесь ни при ч„м. Дженнифер
сама   призналась.  Она  подумала,  что  вы  мне  обо   вс„м
рассказали, и выдала себя своим поведением.
      -  Так-так.  Теперь понятно, почему  она...  гм,  была
несколько обижена на меня. И что вы намерены предпринять?
     Я пожал плечами:
     - Это зависит от Дженнифер. Ей решать.
     Профессор облегч„нно вздохнул:
      -  Значит, я был прав. Я говорил вашей кузине, что  ей
нечего опасаться, ведь вы долго прожили на Земле. К тому  же
сейчас она находится под защитой законов Астурии, и никто не
вправе заставить е„ избавиться от реб„нка.
       На   какое-то   мгновение  я  просто  остолбенел   от
негодования.  Это уже чересчур! Как она посмела  представить
меня таким... таким чудовищем! Окажись мы сейчас наедине,  я
бы  с  огромным  удовольствием надавал Дженнифер  по  одному
месту...
      -  Поверьте,  профессор, у  меня  и  в  мыслях  ничего
подобного не было.
      -  Я  в  этом не сомневался, доктор Макартур. В  конце
концов,   вы  цивилизованный  человек,  уч„ный,   и   должны
понимать,  что жизнь священна. Было бы несправедливо  лишать
реб„нка возможности появиться на свет, только потому что  он
зачат вне брака.
      Глядя на бесстрастное лицо профессора, я так и не смог
решить,  подозревает  он  меня в отцовстве  или  нет.  Чтобы
прозондировать почву, я спросил:
      -  А  как  там  насч„т аномалии? Вы обнаружили  что-то
похожее у меня?
     - Да. Разве вы не знали о е„ существовании?
     - Не имел ни малейшего понятия, - солгал я.
      -  У  вас  точно такое же отклонение в структуре  ДНК.
Впрочем,  отклонение - не слишком удачный термин. Уж  больно
оно...  правильное,  что  ли. Я  окрестил  этот  феномен  j-
аномалией,  по  имени  вашей  кузины.  Думаю,  она   у   вас
наследственная.
      - В таком случае, - заметил я, - эта аномалия не может
быть причиной бесплодия.
      -  И  да,  и  нет.  Возможно, я ошибаюсь,  но  вс„  же
предположу, что в вашей семье принято заключать браки  между
родственниками.
     - Как вы догадались?
      -  Я исходил из допущения, что j-аномалия не результат
случайной   мутации  в  первом  поколении,   а   устоявшийся
наследственный признак. Дженнифер сказала, что е„ бывший муж
не   принадлежал   к   числу  ваших  ближних   или   дальних
родственников,  и именно в этом я усматриваю  причину  того,
что их брак был бесплодным.
      Ага,  подумал я. Вс„-таки он подозревает  меня.  И  не
просто подозревает, а почти уверен, что реб„нок мой.
      -  Стало  быть,  мы  и  дальше  должны  придерживаться
экзогамии?
      -  Вовсе  не  обязательно. Более того, я категорически
утверждаю обратное. Конечно, нужно провести более тщательное
(aa+%$." -(% ваших ДНК, но уже сейчас я знаю простейшее, но,
возможно,  не лучшее средство преодоления несовместимости  -
специальный антииммунный препарат кратковременного действия.
     - Как это?
     - Например, если вы захотите, чтобы женщина, не имеющая
j-аномалии, забеременела от вас, ей нужно в надлежащее время
принять  определ„нную  дозу  иммунодепрессанта.  Разумеется,
только после консультации со специалистом.
     Я изумл„нно уставился на него:
     - И вс„? Так просто?
     Профессор Альба покачал головой:
      -  Отнюдь не просто. Говоря на понятном вам языке, мне
стоило большого труда взломать соответствующий код ваших ДНК
и прочесть его. Одной из самых поразительных особенностей j-
аномалии  является е„ необычайная агрессивность. В  процессе
оплодотворения  она  стремится в точности  скопировать  свою
структуру  в парной ДНК, фактически переделать е„ по  своему
образу  и  подобию.  Это  вызывает  реакцию  отторжения   на
молекулярном  уровне,  и в подавляющем  большинстве  случаев
плод   должен   гибнуть   на  самом  первом   этапе   своего
образования.  Но  если  сопротивляемость...  скажем  так   -
"реципиента" будет подавлена, то шансы ДНК "донора" на успех
значительно возрастут.
      - Значит, обыкновенный иммунодепрессант, - ошеломл„нно
пробормотал я. - Всего-навсего иммунодепрессант.
       -  Какой  угодно  не  подойд„т,  -  предупредил  меня
профессор.  -  Ведь это не обычное отторжение  на  клеточном
уровне,  поэтому  необходим препарат,  воздействующий  более
глубоко, на молекулярную структуру.
      Мало  сказать, что я был потряс„н. Я был просто сраж„н
наповал.  Тысячи лет Властелины ломали головы над  тем,  как
обеспечить  стабильный  приток свежей  крови  в  свои  Дома.
Постановка задачи была предельно ясна: каким образом уберечь
плод от гибели в процессе дубликации Дара - но ещ„ никому не
удавалось  хотя  бы  приблизиться к е„  решению...  И  вдруг
простой  смертный восьмидесяти лет отроду в  течение  одного
дня  находит  разгадку и преподносит