▌ыхъЄЁюээр  сшсышюЄхър
┴шсышюЄхър .юЁу.єр
╧юшёъ яю ёрщЄє
╒єфюцхёЄтхээр  ышЄхЁрЄєЁр
   ─Ёрьр
      . ╨рёёърч√ 20-ї уюфют Ёрчэ√ї ртЄюЁют -
╤ЄЁрэшЎ√: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  - 48  - 49  - 50  -
51  - 52  - 53  - 54  - 55  - 56  - 57  - 58  - 59  - 60  - 61  - 62  - 63  - 64  - 65  - 66  - 67  -
68  - 69  - 70  - 71  - 72  - 73  - 74  - 75  - 76  - 77  - 78  - 79  - 80  - 81  - 82  - 83  - 84  -
85  - 86  - 87  - 88  - 89  - 90  - 91  - 92  - 93  - 94  - 95  - 96  - 97  - 98  - 99  - 100  - 101  -
102  - 103  - 104  - 105  - 106  - 107  - 108  - 109  - 110  - 111  - 112  - 113  - 114  - 115  - 116  - 117  - 118  -
119  - 120  - 121  - 122  - 123  - 124  - 125  - 126  - 127  - 128  - 129  - 130  - 131  - 132  - 133  - 134  - 135  -
136  - 137  - 138  - 139  -
вляйся домой и отдохни! Голос Семенухина стал нежным и ласковым. Было похоже, что отец гово- рит с маленьким и любимым сыном: - Дмитрий! Я понимаю, что тебе очень тяжело, и что вспышка твоя со- вершенно естественна. Ты наш лучший раб-бботник. Отдохни дня два. А п-после т-ты сам б-будешь смеяться!.. Ппойми, как-какая счастливая слу- чайность! Орлов умер, и б-белые спокойны, а Орлов т-ттут, рядком, го- луб-ббчики! - Хорошо! До свиданья! У меня действительно голова кругом идет! - П-понимаю! Так не б-ббудешь глупить? - Нет! - Ч-честное слово? - Да! - Д-до свид-данья? Т-такая глупп-пость! За т-три дня ты соб-брал т-такие сведения, и вдруг... Он схватил обеими руками руку Орлова и яростно смял ее: - Отдохни о-ббязательно! - и нежно закончил, - ч-чудесный т-ты п-па- рень! Порция мороженого. Леон Кутюрье бросил продавщице деньги, воткнул в петличку две астры и, поигрывая тросточкой, побрел вниз по Николаевской улице, по-кошачьи улыбаясь томным от осеннего воздуха женским глазам. Было жарко, и Леону Кутюрье захотелось освежиться. Он распахнул стеклянную дверь кондитерской, положил шляпу на столик, налил воды из графина и заказал кельнерше порцию мороженого. Огляделся. За соседним столиком пили гренадин два офицера. У одного правая рука висела на черной повязке, и сквозь бинт на кисти просочилось рыжее пятнышко крови. Кельнерша подала мороженое, и Леон Кутюрье с наслаждением заглотал ледяные комочки с острым привкусом земляники. - ...Ну-да...об Орлове и говорю. Пальцы Леона Кутюрье медленно положили ложечку на стол, и все тело его незаметно подалось в сторону голоса. - ...Здорово это вышло! Идем мы, понимаешь, обходом по путям. Тут эшелоны стоят, теплушки всякие. Должны были пехоту принимать на север. Глядим прет какой-то леший из-под колес. Шмыг бочком, - и лезет в теп- лушку. Стой! Остановился. Подходим. Здоровенный мужичина в свитке и бо- родища рыжая. А глаза как угли. Ты кто? "Ваши благородия, явить божецку милость. Я ж з Юзовки. Домой треба, а тут усю недилю потяги стояли. Доз- вольте доихать". - "Тебе в Юзовку? А зачем же ты в этот поезд лезешь, когда он на Круты идет?" - "Та я ж видкиля знаю, коли уси потяги скази- лись?" - "Сказились? Документы!" - "Нема, ваше благородие, бо вкралы!" Щеглов и говорит: забрать. Он в крик: "За що? Що я зробив?" Ведем на вокзал. Только ввели, вдруг сбоку кто-то кричит: "Орлов!" Какой Орлов! "Председатель губчека!" У нас рты раскрылись. Вот так птицу поймали. И еще тут три человека подбежали, узнали. Один в чеке сидел, так тот его сразу по морде. Конечно, кровь по бороде, а он на своем стоит. "Я, - го- ворит, - Емельчук, киперативный". Хотели его на вокзале пришить, но ко- мендант приказал в разведку. - Зачем? - Как зачем? Он же ясно на подполье остался. И у него вся ниточка ор- ганизации. - Ну, такой ни чорта не скажет. Мы из одного чекиста жилы на шомпола наворачивали, и то, сукин сын, молчал. - Заговорит!.. Три дня поманежат - все выложит, а потом и налево. Ну, пойдешь, что ли, к Таньке? - А что? - Обещала она сегодня свести в одно место. Железка! Всякие супчики бывают - можно игрануть! - Пожалуй!.. - лениво ответил офицер с подвязанной рукой и хотел встать. Леон Кутюрье поднялся из-за своего столика и, подойдя к офицерам, с изысканной вежливостью склонил голову. - Ви простит. Не имею честь, l'honneur, знать. Я есть коммерсант Леон Кутюрье. Я слышать ви поимщик чекист Орлов? Офицер польщенно улыбнулся. - Я желаль знать... Я много слыхаль Орлов... Я приехал из Одесс и уз- наль мой старая мать, ma pauvre mere, расстрелян чека. Я имель ненависть на чека и хотель винить la sante доблестни русску лейтенант. Ви расска- зать мне, какой Орлов. Я бы его сам l'assasinas, как эта по-русску... убивать! В глазах Леона Кутюрье мелькали злобные вспышки. Офицера заинтересо- вал забавный иностранец. Он нагнулся к товарищу. - Мишка!.. Этого французского дурня можно здорово подковать на выпи- вон. Я его обработаю! Он повернулся к Леону. - Мсье!.. Мы очень счастливы! Представитель прекрасной Франции! Мы проливаем кровь за общее дело. С чрезвычайным удовольствием позволим се- бе ответный тост за ваше здоровье. Разрешите представиться. Поручик граф Шувалов!.. Подпоручик светлейший князь Воронцов! Второй офицер осторожно толкнул товарища сзади. Тот шикнул: - Молчи, шляпа! У француза все знакомые в России графы! Леон Кутюрье пожал руки офицерам. - Ошень рад! Je suis enchante, восторжен, иметь знакомство прекрасни русски фамиль. - Но знаете, мсье! Нам нужно перекочевать, по нижегородскому обычаю, в другое место. В этой дыре, кроме гренадина, ничего нет. А в России не принято пить за здоровье друзей фруктовой водой. - Mais oui! Я знает русска обичь. Мы будем пить водка. - О, это здорово! Настоящая русская душа! - и "светлейший князь Во- ронцов" нежно хлопнул француза по плечу. - Мы будем пить водка! Потом вы мне говорит об Орлов! Я хочу знать, где он сидит? Я ехаль к главному командир, предлагаль стрелять Орлов своя рука, мстить! Le vengeance! - Видите ли, мсье, - сказал небрежно светлейший князь, - я, к сожале- нию, не могу сказать вам, где сидит сейчас этот супчик. Это слишком мел- кий вопрос для меня, русского аристократа, но, к счастью, я вижу в две- рях человека, который вам поможет. Разрешите я вас оставлю на минуту? Он элегантно звякнул шпорами и пошел к двери, в пролете которой сто- ял, оглядывая кафе, высокий, тонкий в талии офицер. "Светлейший князь" взял офицера за локоть. - Слушай, Соболевский, будь другом! Мы с Мишкой подловили тут одного французского обормота. Он какой-то спекулянт из Одессы, приехал искать свою мамашу, а ее в чеке списали. Случайно слышал, как я вчера арестовал Орлова и воспылал ко мне нежными чувствами. Хороший выпивон обеспечен. Идем с нами! Ты можешь порассказать о его симпатии, и он уйдет не раньше, как с пустым карманом. Только имей в виду, что я князь Воронцов, а Мишка граф Шувалов! Офицер поморщился. - Только и знаете дурака валять. У меня груда дела. - Соболевский! Голубчик! Не подводи! Не будь свиньей! У тебя же самые свежие новости из вашей лавочки. А француз страшно интересуется Орловым. Даже предлагал, что сам его расстреляет за свою pauvre mere! Соболевский со скучающим лицом вертел шнур аксельбанта. - Ну, что же? - Ладно! Дьявол с вами! Согласен! - Я знал, что ты настоящий друг. Идем! Соболевского представили Леону Кутюрье. - Куда же? - В "Олимп". Пока единственный и открыт! Подозвали извозчиков и расселись. Мой друг. От смятых бархатных портьер, обвисших пыльными складками на окне, бы- ло полутемно в прохладном кабинете. Сумеречные светы, сквозь волну табачного дыма, холодно стыли на бата- рее пустых бутылок, у края стола. В глубине кабинета на тахте, уже мертвецки пьяные, возились и щипали девчонок-хористок "граф Шувалов" и "князь Воронцов". Хористки визгливо пищали, хохотали и откатывали солдатские непристой- ности. У одной шелковая блузка разорвалась, рубашка слезла с плеча, и в про- реху выпячивалась острая грудь с твердым соском. "Граф Шувалов" верещал, изображая грудного младенца: - Уа, уа-ааааа! - дрыгал ногами и тянулся сосать грудь. Девчонка от- бивалась и шлепала его по губам. За столом остались только Соболевский и Леон Кутюрье. Француз, откинувшись на спинку стула, обнимал за талию примостившуюся у него на коленях тихонькую женщину, похожую на белую гладкую кошку. Она мечтательно смотрела в окно. Поручик Соболевский сидел совершенно прямо на стуле, как будто на ло- шади во время церемониального марша, и курил. Лица его против света не было видно, и только изредка поблескивали глаза. Глаза у поручика были странные. Большие, глубоко посаженные, томные и в то же время зверьи. По ночам, во время метели, в степи, сквозь вихрь снега, зелеными огоньками горят волчьи глаза. И так же, по временам, зеленым огнем горели глаза поручика Соболевс- кого. Разговаривали они все время по-французски. В начале обеда Кутюрье обращался к поручику на своем ломаном волапю- ке, от которого дергались в восторге оба офицера, пока Соболевский не сказал, нахмурясь: - Monsieur, laissez votre esperanto! Je parle francais tout couramment. Француз обрадовался. Оказалось, поручик Соболевский жил и учился в Париже, в Сорбонне. Он сидел против Леона, прямой, поблескивающий глазами, и тихо говорил о Париже, вспоминал дымные сады Буживаля, в которых умер Тургенев, шум- ные коридоры факультета de belles lettres, где провел три чудесные года. Леон Кутюрье кивал головой, со своей стороны поминал парижские весе- лые уголки и упорно подливал поручику вино. Но поручик пьянел медленно. Он только еще больше выпрямлялся с каждой рюмкой и бледнел. - Да, это было прекрасное время нашей Франции, - со вздохом сказал Леон, - а теперь огонь Парижа померк. Проклятые боши достаточно разреди- ли парижан, и сейчас Париж город тоскующих женщин. - Вы давно из Парижа? - спросил поручик. - Не очень! В прошлом году, как раз в бошскую революцию. И мне стало очень грустно. Веселье Парижа - траур, и сердце Франции под крепом. - Да, грустно, - процедил задумчиво поручик и внезапно спросил. - Мои беспутные приятели сказали, что вы приехали за вашей матушкой? Леон Кутюрье вздохнул. - О, да! Как ужасно, господин лейтенант, и я даже не знаю, где ее мо- гила. Какие звери! Чего хотят эти люди? В варварской азиатской стране водворить социализм? Безумие, безумие! Мы имеем пример нашей Великой Ре- волюции. Ее делали величайшие умы в стране, которая всегда была светочем для человечества. И что же? Они отказались от социализма, как от бесс- мысленной утопии. А у вас?.. О, мой бог! Социализм у калмыцких орд? И эти звери не щадят женщин! О, моя мать! Я слышу, она зовет меня к мще- нию! - Да, да. Ее расстреляли в чека? Кутюрье кивнул головой. - Вы теперь понимаете, какая отрада для меня, что этот негодяй арес- тован! - Дай папиросу, французик, - мяукнула неожиданно кошечка, свернувшая- ся на коленях Леона. Ей было скучно слушать незнакомые слова. - Я с большой нежностью вспоминаю Париж, - сквозь зубы выговорил Со- болевский, - это было лучшее мое время. Молодость, энтузиазм и чистота! Я любил литературу, эти сумасшедшие ночные споры в кабачках, где реша- лись мировые проблемы слова, в дыму папирос, в тумане абсента, под визги скрипок. И эти стихи, читаемые неизвестными юношами, которые назавтра гремели своими именами по всему миру... Поручик зажмурился. - Вы помните это: Hier encore l'assaut des titans Ruait les colonnes guerrieres, Dont les larges flancs palpitants Craquaient sous l'essieu des tonnerres... - О, я этого не понимаю... Я слаб в литературе. Моя область коммер- ция! Совсем стемнело. С дивана, из темноты, доносились заглушенные поцелуи и взвизгивания. Поручик допил вино, еще побледнел. - Пора, пожалуй, отправляться. Много работы. - Вы, верно, очень устали?.. Вся ваша армия. Но это последняя уста- лость героев. За вашими подвигами следит весь цивилизованный мир. Теперь ваша победа обеспечена! Поручик облокотился на стол и посмотрел в лицо собеседнику пьяно и грозно. - Да, скоро кончим! Надоела мелкая возня! После победы мы займемся перестройкой России в широком масштабе! - Как вы мыслите себе ваше будущее государство? - Как?.. - поручик еще тверже оперся на стол. Леон Кутюрье увидел, как странные глаза Соболевского расширились бешенством, яростью, заполы- хали, заметались волчьими огнями. - О, мсье! У меня своя теория. Все до тла! Вы понимаете! Превратить эту сволочную страну в пустыню. У нас сто сорок миллионов населения. Права на жизнь имеют только два, три! Цвет расы - литература, искусство, наука! Я материалист! Сто тридцать семь миллионов на удобрение! Понимае- те? Никаких суперфосфатов, азотистых солей, селитры! Удобрить поля мил- лионами! Мужичье, хамы, взбунтовавшаяся сволочь. Все в машину! Большую кофейную мельницу. В кашу! Кашу собирать, прессовать, сушить и на поля! Всюду, где земля плоха! На этом навозе создавать новую культуру избран- ных. - Но... кто же будет работать для оставшихся? - Ерунда! Машины! Машины! Невероятный расцвет машиностроения. Машина делает все. Скажете, машины нужно обслуживать? О, здесь поможете вы. Вы получили после войны огромные территории в Африке, в Австралии. Вы все равно не можете прокормить всех своих дикарей, не можете всем дать рабо- ту. Мы купим их у вас. Мы создадим из них кадры надсмотрщиков за машина- ми. Немного! Тысяч триста! Хватит! Мы дадим им роскошную жизнь, вино, лупанарии со всеми видами разврата. Они будут купаться в золоте и никог- да не захотят бунтовать. Кроме того, медицина! Гигантские успехи физио- логии! Ученые найдут место в мозгу, где гнездится протест. Это место удалят оперативным путем, как мозжечок у кроликов. И больше никаких ре- волюций! Баста! К чорту! Что вы на это скажете? Леон Кутюрье неспешно ответил: - Это крайность, господин лейтенант! Излишняя жестокость! Мир, Запад- ная Европа не простит вам уничтожения такого количества жизней. Поручик перегнулся к французу. В глазах его уже было голое безумие. Голос стал острым и ощущался как вбиваемый гвоздь. - Струсил? Бульварная душа, соломенные твои ноги! Все вы сопляки! Уб- людочная нация, паровые цыплята! На фонарь вас, к чортовой матери! - он вытер рукой запенившиеся губы, - чорт с тобой! Пойду! Выспаться надо! Завтра еще товарищей в работу брать!.. - Каких товарищей? - спросил Кутюрье. - Краснопузых... хамов! Легкий разговорчик... Иголки под ноготки, оловца в ноздри... Я комендант контр-разведки! Понимаешь ты, французская блоха! Поручик горячо дышал перегаром в лицо Леону Кутюрье. Женщина на коле- нях у француза встрепенулась. - Ты что так ногой дрожишь, миленький? Холодно, что ли? - Ньет!.. Ти мне томляль нога... Сходит, пожалуст! - ответил сердито француз. Соболевский посмотрел на женщину, дернулся всем телом и, размахнув- шись, сбил со стола бутылки. Пол зазвенел осколками. - Напился, сукин сын! - сказала женщина. Поручик смотрел на осколки, соображая. И снова нагнулся к французу. - Ты меня прости, Леончик... Леошка! Ты хорр-роший малый, а я сво- лочь, палач! Поедем, брат, ко мне на полчасика. Я тебе покажу последнее падение... бездну... Ты Достоевского не знаешь?.. Нет? Ну и не надо!.. А вот посмотришь и расскажешь во Франции... Скажи им, сукиным детям, что выносят русские офицеры, верные долгу чести и братскому союзу... - Хорошо... господин лейтенант! Но успокойтесь!.. У вас нервы не в порядке... Я все расскажу... У нас во Франции ценят ваше геройство... - Да... ценят?.. Гнилой шоколад посылают, старые мундиры, снятые с мертвецов? Подлецы они все! Один ты хороший парень, Леоша! Едем! - Может быть, не стоит, господин лейтенант? Вы устали, нездоровы. Вам нужно серьезно отдохнуть. - Ну, что же, опять струсил?.. Не бойся! Пытать не буду! Я пошутил. Едем, Леончик!.. Тяжело мне!.. Русский офицер, стихи писал, а теперь в палачи записался. Я тебя ликером напою. Зам-мечательный бенедиктин! - Хорошо!.. Только нужно расплатиться. - Не беспокойся! Соболевский позвонил. - Счет завтра в контр-разведку! Скобелевская, 17. И катись, к матери! - Соболевский подошел к дивану. - Ну... сиятельные! Довольно вам тут блудить. Марш! - Ты уезжай, а мы останемся. - А платить кто будет? - Деньги есть! Леон Кутюрье простился с офицерами. В вестибюле Соболевский подошел к телефону. - В момент машину!.. К "Олимпу!" Я жду! Они вышли на подъезд. Поручик сел на ступеньку. Леон Кутюрье облоко- тился на перила. Соболевский долго смотрел на уличные огни. Повернул голову и сказал глухо: - Леон! Когда-то я был маленьким мальчиком и ходил с мамой в цер- ковь... Леон Кутюрье не ответил. Из-за угла, пугающе черный и длинный, выбро- сился к подъезду автомобиль. Поручик встал и подсадил француза. Машина взвыла и бесшумно поплыла по пустым улицам. Резко стала у двухъэтажного дома в переулке. С крыльца окликнул часовой. - Свой!.. Глаза вылезли, твою!.. - крикнул Соболевский и жестом приг- ласил Леона. Они прошли прихожую и поднялись во второй этаж. Налево по коридору Соболевский постучался. На оклик распахнул дверь. Из-за стола в глубине слабо освещенной комнаты встал квадратный, ши- рокоплечий, в полковничьих погонах. - Соболевский... вы? Что за е..? - и оборвал, увидев чужого. Соболевский отступил на шаг и бросил: - Господин полковник! Позвольте представить вам моего друга... Това- рищ Орлов. "Жаль, очень жаль!" - Всегда вы с вашими дурацкими приемами... Тоже японец!... Жиу-Житсу! Вы его наповал уложили. - Разве я предполагал, что он, как кенгуру, прыгнет? Сам налетел на кулак. А это уж такой собачий удар под ложечку! - Лейте воду! Кажется зашевелился. Орлов медленно и трудно раскрыл глаза. Под ложечкой, при каждом вздо- хе, жгла и пронизывала вязальными спицами боль. Он застонал. - Очнулся! Ничего, оживет! - Положим на диван! А вы вызовите усиленный конвой. Орлова подняли. От боли опять потерял сознание и пришел в себя уже на диване. Над головой, в стеклянном колпачке, горела лампочка и резала глаза. Отвернулся, увидел комнату, стол. Попытался вспомнить. Открылась дверь. Вошел весело Соболевский. - Господин полковник! Позвольте получить с вас десять тысяч. Пари вы проиграли. Первого крупного зайца я заполевал. - Подите к дьяволу! - Согласитесь, что проиграли. - Ну и проиграл! Дуракам везет! - Это устарелая поговорка, господин полковник! Вообще вы для контр-разведки не годитесь. Я бы вас держать не стал. У вас устарелые приемы! Ложный классицизм! Вы совершенно не знаете психологии! - Отстаньте! - Нет, извините! Мне досадно! Сижу я, талантливый человек, на захуда- лой должности, а вы - бездарность и вылезли в начальство. - Поручик! - Знаю, что не штабс-капитан. А вас бы в прапорщики надо. Тоже хвас- тал. Приволок смердюка бесштанного... "Орлова арестовал". Ворона безгла- зая. - Вы с ума сошли... Сами же радовались... - Радовался вашей глупости... Ну, думаю, теперь старого Розенбаха в потылицу, а мне повышеньице. Голос Соболевского стучал нахальством. Полковник промолчал. - Ну, не будем ссориться, - сказал он заискивающе, - расскажите тол- ком, как вы умудрились... - Поймать?.. Поучиться хотите? По чести скажу - случайно. Никаких по- дозрений сперва... Французик и французик. Играл он здорово! И я с ним за панибрата, даже теорию свою о неграх ему разболтал. Но тут налетел мо- ментик! Женщина выдала, как он секундочку с собой не справился. И меня, как осенило. А что если?.. Вдруг мы прошиблись и действительно не того сцарапали? До того взволновался, что пришлось бутылки бить, чтоб отвлечь внимание. И то поверить не мог. Решил затаскать его сюда по-приятельски, а здесь проверочку сделать. А он второй раз не выдержал. Не дерни его нелегкая в бега броситься, - так бы шуткой и кончилось! Орлов скрипнул зубами: - Сволочь! - А, мосье Леон! Изволили проснуться? Как почивали? Орлов не ответил. - Понимаю! Вы ведь больше по-французски! Чистокровный парижанин? И мамаша ваша тоже парижанка? А Верлэна помните? Хороший поэт? Я ему под- ражал, когда начал стихи писать. Стихи обязательно прочту... Оценишь? Орлов закрыл глаза. Какая-то оранжевая, в зеленых крапинках, лента, упорно сматывалась с огромной быстр

╤ЄЁрэшЎ√: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  - 48  - 49  - 50  -
51  - 52  - 53  - 54  - 55  - 56  - 57  - 58  - 59  - 60  - 61  - 62  - 63  - 64  - 65  - 66  - 67  -
68  - 69  - 70  - 71  - 72  - 73  - 74  - 75  - 76  - 77  - 78  - 79  - 80  - 81  - 82  - 83  - 84  -
85  - 86  - 87  - 88  - 89  - 90  - 91  - 92  - 93  - 94  - 95  - 96  - 97  - 98  - 99  - 100  - 101  -
102  - 103  - 104  - 105  - 106  - 107  - 108  - 109  - 110  - 111  - 112  - 113  - 114  - 115  - 116  - 117  - 118  -
119  - 120  - 121  - 122  - 123  - 124  - 125  - 126  - 127  - 128  - 129  - 130  - 131  - 132  - 133  - 134  - 135  -
136  - 137  - 138  - 139  -


┬ёх ъэшуш эр фрээюь ёрщЄх,  ты ■Єё  ёюсёЄтхээюёЄ№■ хую єтрцрхь√ї ртЄюЁют ш яЁхфэрчэрўхэ√ шёъы■ўшЄхы№эю фы  ючэръюьшЄхы№э√ї Ўхыхщ. ╧ЁюёьрЄЁштр  шыш ёърўштр  ъэшує, ┬√ юс чєхЄхё№ т Єхўхэшш ёєЄюъ єфрышЄ№ хх. ┼ёыш т√ цхырхЄх ўЄюс яЁюшчтхфхэшх с√ыю єфрыхэю яш°шЄх рфьшэшЄЁрЄюЁє